Книга первая Москва · «Логос» · 2002 пролегомены p65 Розов Н. С
Глава 7. СУДЬБА ФИЛОСОФИИ В КОНТЕКСТЕ ДИНАМИКИ ТВОРЧЕСТВА
жүктеу/скачать 3.68 Mb.
|
- Бұл бет үшін навигация:
- 7.2.12. факторная модель объяснения значимости философских проблем
- 7.2. 13. Заключение к разделу
- *· — — ; 615
Что делает философскую проблему великой? 607
объяснению факторов центрации в пространстве интеллектуального внимания. В этом пространстве есть своя структура, которая задается прежде всего существующими и известными участникам интеллектуальными позициями, также свои законы функционирования, например «закон малых чисел» Коллинза, утверждающий, что при наличии интеллектуального творчества количество таких позиций, способных быть переданными следующим поколениям, варьирует в рамках от трех до шести [Collins, 1998, р. 80—81]. Есть здесь и свои законы развития: сильные позиции делятся, причем чем сильнее дочерние позиции, тем дальше они отходят от материнской и более остро ее критикуют; при этом слабые позиции объединяются, образовавшиеся пустоты заполняются и т.д. В этих понятиях принципиальный ответ на поставленные выше вопросы о выборе интеллектуалом предмета или темы своего долговременного интереса и занятий состоит в том, что все творческие интеллектуалы стремятся укрепить, усилить, сделать более признанной свою позицию в наличных и будущих ситуациях пространства внимания, как они их понимают. В этой игре (если угодно, конкуренции, борьбе или гонке) философские проблемы, увы, играют роль разменной монеты, сколь бы ни клялись сами философы в бескорыстной любви к одной лишь истине. Согласно определению, долговременная значимость («величие») философской проблемы состоит в том, что за ее решение берутся значительные философы многих поколений. Почему же они это делают? Прежде всего, для усиления собственной позиции в пространстве интеллектуального внимания. Какими же свойствами должна обладать проблема для того, чтобы быть выбранной на основе этих мотивов? По-видимому, она должна давать возможность философу лучшим образом использовать уже имеющийся у него культурный капитал (здесь - накопленный потенциал философских идей и подходов) для того, чтобы через новое решение проблемы заявить (или утвердить) свою яркую оригинальную позицию в наличном срезе пространства интеллектуального внимания. Что же служит мерилом яркости философских позиций? Как и в прочих областях культуры, здесь следует говорить о ценностях, или о сакральных символах, связь с которыми (в том числе их отвержение) обеспечивает фокусировку внимания сообщества. Здесь прослеживаются теснейшие связи пространства интеллектуального внимания (психосфера) как с культурными смыслами (культуросфера), так и с социальными иерархическими структурами (социосфера, см. о разделении социально-онтологических «сфер бытия» [Розов, 1999]). Какая же собственная психическая материя связана со значимостью философских проблем? На этот вопрос достаточно ясный и обоснованный ответ дает теория интерактивных ритуалов Коллинза. Важнейшими ритуалами для интеллектуалов, в том числе философов, являются «серьезные разговоры» — заседания разного рода кружков, семинаров, доклады и дискуссии на конференциях и т.д. Именно здесь происходит обмен накопленным культурным капиталом, устанавливается «рыночная» цена заявляемых аргументов и позиций, передаются эмоционально заряженные сакральные объекты - интеллектуальные ценности. Итак, проблема должна быть предметом живого, непосредственного обсуждения, быть связанной в нем с наличными в сообществе сакральными символами (роль которых могут играть и философские категории, и новые модные понятия, и имена великих философов прошлого) и стать соответственно эмоционально «заряженной», она должна обещать выгодную позиционную отдачу от «инвестирования» в работу над ее решением накопленного идейного капитала, времени и сил. В более длительной перспективе сама проблема сакрализуется, поскольку на нее переносится часть сакральных характеристик великих участников ее обсуждения. Дальнейшее изложение представляет только один из возможных путей развертывания представленных материалов: формализацию в виде графового представления причинного взаимодействия между факторами.
Уточнение и дополнение первоначального списка факторов на основе проведенного содержательного анализа дало следующие 11 переменных-экспланансов, связи между которыми и динамика изменений призваны объяснить рост, стабильность или падение значений переменной-экспланандума S — долговременной значимости (Significance) философской проблемы. Статус перечисляемых далее факторов или переменных-экспланансов — стороны некоторых идеализированных объектов, как они понимаются в отечественной теории познания [Грязнов, 1973; Степин, 1976; Лекторский, 1980]. 608 Глава 7. СУДЬБА ФИЛОСОФИИ В КОНТЕКСТЕ ДИНАМИКИ ТВОРЧЕСТВА С— острота режимного противоречия (Contradiction) и/или ар-хетипного диссонанса (часть фактора Ф8). / - уровень общего публичного интереса (Interest) к тематике проблемы. А — близость проблемы к локально-культурным архетипам (Archetypes) — «фактор Шпенглера» (ФЗ). D — уровень когнитивного диссонанса (Dissonance) или осознаваемого философами рассогласования, логических противоречий между принимаемыми положениями (часть фактора Ф8). N — близость проблемы к центрам внимания в противостоящих философских позициях и соответствующих узлах интеллектуальных сетей (Networks) — вершинах интеллектуальных иерархий (часть Ф5). О — количество противостоящих (Opposite) четко выраженных и известных философских позиций по проблеме (часть Ф5). H — высота стандартов принятия решений по проблемам. F— простота формулировки проблемы (Formulation, часть фактора Ферма, Ф6). R — широко и долговременно признаваемая убедительность решения проблемы (Resolution, часть фактора Ферма, Ф6). P — уровень представленное™ проблемы в трудах крупных философов (Philosophers). Т — величина места проблемы в культурном капитале, передаваемом или транслируемом (Transmit) в сетевых узлах новым поколениям философов (фактор Ф7). Каким же образом связаны эти переменные? Далее речь уже пойдет о связях между факторами, т. е. об универсальных гипотезах в смысле К. Гемпеля [Гемпель, 1942/1998]. С (острота режимного противоречия) положительно влияет на /: чем больше объективное режимное противоречие, тем более вероятно, что соответствующая проблематика вызовет публичный интерес во многих поколениях, испытывающих дискомфорт от соответствующих режимных кризисов. С положительно влияет на А: чем острее режимное противоречие и связанное с ним глубинное несоответствие между архетипами, тем больше вероятность осознания близости проблемы к соответствующим архетипам. С положительно влияет на D: чем острее противоречие в режимах и архетипах, тем с большей вероятностью оно вызовет когнитивный диссонанс.
В данной модели С считается независимой переменной, поскольку анализ причин ее изменения выводит на весьма глубокие проблемы трансформаций режимов, архетипов и свойств человеческой природы, что явно находится за рамками настоящего исследования. На /(публичный интерес) положительно влияют С (см. выше) и А: публичный интерес подогревается как реальными режимными противоречиями, так и близостью проблемы к сакральным объектам данной культуры и стоящим за ними архетипам. Сам / положительно влияет на N: в интеллектуальных центрах есть склонность при прочих равных отдавать предпочтение проблемам, интересующим более широкую аудиторию. На А (близость проблемы к архетипам) положительно влияют С (см. выше) и /V: чем больше внимания уделяют проблеме интеллектуалы сетевых узлов, тем лучше высвечивается ее суть — укорененность в архетипах данной культуры. Сам А положительно влияет на /, D: чем лучше осознана близость к архетипам, тем больше публичный интерес и более явным становится диссонанс в идеях. А положительно влияет на F: чем ближе к локально-культурным архетипам, тем больше вероятность нахождения формулировки, воспринимаемой представителями данной культуры как простая. На D (уровень когнитивного диссонанса) положительно влияют Си А (см. выше). Сам D положительно влияет на О: чем больше диссонанс, тем больше будет заявлено философских позиций по данному предмету. На JV(близость к центрам сетей) положительно влияют /и О: чем больше противоборствующих философских позиций по проблеме, тем ближе она сдвигается к центру внимания в сетевых узлах. Сам N положительно влияет на А (см. выше) и Р. крупные философы склонны инвестировать свое время и силы к проблемам, находящимся в центре внимания противостоящих сетевых узлов. /V положительно влияет на Т: чем ближе проблема к центру сетевого внимания, тем больше места она завоевывает в культурном капитале, передаваемом следующим поколениям философов. 20. Заказ № 673. 610 Глава 7. СУДЬБА ФИЛОСОФИИ В КОНТЕКСТЕ ДИНАМИКИ ТВОРЧЕСТВА На О (количество противостоящих позиций по проблеме) положительно влияют D (см. выше) и Р. крупные философы, как правило, выдвигают собственные оригинальные и яркие позиции по каждой проблеме, которой всерьез занялись. Сам О положительно влияет на TV (см. выше), а также на Я, поскольку чем больше противостоящих позиций, тем острее дискуссии и критика и тем более высоким требованиям должны удовлетворять положения (в том числе решения проблем), чтобы быть широко и устойчиво убедительными. На Я (высота стандартов для решения проблемы) положительно влияет О (см. выше), а само Я отрицательно влияет на А, поскольку чем выше стандарты (требования) к качеству решений, тем труднее для каждого решения проблемы стать широко и устойчиво убедительным. На F (простота формулировки) положительно влияют А (см. выше) и Р: чем больше внимания крупных философов получит проблема, тем больше вероятность нахождения простой и ясной ее формулировки. Сам ^положительно влияет на экспланандум S (см. обоснование при обсуждении предварительных результатов анализа позитивных и негативных случаев). На R (убедительность и долговременное принятие решения) отрицательно влияют Си Г(см. выше), но положительно влияет Р: чем больше внимания крупных философов получит проблема, тем больше вероятность успеха в ее решении. Итак, если трудность проблемы не получает «подпитки» от режимного и архетипного противоречия (Q и повышающихся стандартов (Я), то, восходя по сетевой иерархии (N), она рано или поздно привлечет внимание крупных философов (Р), которые представят, как минимум, долговременное убедительное решение (R) этой проблемы, что и будет означать ее «закрытие», закат ее блистания как «великой» философской проблемы и уступка этой почетной роли другим проблемам. На Р (внимание крупных философов) положительно влияет N (см. выше). Сам Р положительно влияет на О, Т7, R (см. выше) и Т: чем больше места занимает проблема в трудах крупных философов, тем больше места она завоевывает в культурном капитале, передаваемом следующим поколениям философов. Р положительно влияет также на S: о величии проблем мы судим прежде всего по представленности их в трудах крупных философов многих поколений. 7.2. Что делает философскую проблему великой? ^лл г- — _ 011 На Г (место в межпоколенной трансляции идей) положительно влияют Р и N (см. выше). Сам Г положительно влияет на экспланандум S и является в данной модели совершенно необходимым фактором именно для долговременное™ философской значительности проблем. Остальные три непосредственных эксплананса — F (простота формулировки), R (успешность решения, влияющая отрицательно) и Р (представленность в трудах крупных философов) имеют для многих «проблем-неудачниц» весьма высокие (для R — низкие) значения. Но только хорошая представленность в передаваемом из поколения в поколения философов культурном капитале (Т) обеспечивает проблеме место на Олимпе «великих». Центральным промежуточным фактором является, как мы видим, фактор N (близость проблемы к центрам внимания в противостоящих сетевых узлах). Наиболее глубинным «греющим котлом» значимости проблемы является фактор С (режимные и архетипные противоречия). Тренд-граф (рис. 6), построенный на основе установленных связей, включает, как минимум, три контура положительной обратной связи (A—I-N, N—A-D-O и N—P—O). Это так называемые мегатен-денции [Розов, 1992, гл. 4; Розов, 1998], которые могут работать и как разгоняющий структуру «лифт», ведущий к взлету значимости проблемы, и как «колодец», ведущий к отдалению проблемы от центра сетевого и широкого публичного внимания, сокращающий количество противостоящих позиций, ведущий к пренебрежению проблемой крупными философами и т.д. Как видим, в данной модели есть средства объяснения как быстрого и мощного роста значимости проблем (например, теоретико-познавательной проблемы в Новое время), так и резкое угасание интереса к ним (все случаи «проблем-неудачниц», упадок интереса к проблеме теодицеи в современной философии). Разумеется, большинство установленных связей между факторами носят пока гипотетический характер. Шкалирование факторов, попытки объяснения и предсказание на их основе судеб философских проблем — дело будущего. У читателей может возникнуть вопрос: неужели нельзя обойтись без всего этого сциентистского наукообразия с факторами, обратными связями и графами? Почему нельзя объяснить что и как старыми добрыми средствами? Для ответа на вопросы вернемся к поставленной в начале раздела задаче: выявить причины изменения долговременной значимос-
20* 612 Глава 7. СУДЬБА. ФИЛОСОФИИ В КОНТЕКСТЕ ДИНАМИКИ ТВОРЧЕСТВА 7.2. Что делает философскую проблему великой? 
— долговременная значимость («величие») философской проблемы P — место в работах крупных философов R - убедительность решения Т- место в межпоколенной трансляции
внимания в противостоящих сетевых узлах О - количество противостоящих философских позиций
А — близость к локально-культурным архетипам С - острота режимного противоречия и/или архетипного диссонанса Рис. 6. Связь факторов, обусловливающих долговременную значимость («величие») философских проблем ти философских проблем. Теперь поразмыслим: откуда, собственно, следует, что таких причин мало, что они между собой не связаны, что их связи не образуют циклов? В то же время ясно, что многочисленные взлеты, спады, периоды стабильности, циклические возвраты к философским проблемам отнюдь не стохастичны, они подчиняются определенным закономерностям. Язык факторов и связей, графовые представления соответствующих моделей — это наиболее адекватный и простой язык для работы с такого рода сложными закономерностями. Очень возможно, что в структуре связей, формулировке отдельных влияний между факторами читатель уви- дит неточности или даже ошибки. Открытость модели для обнаружения погрешностей - вот что является, наверное, ее главным достоинством. Что же касается самих графических изображений, то напомню, что тот же Платон вовсе не стыдился представить рисунки из современной ему математики - планиметрии. Для пояснения процесса майевтики («Менон») широко использовали графические представления, разного рода схемы и таблицы и Николай Кузанс-кий, и Лейбниц, и Кант, и Шпенглер, и Витгенштейн. Разумеется, визуализация философских и научных идей не панацея, но если мы действительно стремимся к ясности интеллектуальной коммуникации, то следует не отказываться, а, напротив, всячески развивать и приветствовать использование графических средств в философском дискурсе.
Историко-философское наследие всегда будет представлять для философии идейный материал первостепенной значимости. Традиционные подходы «поштучного», монографического, узкотематического изучения элементов этого наследия уже привели к гигантскому накоплению литературы и сильно теснят друг друга. На этом плацдарме рано или поздно вырастут широкие сравнительные подходы (на мой взгляд, новую эпоху здесь открывает «Социология философий» Р. Коллинза [Collins, 1998]). Независимо от того, верны или нет представленные выше результаты эскизного исследования, данная работа, хочется надеяться, показывает достаточно широкие и увлекательные горизонты теоретико-исторического подхода к философскому наследию. Будучи примененным более систематично, с широкой, разнообразной и выверенной эмпирической базой, этот подход обещает приближение к целостным и одновременно строгим, научно и философски обоснованным представлениям об универсальных и сущностных чертах истории идей, сложных многофакторных закономерностях ее динамики. Теоретическая история вместе с социологией философии должны помочь понять нам, философам, что представляет собой и по каким законам движется тот общий интеллектуальный поток, частичками которого мы являемся. Данный интеллектуальный поток всегда устремляется через ориентацию философского мышления именно туда, куда его зовет значимость проблем - своего рода познавательный эрос.
Глава 8 К ПОМОЛОГИЧЕСКОМУ СИНТЕЗУ СОЦИАЛЬНЫХ И ГУМАНИТАРНЫХ ΗΛΥΚ 8.1. «Деконструкция дискурса» — современное состояние социального и гуманитарного познания В новый век мы вступаем в состоянии глубокого кризиса и дискредитации научного и философского социального познания. Обилие исследовательских центров, специализированных журналов и монографий не должно вводить в заблуждение. Надежды, возлагавшиеся на социальную науку такими мыслителями, как Конт, Дюр-кгейм, Дьюи, Вебер, Сорокин, Кребер, не оправдались. Точных, выверенных, надежных теоретических знаний о социальной действительности, которыми можно было бы смело и эффективно пользоваться при решении разномасштабных задач, до сих пор крайне мало, особенно в сравнении с уже огромными и продолжающими расти армиями обществоведов и гуманитариев. Почти все накопленное знание об обществе, культуре, человеке - зыбко, двусмысленно, сомнительно. На этой неверной почве вызревают ядовитые плоды. Новая волна агностицизма и скептицизма с гордым самоназванием «постмодернизм» уже более десяти лет захватывает умы. Соответствующая «деконструкция» постмодернизмом все новых и новых областей «дискурса» сходна по своему воздействию на социальную науку и философию с действием бубонной чумы на захваченные ею города и села (этим сравнением автор обязан личной беседе с антропологом Карнейро). Отечественные пуб-
ликации зачастую наполнены пустой болтовней (например, в философии культуры, общей социологии и политологии), безответственными алогичными спекуляциями (например, в культурологии и искусствознании) либо — результатами крайне узких эмпирических исследований, предназначенных лишь для внутреннего пользования защищающих свои профессиональные «огороды» специалистов (например, в традиционной исторической науке, антропологии, языкознании, эмпирической социологии, экспериментальной психологии, экономике). Сложившееся положение, как правило, воспринимается современниками как само собой разумеющееся, естественное и вечное. Однако реальная история, в том числе интеллектуальная история, имеет свои внутренние ритмы, в том числе включающие кардинальные смены направлений движения и крупные «тектонические разломы». Рядом с аморфной территорией современного философского, социального и гуманитарного знания стоят крепкие города естественных и математических наук, глубоко и надежно укорененных в материальных технологиях как важной составляющей человеческой практики. Разница в эффективности применения естественных и социальных знаний настолько велика, а сама социальная, культурная, личностная сторона человеческой практики настолько значима, что попытки поставить социальные и гуманитарные науки на твердую почву в дальнейшем будут неизбежно продолжаться и неуклонно усиливаться (см. обзор интеллектуальных проектов [Резник,-1999]). Не случайно убежденный эволюционист Карнейро уверенно предрекает бесславный конец постмодернистской чумы и возврат к ответственному позитивному знанию. Пока еще действие эволюционного фактора имеет форму по большей части паранаучной прагматизации. Управленческие консультанты, имиджмейкеры, пиарщики, политические технологи и другие занимают сейчас вполне традиционную нишу специалистов по оккультизму и магии, вызыванию духов и гадательным практикам. Однако в мировой истории за пеной интереса к оккультизму нередко следовала волна добротного, концептуально ясного, последовательного и обоснованного познания. Любой призыв к строгой научности в социальном и гуманитарном познании возвращает нас к старому известному спору.
616 Глава 8. К ПОМОЛОГИЧЕСКОМУ СИНТЕЗУ СОЦИАЛЬНЫХ И ГУМАНИТАРНЫХ НАУК 8.2. Новый раунд Methodenstreit К концу XX в. гуманитарные науки, по всей видимости, отстояли свою гуманитарность как недоступность для опасной экспансии холодного и бездушного сциентизма. В долгом Methodenstreit (споре о методе), начавшемся более ста лет назад, в ходе которого сформировались представления о науках о духе и науках о культуре (Диль-тей), номотетических и идиографических науках (Виндельбанд), генерализующем и индивидуализирующем методах образования понятий (Риккерт), на сегодняшний момент явно победила линия Дильтея. Победа эта бесславна, поскольку вызвана не мощью и убедительными познавательными успехами победителей, а лишь слабостью и регулярными провалами побежденных. Ни «условные рефлексы», ни «детские сексуальные комплексы», ни «классовая борьба», ни «управление с обратной связью», ни «иерархии систем» с элементами и связями, ни «бинарные оппозиции» не помогли поставить науки об истории и культуре на твердую научную почву. Противоположная сциентистская линия Вундта—Фехнера— Дюркгейма укрепилась только в социологии, социальной и культурной антропологии и экспериментальной психологии. В XX в. большая часть направлений и исследований в этих дисциплинах носили упрощенный позитивистский, чисто эмпирический и узконаправленный характер. Широкие теоретические и тем более исторические обобщения, такие, как историческая социология П. Сорокина. Н. Элиаса, неоэволюционизм в антропологии Л. Уайта, культурно-историческая теория психики Л.С. Выготского и историческая психология Б.Ф. Поршне-ва, были в меньшинстве и занимали скорее маргинальную, а не центральную позицию в своих дисциплинах. Однако труды их не пропали даром, и в последние десятилетия XX в., когда поборники «чистой гуманитарии» многократно доказывали себе и друг другу принципиальную недоступность их областей строгому научному объяснению и тем более эффективному предсказанию, было получено много ценных конструктивных результатов в разных социальных дисциплинах (особенно в исторической макросоциологии, геополитике, истории науки и интеллектуальной истории, см. обзоры Дж. Бентли, Р. Коллинза, С. Сандерсона и Д. Литтла в переводном альманахе [Время мира, 1998, 2001]), в философии и методологии науки, в философской онтологии [Гемпель, 1942/1998, Лака- 617 #.J. что та n w π«ν...~.._,__ t тос, 1990; Stinchcombe, 1968; Little, 1991]. Все это - оружие для восстановления утраченных позиций линии Дюркгейма в новых раундах интеллектуальной битвы. Methodenstreit пока еще не завершился. Последующее изложение посвящено тому, чтобы наметить контур методологических и онтологических оснований для желательной крупной метаморфозы социального и гуманитарного познания. 8.3. Что такое настоящий успех широкой научной программы В 1900 г. на Международном математическом конгрессе Гильберт развил Эрлангенскую программу преобразования математики Ф. Клейна. Небывалая жесткость требований к доказательствам непротиворечивости, разрешимости и полноты всех без исключения математических теорий сразу вызвала недоверие и насмешки, в том числе со стороны таких крупных мыслителей, как Пуанкаре. В первые десятилетия XX в. в осуществлении этой программы самим Гильбертом, фон Нейманом, Аккерманом и другими учеными были достигнуты некоторые успехи. Однако последующие открытия, наиболее громким из которых стало доказательство Геделем своей теоремы о неполноте, представленное Венскому кружку в 1930 г., убедили математиков в принципиальной неосуществимости программы Гильберта [Бурбаки, 1965, с. 341—348]. Итак, смелая и широкая научная программа провалилась. Значит ли это, что ее не следовало заявлять? Ни один серьезный математик с этим не согласится. Именно благодаря исключительно высокой планке строгости математических критериев, поставленной Гильбертом, стало возможным появление крупнейших логических и математических результатов столетия, в том числе направленных прямо против исходных принципов программы. Трудности, особенно те, на пути преодоления которых возникают все новые трудности, — наиболее плодотворная почва интеллектуального развития, как убедительно доказал Коллинз в фундаментальном труде «Социология философий: глобальная теория интеллектуального изменения» [Collins, 1998]. Итак, намечая будущую стратегию обновления социальных и гуманитарных наук, нам не следует опасаться ставить слишком высокие цели и устанавливать слишком жесткие познавательные принципы. Даже если такие задачи окажутся невыполнимыми, само дви-
жүктеу/скачать 3.68 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|