Книга представляет собой сборник очерков о наиболее тяжелых катастрофах

Чего не заметил Оливер Дево

-- Капитан Дэвид Морхауз! -- начал генеральный прокурор Гибралтара. --

За время плавания "Деи Грации" в Италию я внимательнейшим образом

ознакомился с вашим отчетом, и, признаюсь, он меня озадачил. Ваш отчет,

капитан, не совсем соответствует показаниям экспертов нашей комиссии,

осмотревших бригантину после происшествия здесь, в Гибралтаре. Дело об

стоит гораздо сложнее, чем вы думаете, и я сейчас докажу вам это.

-- Господин Оливер Дево! Я прошу вас подойти сюда и ответить на

некоторые вопросы комиссии.

-- Извольте, сэр, -- поднялся со стула удивленный и обеспокоенный

штурман.

-- Что, по вашему мнению, заставило капитана Бриггса оставить свое

судно?

-- Я полагаю, сэр, что это -- непреодолимые силы морской стихии. Я не

покинута командой.

-- Допускаете ли вы, что шторм мог вынудить капитана "Марии Целесты"

искать спасение в шлюпке?

-- Да, сэр, это вполне вероятно. Во время нашего плавания из Нью-Йорка

два раза сила норд-веста доходила до девяти баллов по шкале Бофорта.

Бригантина Бриггса могла попасть и в более жестокий шторм. Я уже сообщал

комиссии, что почти все паруса фок-мачты были изодраны в клочья, а в трюмах

-- полно воды.

-- Хорошо, господин штурман, -- продолжал прокурор, -- теперь ответьте,

не кажется ли вам, что на "Марии Целесте" вспыхнул мятеж? Не думаете ли вы,

что матросы добрались до груза, вскрыли одну из бочек, перепились и в пьяном

угаре убили офицеров бригантины, Бриггса, его жену и ребенка?

-- Я не допускаю этого даже в мыслях, сэр! Матросы любили капитана

Бриггса, как родного отца. К тому же, сэр, после тщательного осмотра

бригантины, четвертого декабря, я не нашел ничего такого, что

свидетельствовало бы о насилии и борьбе на "Марии Целесте".

-- Теперь ответьте нам, внимательно ли вы ознакомились с записями в

вахтенном журнале и на грифельной доске? Считаете ли вы их подлинными и

соответствующими действительности?

-- Да, сэр. Полагаю, что они были сделаны одним из помощников капитана

"Целесты", -- ответил недоумевающий Дево.

-- Теперь, капитан, я оглашу то, чего не знал, а может быть и решил

скрыть, ваш компетентный штурман -- господин Дево.

Солли Флуд надел очки и взял папку, угодливо раскрытую на нужной

странице одним из чиновников.

-- Штурман "Деи Грации" допускает, что шторм явился причиной тому, что

капитан Бриггс с командой и семьей оставил "Марию Целесту". Между тем

комиссии известно, что в последнюю неделю ноября в районе Азорских островов

не отмечалось штормов. Мы это знаем на основании более пятнадцати выписок из

вахтенных журналов судов, находившихся в вышеуказанном районе в указанное

время. Комиссия отвергает шторм как причину оставления командой судна ввиду

следующего факта. В кают-компании "Марии Целесты" обнаружена швейная машина.

На полированной полке машины найдена катушка, шпонка и масленка. При шторме

никем не управляемая бригантина испытывала бы сильную бортовую и килевую

качку, в результате чего эти предметы соскользнули бы с гладкой полки

швейной машины и оказались бы на ковре. Это бы случилось и с тарелками,

стоявшими на столе кают-компании. Однако ни один из предметов обеденного

сервиза "Марии Целесты" не был разбит. Вода в трюмы могла попасть из-за

рассохшихся досок н плохо прикрепленных медных листов обшивки. Течь могла

прекратиться после того, как доски разбухли. Наличие мокрых вещей в салоне и

в каюте капитана может быть объяснено открытыми световыми люками.

Как вы только что слышали, запись на грифельной доске не вызывает у

господина Дево каких-либо сомнений, и он полагает, что она сделана одним из

помощников капитана "Марии Целесты".

Здесь Флуд умышленно сделал паузу и обвел глазами зал. В наступившей

тишине он, повысив голос, продолжал:

-- Мы установили, что эта запись сделана не рукой Бриггса, не

Джиллинга, не Ричардсона! Об этом свидетельствуют анализ почерков и

письменное показание господина Винчестера, которому эта запись была

предъявлена. Более того! На этой же самой доске, в самом низу обнаружена еще

одна запись. Она гласит: "Франциска! Моя дорогая и любимая жена!" Слова

нацарапаны каким-то острым предметом. Я поясню, господа:

Франциска -- имя госпожи Ричардсон -- жены помощника капитана "Целесты"

и дочери ее владельца. Сличение почерков показало, что это рука Альберта

Ричардсона!

В зале, где сидела комиссия, раздались восклицания недоумения, начался

шум. Немного подождав, генеральный прокурор продолжал:

-- Господин Дево отрицает вероятность мятежа и убийства на "Марии

Целесте". Он ссылается на то, что, якобы, не обнаружил следов насилия и

борьбы. -- При этом Флуд сделал значительное ударение на слове "якобы". --

Вот, господа, эти следы! -- Генеральный прокурор не торопясь подошел к

массивному шкафу, где хранились текущие судебные дела, посмотрел в зал с

видом человека, которому уже давно все известно, и достал из нижнего ящика

тщательно упакованный в парусину продолговатый предмет. Развернув брезент,

прокурор поднял на вытянутой вверх руке саблю. Ее потускневший от времени

эфес, украшенный эмалевым гербом Мальтийского ордена, и сильно изогнутый

клинок говорили о том, что эта сабля итальянская. Выждав, пока в зале снова

наступит тишина, Флуд пояснил:

-- Это страшное оружие было найдено под кроватью капитана Бриггса. На

клинке сабли, господа, бурые пятна. Я уверен, что это запекшаяся кровь

несчастных жертв мятежа. Такого же цвета пятна комиссия обнаружила в разных

местах на палубе "Целесты" и на ее поручнях правого борта. Кроме того, на

этих же поручнях замечено несколько глубоких зарубок, сделанных, по всей

вероятности, топором...

Повернувшись в сторону капитана "Деи Грации", королевский юрисконсульт

добавил:

-- Итак, господин Морхауз, дело обстоит намного сложнее, чем вы

думаете...