Книга (приложение) истории Церкви митр. Макария Булгакова: Москва, Издательство Спасо-Преображенского Валаамского монастыря, 1997. 831 с


ГЛАВА V ЦЕРКОВНАЯ ЖИЗНЬ НА КАНОНИЧЕСКОЙ ТЕРРИТОРИИ МОСКОВСКОГО ПАТРИАРХАТА ЗА ПРЕДЕЛАМИ СОВЕТСКОГО СОЮЗА (1918–1940)



бет15/61
Дата13.07.2016
өлшемі5.04 Mb.
#197234
түріУчебник
1   ...   11   12   13   14   15   16   17   18   ...   61
ГЛАВА V

ЦЕРКОВНАЯ ЖИЗНЬ НА КАНОНИЧЕСКОЙ ТЕРРИТОРИИ
МОСКОВСКОГО ПАТРИАРХАТА ЗА ПРЕДЕЛАМИ
СОВЕТСКОГО СОЮЗА
(1918–1940)

В результате гибели Российской империи и гражданской войны значительная часть территорий, прежде принадлежавших империи, оказалась за пределами Советского Союза. На этих территориях образовались новые государства: Финляндия, Эстония, Латвия и Литва. Была восстановлена государственность Польши, в состав которой помимо собственно польских земель вошли также белорусские и украинские земли на западе России и Галиция, принадлежавшая прежде Австро-Венгрии.

После того как в начале 1918 г. румынские войска заняли Бессарабию, Священный Синод Румынской Православной Церкви без согласования с Московской Патриархией распространил свою власть на территорию ее Кишиневской епархии. Румынские церковные власти хотели оставить на Кишиневской кафедре архиепископа Анастасия (Грибановского), предлагая ему войти в Синод, но он как иерарх Русской Церкви отказался и, удалившись в Константинополь, затворился там в Галате, в подворье русского афонского Свято-Пантелеимонова монастыря. По постановлению Священного Синода Румынской Церкви в управление Кишиневской епархией вступил епископ Хушский Никодим (Никулеску). Глава Русской Церкви Патриарх Тихон отреагировал на захват епархии двумя посланиями, адресованными председателю Синода Румынской Церкви митрополиту Молдавскому и Сучавскому Пимену, составленными в октябре 1918 г. В них Патриарх Тихон резко протестовал против антиканонических деяний священноначалия Румынской Церкви, которая "своим односторонним, предпринятым без согласия Русской Церкви решением не имела права определить судьбу Кишиневской епархии в смысле подчинения ее своей власти, после того как православная Бессарабия в последние сто лет составляла нераздельную часть русского церковного тела; такой образ действий Румынского Священного Синода противоречит одинаково и духу христианской любви, и исконным каноническим указаниям, и священным обычаям православной Церкви. Указание на то, что будто политическое единение всегда влечет за собой и единение Церквей, не может в данном случае служить оправданием для румынской церковной власти, во-первых, потому, что оно само не оправдывается историей, и, во-вторых, потому, что такая точка зрения покоится на смешении природы церковной и политической жизни, разнородных по самому своему существу... И к тому же и самый акт присоединения Бессарабии к Румынскому королевству, как мы утверждали это и ранее, далеко еще не является общепризнанным с международной точки зрения и может быть подвергнут пересмотру при окончательном учете результатов мировой войны". Послание Патриарха заканчивалось предупреждением: "Если Румынская Церковь, невзирая на выставленные нами возражения, попытается насильственно закрепить за собой положение, мы вынуждены будем прервать всякое братское и каноническое общение с Румынским Синодом и принести настоящее дело на суд других православных Церквей"314.

Румынский Синод пренебрег законным протестом Патриарха Тихона и в 1919 г. поставил на Кишиневскую кафедру архимандрита Гурия (Гроссу), русского клирика молдавского происхождения, выпускника Киевской Духовной Академии, бывшего в канун революции настоятелем монастыря в Смоленске, затем бежавшего в Румынию, в Яссы. Митрополит Евлогий (Георгиевский) писал о Гурии, что, несмотря на русское образование, это был воинственный румынский шовинист, который приветствовал вхождение Бессарабии в состав Румынии315. После захвата Кишиневской кафедры Гурий был запрещен в священнослужении Русской Православной Церковью. Почти половину населения Бессарабии составляли православные русские и украинцы. Шовинистический курс архиепископа (а потом и митрополита) Гурия вносил разлад между единоверцами румыно-молдавского и славянского происхождения. В приходах епархии искоренялось церковнославянское богослужение. О нравственном облике этого архиерея можно судить и по тому обстоятельству, что в 1936 г. он был предан гражданскому суду за похищение 1,5 млн. лей из Кишиневского епархиального управления. Его преемником стал митрополит Ефрем (Тигиняну).

После возвращения Бессарабии в состав Советского Союза значительная ее часть была включена в Одесскую епархию, а в Кишинев в декабре 1940 г. временно управляющим Кишиневской и Бессарабской епархией был назначен епископ Тульский Алексий (Сергеев). В мае 1941 г. он был возведен в сан архиепископа и стал правящим архиереем Кишиневской епархии, но через месяц началась Отечественная война и последовала новая оккупация Бессарабии Румынией, продолжавшаяся до августа 1944 г. Архиепископ Алексий (Сергеев) был эвакуирован в Центральную Россию.

* * *

После избрания в 1917 г. архиепископа Финляндского Сергия (Страгородского) на Владимирскую кафедру вместо архиепископа Алексия (Дородницына), уехавшего на Украину, временное управление Финляндской епархией поручено было викарному епископу Сердобольскому Серафиму (Лукьянову). 17 января 1918 г. он стал самостоятельным правящим епископом, а с 1920 г.— архиепископом Финляндским и Выборгским. Ввиду отделения Финляндии от России в июне 1919 г. Собор Финской Церкви в Сердоболе (ныне Сортовала) обратился к Патриарху Тихону с ходатайством о полной самостоятельности, которая и была дарована в 1921 г.316 Но финское правительство хотело полного разрыва канонических уз Православной Церкви Финляндии с Московским Патриархатом. Власти потребовали ввести в церковное употребление григорианский календарь. Архиепископ Серафим вынужден был подчиниться, но это требование вызвало протест и неповиновение со стороны большинства монахов древних обителей Севера: Валаама и Коневца. Многие монахи покинули монастыри; другие, оставшись в своих обителях, держались за старый, юлианский, календарь и подвергались за это преследованию. В монастырях Валаама и Коневца произошло разделение на ново- и старостильников.

В 1925 г. финское правительство потребовало от архиепископа Серафима в трехмесячный срок выучить финский язык и сдать экзамен, если он желает сохранить управление Церковью. Этому оскорбительному ультиматуму владыка Серафим не подчинился, за что был устранен от церковного управления и заточен в монастырь на острове Коневце, по ходатайству митрополита Западноевропейского Евлогия (Георгиевского) он был освобожден и сумел покинуть Финляндию. На его место был поставлен епископ Герман (Аав) — финн, прежде бывший священником в Эстонии. В 1922 г. под давлением финских властей он был избран викарием архиепископа Серафима, 8 июля 1922 г. в Константинополе, несмотря на протест правящего архиерея, Герман без предварительного пострига был хиротонисан Патриархом Мелетием IV во епископа Сортавальского. Став главою автокефальной Церкви, он был самовольно переведен в юрисдикцию Константинопольского Патриарха с титулом "архиепископа Карельского и всея Финляндии", что явилось нарушением канонических прав Русской Православной Церкви. В Выборге тогда образовалась община, окормлявшаяся священником Григорием Светловским, которая захотела перейти в юрисдикцию Западноевропейского митрополита Евлогия (Георгиевского). Правительство Финляндии ликвидировало этот приход. В 1927 г. в Хельсинки была устроена еще одна община в юрисдикции митрополита Евлогия, что вызвало очередное недовольство со стороны архиепископа Германа. Он обвинил митрополита Евлогия в проведении русской политики в Финляндии.

Средоточием и очагом православной церковной жизни в Финляндии оставался Валаамский монастырь. Ныне здравствующий Патриарх Московский и всея Руси Алексий II вспоминает: "Особенно мне запомнились паломнические поездки в Валаамский Преображенский мужской монастырь в 1938 и 1939 гг. Мы плыли пароходом до Хельсинки, оттуда по железной дороге ехали до Выборга и потом уже на монастырском пароходе до Валаама. Валаамская обитель с ее еще не разрушенными традициями монашеской жизни произвела на меня, десятилетнего мальчика, неизгладимое и по сей день впечатление. Запомнились встречи со старцами: схиигуменом Предтеченского скита Иоанном, иеросхимонахом Ефремом, схимонахом Коневского скита Николаем. С огромной душевной открытостью они встречали богомольцев — с душеспасительными беседами, с непременным самоваром... Эти старцы скончались уже в Ново-Валаамском монастыре в Финляндии, я посещал там их могилы. Сохранилась у меня и духовная переписка с монахом Иувианом, который писал мне, тогда десятилетнему мальчику, письма духовного содержания"317.

30 ноября 1939 г., когда началась советско-финская война, в результате которой граница между двумя государствами была отодвинута с Карельского перешейка на запад, монахи Валаамского монастыря были эвакуированы в глубь Финляндии. Лишь 7 мая 1957 г. было восстановлено молитвенное каноническое общение между Русской Православной Церковью и Финляндской Автономной Церковью, Московская Патриархия признала юрисдикцию Константинополя над Финской Православной Автономной Церковью. Архиепископ Герман (Аав) ушел на покой в 1960 г. и скончался в 1961 г.

* * *

После мученической кончины епископа Ревельского Платона (Кульбуша), последовавшей 14 января 1919 г., в Ревель, переименованный правительством Эстонии в Таллин, на кафедру, ставшую самостоятельной, был переведен Порховский епископ Александр (Паулус) с возведением его в сан архиепископа. Патриарх Тихон предоставил Эстонской Церкви широкую автономию, но по настоянию эстонского правительства, стремившегося оторвать православный народ Эстонии (это были русские, сету и часть эстонцев) от Москвы, архиепископ Александр в 1923 г. обратился к Константинопольскому Патриарху Мелетию IV с прошением о принятии Эстонской Церкви под свое духовное окормление. Архиепископ Александр отправился с этой целью в Стамбул и 7 июля 1923 г. получил от Патриарха Мелетия томос, по которому была признана автономия Эстонской Церкви в юрисдикции Константинопольского Патриарха. В составе Эстонской Церкви была образована вторая, Нарвская, епархия, а Константинопольский Патриарх возвел архиепископа Александра в сан митрополита Таллинского и всей Эстонии, введен был в употребление новый календарь. Московская Патриархия не могла, естественно, признать канонически неправомерный переход. Митрополит Александр настойчиво проводил эстонизацию церковной жизни, несмотря на то что большинство православных были русскими.

Очагами монашеского подвижничества в Эстонии были Пюхтицкий женский и Псково-Печерский мужской монастыри; граница между Эстонией и Советской Россией по мирному договору 1920 г. прошла так, что ряд исконно русских городов и сел, включая и Печеры с древней обителью, отошли к Эстонии. Настоятелем Псково-Печерского монастыря был архимандрит Иоанн (Булин), сам по национальности сету. В 1929 г. отца Иоанна хиротонисали в викарного епископа Нарвского с сохранением за ним настоятельства в монастыре. Несмотря на свое происхождение, епископ Иоанн противился эстонизации церковной жизни, отстаивал неприкосновенность церковнославянского богослужебного языка. У эстонских властей это вызвало недовольство, и в 1933 г. Иоанн был устранен от управления Псково-Печерским монастырем и выехал за границу, в Белград. На родину он вернулся в 1941 г., после присоединения Эстонии к Советскому Союзу, но в годы массовой депортации был сослан в Сибирь и там бесследно исчез.

В 1933 г. на Печерскую кафедру был хиротонисан с титулом архиепископа маститый старец из вдовых протоиереев Николай Лейсман, эстонец; в том же году он был назначен ректором Эстонской духовной семинарии, на этой должности он оставался до ухода на покой в 1940 г. На викарную Нарвскую кафедру в 1937 г. хиротонисали вдового протоиерея, преподававшего закон Божий в русской гимназии, Павла (Дмитровского). Одним из видных церковных деятелей Эстонии был протоиерей Иоанн Богоявленский, брат митрополита Виленского Елевферия (Богоявленского). В 30-х гг. он редактировал выходивший в Таллине русский журнал "Православный собеседник". Как и большинство православных священнослужителей и мирян, отец Иоанн (впоследствии епископ Исидор) стремился к сохранению церковнославянского языка в богослужении и русского в проповедях, в школах и делопроизводстве. В 1938 г. он сумел открыть в Таллине богословские курсы с преподаванием по-русски. Одним из выпускников этих курсов был отец Патриарха Алексия II протоиерей Михаил Ридигер. Протоиерей Иоанн Богоявленский оказал большое духовное влияние и на самого будущего Патриарха Алексия II, который уже в 6 лет прислуживал в храме, помогая отцу Иоанну. В 1935 г. Собор Эстонской Церкви принял устав, по которому она получила наименование Эстонской Апостольской Православной Церкви. Однако этот новый устав не был утвержден Константинопольским Патриархом.

Одним из проявлений антирусского курса эстонского правительства явилось закрытие в 1936 г. кафедрального собора во имя святого великого князя Александра Невского. Правда, он не был разрушен, как храм Христа Спасителя в Москве или православный кафедральный собор Варшавы. После присоединения Эстонии к Советскому Союзу, 27 декабря 1940 г., на расширенном заседании Синода Эстонской Апостольской Православной Церкви было принято решение о восстановлении канонических отношений с Матерью Русской Церковью. В марте 1941 г. митрополит Александр (Паулус) посетил Москву и дал клятву в верности Патриархии. 31 марта Эстонская Церковь воссоединилась с Русской Церковью. Она была включена в Прибалтийский экзархат, во главе которого стоял митрополит Литовский и Виленский Сергий (Воскресенский).

* * *

Рижская епархия после перевода на Рязанскую кафедру архиепископа Иоанна (Смирнова) четыре года оставалась без правящего архиерея. Латвийские власти не разрешили въезд в Латвию ни митрополиту Серафиму (Чичагову), ни архиепископу Геннадию (Туберозову), которых святитель Тихон предполагал назначить на Рижскую кафедру. В 1918 — начале 1919 г. временно Рижской епархией управлял викарный епископ Ревельский Платон (Кульбуш). Лишь после того как на Рижскую кафедру предложено было перевести из Пензенской епархии архиепископа Иоанна (Поммера), по национальности латыша, вопрос о возглавлении Рижской епархии был улажен с латвийскими властями. Православный народ Латвии, русские и латыши, с радостью и любовью приняли своего нового архипастыря. В поисках компромисса с правительством архиепископ Иоанн ходатайствовал перед Святейшим Патриархом Тихоном о даровании его епархии самостоятельности в делах внутреннего управления, и это ходатайство было удовлетворено: 21 июня 1921 г. Патриарх Тихон, Священный Синод и Высший Церковный Совет признали внутреннюю самостоятельность Латвийской Церкви318.

Архиепископ Иоанн (Поммер), назначенный в начале 1921 г., в своей архипастырской деятельности стремился объединить православных латышей и русских, и ему это удавалось. Популярность его в Латвии была велика, и в 1925 г. его избрали в республиканский сейм. В парламенте архиепископ Иоанн не без успеха отстаивал равноправие православной Церкви с другими Церквами Латвии. Со времени его избрания в сейм архиепископский дом с утра до вечера переполнен был просителями, и не только православными. Люди искали его заступничества, и он всегда настойчиво отстаивал справедливость, защищал неправедно обиженных. Архиепископ Иоанн одинаково хорошо проповедовал на родном латышском и русском языках. Многим особенно запомнилась речь, произнесенная им в память о почившем первосвятителе Российской Церкви святом Тихоне, которого он глубоко чтил. Свято хранил архиепископ Иоанн каноническое единство с Московской Патриархией, что после кончины Патриарха Тихона многих в Латвии раздражало.

В ночь с 11 на 12 октября 1934 г. архиепископ Иоанн был заживо сожжен на пригородной даче. Преступление так и не расследовали до конца, однако в народе считали, что возможных виновников убийства следует искать среди агентов латвийских властей или советской разведки. После его кончины в жизни Латвийской Церкви произошли серьезные перемены. Церковь без согласия Московской Патриархии перешла в юрисдикцию Константинопольского Патриарха. 29 марта 1936 г. митрополит Фиатирский Герман возглавил хиротонию во епископа с возведением в сан митрополита Рижского и всея Латвии бывшего до этих пор гарнизонным священником в Даугавпилсе Августина (Петерсона). В 1938 г. в Латвии была открыта новая Даугавпилсская кафедра. На нее хиротонисали Александра (Витолса).

После присоединения Латвии к Советскому Союзу латвийское духовенство через покаяние было принято в юрисдикцию Московской Патриархии. Митрополит Рижский Августин (Петерсон) ушел на покой.

* * *

С 1917 по 1921 г. Литовской епархией управлял викарный епископ Ковенский Елевферий (Богоявленский). 28 июня 1921 г. он назначен был правящим архиереем с возведением в сан архиепископа Литовского и Виленского319. В конце гражданской и мировой войны его епархия оказалась разделенной государственной границей между Литвой и Польшей. Епархиальный центр Вильна вместе с Виленским краем, в котором сосредоточена была большая часть православного населения епархии, оказались в пределах Польского государства. Владыка Елевферий за решительное неприятие незаконной автокефалии Польской Церкви был подвергнут трехмесячному аресту в одном из католических монастырей. Только в апреле 1923 г. по настоянию литовского правительства он был освобожден и смог приехать в столицу Литвы Каунас. Архиепископ Елевферий не признал раздела епархии, учиненного священноначалием Польской Церкви, поставившей на Виленскую кафедру в 1922 г. архиепископа Феодосия (Федосиева).

Литовские власти не настаивали на отделении Литовской епархии от Московской Патриархии отчасти потому, что православных в республике было сравнительно мало, а среди литовцев почти не было. К тому же литовское правительство в своих притязаниях на Вильну, отторгнутую Польшей, встречало поддержку со стороны правительства СССР. Во всяком случае архиепископ Елевферий не встречал никаких затруднений со стороны властей в сношениях с Патриархией, которой он хранил безусловную каноническую верность. В октябре 1928 г. архиепископ Елевферий приезжал в Москву для доклада о своих епархиальных делах и о положении православной Церкви в Польше. В ноябре того же года владыка Елевферий был возведен в сан митрополита. После увольнения митрополита Евлогия (Георгиевского) от должности управляющего Западноевропейскими приходами Русской Церкви митрополит Елевферий был назначен на эту должность 24 марта 1930 г. как временно управляющий, с 30 апреля 1931 г.— как управляющий320.

После крушения Польского государства Вильна передана была Литве и стала столицей республики. Митрополит Елевферий переселился в свой кафедральный город, вскоре республика присоединена была к Советскому Союзу. 31 декабря 1940 г. митрополит скончался от менингита и был погребен в виленском Свято-Духовском монастыре. Его кончина глубоко поразила предстоятеля Русской Церкви. 17 января 1941 г. митрополит Сергий писал епископу Александру (Толстопятову) о последних обстоятельствах церковной жизни, главным образом связанных с возвращением в юрисдикцию Московской Патриархии западных епархий: "Ждет устройства Бессарабия. Туда командирован епископ Алексий (Сергеев). В Западную Украину и Белоруссию поехал (временно) экзархом архиепископ Николай (Ярушевич). Теперь нянчимся с Латвией и Эстонией. Командирован в Латвию и Эстонию наш архиепископ Сергий: Латвия принесла покаяние, а об Эстонии пока не знаем. А тут совершенно не ко времени заболел менингитом митрополит Литовский Елевферий, слишком близко к сердцу принимавший церковные болезни и вечером 31 декабря скончавшийся (на Крещение ему 20-й день). Архиепископ Сергий отпевал в Вильне. Что делать? "Мои мысли — не ваши мысли, ни ваши пути — пути Мои" (Ис. 55. 8). Помолитесь о старце (72 г., а мне через 8 дней — 74)"321.

27 февраля 1941 г. с возведением в сан митрополита на Виленскую кафедру был назначен архиепископ Дмитровский Сергий (Воскресенский), одновременно ставший и экзархом Прибалтики.

* * *

Большая часть православных русских, оставшихся на исходе первой мировой и гражданской войны за пределами Советского государства, оказалась подданными Речи Посполитой, восстановленной в результате мировой войны и гибели трех империй. Бездарно проигранная командованием Красной Армии война с Польшей прочертила границу далеко к востоку от Западного Буга, исторически сложившейся естественной границы. По Рижскому договору от 18 марта 1921 г. в состав нового Польского государства вошли 7 западных уездов Волынской губернии, западные и южные (полесские) уезды Минской губернии, Гродненская губерния, Виленская губерния, на северную часть которой, включая саму Вильну, претендовала Литва, Холмщина, Подляшье. От распавшейся Австро-Венгрии Речи Посполитой досталась Галиция, населенная по преимуществу русинами. Существуют разные статистические оценки численности православного населения Польши ко времени ее восстановления: от 3,5 до 5 млн. До первой мировой войны на территории, вошедшей в состав Польши, находились 4 епархии: Варшавская, Холмская, Виленская, Гродненская, а также большая часть Волынской с викарной кафедрой в Кременце и часть Минской епархии. Вошедшая в состав Польши Галиция населена была главным образом униатами, но помимо униатов и католиков латинского обряда там проживало несколько десятков тысяч православных. В 1918 г. в православие, к вере предков, вернулось 25000 лемков (русинов) в Перемышльском повете.

В зависимости от политической ориентации и особенностей этнического самосознания униаты Галиции разделялись на русинов, помнивших о своих русских корнях, и украинцев. Польские власти разделяли своих русских подданных на несколько национальных групп: украинцев, русинов, "росийских" (с одним "с") и эмигрантов. Некоторые из русских числились поляками. В документах большинства белорусов, тех, кого не записали "росийскими" или поляками, в графе национальность делался прочерк, который следовало, очевидно, понимать так: пока национальности не имеет, но есть надежда, что впоследствии станет поляком.

На территории Польши находилось несколько православных епархий. Виленской епархией управлял епископ Елевферий (Богоявленский). Правда, он оказался на польской территории только 8 февраля 1922 г., когда Виленский округ вошел в состав Польши. На епископа Белостокского Владимира (Тихоницкого) возложено было Патриархом Тихоном окормление всей Гродненской епархии. Часть Волынской епархии, входившая в пределы Польского государства, находилась под управлением викарного епископа Кременецкого Дионисия (Валединского). Для окормления церквей Полесья Святейший Патриарх Тихон направил в Пинск епископа Пантелеимона (Рожновского), который по отцу был поляком. Назначенный на Варшавскую кафедру митрополит Серафим (Чичагов) не получил от польских властей разрешения на въезд в Польшу.

Польские власти стремились оторвать православные епархии на своей территории от Московской Патриархии. Свои попытки устроить в Польше независимую от Москвы православную юрисдикцию они начали с контактов с Белостокским епископом Владимиром (Тихоницким), видевшим путь к правильному устроению церковной организации в Польше в сохранении канонической зависимости от Патриархии и в созыве Всепольского Собора. И то и другое не соответствовало видам правительства Польши. Польским властям стало вполне ясно, что они не могут рассчитывать на епископа Владимира, после того как он — без согласования с ними, но исполняя поручение Святейшего Патриарха Тихона — рукоположил во епископа Бяло-Подляшского Сергия (Королева) с возложением на него временного управления Холмской епархией. Власти Польши не признали законности рукоположения, и епископ Сергий вынужден был жить в Яблочинском монастыре преподобного Онуфрия, не имея возможности исполнять возложенное на него послушание. Контакты правительства с епископом Владимиром прекратились. Новым кандидатом правительства на возглавление православной Церкви в Польше стал Кременецкий епископ Дионисий (Валединский). Министерство религиозных исповеданий пригласило его в июне 1921 г. в Варшаву для обсуждения проекта устроения высшего церковного управления в Польше, где вскоре по согласованию с польскими властями оказался архиепископ Минский Георгий (Ярошевский), эмигрировавший из России вместе с разбитыми войсками А. И. Деникина. Преимущество Георгия перед Дионисием заключалось в иерархическом старшинстве. Резиденция предполагаемого главы Польской Церкви устроена была в Варшаве, далеко от мест компактного проживания православных подданных Речи Посполитой.

Министерство религиозных исповеданий пригласило в Варшаву трех архиереев: архиепископа Георгия, епископов Дионисия и Пантелеимона — для решения вопросов, связанных с устроением православной Церкви в Польше. Епископы Владимир (Тихоницкий) и Сергий (Королев) в этой встрече не участвовали. Министр культов откровенно заявил русским архиереям, что вмешательство иностранных церковных властей, иными словами Московской Патриархии, в церковную жизнь Польши нежелательно. Архиереи выразили готовность добиваться автокефалии православной Церкви в Польше при условии, что этот путь будет санкционирован законной Патриаршей властью.

В августе 1921 г. польское правительство сообщило Патриарху Тихону через посланника Филипповича в Москве свою заинтересованность в автокефальном устройстве православной Церкви в Польше. Святейший Патриарх готов был к компромиссу. 15 сентября 1921 г. определением Священного Синода главе православной Церкви в Польше сообщались полномочия окружного митрополита (Поместный Собор 1917–1918 гг. издал Определение об объединении епархий Русской Церкви в митрополичьи округа). Патриарх Тихон своим указом от 27 сентября назначал архиепископа Георгия (Ярошевского) своим экзархом в Польше, правда, без перемещения его на Варшавскую кафедру, которую по-прежнему занимал не имевший возможности выехать за границу митрополит Серафим (Чичагов)322. В своем послании Минскому архиепископу Георгию (Ярошевскому) Святейший Патриарх ввиду затрудненности сношений Патриархии с польскими епархиями даровал Церкви в Польше права автономии.

Между тем в православном епископате Польши обнаружились разногласия. Образовались две группировки, одна — в нее входили архиепископ Георгий (Ярошевский) и епископ Дионисий (Валединский) — сочувствовала видам польского правительства относительно автокефалии, другая же — весь остальной епископат — дорого ценила каноническую и юрисдикционную связь с матерью Церковью и видела в православных, живущих в Польше, часть единого русского народа, разделенного беззаконно образовавшимися в результате смуты границами. Духовенство и народ Волынской епархии не разделяли ориентации епископа Дионисия. Дело дошло до того, что около 85 приходов на Волыни вышли из повиновения, причем одни объявили, что они остаются в юрисдикции архиепископа Житомирского (Житомир, оказавшийся на советской территории, был ранее епархиальным центром всей Волыни); другие же хотели перейти в юрисдикцию Гродненского архипастыря, обязанности которого исполнял тогда Белостокский епископ Владимир. Но благодаря поддержке, которую оказала епископу Дионисию братия Почаевской лавры, находившаяся по указу Патриарха Тихона тогда под его началом, епископ Дионисий сумел сохранить власть над епархией. В октябре 1921 г. в Почаевской лавре состоялось епархиальное собрание, на котором решено было ходатайствовать о возвышении Кременецкой кафедры, которую занимал владыка Дионисий, в ранг епархиальной; кроме того, на собрании постановили открыть викарную кафедру в Луцке, а также начать издание церковной газеты на украинском языке.

Самый ревностный сторонник автокефалии, архиепископ Георгий, тщетно пытался преодолеть разногласия среди епископата. В сентябре 1921 г. он встретился в Гродно с владыками Елевферием и Владимиром. На 1 октября намечено было созвать архиерейский Собор в Почаеве. Но епископы из белорусских епархий не пожелали прибыть в Почаев, и Собор не состоялся. 24 января 1922 г. архиепископ Георгий созвал архиерейский Собор в Варшаве. Помимо владык Георгия, Дионисия и Пантелеимона (Рожновского), к которым впоследствии под давлением польских властей присоединился и епископ Владимир, в деяниях Собора участвовали секретарь Синода Александр (Иноземцев), бежавший вместе с архиепископом Георгием из России, ректор Волынской семинарии протоиерей Александр Громадский, которого вскоре после пострига с именем Алексий хиротонисали во епископа Луцкого, и начальствующий над православным военным духовенством Василий Мартиш. Министерство религиозных исповеданий на Соборе представлял Пекарский. Его усилия в переговорах с русскими архиереями направлены были главным образом на то, чтобы вынудить их подписать так называемые "Временные правила", составленные в министерстве, которыми предусматривался далеко идущий государственный контроль за жизнью православной Церкви в Польше. 30 января "Временные правила" подписали только владыки Георгий и Дионисий. Епископы Владимир и Пантелеимон, участвовавшие в заседании Собора, отказались поставить свои подписи под документом, ущемлявшим права православных в Польше.

В тот же день Патриарх Тихон издал указ о переводе архиепископа Георгия на Варшавскую кафедру и возведении его в сан митрополита323, поскольку стала очевидной невозможность добиться от польских властей разрешения на въезд в Варшаву митрополита Серафима (Чичагова), который имел репутацию крайне правого по своей политической ориентации. Но титулярное возвышение владыки Георгия отнюдь не означало поддержки его намерений со стороны Патриарха, ибо в указе уже не упоминаются ни церковная автономия, ни его экзаршие права. Следовательно, на основании указа Патриарха он стал всего лишь одним из епархиальных архиереев в Польше без всяких юрисдикционных прав по отношению к другим епархиальным архиереям.

Арест святого Патриарха Тихона был использован митрополитом Георгием как еще один довод в пользу провозглашения автокефалии. На заседании архиерейского Синода 14 июня 1922 г. в Варшаве под председательством митрополита Георгия и при самом деятельном участии правительства Польши было решено, что "ввиду церковной смуты и развала в России не может быть возражений против автокефалии православной Церкви в Польше", но необходимым условием для ее провозглашения ставилось "благословение на автокефалию польскому правительству (именно так.— В. Ц.) от Константинопольского и других Патриархов, а также от глав автокефальных Церквей Греческой, Болгарской и Румынской, а также от Московского Патриарха в случае его возвращения к церковному управлению, и если в России не будет упразднено Патриаршество"324. Это решение означало условное учреждение автокефалии и принято было очевидным меньшинством, которое в связи с новой волной антицерковного террора в России лишалось практической защиты со стороны Патриархии. Епископ Владимир и архиепископ Елевферий (Богоявленский) по приговору церковного суда, состоявшего из епископов, подчинившихся диктату польской власти, были уволены со своих кафедр.

Путь к автокефалии, выбранный митрополитом Георгием, и его безусловное подчинение диктату польской власти у части православных в Польше вызвали крайнее ожесточение. 8 февраля 1923 г. ректор Волынской семинарии архимандрит Смарагд (Латышенко) в митрополичьей резиденции несколькими выстрелами убил Варшавского митрополита. Как выяснилось на процессе, в его намерение входило и убийство архиепископа Дионисия, который также находился в резиденции, но он спрятался в шкафу и тем спас себе жизнь. Архимандрит Смарагд, один из самых последовательных, энергичных и образованных противников автокефалии, был лишен сана и осужден на 10 лет тюремного заключения. Отбыв их полностью, он в 1935 г. выехал в Чехословакию.

Убийство митрополита Георгия явилось вопреки замыслу его исполнителя ударом не по автокефалистам, а по их противникам. Вначале, правда, у автокефалистов возникли канонические трудности с избранием нового митрополита и формированием нового состава Синода, ибо для соборного решения требуется участие по крайней мере трех епископов. Для преодоления сложившихся обстоятельств в викарные епископы Люблина был хиротонисан архимандрит Антоний (Марценко), эмигрант из России, поляк по отцу. 27 февраля состоялось избрание архиепископа Волынского и Кременецкого Дионисия (Валединского) в митрополита. В Москву о результатах выборов польский Синод не докладывал, а направил материалы избирательных заседаний через правительство Польши на утверждение Константинопольскому Патриарху Мелетию IV, который утвердил их.

29 апреля 1923 г. в Богоявленском монастыре Кременца состоялась интронизация митрополита Дионисия как главы Церкви, с титулом "митрополита Варшавского, и Волынского, и всей православной Церкви в Польше и священноархимандрита Почаевской Успенской лавры". Новый глава Церкви, так же как и его предшественник, действовал в полном согласии с правительством. Возглавлявший оппозицию архиепископ Елевферий (Богоявленский), арестованный и высланный польскими властями в Литву, продолжал управлять своей епархией из Каунаса (Ковно) и требовал от епархиального духовенства не подчиняться митрополиту Дионисию. Еще раньше митрополит Дионисий направил в Вильну викарного епископа Луцкого Алексия (Громадского), чтобы взять под контроль Виленскую епархию. Но правящим архиереем в Вильне назначен был бежавший из Советского Союза архиепископ Одесский Феодосий (Феодосиев), а Алексий (Громадский) перемещен на Гродненскую кафедру, от управления которой был устранен епископ Владимир (Тихоницкий). Таким образом, все кафедры оказались заняты епископами, готовыми к сотрудничеству с польскими властями. С этих пор все начинания митрополита Дионисия без затруднений проходили через Синод и безропотно принимались епархиальными властями. Однако планы польского правительства и подчинившегося его диктату епископата могли рухнуть в случае освобождения Патриарха Тихона и возвращения его к кормилу высшей церковной власти. Когда Святейший Патриарх лишен был свободы, православные епископы Польши многократно протестовали против гонений на Церковь в Советском Союзе и высказывались в защиту арестованного первосвятителя. От имени миллионов православных граждан Польши митрополит Дионисий направил телеграмму президенту Польской республики, в которой просил потребовать от советской власти освобождения Патриарха. Когда святитель Тихон вернулся к церковному управлению, на заседании Синода в Почаеве 12 сентября 1923 г. было решено при первой возможности поздравить Патриарха Тихона с освобождением и сообщить ему об изменениях в Польской Православной Церкви за время его ареста. 12 ноября митрополит Дионисий отправил в Москву поздравительное послание, не содержавшее, впрочем, никакой информации о происшедшем. Все сведения Патриарх Тихон получил от епископов-оппозиционеров.

23 мая 1924 г. он направил письмо митрополиту Дионисию с резким осуждением самочинного отделения православной Церкви в Польше от Всероссийского Патриарха и перехода в юрисдикцию Константинопольской Патриархии. Это было бы, считал первосвятитель, возможно лишь после тщательного исследования Всероссийским Церковным Собором всех обстоятельств и с соблюдением канонических норм, регламентирующих переход православной Церкви в Польше к самостоятельному существованию. В заключение Патриарх Тихон потребовал от митрополита Дионисия отчета обо всем, что произошло после мая 1922 г.325

Православные, мало осведомленные в делах иерархических, были недовольны готовностью епископата перейти на новый календарь. Еще в июле 1923 г. Священный Синод просил Министерство религиозных исповеданий разрешить православным военнослужащим и государственным служащим иметь выходные дни в великие праздники по юлианскому календарю, в ответ было рекомендовано перейти на григорианский календарь, тогда Священный Синод обратился в Константинополь. В марте 1924 г. оттуда пришел ответ, что Патриарх Григорий VII ввел новый календарный стиль в великой Константинопольской Церкви и благословил введение его в Польше. На совещании православных епископов в Варшаве 12 апреля 1924 г. объявили о введении нового календаря в православной Церкви в Польше. Польские чиновники подвергали жестким репрессиям тех приходских священников, которые отказывались совершать богослужения по новому календарю. Противники календарной реформы получили энергичную поддержку со стороны польских парламентариев православного исповедания, распространивших меморандум с резким протестом против насилия над совестью православных граждан Польского государства. У крестьян Волыни и Западной Белоруссии меморандум вызвал сочувственный отклик. Настоятель Жировицкого монастыря в Гродненской епархии, выходец из Почаевской лавры архимандрит Тихон (Шарапов) начал кампанию сбора подписей среди благочестивых прихожан под обращением, содержавшим острую критику нового стиля. 30 июня 1924 г. его вызвали в Министерство религиозных исповеданий, лишили должности и запретили в священнослужении. Тогда он перебрался в Волынскую епархию, посетил затворившегося в Дерманском монастыре епископа Владимира и получил одобрение своих действий. Его борьбу за юлианский стиль поддерживал также уволенный на покой епископ Пантелеимон (Рожновский). Архимандрит Тихон вернулся в Жировицы и совершал богослужения в кладбищенской церкви при большом стечении благочестивых прихожан. Свои действия он оправдывал тем, что настоятелем Жировицкого монастыря он поставлен самим Патриархом Тихоном. В Дерманском монастыре совершал богослужения епископ Владимир, несмотря на протесты и жалобы митрополиту Дионисию со стороны настоятеля обители. Подобным образом поступал и епископ Пантелеимон в монастыре в Мельцах. Владыка Владимир состоял также в переписке с Московской Патриархией, и можно предполагать, что в Патриархии решался вопрос о его поставлении митрополитом на Варшавскую кафедру.

Теряя авторитет в народе, митрополит Дионисий созвал 16 августа 1924 г. в Почаеве заседание Синода для выработки программы экстренных мер по урегулированию сложившейся ситуации. Епископы выступали за то, чтобы придерживаться впредь гибкой линии: там, где народ отказывался принимать новый стиль, благословлять совершение богослужения по юлианскому календарю326. С тех пор новый календарь остался в употреблении в Варшавском митрополичьем соборе и в православных церквах воеводств с преимущественно польским населением. На Волыни и в Белоруссии в православных церквах вернулись к юлианскому стилю. Решение Синода было, очевидно, согласовано с польскими властями. Министерство религиозных исповеданий направило тогда же волынскому воеводе распоряжение не допускать административного воздействия на приходы, где совершаются православные богослужения по старому календарю.

Но другие меры правительства, призванные помочь Синоду справиться с ситуацией, имели остро административный, полицейский характер. Архимандрит Тихон выслан был на родину, в Тулу, и вскоре он был хиротонисан Патриархом Тихоном в епископа Гомельского. Вслед за этим последовала высылка не имевших польского гражданства епископов Владимира (Тихоницкого) во Францию и епископа Сергия (Королева) в Чехословакию. Перед высылкой епископ Сергий был вызван в Люблин якобы для улаживания неких церковных дел и там арестован. Епископа Владимира арестовали тайком, при второй попытке, в первый раз его защитил собравшийся народ. Из оппозиционного епископата в Польше оставался только владыка Пантелеимон, которого не могли выслать из страны ввиду его польского гражданства, но вплоть до 1939 г. он оставался без кафедры.

16 августа 1924 г. Синод составил послание Патриарху Тихону, главная мысль которого заключалась в том, что не произвол епископов, а сама жизнь подталкивает православную Церковь в Польше к самостоятельности. Ответа от Святейшего Патриарха Тихона на это послание не последовало. 13 ноября 1924 г. после переписки с митрополитом Дионисием Константинопольский Патриарх Григорий VII вместе с Синодом дал благословение на учреждение автокефальной Церкви в Польше. В изданном на основании этого постановления томосе весьма многозначительно говорилось: "Первое отделение от нашего престола Киевской митрополии и православных митрополий Литвы и Польши, зависящих от нее, а также присоединение их к святой Московской Церкви произошли отнюдь не по предписанию канонических правил, а также не было соблюдено всего того, что было установлено относительно полной церковной автономии Киевского митрополита, носящего титул экзарха Вселенского Престола"327. Таким образом, когда Московская Патриархия оказалась гонима и унижена, Константинопольский Престол пересмотрел свои решения относительно перехода Православной Церкви Западной Руси в юрисдикцию Московских Патриархов, принятые два с половиной века назад, и назвал их теперь неканоническими, пытаясь оправдать свои действия в глазах иерархов и верующих. Через четыре дня после принятия этого решения Патриарх Григорий VII скончался. Его преемник Константин VI 30 января 1925 г. известил все автокефальные Церкви о состоявшемся определении, но вскоре после этого он был выслан турецким правительством из Константинополя, и только его преемник Василий III отправил томос о даровании автокефалии в Варшаву. Цель польского правительства — оторвать русский православный народ в Польше от Московской Патриархии — была достигнута.

Протесты против совершившегося акта не носили массового характера и главным образом исходили от православных жителей Белоруссии. В Гродно о непризнании автокефалии заявил протоиерей Лука Голод. Церковными властями он был запрещен в служении. В Вильне сенатор В. В. Богданович организовал общину, оставшуюся в юрисдикции Московской Патриархии. В ответ на это митрополит Дионисий и Синод отлучили Богдановича от Церкви. В Московской Патриархии после кончины Патриарха Тихона обстановка складывалась крайне трудно, так что лишь 24 сентября 1927 г. Заместитель Местоблюстителя патриаршего престола направил послание митрополиту Дионисию, в котором митрополит Сергий (Страгородский) требовал от правящего митрополита Григория отчет и настойчиво напоминал, что автокефалия Польской Церкви может быть дарована лишь ее законным кириархальным возглавлением — Московской Патриархией. В своем ответе митрополиту Сергию, составленном 29 ноября 1927 г., митрополит Дионисий ссылался на признание польской автокефалии всеми православными Церквами и выразил надежду на то, что в будущем благословение на автокефалию будет получено и от Российской Православной Церкви328. Несколько неожиданно митрополит Дионисий получил поддержку со стороны митрополита Антония (Храповицкого) и возглавляемого им Карловацкого Синода, который изменил свою прежнюю позицию по вопросу польской автокефалии. В декабре 1925 г. Синод в Карловацах выпустил постановление о возобновлении общения с православной Церковью в Польше. Несмотря на весь российский патриотизм, уязвимость статуса Карловацкого Синода, его стремление к административной независимости от Московской Патриархии, ставшее вполне откровенным после кончины Патриарха Тихона, подтолкнули митрополита Антония и его сторонников к изменению ранее определившейся линии непризнания польской автокефалии. В апреле 1927 г. митрополит Дионисий вместе с епископом Алексием (Громадским) отправились на Ближний Восток, где состоялась встреча с Патриархами Константинопольским, Александрийским, Антиохийским, Иерусалимским и архиепископом Афинским. Константинопольский Патриарх Василий III удостоил митрополита Дионисия титула Блаженнейший, который приличествует главам Церквей329.

Православная Церковь в Польше после ее незаконного автокефального устроения и частичной реорганизации епархиального деления состояла из 5 епархий: Варшавско-Холмской, во главе которой стоял глава автокефальной Церкви с титулом митрополита Варшавского и всей Польши. В императорской России это были с начала XX в. две отдельные епархии, причем территория Холмской по инициативе архиепископа Евлогия выведена была из состава царства Польского в Россию, что вполне соответствовало историческому прошлому края, но не его национальному составу: к началу нашего века русские оказались здесь в меньшинстве. Волынская епархия с кафедральным городом в Кременце явилась частью прежней дореволюционной Волынской епархии, кафедральный центр которой, Житомир, остался в пределах советской Украины. В состав Полесской епархии вошли приходы прежней Минской епархии, оказавшиеся за советско-польской границей. Гродненская епархия в основном соответствовала своему дореволюционному составу. Часть Виленской находилась за пределами Речи Посполитой, на территории Литовского государства. Управлял ею с титулом архиепископа Виленского владыка Елевферий (Богоявленский), имевший резиденцию в Каунасе. А Варшавская митрополия поставила на Виленскую кафедру другого архиерея — архиепископа Феодосия (Феодосиева). Помимо епархиальных кафедр были открыты еще кафедры викарных епископов: Люблинская в Варшавской епархии, Луцкая и Острожская в Волынской, Камень-Каширская в Полесской. Во всех православных епархиях насчитывалось около 1500 приходов и свыше 2000 приходских и приписных церквей — значительно меньше дореволюционного их числа на этой территории; 15 монастырей: 10 мужских и 5 женских, среди которых первенствовала Успенская Почаевская лавра. Ее священноархимандритом именовался митрополит Варшавский. В Белорусских землях важнейшими очагами монашеской жизни были Жировицкий Успенский монастырь в Гродненской епархии и Свято-Духовский в Вильне; в Подляшье — Яблочинский монастырь преподобного Онуфрия Великого. Священнослужителей готовили на богословском факультете в Варшаве и в двух духовных семинариях: в Вильне и в Кременце на Волыни; существовала также иноческая школа в Яблочинской обители. Официальным языком обучения в духовных школах был польский, но на практике таковым, как правило, оставался русский, предпринимались попытки пользоваться украинским.



Достарыңызбен бөлісу:
1   ...   11   12   13   14   15   16   17   18   ...   61




©dereksiz.org 2024
әкімшілігінің қараңыз

    Басты бет