Книга (приложение) истории Церкви митр. Макария Булгакова: Москва, Издательство Спасо-Преображенского Валаамского монастыря, 1997. 831 с

На Американском континенте Православная Церковь имела свою особую историю, отличную от истории церковной диаспоры в Европе и на Дальнем Востоке. До 1917 г. там существовали не отдельные русские приходы, как в Европе, а целая епархия; причем среди православных в Америке были не только русские переселенцы, но и крещеные местные жители, в особенности на Аляске и на Алеутских островах,— эскимосы, индейцы, алеуты, обращенные трудами преподобного Германа Алеутского, святителя Иннокентия и других миссионеров. Среди православных в Америке были и присоединенные к Православной Церкви белые американцы из протестантов, в состав епархии входили также грекоязычные и арабоязычные приходы; часть греческих эмигрантов, в особенности на восточном побережье, не пожелала войти в состав Американской епархии Российской Церкви, официальное название которой с 1900 г. было Греко-православная Церковь Алеутских островов и Америки, и в Нью-Йорке был открыт приход под названием Эллинистическая восточно-христианская Церковь. Значительную часть (около 100 000) русских в Америке составляли воссоединившиеся с православной Церковью бывшие униаты из Галиции и Карпатской Руси.

С 1905 г. епархиальная кафедра находилась в Нью-Йорке; в том же году открыты были две викарных кафедры — на Аляске и в Бруклине — арабо-сирийская. Юрисдикция архиепископа распространялась на два государства: США и Канаду. В дело устроения православной церковной жизни на Американском континенте огромный вклад внес Святейший Патриарх Тихон, который возглавлял Американскую епархию с 1898 по 1907 г.; его преемником был архиепископ (позже митрополит) Платон, наконец, с 1914 по 1918 г. правящим архиереем в Америке был архиепископ Евдоким (Мещерский), впоследствии отпавший в обновленческий раскол. В 1918 г. правящим архиереем с титулом епископа Алеутского и Североамериканского стал Александр (Немоловский), ранее служивший викарным епископом в Америке.

Последствием русской революции явился наплыв новых политических, а не экономических, как это было ранее, эмигрантов из России, которые благодаря высокому образованию и принадлежности к состоятельному классу заняли лидирующее положение в русской диаспоре, что вызвало трения и в церковной жизни; новые русские беженцы сознавали себя частью российской белой эмиграции, в то время как американские галичане и карпато-россы к тому времени уже достаточно прочно укоренились в стране. Серьезно ухудшилось экономическое положение епархии, потому что субсидии из России прекратились. В этих обстоятельствах "епископ Александр,— как пишет митрополит Евлогий,— в хозяйственных делах человек неопытный, послушался каких-то советчиков и заложил наши церкви, до собора в Нью-Йорке включительно. Это обеспечило на время оплату духовенства, но, когда наступили сроки платежей по закладным, платить было нечем. Поднялись протесты, возникли серьезные трения с карпатороссами,— словом, положение создалось запутанное и тревожное"⁸¹⁹. Финансовое положение Американской епархии спасено было помощью, которую оказал бывший посол Временного правительства в Америке Бахметьев, который дал деньги на выкуп православных церквей.

В 1921 г. ввиду исключительно тяжелого положения Русской Церкви в СССР Константинопольский Патриарх Мелетий IV Метаксакис предоставил Синоду Элладской Церкви "право" принять в свою юрисдикцию православные греческие приходы в Северной Америке, находившиеся в ведении Московского Патриархата, без согласия на это их священноначалия. 1 марта 1922 г. Священный Синод Константинопольской Церкви по предложению Патриарха Мелетия IV принял решение "об обязательном и исключительном подчинении" Константинопольской Патриархии всей православной диаспоры. Вслед за тем Константинопольский Синод взял обратно у Синода Элладской Церкви право юрисдикции над православными греческими приходами в Северной Америке и перевел их под омофор Патриарха Константинопольского. Впоследствии из Североамериканской епархии выделялись и другие нерусские эмигрантские приходы, образуя отдельные епархии в составе поместных православных Церквей своих национальностей. Так происходил процесс дробления Американской Церкви на сообщество юрисдикций.

В сентябре 1922 г. состоялся III Всеамериканский церковный Собор клириков и мирян, избравший митрополитом Американским и Канадским Платона (Рождественского). Митрополит Платон был утвержден в этой должности Карловацким Синодом. Патриарх Тихон в сентябре 1923 г. издал указ о назначении Платона управляющим Североамериканской епархией с освобождением от управления Херсонской и Одесской епархией.

В конфликте между митрополитом Антонием и митрополитом Евлогием, разгоревшемся после Карловацкого Собора, митрополит Платон был на стороне владыки Евлогия, оспаривая права Карловацкого Синода на высшую церковную власть в диаспоре, и в связи с этим, а также в условиях отсутствия нормальных сношений с Московской Патриархией в делах текущего церковного управления держался вполне самостоятельно.

После освобождения Патриарха Тихона из-под ареста и его заявлений о лояльности советскому режиму митрополит Платон и подведомственное ему духовенство в Америке выступили с рядом политических заявлений и в церковной печати, и даже с амвона. Вынужденный реагировать на них, 16 января 1924 г. Патриарх Тихон издал указ следующего содержания:

"Ввиду имеющихся данных о контрреволюционных выступлениях Североамериканского митрополита Платона (Рождественского), направленных против советской власти и пагубно отражающихся на Православной Церкви, постановляем: 1) уволить митрополита Платона от управления Североамериканской епархией со дня объявления настоящего Нашего распоряжения. 2) Иметь особое суждение о кандидате на Североамериканскую кафедру, коему и предписать объявить настоящее мое распоряжение митрополиту Платону и принять от него все церковное имущество, управляя Североамериканской епархией по особо данной мною ему инструкции. Предложить митрополиту Платону (Рождественскому) прибыть в Москву, в наше распоряжение"⁸²⁰.

Этот указ не был, однако, официально выслан митрополиту Платону, и это обстоятельство помогло ему в отстаивании имущества епархии, в том числе церквей и даже Свято-Никольского собора в Нью-Йорке, от посягательств со стороны назначенного в Америку обновленцами лжемитрополита Кедровского. Если бы указ Патриарха Тихона был официально отправлен, шансы Кедровского на выигрыш процесса, который он вел в американском суде, могли бы вырасти; однако он проиграл процесс 23 декабря 1924 г., когда его иск был отвергнут американским апелляционным судом.

В апреле 1924 г. под председательством митрополита Платона в Детройте состоялся 4 Собор Американской митрополии, на котором была провозглашена временная автономия Церкви на период до урегулирования взаимоотношений между Церковью и государством в СССР. На архиерейском Соборе в Сремских Карловцах в октябре 1929 г. митрополит Платон заявил, что временная автономия его архиепископии не является автокефалией и не означает разрыва с Патриархом Тихоном, в тот момент Карловацкий Собор поддержал митрополита Платона в особом обращении к американской пастве. Но митрополит Платон демонстрировал независимость от Карловацкого Синода. Один из видных американских церковных деятелей, богослов протоиерей Леонид Туркевич (впоследствии митрополит Леонтий), так писал тогда о взаимоотношениях Американской Церкви с карловацким церковным центром ("епископами в изгнании"): "Поскольку будет обсуждаться вопрос о защите Церкви от большевизма... наш митрополит станет всецело сотрудничать с епископами в изгнании. Однако если возникнут тенденции... распространить власть и привилегии этих епископов... до размеров всерусской центральной власти, митрополит, без сомнения, скажет свое слово"⁸²¹.

В 1926 г. в Карловцах состоялся очередной архиерейский Собор, в котором участвовал и митрополит Платон. На этот раз митрополиты Евлогий и Платон выступили заодно против притязаний зарубежного Синода во главе с митрополитом Антонием на церковное управление в диаспоре. Оказавшись в меньшинстве, они покинули Собор и порвали отношения с Синодом. Реакцией Синода был указ о смещении митрополита Платона, с должности управляющего Североамериканской епархией и назначении на его место находившегося тогда в Америке епископа Белгородского Аполлинария (Кошевого). Митрополита Платона среди прочего обвинили и в самовольном провозглашении автокефалии. Однако лишь малая часть американских приходов признала власть епископа Аполлинария и вошла в юрисдикцию Карловацкого Синода. Большинство православных общин Америки осталось в ведении митрополита Платона.

В 1928–1929 гг. митрополит Платон вел переписку с Заместителем Местоблюстителя патриаршего престола митрополитом Сергием. Митрополит Платон просил Заместителя Местоблюстителя подтвердить законность его пребывания во главе Североамериканской епархии в каноническом послушании Матери Церкви, в свою очередь, митрополит Сергий настаивал на том, чтобы митрополит Платон дал подписку о лояльности советскому правительству и напомнил ему об указе Святейшего Патриарха Тихона от 16 января 1924 г., которым Патриарх уволил митрополита Платона от управления епархией и предупреждал, что теперь этот указ может быть приведен в исполнение. Митрополит Платон уклонился от подписки, упрекал митрополита Сергия за то, что он слишком далеко пошел по пути компромиссов с большевистской властью. Не оспаривая права митрополита Сергия на возглавление Церкви в отсутствие митрополита Петра, митрополит Платон, однако, не выполнил указа Заместителя Местоблюстителя о возношении его имени за богослужением вслед за именем митрополита Петра. Ограждая самостоятельность своей епархии от Московской Патриархии и Карловацкого Синода, митрополит Платон в 1933 г. снова объявил свою епархию автономной Церковью.

В 1933 г. митрополит Сергий направил в США возведенного годом ранее в сан архиепископа Вениамина (Федченкова) для выяснения положения дел в епархии. Отчет архиепископа Вениамина о церковных делах в Америке дал основание митрополиту Сергию вместе с Временным Священным Синодом 16 августа 1933 г. издать постановление об увольнении митрополита Платона от управления Североамериканской епархией за самочинное провозглашение автокефалии и учинение тем самым раскола и о предании его суду епископов с запрещением в священнослужении его и подведомственного ему духовенства впредь до раскаяния или церковно-судебного решения о нем. Временное управление Североамериканской епархией было возложено на архиепископа Вениамина, а несколько позже, 22 ноября 1933 г., он был назначен архиепископом Алеутским и Североамериканским и экзархом Русской Православной Церкви в США. Однако, как и в случае с назначением епископа Аполлинария Карловацким Синодом, лишь часть приходов в Америке признала своим правящим архиереем. Большинство русских приходов, более 300, осталось в юрисдикции митрополита Платона. 20 апреля 1934 г. митрополит Платон скончался. 12 лет спустя, 19 апреля 1946 г., Святейший Патриарх Алексий I, уважая просьбу американской паствы, разрешил совершение по нем панихиды, с тем чтобы с этого момента наложенное на него церковное прещение считалось посмертно снятым.

Между тем очередной Собор Американской епархии, состоявшийся в ноябре 1934 г. в Кливленде, избрал викарного архиепископа Чикагского Феофила (Пашковского) митрополитом всея Америки и Канады. В основном докладе, прочитанном на Соборе, парадоксальным образом утверждалась канонически несостоятельная идея о том, что в Америке законны и правомерны все три юрисдикции Русской Церкви: экзархат Московской Патриархии, епархия Синодальной Зарубежной Церкви и Автономная Американская Церковь; однако существование двух первых юрисдикций в Америке, по мнению Кливлендского Собора, сомнительно с точки зрения церковной пользы, поскольку православная Америка нуждается в автономии. В 1935 г. Заместитель Местоблюстителя и Священный Синод Русской Православной Церкви подтвердили запрещение в священнослужении, наложенное на митрополита Феофила и подчиненное ему духовенство.

* * *

В середине 30-х гг. предпринимались усилия по нормализации церковной жизни русской диаспоры, по соединению ее ветвей в единую церковную организацию. К тому времени председатель зарубежного Синода 70-летний старец митрополит Антоний заболел. В разные периоды жизни его связывали узы тесной дружбы и с Заместителем Местоблюстителя митрополитом Сергием, и с перешедшим в юрисдикцию Константинополя митрополитом Евлогием. Разрыв общения с ними тяготил митрополита Антония, но митрополит Сергий был далеко и в исключительно трудном положении, на взгляд митрополита Антония, в плену большевиков, так что всякое сближение с ним могло только усложнить его судьбу. Митрополит Евлогий был на свободе. Близкий к митрополиту Антонию внук последнего председателя Государственной думы Владимир Родзянко (ныне епископ Василий) взял на себя посредничество в примирении митрополитов Антония и Евлогия. После приезда из Парижа, где он был студентом Богословского института, в Югославию и беседы с митрополитом Антонием о русской церковной жизни во Франции он получил от престарелого архипастыря письмо: "Если преосвященный Евлогий явится с повинной, то от имени Церкви получит прощение за свое отпадение от нее, хотя бы и остался под властью Константинопольского Патриарха. 17 октября 1933 г." Искренне стремясь примирить владык, Владимир Родзянко, чтобы смягчить жесткость тона записки, своей рукой добавил: "Вспомните, дорогой Владыко, как мы были вместе заключены в Бучаче, как были дружны! Не будем умирать, не простив друг друга"⁸²². И митрополит Антоний поставил под этой припиской свою подпись. Вернувшись в Париж, Родзянко в прощеное воскресенье Великого поста передал письмо митрополиту Евлогию.

Вслед за этим митрополит Евлогий получил телеграмму из Сербии от архимандрита Виталия (Максименко), в которой тот приглашал его на свою архиерейскую хиротонию. Официальная пригласительная телеграмма на хиротонию была прислана и председателю Синода митрополиту Антонию, и митрополит Евлогий в мае 1934 г. решил отправиться в Белград. О своем свидании с владыкой Антонием он рассказывал так:

"Когда я вошел, митрополит Антоний в окружении нескольких духовных лиц доканчивал утреннее правило. Больной, дряхлый, он сидел в кресле и заплетающимся языком произносил возгласы. Я подошел к нему. Он заплакал... Первые минуты нашей встречи прошли на людях. Пили чай. Говорить было трудно. Митрополит Антоний грустно глядел на меня. "Все такой же... и улыбка все та же..." — сказал он. Слушать бедного больного моего друга и учителя было мне горько. "Пойдем, прочтем молитву",— предложил он. Мы перешли в его маленькую спальню. Митрополит Антоний надел епитрахиль и прочел надо мною разрешительную молитву. Потом я над ним. На душе стало ясно и легко... "Ты с дороги устал — отдохни... Потом поговорим""⁸²³.

Зарубежный Синод, однако, счел это недостаточным для возобновления общения с митрополитом Евлогием; и он не был допущен до сослужения с карловацкими архиереями. Усилия Сербского Патриарха Варнавы довести дело примирения до конца успехом не увенчались. В эмигрантской среде распространились слухи о том, что разделение преодолено, но эти слухи не имели достаточных оснований. В окружении митрополита Евлогия в Париже большинство было против возобновления общения с карловчанами. Эти настроения усилились после того, как в № 399 газеты "Царский вестник" появилась статья за подписью управляющего канцелярией архиерейского Синода Ю. П. Граббе, в которой сообщалось, что архиерейский Собор будет вскоре снимать запрещение с митрополита Евлогия.

В августе 1934 г. в Сремских Карловцах состоялся очередной архиерейский Собор. Митрополит Евлогий получил на него приглашение от Синода и от Сербского Патриарха Варнавы, но на Собор не приехал. Этот Собор в отсутствие митрополита Евлогия принял постановление о снятии с него запрещений, но самого митрополита Евлогия это постановление не удовлетворило. Он писал, объясняя свою позицию: "Этот акт был составлен в унизительных для меня формах, а именно, что "я сам осудил свой поступок", "сам просил простить меня" и что лишь "по снисхождению к моим просьбам и ради пользы Церкви" Собор постановил вернуть мне право священнослужения, т. е. канонически правонарушителем являюсь я, а вовсе не Собор, незаконно меня осудивший. Это побудило меня обратиться к пастве с посланием, в котором я постарался еще раз разъяснить правду и освободить ее от кривотолков. Я свидетельствовал о незаконности наложенного на меня запрещения"⁸²⁴.

Формальное возобновление общения не стало реальным, продолжалось взаимное недоверие, соперничество, взаимные претензии; карловчане вновь стали обвинять митрополита Евлогия в том, что он "продался грекам". В своем послании от 8 октября 1934 г. карловацкий архиепископ Серафим (Лукьянов) заявил, что митрополит Евлогий "отошел от Русской Церкви, отторг паству от Матери Церкви, что он больше не русский, а греческий епископ"⁸²⁵. Митрополита Евлогия возмущало это обвинение, но оно было по существу дела констатацией факта. Однако несомненно и то, что Карловацкий Синод, само существование которого после ряда постановлений высшей власти Русской Церкви было канонически незаконно, не имел права ни налагать церковные прещения, ни снимать их. Эта власть в полной мере принадлежала, естественно, Московской Патриархии, которую ввиду изоляции Местоблюстителя патриаршего престола митрополита Петра представлял тогда его Заместитель митрополит Сергий и образованный им Синод. В 1933 г. митрополит Сергий еще раз принял меры к тому, чтобы ввести статус Зарубежной Церкви в каноническое русло, он обратился к своему бывшему ученику Патриарху Варнаве с письмом, в котором просил его стать посредником в улаживании взаимоотношений Московской Патриархии с Карловацким Синодом. Митрополит Сергий, как и ранее, в 1926 г., исходил в этом письме из того, что есть два пути канонически правомерного улаживания ситуации с зарубежным церковным центром: либо ему вернуться в послушание Патриархии, а условием административных связей с Матерью Церковью остается подписка о лояльности советскому правительству, без которой Патриархия не может взять на себя ответственность за поведение зарубежного духовенства,— в 30-х гг. этот путь был только теоретической возможностью,— либо выбрать другой путь, который, собственно, и предлагался в письме Патриарху Варнаве,— принять в юрисдикцию Сербской Патриархии епископов-беженцев, находившихся на территории Югославии. Патриарх Варнава допускал возможность включения Русской Зарубежной Церкви в юрисдикцию Сербской Патриархии, но лишь как особого автономного образования вместе с их паствой, а митрополит Сергий считал, что епископы-беженцы должны войти в состав Сербской Церкви индивидуально, с упразднением Синода. Заместитель Местоблюстителя просил также Патриарха Варнаву предупредить епископов-карловчан о том, что если они не пересмотрят своей позиции, то Московская Патриархия вынуждена будет запретить их в священнослужении впредь до суда. Для зарубежного Синода этот план был неприемлем, и, считаясь с мнением карловацких архиереев, Патриарх Варнава в этом не пошел навстречу своему учителю по Петербургской Академии.

Узнав о переписке между митрополитом Сергием и Патриархом Варнавой, митрополит Антоний обратился с письмом к митрополиту Сергию:

Немаловажно в этом письме то место, где митрополит Антоний объявляет незаконным указ Патриарха Тихона о роспуске заграничного ВЦУ. Из письма видно, что, вопреки позднейшим утверждениям представителей карловацких кругов, для митрополита Антония была очевидной преемственность линии Патриархии по отношению к эмиграции от святого Тихона к митрополиту Сергию. Письмо это характерно для митрополита Антония, человека прямого, искреннего, но увлекающегося, нетерпимого к другим и весьма легко пренебрегающего соображениями канонической скрупулезности.

22 июня 1934 г. митрополит Сергий и Священный Синод Русской Православной Церкви постановили запретить в священнослужении карловацких епископов и находящихся в общении с ними клириков и предать их церковному суду; запрещение это носило временный характер, являясь предусмотренной канонами предсудебной мерой. Сам же суд не мог тогда состояться из-за непреодолимых обстоятельств. Ссылка зарубежных архиереев на то, что они не могут явиться на суд в Москву ввиду прямой угрозы для их жизни, не могла бы быть правомерно отведена как лишенная оснований. Ответом на этот акт явилось письмо митрополита Антония на имя архиепископа Литовского Елевферия: "Отрицая всякую силу за постановлениями митрополита Сергия и его "Синода", я глубоко скорблю, что мой бывший ученик и друг находится в таком не только физическом, но и нравственном пленении у безбожников. Признаю деяния его преступными и подлежащими суду будущего свободного Всероссийского Собора... Вам же,— обращался митрополит Антоний непосредственно к архиепископу Елевферию,— удивляюсь, что, будучи на свободе, Вы принимаете участие в разрушительных для Церкви актах наравне с плененными иерархами, для которых самое пленение их служит некоторым извинением"⁸²⁷. 10 сентября 1934 г. архиерейский Собор в Карловцах особым постановлением отверг указ митрополита Сергия о запрещении в священнослужении. Под соборным постановлением стоят подписи митрополита Антония, архиепископов Анастасия, Серафима, Гермогена, Дамиана, Сергия, Феофана, Мелетия, Нестора, Тихона, Виталия, Серафима, епископов Тихона, Виктора, Серафима, Иоасафа, Димитрия и Иоанна.

Между тем примирение между Карловацким Синодом и митрополитом Евлогием оставалось непрочным и почти фиктивным. Во взаимоотношениях между двумя митрополитами появилось новое осложнение, связанное с богословскими трудами протоиерея Сергия Булгакова, находившегося в юрисдикции митрополита Евлогия. Его влияние сказывалось на том богословском направлении, которое принял Парижский богословский институт преп. Сергия. Идеи протоиерея Сергия Булгакова, как и все вообще софианство, вызвали осуждение и со стороны Заместителя патриаршего Местоблюстителя митрополита Сергия в его письме В. Н. Лосскому, который ознакомил его с богословием протоиерея С. Булгакова. Однако митрополит Сергий воздержался от того, чтобы квалифицировать эти заблуждения как ересь, потому что ересь предполагает умышленное и упорное противление учению Церкви, в то время как отец Сергий Булгаков софианские идеи развивал как свое частное мнение, не претендуя на непогрешимость этих идей.

18 июня 1935 г. митрополит Евлогий обратился к митрополиту Антонию с письмом, в котором предлагал своей проект устроения церковного управления в диаспоре, который предусматривал автономное существование четырех митрополичих округов: Западноевропейского, Американского, Дальневосточного и Балканского — с сохранением за зарубежным Синодом и Собором только координирующей функции и с тем, чтобы сам митрополит Евлогий оставался экзархом Константинопольского Патриарха.

Инициативу примирения и улаживания споров в русской церковной диаспоре взял на себя Сербский Патриарх Варнава, в ноябре 1935 г. в Сремских Карловцах под его председательством состоялся Собор епископов-эмигрантов, в котором участвовали архиереи, принадлежавшие всем ветвям церковной диаспоры, кроме тех епископов, кто находился в послушании Матери Церкви. Собор принял "Временное положение", которое усиливало власть Карловацого центра в значительно большей мере, чем это предусматривал проект митрополита Евлогия. Синоду предоставлялось право поставлять епископов в автономные регионы, которыми признаны были Балканы во главе с архиепископом Анастасием, Западная Европа во главе с митрополитом Евлогием, Северная Америка во главе с митрополитом Феофилом (Пашковским) и Дальний Восток во главе с архиепископом Хайларским Димитрием (Вознесенским). На этот раз новый глава Американского округа митрополит Феофил поддержал линию карловчан. Митрополит Евлогий возражал против проекта "Положения", но в конце концов согласился подписать его, выговорив для себя следующие условия: "Временное положение" должно быть одобрено епархиальным собранием в Париже и утверждено Вселенским Патриархом. Кроме того, по его настоянию были приняты следующие поправки: 1) сослужение священнослужителей всех областей русской эмиграции; 2) осуждение недружественных выступлений клириков одной ориентации против клириков других направлений; 3)запрещение создавать приходы параллельных юрисдикций на одной территории; 4) запрещение неканонических переходов священников из одной епархии в другую. Собор завершился Божественной литургией, которую совершил Патриарх Варнава в сослужении русских и сербских архиереев. Евхаристическое общение было восстановлено, но ненадолго.

Епархиальное собрание, созванное в Париже митрополитом Евлогием, по докладу графа Коковцева, в прошлом премьер-министра России, отказалось утвердить "Временное положение". По словам митрополита Евлогия, Коковцев "совершенно раскритиковал "Временное положение", разъяснив собранию, что этот проект своей централизацией предусматривал лишение их "всякой самостоятельности и сосредоточивал всю власть в Карловацком Синоде"⁸²⁸. В результате взаимоотношения между Карловацким Синодом и митрополитом Евлогием вернулись "на круги своя". Возобновилось соперничество из-за приходов в Западной Европе, прежде всего в Германии, где все большее их число переходило от митрополита Евлогия к епископу Тихону (Лященко), представлявшему Карловацкий Синод.

В Соединенных Штатах реакция на решение "примирительного" Собора 1935 г. была иной, чем в Париже. В мае 1936 г. в Америке состоялся совет русских епископов Америки, который включал в себя и проживавших в США епископов карловацкой ориентации. Совет ратифицировал "Временное положение", подтвердив одновременно автономный статус Американского округа. Затем в октябре 1937 г. в Нью-Йорке состоялся VI Всеамериканский Собор, предметом его обсуждения были решения Карловацкого Собора 1935 г. Как пишет Н. Д. Поспеловский,

"для большинства православных американцев, в основном западноукраинского происхождения, группа эмигрантских епископов-монархистов, сидящих в Югославии, ничего не значила... В большинстве своем миряне и клир американских приходов были против этих действий, (имеется в виду решение митрополита Феофила войти в юрисдикцию Карловацкого Синода.— В. Ц.), однако воздержались от подрыва авторитета митрополита. При голосовании 122 воздержались, 9 проголосовали против компромисса и только 105 проголосовали "за". Собор вновь подтвердил приверженность принципу автономии, и епископы заверили свою паству, что союз с карловчанами никоим образом не затрагивает автономию"⁸²⁹.

Однако и в Америке неприязненные отношения между приходами "карловацкой" и собственно американской ориентации сохранялись; соединение их было скорее формальным, обусловленным соображениями церковной дисциплины. И как пишет тот же историк, "карловчане сохраняли в Америке "боевую готовность", чтобы организоваться в параллельную юрисдикцию при первых признаках несогласия с "американцами""⁸³⁰.

10 августа 1936 г. скончался митрополит Антоний. Это был, несомненно, один из самых крупных, талантливых и влиятельных архипастырей Русской Церкви XX столетия. Его мирское имя — Алексей Павлович Храповицкий. Он родился в 1863 г. в селе Ватагино Новгородской губернии в семье помещика из старинного дворянского рода. Детство его прошло в родном селе и в Петербурге, где он окончил классическую гимназию. Пылкая религиозность, интенсивное чтение отцов Церкви, житий святых уже в отроческие годы, увлечение идеями религиозного славянофильства определили его жизненный путь после гимназии, которую он окончил с золотой медалью. В 18 лет он вопреки желанию отца поступил в Петербургскую Духовную Академию. По окончании академии, в 1885 г., он принял постриг, был рукоположен в иеромонаха и назначен субинспектором академии. Так началось его церковное административно-педагогическое служение. На этом поприще он служил в Холмской семинарии, потом снова в родной академии. В 1889 г. его назначили ректором Санкт-Петербургской духовной семинарии с возведением в сан архимандрита, и в том же году состоялся его перевод на должность ректора Московской Духовной Академии. В истории русской духовной школы это был уникальный случай — впервые ректором академии назначался молодой человек в возрасте 27 лет.

Митрополит Антоний был необычайно любим студентами, и любовь эта была взаимной. Один из его учеников, протоиерей Сергий Четвериков, вспоминал о своем ректоре и учителе: "Владыка Антоний был сердцем нашего академического мира... Двери его покоев во всякое время были открыты для студентов. Сам он часто приходил на нашу вечернюю молитву в академическую церковь и после молитвы о чем-нибудь беседовал. Он умел подойти к каждому из нас, и из наших отношений с ним был устранен дух формализма и официальности. Мы жили, согретые его любовью и лаской. И вместе с тем эти отношения были чужды всякой фамильярности. Мы чувствовали его неизмеримое превосходство..."⁸³¹

Одной из главных забот ректора было привлечение своих студентов к монашескому постригу. В монашестве владыка Антоний видел не столько поприще аскетического подвижничества, выбор которого должен проистекать из склада личности, сколько своего рода передовой отряд Церкви в борьбе с миром, лежащим во зле. Свою ревность в призвании студентов к монашеству он обнаружил и в бытность ректором Казанской Академии. Один из выпускников Казанской Академии, впоследствии митрополит Харбинский Мелетий (Заборовский), вспоминал: "В своих беседах со студентами наш о. ректор часто говорил, что духовная академия должна преимущественно приготовлять служителей Церкви Христовой и особенно монашествующих, которые могут себя всецело посвятить на это великое служение. Высоту этого служения Церкви наш о. ректор раскрывал перед юными слушателями и воспитанниками с такой силою красоты и убедительности, что вскоре, приблизительно на другой же год, взгляд на монахов-студентов, в которых ранее людская молва видела только карьеристов, изменился. Монашествующая братия стала расти и умножаться"⁸³².

Несколько иной взгляд на ревность владыки Антония о монашестве высказал в своих воспоминаниях митрополит Евлогий, который учился в Московской Академии, когда ректором ее был юный архимандрит Антоний:

"Молодой, высокообразованный, талантливый и обаятельный, с десятилетнего возраста мечтавший стать монахом, архимандрит Антоний был фанатиком монашества. Его пламенный монашеский дух заражал, увлекал, зажигал сердца... Монашество в нашем представлении благодаря ему возвысилось до идеала сплоченного крепкого братства, ордена, рати Христовой, которая должна спасти Церковь от прокуратуры (обер-прокуратуры Синода.— Ред.), вернуть подобающее ей место независимой воспитательницы и духовной руководительницы русского народа. Перед нашим взором развертывались грандиозные перспективы: восстановление патриаршества, введение новых церковных начал, переустройство академии в строго церковном духе... Идею монашества архимандрит Антоний пропагандировал среди нас поистине фанатически"⁸³³.

Некоторые из послушников митрополита Антония делали под его влиянием выбор, который превышал их душевные силы, их монашеская жизнь складывалась поэтому неудачно и даже трагично, но большинство из 60 его послушников времен ректорства в двух академиях впоследствии стали архиереями.

В сентябре 1897 г. архимандрит Антоний был хиротонисан в сан епископа Чебоксарского, викария Казанской епархии, потом он носил титул епископа Чистопольского, оставаясь ректором академии. В 1900 г. епископ Антоний был назначен на самостоятельную Уфимскую кафедру, а в 1902 г. переведен в Волынскую епархию, где в его ведении оказалась Почаевская Успенская лавра.

Владыка Антоний был плодовитым и талантливым духовным писателем, автором нескольких книг, множества статей, опубликованных проповедей. В годы первой русской революции в его трудах заметное место стала занимать церковная и политическая публицистика; когда Российское государство оказалось в опасности крушения, он энергично выступил на защиту его устоев, поддерживал "Союз русского народа" и другие монархические организации, чем заслужил в либеральных и революционных кругах репутацию крайне правого, почти черносотенца. Но владыка Антоний вовсе не был апологетом сложившейся при Петре Великом государственной системы. В вопросах церковно-государственных отношений он был сторонником коренных реформ: стремясь восстановить основные начала византийской симфонии церковной и государственной властей, он твердо стоял как за тесный союз Церкви и государства, так и за независимость Церкви от государственного контроля, введенного при Петре. Он был ревнителем восстановления патриаршества в России; его любимым образом из русской церковной истории был Патриарх Никон. В мужественном стоянии за восстановление патриаршества — а эта идея не встречала понимания со стороны высшей бюрократии России, прежде всего у такого влиятельного сановника, как обер-прокурор Святейшего Синода К. П. Победоносцев, который в патриаршестве видел угрозу царскому самодержавию,— главная заслуга митрополита Антония. С 1914 по 1918 г. владыка Антоний занимал Харьковскую кафедру. На Поместном Соборе он стал кандидатом в Патриархи, который получил больше всех голосов. Воля Божия, обнаружившаяся через жребий, сделала иной выбор, чем воля человеческая. Патриархом избран был святитель Тихон, а владыка Антоний был возведен в сан митрополита; после убийства священномученика Владимира, митрополита Киевского, преемником его на Киевской кафедре стал митрополит Антоний.

Пытаясь понять характер личности митрополита Антония и оценить значение его церковной деятельности, такой наблюдательный автор, как протоиерей Василий Зеньковский, не раз сталкивавшийся с владыкой Антонием, писал:

"В нем я вижу образ трагический — и с точки зрения его собственной судьбы, и с точки зрения судеб Русской Церкви. Будучи большим талантом, с глубокой и редкой богословской ученостью, митрополит Антоний являл пример великого и неутомимого церковного деятеля, отдавшего всю свою незаурядную энергию на церковную работу. Его центральная идея, как мне кажется, всегда заключалась в вере, что подлинное и чистое христианство осуществимо лишь в монашестве... В этом смысле и Церковь для митрополита Антония не семя обновления жизни в мире, в истории, а некий Ноев ковчег, со всех сторон окруженный бурными водами. Правда в мир не входит и не может войти — и единственно, что может справляться с миром, это не Церковь, а светская власть. Светская власть есть от Бога данная, естественная, но и постоянно благословляемая свыше сила на обуздание природного хаоса, природной неправды, поэтому Церковь потонула бы в миру, если бы с мира были сняты оковы, налагаемые на него властью (!). Отсюда для м. Антония вытекает тезис, который по существу ужасает своим неверием в Церковь, который определяет все церковно-политическое мировоззрение митрополита Антония, а именно его глубокое убеждение, что Церковь нуждается для своего мирного и плодотворного развития в монархии. Но м. Антоний слишком глубоко и горестно перестрадал тот плен Церкви государству, какой был при нашей монархии. Поэтому искренно и непоколебимо защищая идею монархии, митрополит Антоний столь же твердо стоит за свободу Церкви, за соборное ее управление, за патриаршество. Возрождение патриаршества на Руси есть по преимуществу заслуга митрополита Антония, неутомимо защищавшего эту идею в течение нескольких десятилетий"⁸³⁴.

Впрочем, Патриарх Сербский Варнава в надгробном слове митрополиту Антонию выразил иной, более светлый взгляд на его личность и на плоды его деятельности: "Имя митрополита Антония связано с громадным периодом развития великой духовной мощи Русской Церкви и русского народа, развития русской богословской мысли и русской церковной литературы... Митрополит Антоний должен быть поставлен в один ряд с великими иерархами первых веков христианства... Прощаясь ныне с митрополитом Антонием, стоя у его бездыханного тела, мы все должны навсегда сохранить его священный завет в том, чтобы православная царская Россия была бы восстановлена во что бы то ни стало. В этом спасение всех нас"⁸³⁵.

Незадолго до кончины митрополита Антония, в 1935 г., Кишиневский архиепископ Анастасий (Грибановский) был возведен Сербским Патриархом Варнавой в сан митрополита, после кончины митрополита Антония он возглавил зарубежный Синод.

В августе 1938 г. в Сремских Карловцах состоялся II Всеэмигрантский Собор с участием епископов, клириков и мирян. В действительности всеэмигрантским он не был, в нем не участвовала ни та часть эмиграции, которая находилась в послушании Московской Патриархии, ни представители Западноевропейского экзархата Константинопольского Патриарха, за которыми уже закрепилось название евлогиан. Участвовали в Соборе карловчане, бывшие с самого начала в ведении зарубежного Синода, и представители Американского округа во главе с митрополитом Феофилом, в 1935 г. признававшим юрисдикцию Синода. Председательствовал на Соборе митрополит Анастасий. II Карловацкий Собор резко осудил митрополита Евлогия за переход в юрисдикцию Константинопольского Патриарха, а Константинопольскую Патриархию за захват русских приходов в Западной Европе. Собор не обошел вниманием гонения на Церковь в Советском Союзе, он высказался также в защиту православной Церкви в Польше; протестуя против разрушения православных храмов польскими властями, полонизации и украинизации богослужения⁸³⁶.

В годы, предшествовавшие второй мировой войне, и в мировую войну Карловацкая группировка не избежала компрометации сомнительными связями с гитлеровским режимом, для одних, вероятно, вынужденными, для других, может быть, и вполне добровольными. Впрочем, контакты некоторых членов Высшего монархического совета, составивших окружение митрополита Антония, с нацистами восходят еще к началу 20-х гг., когда Высший монархический совет помог идеологу нацизма А. Розенбергу приобрести газету "Фелькише беобахтер", ставшую рупором национал-социалистической партии. В 1921 г. Высший монархический совет вел переговоры с Гитлером о возможной помощи в случае его прихода к власти в подготовке духовенства для служения в России после краха большевизма.

После 1933 г., когда нацисты оказались у власти в Германии, немецкое правительство стало оказывать давление на евлогианские приходы, настаивая на их подчинении епископу Берлинскому Тихону (Лященко), находившемуся в ведении Карловацкого Синода. В 1938 г. немецкими властями была оказана помощь в ремонте 19 православных храмов карловацкой юрисдикции в Германии, в том числе кафедрального собора в Берлине, на Курфюрстендамме. 12 июня 1938 г. митрополит Анастасий обратился к Гитлеру с благодарственным адресом, в котором среди прочего писал: "Лучшие люди всех народов, желающие мира и справедливости, видят в Вас вождя в мировой борьбе за мир и правду. Мы знаем из достоверных источников, что верующий русский народ, стонущий под этим рабством, ожидающий своего освобождения, постоянно возносит к Богу молитвы, чтобы Он сохранил Вас и дал Вам Свою всесильную помощь"⁸³⁷. Адрес этот был, по меньшей мере, опрометчивым документом, во всяком случае апологетам митрополита Анастасия не пристало обличать Московскую Патриархию за ее лояльность советскому режиму, несомненно в гораздо большей степени вынужденную, чем реверансы от карловчан, в 1938 г. еще не находившихся в сфере германского влияния, в адрес Гитлера.

Оказав финансовую поддержку карловчанам, германские власти настояли на том, чтобы Берлинским епископом Карловацкий Синод поставил архиерея немецкого происхождения. Зарубежный Синод подчинился этому требованию: архиепископ Тихон был отправлен на покой и вскоре выехал из Германии в Белград, а на его место Синод назначил епископа Потсдамского немца Серафима (Лядэ). Викарий архиепископа Тихона, бывший обновленческий епископ на Украине, принятый в епископат Зарубежной Церкви митрополитом Антонием (Храповицким) после покаяния,— таков "послужной" список нового епископа, вступившего на Берлинскую кафедру. Карловацкий Синод, похваляющийся чистотой своих риз, признал действительным его рукоположение, совершенное несомненными раскольниками, причем отделившимися от Патриаршей Церкви как раз по причине своей идеологической близости к коммунизму. От нацистского правительства Германии он получил титул "фюрера всех православных в III Рейхе и во всех контролируемых им территориях"⁸³⁸. Впрочем, о личных качествах Серафима (Лядэ) даже самые жесткие критики карловчан отзываются весьма положительно: он был человеком скромным и во время войны старался помочь русским военнопленным. 25 февраля 1938 г. Гитлер издал указ о передаче собственности Православной Церкви в Германии под контроль Министерства религиозных культов, а министерство передало эту собственность, прежде всего православные храмы, в распоряжение епископа Серафима (Лядэ). После назначения епископа Серафима в Берлин немецкие власти ужесточили давление на священнослужителей-евлогиан, принуждая их переходить в карловацкую юрисдикцию. Упорствовавших в стремлении остаться у митрополита Евлогия вызывали на допросы в гестапо. Сохранился весьма характерный документ, иллюстрирующий методы и цели церковной политики нацистов. Это запись беседы архимандрита Иоанна (Шаховского), впоследствии архиепископа, с чиновником германского Министерства религиозных культов Гауггом. Запись сделана присутствовавшим при беседе 22 апреля 1938 г. И. Ф. Васильевым и заверена рукой архиепископа Иоанна:

"Гаугг: Мы двух Церквей не хотим иметь и не допустим. Мы признали Карловацкий Синод... и только из этого факта можно исходить и с ним считаться. Отец Иоанн: С епископом Серафимом у меня хорошие отношения, и с ним возможно литургическое общение... Но... при отсутствии объединения архипастырей я не считаю для себя возможным самовольно вступать в карловацкую юрисдикцию. Гаугг (настаивает и угрожает): Мы не хотим непременно в отношении вас применить полицейские меры теперь, но к тому идет. Государство должно провести свой закон в жизнь. Отец Иоанн: Я вполне отдаю себе в этом отчет... но не могу под давлением этого обстоятельства изменить свою основную точку зрения... о канонической невозможности... переходить в другую юрисдикцию самовольно... С епископом Серафимом всегда есть возможность сослужения... (поддержания) модус вивенди. Гаугг: Нас не интересует литургическое сослужение, и не о модус вивенди идет речь, но о включении в карловацкую юрисдикцию. Правительство... заботится о православной Церкви, построен прекрасный храм. Отец Иоанн: Мы в России имели много великолепных храмов, но Господь все их взял у нас и попустил уничтожить, ибо мы внутренно не заслужили их пред Богом. И теперь только внутреннее единение в Христовой любви может быть названо единением, а не внешнее. Гаугг: Государство интересует только одно... православная Церковь должна быть одна, и именно Карловацкого Синода"⁸³⁹.

Давление было оказано и на митрополита Евлогия. Германские власти предложили ему для блага Церкви передать его приходы карловчанам. Митрополит Евлогий пытался договориться с зарубежным Синодом о совместном управлении германскими приходами, но в Карловцах это предложение было отклонено. В результате вытеснения евлогиан в ведении Константинопольского экзархата в Германии не осталось ни одного прихода. Последние евлогианские приходы в Германии: Берлинский, Дрезденский и на Муезерских озерах в Восточной Пруссии, в 1937 г. были подчинены митрополиту Серафиму (Лядэ), который, однако, обращался с ними весьма деликатно и не совершал в них богослужений.