Книга «Сильмариллион»
О Тургоне и возведении Гондолина
жүктеу/скачать 2.18 Mb.
|
- Бұл бет үшін навигация:
- 13. О наугрим и эдайн О гномах
- 14. О приходе людей на запад и встрече эдайн и эльдар
- О народах и Домах эдайн
12. О Тургоне и возведении Гондолина Уже говорилось, как под водительством Ульмо Тургон из Нэвраста нашел скрытую долину Тум-Ладен; коя (как проведали позже) лежала к востоку от верхнего течения Сириона, в кольце высоких и крутых гор, и ничто живое не могло проникнуть туда, кроме орлов Торондора. Но глубоко под горами еще во дни тьмы прорыли путь воды, кои впадали в реку Сирион; и этот путь отыскал Тургон, и так пришел в зеленую долину среди гор, и увидел остров-холм из гладкого крепкого камня, что стоял там; ибо долина эта в давние дни была огромным озером. И понял Тургон, что нашел место своих чаяний, и решил возвести там прекрасный город, память о Тирионе на Туне, к коему все еще стремилось его сердце в изгнании. Но он вернулся в Нэвраст и пребывал там в покое, хотя и часто размышлял, как завершить свой замысел. Потому после Дагор Аглареб непокой, что Ульмо вложил в сердце Тургона, вернулся к нему, и призвал он самых сильных и умелых из своего народа, и привел их тайно в скрытую долину, и там начали они возводить город, что замыслил Тургон в своем сердце; и поставили они вокруг стражу, дабы никто извне не проник к ним и не увидел их работу, и сила Ульмо, что пребывала в Сирионе, хранила их. В то время Тургон жил большей частью в Нэврасте, но случилось так, что Город наконец был достроен, после пятидесяти и двух лет трудов; и Тургон дал ему имя, и был он назван «Гондолин»*. Тогда Тургон приготовился уйти из Нэвраста и покинуть свои прекрасные чертоги у Моря; и там вновь пришел к нему Ульмо, и сказал ему: «Тургон, ныне ты должен, наконец, отбыть в Гондолин; а я наложу свои чары на Долину Сириона, так что никто не заметит твоего ухода, и никто не сможет найти тайный ход в твои земли против твоей воли. Дольше всех других королевств эльдалиэ Гондолин будет противостоять Мелькору. Но не люби его слишком сильно и помни, что истинная надежда нолдор лежит на Западе и придет с Моря». *[Примечание на полях]: «Скрытый Камень». Или так его имя произносили и толковали позже, но как оно писалось и что значило в древности, неясно. Говорят, что сначала имя было квэнийским (ибо на этом языке говорили в доме Тургона) и звучало как «Ондолиндэ», «Камень Поющей Воды», ибо на том холме журчали фонтаны. Но народ (что говорил лишь на синдарине) изменил это имя на «Гондолин» и переводил его как «Скрытый Камень»: «Гонд-Долен» на их собственном языке. И Ульмо предостерег Тургона, что и на нем тоже лежит Проклятие Мандоса, которое Ульмо снять был не в силах. «Может случиться так», - сказал он, - «что проклятие нолдор найдет тебя еще до конца, и предательство зародится среди твоих стен. Тогда им будит грозить пламя. Но если эта опасность подойдет близко, то из Нэвраста придет некто, дабы предостеречь тебя, и от него, среди огня и гибели, родится надежда для эльфов и людей. Поэтому оставь в этих чертогах доспехи и меч, через годы он найдет их, и так ты узнаешь его, и не будешь обманут». И Ульмо показал Тургону, какого вида и размера должны быть оставленные меч, шлем и кольчуга. Тогда Ульмо вернулся в Море; а Тургон повелел своему народу (там было около трети нолдор из Дома Финголфина и еще больше синдар) отправляться, и они ушли, отряд за отрядом, тайно, под тенью Эрид-Вэтрина, и никем не замеченные, прибыли в Гондолин со своими женами и добром, и никто не знал, куда они исчезли. И последним из всех шел Тургон со своими вождями и домочадцами. Тихо прошли они через холмы в горные врата, и те закрылись. И долгие годы никто не входил туда (кроме Хурина и Хуора, посланных Ульмо), и воинство Тургона не выходило вновь до самого Года Плача, более чем через три сотни и пятьдесят лет. Но за кольцом гор народ Тургона рос и процветал, и в трудах неустанных являли эльфы свое мастерство, так что Гондолин на Амон-Гвареде стал воистину прекрасен и мог сравниться с Тирионом эльфов за Морем. Высокими и белыми были его стены, гладкими – лестницы, а Королевская Башня - высокой и могучей. Там журчали сияющие фонтаны, а во дворе Тургона стояли подобия Древ давно ушедших дней, которые с истинно эльфийской искусностью сработал сам Тургон; и Древо, сделанное из золота, назвали Глингал, и Древо, цветы коего он сделал из серебра, назвали Бельтиль, и свет, испускаемый ими, заливал все улицы города. Но прекраснее всех чудес Гондолина была дочь Тургона Идриль, которую называли Келебриндал, Среброногая, из-за белизны ее босых ног, а волосы ее были цвета злата Лаурэлин до нападения Мелькора. Так Тургон и долго жил в блаженстве более великом, чем кто-либо к востоку от Моря; а Нэвраст остался пуст, и никто не селился там до самого разрушения Белерианда; и тень Моргота тянула свои пальцы с севера ко всем прочим землям. Источник: «The History of Middle-earth», Volume XI, «The Later Quenta Silmarillion», pp.198-201 13. О наугрим и эдайн О гномах И через некоторое время завершилось возведение Нарготронда, и втайне был достроен Гондолин; но в дни Осады Ангбанда номы мало еще нуждались в убежищах, и странствовали всюду меж Западным Морем и Синими Горами. Говорят, что они взобрались на Эредлиндон и в изумлении озирали восток, ибо земли Средиземья казались им просторными и дикими; но никто из них не переходил горы, пока стоял Ангбанд. В те дни народ Карантира впервые повстречался с гномами; ибо главные поселения этого народа были тогда в горах к востоку от Таргэлиона, земли Карантира, глубоко под восточными склонами Эредлиндона. Оттуда гномы часто приходили в Белерианд, а иногда их пропускали и в сам Дориат. Тогда меж эльфами и гномами еще не случилось вражды, хотя и большой любви не было. Слова Пенголода о наугрим*: Наугрим не принадлежат ни к народу эльфов или людей, ни к порождениям Моргота; и нолдор, встретив их в Средиземье, не ведали, откуда они пришли, полагая их чужими Детям, хотя во многом и схожими. Но здесь, в Валиноре, мы узнали, что в начале гномы были сделаны Аулэ во тьме Средиземья; ибо он так страстно желал прихода Детей, дабы иметь учеников и передать им свои знания и умения, что не хотел ожидать исполнения замыслов Илуватара. И Аулэ сделал гномов такими, какие они есть и до сих пор, ибо обличье Детей, что должны прийти, неясно представлялось ему, к тому же Мелькор еще владычествовал над Землей - потому Аулэ желал, дабы они были сильны и неподатливы. Но опасаясь порицания других Валар, он работал тайно: первых Семерых Отцов Гномов он сделал в пещере под горами Средиземья. А Илуватар знал, что было содеяно, и в тот самый час, когда Аулэ, довольный, завершил труды свои и начал учить гномов языку, придуманному для них, Илуватар заговорил с ним; Аулэ услышал его глас и замолчал. И глас Илуватара сказал ему: «Зачем содеял ты это? Зачем покусился на труд, что лежит за пределами твоего знания и твоей власти? Ибо я даровал тебе лишь собственное твое бытие и не более того; и потому создания твоих рук и разума могут жить лишь твоей жизнью, двигаясь, когда ты помышляешь об их движении, а если ты отвлечешься, они застынут в неподвижности. Ты желал именно этого?» И ответил Аулэ: «Я не желал такой власти. Я желал созданий иных, чем я, дабы любить их и учить, чтобы постигли они красу Эа, что ты создал. Ибо казалось мне, что в Арде много места для многих созданий, которые будут радоваться ей, но место это до сих пор пусто и тихо. И в нетерпении своем глупость совершил я. Но стремление к созиданию есть во мне с тех пор, как ты меня создал; и ребенок с малым еще разумением играет, подражая отцу своему, не желая насмехаться над ним, но лишь потому, что он сын своего отца. Но как поступить мне сейчас, дабы ты не пребывал во гневе на меня? Как сын отцу своему я отдаю тебе работу тех рук, что ты создал. Делай с ней, что пожелаешь. Или может, мне лучше самому уничтожить плоды своей самонадеянности?» Тогда Аулэ поднял большой молот, дабы расплющить гномов; и плакал он. Но Илуватар пожалел Аулэ и его замысел ради его смирения; гномы отшатнулись от молота в испуге, склонили головы и молили о милосердии. И глас Илуватара сказал Аулэ: «Твою просьбу удовлетворил я, как только ты ее высказал. Разве не видишь ты, что создания эти живут сами по себе и говорят своими голосами? Иначе они не стали бы уклоняться от твоего удара, не стали бы противиться твоей воле». И Аулэ отбросил молот и возрадовался, и поблагодарил он Илуватара, сказав: «Да благословит Эру мой труд и улучшит его!» Но Илуватар заговорил снова и сказал: «Так же, как я даровал бытие замыслам Айнур в начале Мира, так я ныне принял твой замысел и поставил его на надлежащее место; но более не буду я улучшать твою работу, и как ты создал свое творение, таковым и будет оно пребывать. Но не потерплю я, дабы эти создания возникли раньше, чем Перворожденные моего замысла, и нетерпение твое было вознаграждено. Они будут спать во тьме под камнем и не выйдут, пока Перворожденные не пробудятся на Земле; и до того времени ты и они будут ждать, хотя, быть может, ждать придется долго. Но когда придет время, я пробужу их, и они станут детьми тебе; но часто будут вспыхивать раздоры между твоими детьми и моими, между детьми, усыновленными мною, и между детьми, мною избранными». И Аулэ взял Семерых Отцов Гномов и положил их отдыхать в удаленных друг от друга местах; и вернулся он в Валинор, и ждал там долгие годы. Оттого, хотя гномы подобно оркам и рождены своеволием одного из Валар, они не злы; ибо сделаны были не из злобы и в насмешку над Детьми, но из страстного желания сердца Аулэ делать нечто свое по образцу, заданному Илуватаром. И поскольку появились они во дни власти Мелькора, Аулэ сделал их сильными, дабы устояли они перед этой властью. Потому крепостью они подобны камню, упрямы, верны дружбе и вражде и переносят тяжелый труд, голод и телесные раны лучше, всех иных народов, одаренных речью. И живут они долго, далеко превосходя людей в долголетии, но все же не вечно. В давние дни нолдор считали, что, умирая, гномы возвращаются в землю и камень, из коих вышли; но сами они в это не верят. Ибо говорят они, что Аулэ печется о них и собирает в Мандосе, в отдельных чертогах, и там они ожидают, но не в праздности, а совершенствуя мастерство и умножая знания. И Аулэ, как говорят они, встарь объявил Праотцам, что Илуватар принял у него плоды его страстного желания, и что Илуватар благословит их и в Конце даст место среди своих Детей. Тогда станут они служить Аулэ и помогать ему в восстановлении Арды после Последней Битвы. Этих Праотцев, говорят они, было семеро, и одни лишь они возвращаются вновь к жизни в собственных потомках (подобно квэнди), и снова носят древние свои имена. Из них в последующих веках чаще всего вспоминали Дурина, праотца гномьего рода наиболее дружественного к эльфам, и жилища этого гнома располагались в Кхазад-Думе. Во дни тьмы Арды гномы уже вершили великие труды, ибо с первых же дней жизни их Праотцев они умели с изумительным мастерством обрабатывать металлы и камень, хотя в их изделиях было мало красы, пока они не встретили нолдор и не переняли часть их искусства. И дружили они гораздо охотнее с нолдор, нежели с другими эльфами или людьми – из-за любви и уважения этих эльфов к Аулэ; и самоцветы номов гномы ценили превыше всех иных сокровищ. Но в те древние времена гномы охотнее работали с железом и медью, нежели с серебром и золотом; а оружие и военное снаряжение получалось у них лучше всего. Это они измыслили доспехи из сплетенных колец, а в создании кольчуг никто из эльфов или людей не мог с ними сравниться. Немалую помощь оказали они эльдар в войне с орками Моргота; хотя нолдор полагали, что иные из них не отказались бы работать и для Моргота, если б он нуждался в их умениях или торговал с ними. Ибо любили они и покупать, и продавать, и обмениваться и умножать тем богатства; и копили их, дабы хранить, а не пользоваться ими, разве что для новой торговли. Гномы всегда были такими, как и сейчас – низкорослыми и коренастыми; грудь у них была широкой, руки – сильными, ноги – крепкими, а бороды – длинными. Воистину, это была их удивительная особенность, так что ни один эльф или человек не видел никогда безбородого гнома – разве что его обрили б в насмешку, и тогда он скорей бы умер от этого позора, чем от многих других ран, что нам показались бы более опасными. Ибо борода растет у гномов с рождения, у женщин так же, как и у мужчин; и в самом деле, едва ли иноплеменник мог бы отличить у них женщину от мужчины по чертам лица и тела, походке или голосу, и были несхожи они разве что в одном: женщины не ходят на войну, и редко, лишь в крайней нужде, покидают свои глубокие чертоги. Говорят также, что женщин у них мало, и что за исключением королей и вождей редко кто из гномов женится; потому их народ увеличивался медленно, а ныне и вовсе угасает. Родной язык гномов придумал для них сам Аулэ, и потому их речь отлична от языка квэнди. Неохотно гномы учили своей речи другие народы; и, пока говорили на нем, сделали свой язык грубым и сложным, так что мало было тех, кто крепко сдружился с гномами, но еще меньше – тех, кто хорошо выучил их речь. Но сами они быстро учат другие языки, и говорят они, как могут, на языке эльфов и людей, с которыми имеют дело. Но втайне они говорят только на своем языке, и (как утверждают) он мало меняется; так что их королевства и дома, давно разделившиеся, могут и поныне понимать друг друга. В древние дни гномы жили во многих горах Средиземья и там повстречались со смертными людьми (как говорят они) задолго до того, как их узнали эльдар; оттого случилось так, что языки вастаков во многом скорее сродни гномьей речи, чем языкам эльфов*. *[Примечание на полях]: Так в «Ламмас». На собственном языке гномы называют себя «кхазад»; а Серые Эльфы звали их «нирн», «Стойкие». Это имя употребляли и нолдор-изгнанники, но называли их также «наугрим», «Низкорослый Народ» и «гонхиррим» - «Повелители Камня»; а тех, кто жил в Белегосте, звали они «эннфенг» или «Длиннобороды», ибо бороды гномов мели пол у их ног. Главными городами кхазад на западе Средиземья в те дни были Кхазаддум, Габильгатол и Тумунзахар, чьи названия переводились на язык эльфов как «Норнхабар», или «Гномье Подземелье», «Белегост», или «Великая Крепость», и «Ногрод», или «Глубокая Пещера». Величайшим из селений наугрим был Кхазаддум, кой позже, в дни его тьмы, прозвали Морией, но он находился далеко, в Мглистых Горах, куда пришлось бы идти многие лиги по земле Эриадора; а Белегост и Ногрод располагались под восточными склонами Эредлиндона, близко от земель эльдар. Но все же мало кто из эльфов (кроме Мэглина из Гондолина) бывал там; а гномы ходили с караванами товаров в Белерианд и проложили широкую дорогу, что проходила мимо склонов горы Долмед, а оттуда шла вдоль течения реки Аскар, пересекая Гэлион по Сарн-Атраду. Позже там случилась битва; но пока длилась власть номов, гномы мало тревожили эльфов. Здесь кончаются рассказы Пенголода, кои он поведал мне о гномах, и они не входили в «Пеннас», но происходили из других книг знаний: из «Ламмас», «Дорганнас» и «Квэнталэ Арданомион»: слова Эльфвинэ. Об эдайн Считается, что первая встреча нолдор и наугрим произошла в земле Карантира, сына Фэанора, примерно о ту пору, когда Финголфин разбил орков в Дрэнгисте, через сто и пятьдесят пять лет после пересечения Льда, и за сто и пять лет до первого появления Гломунда-дракона. После победы над ним настал долгий мир, и длился он почти двести лет солнца. В эти годы в земле Эриадор, к востоку от гор, родились отцы Домов Людей Запада, эдайн, Друзей Эльфов древних дней: Беор Слуга, Халет Охотник и Хадор Златовласый. Источник: «The History of Middle-earth», Volume XI, «The Later Quenta Silmarillion», pp.203-206 14. О приходе людей на запад и встрече эдайн и эльдар И случилось так, что три сотни и десять лет спустя после того, как нолдор прибыли в Белерианд, во дни Долгого Мира Финрод Фелагунд отправился к востоку от Сириона, на охоту с Маглором и Маэдросом, сыновьями Фэанора. Но он утомился от травли и свернул один к горам Эред-Линдон, чьи сияющие вершины видел издалека; следуя Гномьей Дороге, он пересек Гэлион по броду Сарн-Атрад и, повернув к югу через верхнее течение Аскара, очутился на севере Оссирианда. И в долине у подножия гор, у истоков Талоса, вечером узрел он огни и услышал далекие отзвуки песни. Этому он весьма подивился, ибо Зеленые Эльфы той земли не разводили костров и не пели ночью. Поначалу испугался Фелагунд, что это отряд орков прошел через осаду севера, но, подойдя ближе, понял, что ошибся. Ибо песня звучала на языке, коего не слышал он прежде, и не был то язык орков или гномов, и голоса певцов были приятны на слух, хоть и не искусны в пении. Тогда Фелагунд, тихо стоя в ночной тени дерев, пригляделся к лагерю и узрел там незнакомый народ. Были они высоки, сильны и красивы обликом, хотя грубы и едва одеты; но лагерь их был хорошо устроен, с навесами и шалашами из ветвей вокруг большого костра; среди них были прекрасные женщины и дети. То были некоторые родичи и соплеменники Беора Старого, как назвали его позже, одного из вождей людей. После того, как народ этот немало поколений шел с востока, Беор перевел его наконец через горы, и первыми из людей вошли они в Белерианд; и пели они от радости и верили, что бежали от всех опасностей и пришли наконец в землю, лишенную страха. Долго Фелагунд смотрел на них, и любовь к этому народу шевельнулась в его сердце; но он оставался скрытым среди дерев, пока не погрузились люди в сон. Тогда прошел он среди спящих и сел подле угасающего огня, где не было стражи; и взял он грубо сработанную арфу, кою отложил Беор, и заиграл, и подобная музыка никогда не касалась людского слуха, ибо не имели они прежде наставников в этом искусстве, кроме разве что Темных Эльфов, живущих в диких землях. И пробудились люди, услышав игру и пение Фелагунда, и каждый думал, будто видит прекрасный сон, пока не замечал, что рядом с ним бодрствуют товарищи; но никто не вымолвил ни слова и не шевельнулся, пока играл Фелагунд, столь красива была музыка и чудесна песня. Мудрость звучала в словах эльфийского короля, и сердца внимающих ему становились мудрее; ибо то, о чем пел он – сотворение Арды и блаженство Амана за тенями Моря – облекалось пред их взором в ясные образы, и эльфийская речь была внятна каждому по мере его разумения. Оттого люди дали королю Фелагунду, коего встретили они первым из эльдар, имя «Мудрый», а по нему и весь его народ назвали «Мудрыми»*. Воистину поначалу думали они, что Фелагунд – один из богов, кои, как слышали люди, живут на далеком западе; и именно это (как кое-кто говорит) повлекло их в путь. Но Фелагунд поселился среди них и учил их истинному знанию; и люди полюбили его и признали своим владыкой и вовеки сохранили верность Дому Финрода. *[Примечание к тексту]: «Ном» и «номин» на древнем языке этого народа (что потом был забыт); ибо позже Беор и его народ приняли язык эльдар, оставив свой собственный, хотя у них сохранилось много имен, идущих от предков. Эльдар были искусны в языках более других народов; и Фелагунд открыл, что может читать в разумах людей те мысли, кои желали они облечь в слова, так что он легко понимал их речь*. Посему вскоре он мог беседовать с Беором; и пока король жил среди этого народа, он часто разговаривал с вождем. Но когда Фелагунд спрашивал Беора о пробуждении людей и их странствиях, Беор отвечал скупо; и воистину мало знал он о том, ибо отцы его народа немногое рассказывали о прошлом, и память была окутана молчанием. *[Примечание к тексту]: Говорят также, что эти люди долго общались с Темными Эльфами Средиземья и от них научились эльфийской речи; а поскольку все языки квэнди идут от одного корня, речь Беора и его народа словами и строем сильно напоминала эльфийские языки. «Тьма лежит за нами», – говорил Беор, – «и мы отвернулись от нее и не желаем возвращаться туда даже в мыслях. Наши сердца устремились на запад, и мы верим, что здесь найдем мы Свет». Но Фелагунд проведал от Беора о многих других людях, странствующих на запад с тем же помыслом. «Другие мои родичи пересекли горы», - сказал вождь, – «и они блуждают здесь неподалеку; а халадины, кои говорят на одном языке с нами, медлят в долинах у восточных склонов гор, ожидая вестей, прежде чем отважиться идти дальше. Есть еще люди, говорящие на ином языке, с коими мы иногда общались. Они ушли на запад раньше нас, но мы опередили их; ибо сей народ многочислен, но они держатся вместе и оттого идут медленно, а правит ими один вождь, коего они зовут Марах». Нандор, Зеленые Эльфы Оссирианда, встревожились из-за прихода людей и, услышав, что среди них живет владыка эльдар из-за Моря, послали к Фелагунду гонцов. «Владыка», - сказали они, - «ежели есть у тебя власть над этими пришельцами, прикажи им вернуться туда, откуда они пришли, или идти дальше. Ибо мы не желаем, дабы чужаки жили в этой земле и нарушали наш покой. А народ этот рубит деревья и охотится на зверей; потому мы – их недруги, и, если они не уйдут, будем мешать им во всем». Тогда по совету Фелагунда Беор собрал все странствующие семьи и роды своего племени, и они пересекли Гэлион и поселились в землях Амраса, на восточных берегах Кэлона у границ Дориата. Но когда через год Фелагунд пожелал вернуться в свои владения, Беор просил у короля разрешения сопровождать его; и он остался на службе у Фелагунда до самой смерти. Так и получил вождь имя «Беор», хотя раньше его звали Баланом; ибо «Беор» означало «Слуга» на древнем языке его сородичей. А правление народом вождь передал своему старшему сыну Барану, и не возвращался более в Эстолад*. *[Примечание к тексту]: Лагерь. Так с той поры всегда называлась земля к востоку от Кэлона и к югу от Нан-Эльмота. О народах и Домах эдайн Вскоре после ухода Фелагунда пришли в Белерианд люди иных племен, о коих говорил Беор. Первыми были халадины; но, не встретив дружбы у нандор, они повернули на север и поселились в Таргелионе, земле Карантира, сына Фэанора; и там на время обрели покой, хотя народ Карантира мало обращал на них внимания. Однако на следующий год свой народ через горы перевел Марах; его люди были рослыми и воинственными, они шли отрядами, как в боевом походе; и Зеленые Эльфы скрылись и не смели мешать им. А Марах, услышав, что народ Беора живет в зеленой и плодородной стране, спустился по Гномьей Дороге и поселился вместе с народом своим в земле к юго-востоку от жилищ Барана, сына Беора. И была меж этими народами великая дружба, хотя речь и разделяла их до тех пор, пока оба не стали говорить на синдарине. Фелагунд потом часто возвращался, дабы навестить людей; и многие другие эльфы западных земель, и нолдор, и синдар, приходили в Эстолад, желая увидеть эдайн, чье прибытие давно было предречено*. И Финголфин, король всех нолдор, послал вестников приветствовать людей. Тогда многие молодые и энергичные эдайн охотно поступили на службу к королям и владыкам эльдар. Среди них был Малах, сын Мараха, он жил в Хитлуме четырнадцать лет; Малах выучился говорить по-эльфийски и получил имя «Арадан». *[Примечание к тексту]: Имя «атани» дали людям в Валиноре, когда говорили об их приходе; по словам эльдар оно означало «Вторые», ибо люди были вторыми Детьми Илуватара. На языке Белерианда это имя звучало как «эдайн», и так называли только три народа первых Друзей Эльфов. Людей из других народов называли «хравани» (или «рхевайн»), «Дикари». А всех людей эльфы называли «хильдор», «Идущие следом», или «фириар», «Смертные» (на синдарине «эхиль» и «фириат»). Недолго эдайн довольствовались жизнью в Эстоладе, ибо многие желали идти далее на запад; но не знали дороги: перед ними лежала граница Дориата, кою нельзя было пересечь, а на юге был Сирион и его непроходимые болота. Потому короли трех домов нолдор, увидев надежду в силе сынов людей, послали весть, что любой из эдайн, буде он пожелает, может прийти и поселиться среди их народа. Так началось переселение эдайн: сначала помалу, а позже – целыми семьями и родами подымались они и покидали Эстолад, и через пятьдесят лет уже многие тысячи их жили в земли королей. Большинство из них отправилось по длинному северному пути. Пока дороги эти были незнакомы людям, их вели эльфы. Народ Беора пришел в Дортонион и поселился в землях, где правил Дом Финрода. Народ Арадана (ибо Марах оставался в Эстоладе до самой своей смерти) большей частью направился на запад; и некоторые пришли в Хитлум, но Магор, сын Арадана, привел большую часть своего народа через Сирион в Белерианд, и поселились они в долинах у южных склонов Эред-Вэтион. И немногие из того или другого народа ушли к Маэдросу, в земли вокруг горы Химринг. Многие, однако, остались в Эстоладе; и люди из разных племен, смешавшиеся между собой, жили там долгие годы, до самого разорения Белерианда, в котором они погибли или бежали обратно на восток. Ибо кроме стариков, которые думали, что дни скитаний для них остались позади, немало было и тех, кто желал идти собственным путем и боялся эльдар и света их глаз; и начался среди эдайн разлад, в коем видна была тень Моргота, ибо он, без сомнения, ведал о приходе людей и о дружбе, что росла меж ними и эльфами. Вождями недовольных были Берег из Дома Беора и Амлах, один из внуков Мараха; и они говорили открыто: «Мы прошли долгий путь, уходя от опасностей Средиземья и темных тварей, живущих там; ибо мы слышали о Свете на Западе. Но теперь мы знаем, что Свет – за Морем. И нет нам дороги туда, где пребывают блаженные боги. Кроме одного. Ибо Владыка Тьмы – здесь, перед нами, и здесь эльдар, мудрые, но жестокие, что сражаются с ним без конца. Он живет на севере, говорят они; и там же – мука и смерть, от коих мы бежали. Мы не пойдем туда». Тогда созвали совет и собрание людей, и сошлось их туда великое множество. И Друзья Эльфов отвечали Берегу, говоря: «Воистину от Короля Тьмы идут все беды, от коих мы бежали, но он ищет власти над всем Средиземьем, и есть ли место, куда можем мы повернуть, дабы он не нашел нас? Пока он не будет побежден или, по меньшей мере, взят в осаду. Лишь одна доблесть эльдар сдерживает его, и, быть может, дабы помочь им в нужде, мы и были приведены сюда». Отвечал на это Берег: «Пусть это заботит эльдар! Наши жизни и без того слишком коротки». Но затем поднялся там некто, показавшийся всем Амлахом, сыном Имлаха, и произнес страшные слова, от коих дрогнули сердца слушавших его: «Все это лишь россказни эльфов, выдумки для обмана неосторожных чужаков. Нет берегов у Моря. Нет Света на западе. Следуя за обманным огоньком эльфов, вы дошли до края мира! Кто из вас видел даже последнего из богов? Кто видел Короля Тьмы на севере? Это эльдар жаждут власти над Средиземьем. Жадные до сокровищ, зарылись они в землю, охотясь за ее секретами, и разбудили ярость подземных жителей, как то было раньше и будет всегда. Пусть орки владеют своими землями, а мы будем владеть своими. В мире много свободного места, если эльдар оставят нас в покое!» И все, кто слушал его, изумленно молчали, и тень страха пала на их сердца; и решили они уйти подальше от земель эльдар. Но вернувшийся позже Амлах отрицал, что был на совете и говорил те слова, о коих ему рассказали; сомнение и смятение воцарились среди людей. Тогда Друзья Эльфов сказали: «Хотя бы должны вы ныне поверить тому, что воистину Темный Владыка, его соглядатаи и посланцы – среди нас; ибо он боится нас и той силы, что мы можем дать его врагам». Но некоторые все же отвечали: «Скорее, он ненавидит нас, и тем больше, чем дольше мы живем здесь, вмешиваясь в его раздор с королями эльдар без всякой выгоды для себя». Потому многие, что еще оставались в Эстоладе, приготовились уходить; и Берег увел тысячу людей Беора на юг, и исчезли они из песен тех дней. Но Амлах пожалел о сказанном ране и говорил так: «Ныне у меня своя вражда с Повелителем Лжи, что продлится до конца дней моих»; он ушел на север и стал служить Маэдросу. Но те из его народа, что мыслили сходно с Берегом, избрали нового вождя, и ушли через горы обратно в Эриадор, и ныне забыты. В то время халадины оставались в Радросте и были довольны своей жизнью. Но Моргот, видя, что ложь и обман не могут до конца разделить людей и эльфов, исполнился ярости и решил вредить людям так, как только мог. Потому послал он в набег большой отряд орков, и, повернув на восток, орки миновали осаду. Тайно перейдя через горы перевалами Гномьей Дороги, они напали на халадинов в лесах на юге земли Карантира. Тогда халадины не жили под властью вождей и помногу на одном месте, но каждая семья селилась отдельно и сама управлялась со своими делами, а объединяться халадины медлили. Но был среди них человек по имени Халдад, властный и бесстрашный; он собрал всех отважных мужей, коих смог найти, и они отступили в клин земли между Аскаром и Гэлионом, и в самом углу клина он построил частокол от одной реки до другой; за частоколом укрылись все спасшиеся женщины и дети. Там орки держали людей в осаде до той поры, пока у халадинов не кончилась пища. У Халдада было двое детей-близнецов: дочь Халет и сын Халдар; оба они были отважны в сражении, ибо Халет была женщиной сильной, с бесстрашным сердцем. Но в конце концов Халдад был убит в стычке с орками; а Халдара, бросившегося к телу отца, дабы спасти его от пожирания, зарубили рядом с ним. Тогда Халет собрала народ вокруг себя, хотя люди уже утратили надежду; и иные бросались в воду и тонули. Через семь дней, когда орки в последнем нападении почти прорвались за частокол, вдруг запели трубы, и с севера подошел Карантир со своим отрядом и загнал орков в воду. Тогда Карантир взглянул на людей благосклонно и воздал Халет великую честь и предложил возмещение за жизни отца и брата. И увидев, хотя и поздно, доблесть эдайн, он сказал ей: «Если пойдете вы на север и поселитесь там, то найдете дружбу и защиту эльдар и свободные земли во владение». Но Халет была горда и не желала подчиняться повелениям, и большинство халадинов думало так же. Потому поблагодарила она Карантира, но ответила так: «Думаю я ныне, владыка, покинуть сень гор и отправиться на запад вслед за нашими родичами». И поэтому, когда халадины собрали всех людей своего народа, которые бежали в лес перед орками и остались живы, и все добро, что осталось в сожженных усадьбах, они избрали Халет своим вождем; и она повела их в Эстолад, и там халадины жили некоторое время. Но они не смешались с другими народами и отныне были известны эльфам и людям как Народ Халет. Халет осталась их вождем до конца своих дней, но замуж так и не вышла, и после нее вождем стал Хардан, сын Халдара, ее брата. Однако вскоре Халет пожелала идти далее на запад, и, хотя большая часть народа выступала против этого замысла, она вновь повела своих людей вперед; и шли они без водительства и помощи эльдар и, перейдя Кэлон и Арос, оказались в опасной земле меж Горами Ужаса и Завесой Мэлиан. В ту пору места эти еще не сделались столь страшны, как в поздние дни, но все же это был не тот путь, кой стоило смертным людям преодолевать одним, и Халет смогла провести свой народ лишь ценой многих трудов и потерь, заставляя идти вперед одной силой своей воли. Наконец перешли они Бритиах и многие горько сожалели о том, что пустились в дорогу; но возврата уже не было. Потому в новых землях вернулись они, как смогли, к старой жизни; и поселились отдельными независимыми усадьбами в лесах Талат-Дирнэн за Тэйглином, а иные забрели вглубь королевства Нарготронд. Но многие любили Владычицу Халет и желали следовать за ней и жить под ее властью; и тех людей привела она в лес Бретиль. Туда вернулись многие из ее рассеявшегося народа, когда настали лихие времена. Тогда Бретиль считался частью владений короля Тингола, хотя он и лежал вне Завесы Мэлиан, и король не дозволил бы Халет поселиться там; но когда Фелагунд, что был дружен с Тинголом, услышал обо всем перенесенном народом Халет, то снискал для нее эту милость: она могла свободно жить в Бретиле, при одном лишь условии – защищать Перекрестье Тэйглина от всех врагов эльдар и не позволять оркам входить в эти леса. На это Халет ответила: «Где отец мой Халдад и брат мой Халдар? Если король опасается дружбы меж Халет и теми, кто убил ее родичей, тогда помыслы эльдар непонятны людям». И Халет жила в Бретиле до самой смерти; и когда она умерла, ее народ возвел над могилой Халет зеленый курган на высоком месте в том лесу: Тур-Дарета, Курган Владычицы, Хауд-эн-Арвен на языке синдар. Так и случилось, что эдайн поселились в землях эльдар, кто – здесь, кто – там, кто странствовал по всей земле, кто жил оседло, семьями или небольшим народом. Почти все они выучили вскоре язык Серых Эльфов, дабы говорить друг с другом, а многие – из желания постигать знания эльфов. Но прошло время, и короли эльфов, увидев, что негоже эльфам и людям жить вперемешку без всякого порядка и что людям нужны владыки из собственного народа, отделили земли, где люди могли бы жить по-своему и назначили вождей, дабы они свободно правили там. Никаких условий на них наложено не было, кроме одного: считать Моргота своим врагом и не иметь дел с ним и его слугами. Люди воевали вмести с эльдар, но шли на битву под началом собственных командиров. А многие из эдайн желали дружить с эльфами и жили среди них так долго, как им позволяли; и юноши из людей часто поступали на службу в воинства королей эльфов. Хадор Глориндол, сын Хатола, сына Магора, сына Малаха Арадана, поступил на службу к Финголфину в юности и обрел любовь короля. Потому Финголфин даровал ему во владение Дор-Ломин, и там Хадор собрал большую часть своего народа и стал могущественнейшим из вождей эдайн. В его доме говорили лишь по-эльфийски, хотя собственной речи народ его не забыл*. А в Дортонионе владычество над Народом Беора и землей Ладрос получил Боромир, сын Борона, внука Беора Старого. * [Примечание к тексту]: От этого языка произошел общий язык Нуменора. Сыновьями Хадора были Галдор и Гундор; а сыновьями Галдора были Хурин и Хуор; сыном Хурина был Турин, Погибель Глаурунга, а сыном Хуора – Туор, отец Эарендиля Благословенного. Сыном Боромира был Брегор, чьими сыновьями были Бреголас и Барахир; и дочерьми сыновей Бреголаса были Морвен, мать Турина, и Риан, мать Туора; а сыном Барахира был Берен Однорукий, что завоевал любовь Лутиэн, дочери Тингола, и вернулся из Мертвых; от них произошла Эльвинг, жена Эарендиля, а позднее – все короли Нуменора. Все они были пойманы в сети Рока Нолдор; и совершали великие подвиги, кои эльдар хранят в памяти среди преданий о королях древности. А в те дни мощь людей умножила силу нолдор, и воспрянула надежда; и народы Трех Домов людей росли числом и процветали. Величайшим из них был Дом Хадора Златовласого, равного эльфийским владыкам. Многие из его народа походили на него: златовласые и голубоглазые; они были высоки и сильны, скоры на гнев и веселье, яростны в битве, великодушны к друзьям и врагам, быстры в решениях, крепки в верности, радостны сердцем, дети Илуватара во дни юности человечества. А у людей Дома Беора волосы были темными или каштановыми; глаза – серыми и зоркими, лица – прекрасными. Телом они были гибки и проворны, и стойки в лишениях. Из всех людей они боле всего походили на нолдор и боле всех были любы им; ибо люди Беора были пытливы умом и искусны в ремеслах, скоры разумением, крепки памятью, и охотнее склонялись к жалости, чем к веселью, ибо жила в их сердцах печаль Средиземья. Лесной народ Халет походил на них; но люди Халет были ниже ростом и коренастее, упрямее и медлительнее. Они меньше стремились к знаниям и мало говорили; ибо не любили больших сборищ и многие из них предпочитали свободно бродить одни в зеленых лесах, пока еще нов и чудесны были для них земли эльдар. Но кратким было их время в королевствах запада и несчастливыми – дни. После прихода в Белерианд срок жизни эдайн удлинился по счету людей; но в конце концов Беор Старый умер, прожив девяносто и три года, сорок четыре из коих он служил королю Фелагунду. И когда лежал он мертвым, пораженный не раной и не болезнью, но лишь годами, эльдар впервые узрели смерть от усталости, коей не ведали сами, и опечалились они быстрому уходу своих друзей. Но Беор в конце отказался от жизни по своей воле и ушел в мире; и эльдар немало дивились странной судьбе людей, ибо ничего не слышали о ней, и конец той судьбы был сокрыт от эльфов. И все же эдайн древности, народ юный и полный сил, быстро постигали искусства и знания эльдар, что могли перенять, и мудростью и умением сыновья их возросли, далеко превзойдя других людей, кои жили, как прежде, к востоку от гор и не видели эльдар и тех лиц, что зрели Свет. Источник: «The History of Middle-earth», Volume XI, «The Later Quenta Silmarillion», pp.215-225 жүктеу/скачать 2.18 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|