«Уважаемые Мария Васильевна и Яков Степанович!

Награжден орденом Красной Звезды (посмертно), медалью «Воину-интернационалисту от благодарного афганского народа». Похоронен на родине.

...За два дня до приказа министра обороны СССР об увольнении в запас (1982 г.) сержант Василий Бу­раков, находясь на боевой операции, выразил в своей записной книжке надежду на первоочередное уволь­нение. Во главе экипажа он выполнял задание по бло­кированию кишлака Джингаль-арык, в котором засе­ла банда душманов, повредившая газопровод. Ночью, пытаясь вырваться из окружения, одна из вражеских групп вышла на экипаж Буракова. В завязавшейся пе­рестрелке смертельно ранили сержанта - одна-единственная пуля вошла в висок под самым краешком каски.

В один и тот же день, 25 сентября 1982 года, мать Мария Васильевна и отец Яков Степанович получили извещение о гибели сына и Васино письмо одновре­менно. От извещения шел зловещий холод, письмо ды­шало жизнью. И там, и там строчки сливались, и весть не укладывалась в сознании. Так и застыла мать - в од­ной руке извещение о смерти, в другой - конверт с обратным адресом: «Термез». А в нем короткое посла­ние: «Не слушай, кто говорит, что я в Афганистане. Не расстраивай себе сердце, мама...».

Не забыли в Лисках Буракова. Одна из улиц носит его имя (рядом с той, на которой сам вырос). Есть па­мятный мемориал у райвоенкомата, есть что-то вроде музея в школе № 11, есть много замечательных людей, тепло вспоминающих одаренного парня. Живы и здрав­ствуют родители, сестры, племянники.

Много лет спустя после октябрьских дней восемь­десят второго мы поехали в Лиски с полковником в отставке Валерием Васильевичем Коченовым, который привез родителям Книгу памяти погибших на афган­ской войне сотрудников КГБ и пограничников (есть в ней строчки об их сыне) и вручил им грамоту за под­писью командующего ЗГПВ генерал-лейтенанта Б. Гри­банова - в благодарность за воспитание человека, пат­риота Отечества.

На несколько часов мы погрузились в ту атмосфе­ру, в которой жил, дышал и думал некогда наш сооте­чественник, чья судьба оборвалась на той войне. Пол­ковник Коченов держался, как и подобает военному по долгу службы. Говорил чуть больше, чем могут ска­зать остальные, но ровно столько, сколько смогут пе­режить сердца стариков.

- Так кем же вы будете нашему Васе? - в который раз переспрашивала Мария Васильевна.

- Был я начальником штаба пограничных войск, располагавшихся на афганской стороне...

- А-а-а, - кивала головой мать, словно оправдыва­ясь за вопрос. И снова возвращалась к разговору об ули­це, которая названа в честь ее сына. - Мы же не хоте­ли, мы были против - она же и на улицу не похожа. Колея, грязь, да и только. Школьники посадили дере­вья, а грузовик по ним раз, другой - и что от деревьев-то осталось?

- Письмо приходило недавно из Термеза, - пере­шла мать к следующему моменту. - Есть в той воинской части музей, пограничники просят что-нибудь из Ва­синых вещей выслать. А что можно послать - не знаю. Дневник его - так это никому. С дневником я сама по­мирать буду.

- И друзья Васины приходят, - продолжала она. - Семьи у всех. Есть, кто Василиями назвал своих сыно­вей. Невеста его нет-нет да и позвонит, про здоровье спросит. У самой муж, двое детишек, а помнит нас. Как родная.

Нет, афганская война не забылась в народе. Хотя событий, казалось, после вывода советских войск про­шло ого-го сколько.

Поездку в Лиски (из воронежских пограничников, погибших в Афганистане, двое - лискинские) В. Коченов рассматривал под углом возможности создания школы юных пограничников на местах. Для чего они необходимы? Чтобы не только родителей охватывала боль, когда топчут деревца на улице их сына. Чтобы общим было и прикосновение к судьбе, и пережива­ние за память о ней. Чтобы ответственность поддержи­валась в каждом из рядом живущих. Может, тогда бы крепче держались друг за дружку, может, не случилось бы того, что Россия вернулась во времена царя Ивана Грозного.

Школа юных пограничников - идея заманчивая, скажет читатель, но есть ли возможность ее осуществ­ления? Кругом неплатежи, задолженности, отсутствие бюджетного финансирования...».

И в самом деле, экономика наша находится в удру­чающем состоянии. Но Лиски - особый район на карте Воронежской области. Лиски из заурядного провинци­ального городишки на глазах превращается в совре­менный железнодорожный узел.

Именно последнее обстоятельство и берут во вни­мание офицеры, подобные Валерию Коченову. Имен­но на него и надеются в Западном региональном уп­равлении погранвойск РФ. При инициативе местного совета ветеранов или того же военкомата, а также при поддержке администрации района можно создать не­кую организацию по воспитанию молодых патриотов.

Чем не идея, а?!

Строки из писем: «Здравствуйте, мои дорогие ма­мочка, отец, бабулька, Валюшка, Наташа, Оленька и Леша. Вот пишу вам еще одно письмо, я решил в неделю, по воз­можности, писать домой по два письма независимо, бу­дет от вас ответ или нет. Все-таки писать надо чаще, так, как «борта» (вертолеты) к нам редко прилетают.

Посмертно Кубышкин Сергей награжден орденом Красной Звезды, традиционной медалью от благодар­ного афганского народа. Похоронен в родном селе.

В Воронеже живет и работает в органах МВД сослу­живец погибшего Владимир Солянников, который на протяжении многих лет собирается съездить в село Петропавловку, посетить родных и близких Кубышкина, сходить с ними на могилу Сергея. Крепкий мужчи­на, из тех, которых в народе зовут богатырями, Со­лянников пока так и не собрался в дорогу.

- Знаете, - сказал он составителям Книги Памяти, - есть Высшая Сила, которая меня сдерживает. Я уже несколько раз был в пути в Петропавловку, но по до­роге меня как будто кто-то в бок толкал - не надо, рано... И я возвращался или проезжал мимо. Вроде столько лет прошло, столько отплакалось родными, а как будто все вчера. Я и после Афгана насмотрелся людских трагедий, причем не менее страшных, чем на войне, но Сережку вижу как живого. Он был выносли­вый, дыхалка у него хорошо работала. Ростом невысокий, в плечах не ахти какой, а вот легкие в условиях высокогорья, дыхалка, как мы говорим, ого-го какая. - Мы стояли, - после некоторого раздумья продол­жил Солянников, - километрах в ста от границы СССР. От Памира километрах в сорока. Место более благо­приятное, чем у наших соседей, тоже пограничников. Не гористое и не пустынное. Строения, конечно глиняные, как по всему Афганистану. Деревья росли: шел­ковица, абрикос, миндаль. Дожди бывали, снег тоже выпадал. Ночью насыплет снега, температура ноль градусов, но на посту в бушлате промерзали, как при минус двадцати. А днем все сразу растает, и опять жара хоть гимнастерку снимай. Это зимой. А о лете что гово­рить: если выглянешь из бэтээра и плечом коснешься брони - все, ожог. Жили мы не в землянках, а в удоб­ных домишках из глины и камня. «Борты» доставляли почту, продукты питания, сменщиков. Подразделение насчитывало чуть более 300 человек. На конвертах до­мой мы писали свой адрес: «в/ч 2066 Т.И.» Вот эти две буквы обозначали «точка Измаил». Кто был, тот знает. Провинция называлась Имам-Сахиб. Да Сережка выносливый был. Десять километров бега для него никакой проблемы не стояло. Погиб на боевой операции, но в ситуации, когда общая обстановка не предполагала возможных жертв с нашей стороны. Вот приеду я до­пустим, на его родину, и у меня мать спросит, как он погиб - что ей ответить. Я же не хочу, не смогу причинить ей боли. Ее сердце может не выдержать...

Алексей был самым младшим в семье, где кроме него двое братьев, Николай и Юрий, и сестра Зоя. Каким Алеша остался в памяти близких? Спокойным, добрым, внимательным к окружавшим его людям. Отец, Николай Тихонович, и мать, Елена Ивановна, вспоминают:

- Работал Алеша в «Транссельхозтехнике» и каким бы уставшим ни возвращался домой - всегда улыбка на лице, всегда у него «все в порядке», и вида не подавал, что измаялся за день. А сколько у него было друзей! Ребята уважали, тянулись к нему.

И вот еще несколько штрихов к портрету. Учитель­ница русского языка Алла Яковлевна Юдина расска­зывает, что в Алеше ее больше всего покоряли добро­та, отзывчивость, веселый и легкий характер. Запом­нилось, что любил он читать книжки, особенно во­енные. Сосед Иван Моисеевич Плотников отмечает, что мальчишка был очень хозяйственный, помогал родителям в их сельских трудах, никогда не унывал - радовался каждому прожитому дню.

Не случайно, рассказывая о парне, привожу отзы­вы многих людей - Алексей, как и десятки погибших в Афганистане, оставил светлую о себе память.

Письма с границы родители получали нечасто, примерно раз в месяц. Вот весточка, оказавшаяся по­следней: «Здравствуйте, папа, мама, брат Николай. С огромным солдатским приветом к вам Алексей. Письмо от вас получил, за которое большое спасибо. Во первых строках своего небольшого письма хочу сообщить, что жив и здоров, чего и вам желаю на долгие годы жизни. Служба у меня идет нормально, нахожусь на старом месте, уже не так много осталось. То, что дипломат мне купили, это хорошо, а то пацану (вместе со мной служит, он из Верхнехавского района) письмо прислали, что нигде не могут найти. От Зойки с Юркой тоже письмо получил, они тоже пишут, что, мол, нужно - пиши. Ну, а если вышлете, что просил, то тогда все будет нор­мально... Ну вот и все, что я хотел вам написать. Как получу дипломат, обязательно напишу. Извините за ко­роткое письмо, спешу на службу.

Об обстоятельствах гибели Алексея родителям со­общил сослуживец Николай Ельшов. В одной из аф­ганских провинций проводилась операция, в ходе ко­торой пограничники «прочесывали» ущелье. После вы­полнения задания их перебрасывали вертолетом на другую «точку». «Духам» удалось подбить боевую ма­шину в воздухе, она загорелась и рухнула на скалы. Тела Паринского и его сослуживцев - командира рас­чета, наводчика - настолько сильно обгорели, что опознать их было почти невозможно.

Трагедия произошла примерно за месяц до отправ­ки домой. В одной из «афганских» песен есть такие строки, рисующие портрет молодого ветерана: «Улыб­ка на устах и седина в висках...». Мне почему-то ка­жется, что именно таким бы и предстал перед роди­телями этот паренек, доведись ему живым вернуться на Родину.

Посмертно Алексей Паринский награжден орде­ном Красной Звезды, медалью «Воину-интернацио­налисту от благодарного афганского народа». Похоро­нен в родном селе, одна из улиц названа его именем.

- Таких сыновей, каким был наш Женя, очень мало, - рассказывает мама, Зоя Ивановна, - его лю­били все - друзья, соседи. Жалостливый, добрый, лас­ковый, внимательный, отзывчивый. Никогда никого не обидел. Ребята говорили: на Женю можно поло­житься, надежный парень. Думаю, что эти качества характера и привели его к гибели. Говорят, что Женя пожалел парня, который должен был ехать на зада­ние, но заболел. Сын поехал, хотя знал, куда едет и что может случиться. И погиб.

Рассказывать о сыне могу долго! Он, к примеру, был очень домашним, всегда и везде нас сопровож­дал, во всем помогал... Но беда-то в чем? Такие дети не живут, а пьяницы десятилетиями мутят белый свет. Сын - самое дорогое, что у нас было, - ушел, и эта потеря отняла силы, здоровье. Никакие Книги Памяти не по­могут материнскому сердцу. Остались одни воспоми­нания да 69 рублей в месяц пенсии, и то не вовремя». Родителям рассказали, что Женя служил водите­лем при советском посольстве в Кабуле. В последний день жизни находился в наряде по кухне. Когда на вы­езд срочно потребовался водитель, предложил себя. В дороге колонна попала в засаду.

Мать и отец, которым в год смерти сына было не­многим более сорока, бережно хранят письма, альбо­мы со снимками, на которых сын такой юный и кра­сивый, альбомы с марками - Женя их собирал. Впро­чем, из всех его увлечений самыми серьезными были футбол и рыбалка. В армию уходил, даже не пригубив шампанского.

По дому скучал. Об этом можно судить по письмам - их великое множество! Одно письмо в неделю роди­тели получали обязательно, а потом он ведь еще и дру­зей не забывал. А теперь строки из письма: «Здравствуй­те, мама, папа и баба. Вот еще раз прочитал ваше пись­мо и не знаю, с чего начать. Я неоднократно писал, что нас отсюда не выведут, пока здесь находятся наши войска, так что бесполезно ждать у моря погоды: иди­те в отпуск, пока тепло. Ты спрашиваешь, опасно ли здесь? Сейчас уже не так опасно, как раньше, скоро совсем станет тихо, так что за меня переживать не надо. Погода хорошая, к жаре уже привык, сейчас где-то 50° С, а ее почти не чувствуешь. Голова еще ни разу не болела, и вообще я здоров. Ем всегда с аппетитом, не худею, кормят хорошо. Иногда стали давать суп молоч­ный, которого я всегда ем 2-3 чашки, картошка с мя­сом иногда. Да и вообще здесь кормят лучше, чем в Союзе. Сейчас пока стою на ремонте, хожу в наряды, все некогда наладить аккумулятор. Вчера получил фото от Вовки Козменко (Кузя) - здоровый стал, не узнать. Дни летят быстро, кажется, что недавно была суббо­та, а сегодня уже другая суббота. Вечером иногда пока­зывают фильмы. На этом кончаю писать. До свидания. Целую. Женя. 5.07.80»

Посмертно Евгений Колмаков награжден орденом Красной Звезды, медалью «Воину-интернационалисту от благодарного афганского народа». Похоронен на го­родском кладбище № 3 г. Россоши. На могильной пли­те такие строки: «Дорогой сыночек! Зверски оборвали твою молодую жизнь в Афганистане. Пусть сама судьба покарает зверя, отнявшего самое дорогое - жизнь, у нас - радость!». В школе, где учился Женя, есть уголок памяти.

Такова короткая история короткой жизни еще од­ного русского паренька, сгоревшего в пламени уже порядком подзабытой войны.

Спустя два года после гибели сына в семье Колма-ковых родилась дочь, Лена. Ей - нерастраченная не­жность. В ней мать и отец видят продолжение сына. Пусть не доведется этой девушке испытать то, что пережили родители.

Как и все деревенские мальчишки, Володя в дет­стве был подвижным, шустрым и озорным. Лазил по деревьям и крышам, звонко пел, лихо отплясывал «ба­рыню». Книжки читал - больше «про любовь» и «про войну». Мать, Вера Ивановна, вспоминает, что перед армией у него была любимая песня, она уж не помнит названия, но в ней были такие слова: «Ты только жди!». Не дождалась... Чуть задумается, и эта стихотворная строчка вновь и вновь приходит ей в голову. Начинает рассказывать о сыне - глаза сияют, а потом набежав­шая слеза гасит этот свет...

"Бывшая учительница русского языка В.В. Чернышова рассказывает:

- Помню его с шестого класса, когда стала вести уроки. «Гвардейский» класс - 28 учеников, из них 21 - мальчишки. Все непоседливые, горластые, любящие только один предмет - физкультуру. Володя ничем не выделялся среди сверстников. Невысокий, темноволо­сый, очень подвижный. С трудом осваивал граммати­ку, писал и переписывал диктанты, иногда убегал с дополнительных занятий. Но на другой день обязатель­но извинялся, и мы оставались снова работать. Любил лошадей, написал прекрасное сочинение о домашних животных и как гордился, когда я зачитывала его пе­ред всем классом!

Еще помню Володю на новогоднем вечере, в кос­тюме «огонька». Ярко-красный костюм из шелка уди­вительно шел ему, и Володя, действительно, как ого­нек, появлялся то в одном месте, то в другом. После экзаменов он сказал мне: «Я не подведу своих учите­лей. Буду честно жить».

Писал родителям часто, вот одно из его посланий. «Привет из далекой Киргизии. Здравствуйте, мои родные мама и папа. С огромным солдатским приветом к вам ваш сын Владимир. Мама, я вам пишу письмо уже с ново­го места, меня перевели в ММГ - это мотоманевренная группа, у нас сейчас идет подготовка, один месяц, а потом поднимут на границу. Я уже прослужил четыре месяца, осталось двадцать. И скоро домой. Мама, не знаю, как мне быть: остаться здесь на прапорщика или в милицию пойти служить. Но я знаю одно, что буду носить воен­ную форму...

Солдатские письма, мне кажется, - это особый вид эпистолярного жанра. Паренек, которого в мирной об­становке никакими уговорами не заставишь написать несколько строчек, оказавшись в обстановке военной, и тем более боевой, в письмах домой проявляет такую заботу о своих близких, такую теплоту и внимание, что остается только удивляться: и откуда такое богатство чувств у деревенского парня, выросшего среди трудов и забот, не располагающих к нежности?

Быть может, потом кто-то из ребят, читая свои пись­ма, станет иронизировать: мол, и откуда только такие слова взялись? Мальчишки, мальчишки, не прячьте своих чувств, кто знает, что приготовила вам судьба...

После гибели Володи его родителям, брату и сестре пришло письмо от друга Валерия. «Точка, на которой мы служили с Володей, называется Бандар-пост. На этой точке мы были полгода. Отсюда уходили на боевые зада­ния, в засады, в разведку. С Володей мы дружили. Бывали моменты: приходишь из засады, берешь в руки гитару - в ней была наша душа, - начинаешь петь. Володя садится рядом, слушает, а затем начинает петь вместе со мной. Петь он любил, как и все наши ребята, петь афганские песни...

Посмертно Владимир Кривов награжден орденом Красной Звезды, медалью «Воину-интернационалисту от благодарного афганского народа». Похоронен в род­ном селе. На надгробии надпись: «Погиб при исполне­нии служебных обязанностей».

...Время от времени Вера Ивановна достает из ши­фоньера письма, награды сына, его аккуратно сложен­ные, пропахшие нафталином рубашки, брюки. Время, говорят, лечит, но почему так быстро влажнеют глаза?

Виктор РУДЕНКО.
Сержант Чуносов Андрей Иванович

БИОГРАФИЧЕСКАЯ СПРАВКА Сержант Чуносов Андрей Иванович, командир ин­женерно-саперного отделения мотоманевренной груп­пы погранвойск. Родился 26 августа 1966 г. в г. Воро­неже, русский. Учился в средней школе № 57. Работал регулировщиком радиоаппаратуры в ПО «Полюс». В Во­оруженные Силы СССР призван Коминтерновским РВК г. Воронежа 15 ноября 1984 г. Учебную подготовку про­шел в Туркмении (г. Мары)- Служил в г. Пяндж (Тад­жикистан). В Республике Афганистан неоднократно участвовал в боевых действиях, агитационно-пропа­гандистских рейдах, проводках транспортных колонн. 12 сентября 1985 г. во время операции в районе кишла­ка Артходжа (50 км в глубь территории Афганиста­на) рядом с ним разорвалась граната. От полученных осколочных ранений скончался на месте.

Родителям рассказали, что группа попала в заса­ду, бой длился несколько часов. Были погибшие и кроме Андрея.

- Ездил к сыну перед его выпуском из «учебки», - рассказывает Иван Павлович. - Андрей мне приказал: никаких разговоров с командиром по поводу распре­деления, я сам сделаю свой выбор. У меня имелись подозрения, куда и с какой целью их готовят, а после этих слов стало все ясно. Андрей, говорю, смотри не попади в плен, они ж злодеи... Общительный такой был парень, заводной, выдумщик - ребята к нему тя­нулись. Во дворе у них собиралась своя компания, на гитаре играли, мяч гоняли. С девчонкой дружил. Мог достойно ответить, за себя постоять. И еще уважали его за бескорыстность. Однажды произошел такой слу­чай: друг собирался поступать в военное училище, а семья жила скромно - родители разошлись, парню даже ходить не в чем было. Андрей, никому не сказав ни слова, отдал ему свои ботинки.

Серьезно занимался спортом: на областных лыж­ных и легкоатлетических соревнованиях призовые ме­ста занимал. Книжки, музыку любил. В институт не захотел поступать: отслужу, говорит, в армии, тогда и определюсь в выборе. После окончания школы стал домой приходить поздно. Мы, естественно, волнуем­ся, а он приходит, смеется, мать целует в щечку: ну я же пришел, я же с ребятами был, что вы переживае­те! Ласковый, приветливый парень. В то время еще живы были обе бабушки, он у них был любимцем. Старший сын - так тот другой, замкнутый, полная противоположность».

Почти вся семья Чуносовых дни рождения отме­чала в августе - такое вот совпадение: у старшего бра­та Сергея - 10-го, у Андрея - 26-го, у матери - 28-го. В последних числах августа Андрей посылает матери короткое поздравление, оно оказалось последней ве­сточкой.

Андрей Чуносов награжден двумя орденами Крас­ной Звезды (одним - посмертно), медалью «Воину-интернационалисту от благодарного афганского на­рода». Похоронен на кладбище «Юго-Западное» г. Во­ронежа. Каждый год на День пограничника к нему при­ходят друзья, с которыми служил в Марах, в Пяндже.

- Юра был самым добрым и ласковым из сыновей, - рассказывает мама, Анна Сергеевна. - Улыбка никог­да не сходила с его лица. Он старался ничем меня не тревожить, утаил даже то, что направлен служить в Афганистан. .Одно время перестали приходить от него письма, и я, обеспокоенная этим, написала в Алма-Ату, что собираюсь приехать. Юра незамедлительно от­ветил: «Мамочка, прости, что написал не сразу. Сюда ко мне не приезжай, не надо. Далеко, а ты не знаешь дороги и уже немолода. Не беспокойся, ведь я скоро приеду домой». А я и не беспокоилась, мыслей даже не допускала об Афганистане.

А вот что вспоминает о Юре учительница Нина Ге­оргиевна Жирякова:

- В школе Юрий ничем не выделялся среди сверст­ников. Разве что доброты в нем было больше, нежели в ком другом. Мне почему-то запомнился такой случай: как-то на вылазке одноклассница Юры уронила в ру­чей туфли. Ребята стали смеяться, девочке не до смеха, и единственный, кто пришел на выручку, - Юра. Весь перемазался в грязи, пока искал туфли, но нашел. Отмыл и вручил их обрадованной девочке.

Воспоминания родных, близких, учителей - это как бусинки, которые можно неторопливо нанизывать на нитку. И открывать в человеке удивительные качества. И сожалеть, что он так рано ушел.

Рассказывает о Юре бывший пограничник, его зем­ляк Смирнов:

Посмертно Юрий Чикачев награжден орденом Крас­ного Знамени. Похоронен на родной станции.

- Единственное, чего не могу понять, - признается сестра Виктора, Наталья Ивановна Концова, - как могли допустить, чтобы брат умер от потери крови?! Почему его сутки не оперировали? Как будто ждали, сколько может выдержать...

Каким был Виктор в детстве, лучше всех, конеч­но, знает младшая сестра (в обычной по сельским мер­кам семье Казаковых было трое сыновей и дочь). С са­мого детства Виктор мечтал о службе на границе: за­вел собаку в доме, наверное, как только научился хо­дить, постоянно мастерил из дерева автоматы. Детское увлечение, переросшее в профессию. В школе учился на хорошо и отлично. Не особенно хорошо разбирался в математике, зато от души любил писать сочинения.

И хотя он был мальчиком тихим, незаметным, но отличался неординарностью и самостоятельностью суж­дений, целеустремленностью. Наверное, эти качества в его характере и были определяющими.

- Когда Виктор стал пограничником, - продолжает рассказ Наталья Ивановна, - и приезжал в отпуск до­мой, вокруг него сразу же собирались деревенские маль­чишки, и брат много времени проводил с ними, они в нем души не чаяли. Я даже обижалась: со мной не на­ходит времени поговорить, а с ними возится. За ме­сяц, пока был дома, объезжал всех друзей, родствен­ников - такая у него была традиция. Первое время пос­ле гибели брата не могла выходить на улицу, если ви­дела на ком-то зеленую фуражку. Единственное, что как-то примиряет меня с потерей, - так это то, что он мечтал быть профессиональным военным. А офицер обязан выполнить приказ даже ценою своей жизни...

Одна из самых дорогих реликвий для Натальи Ива­новны - рапорт, который Виктор написал при поступ­лении в училище. Почему именно этот документ? Про­читав его, многое понимаешь. И прежде всего то, ка­ким же преданным своей профессии был старший лей­тенант Казаков.

После этого рапорта Виктора Казакова зачислили в училище. Он выбрал свою судьбу и иного пути просто не представлял.

Посмертно награжден орденом Красной Звезды, медалью «Воину-интернационалисту от благодарного афганского народа». Похоронен в родном селе.

...Спустя три года после смерти Виктора парализо­вало отца, в 1995-м он ушел из жизни. С тех пор в лю­бую погоду Евдокия Ивановна навещает их могилы на сельском кладбище.

«Мать умерла, когда Володе было два года, - рас­сказывает Любовь Романова, - остались они с сестрой на руках отца. Лет до 15-ти жил у тети в Новохопер­ском районе. Мы сидели за одной партой, в седьмом классе подружились. Старомодная любовь - с детства и на всю жизнь. Он уехал к отцу в Киев и вынужден был сразу пойти работать. Мы переписывались, ездили друг к другу в гости. А поженились, когда я училась на тре­тьем курсе Воронежского пединститута, а он в Рязан­ском десантном училище. Света родилась у нас в Воро­неже, а сын - в Германии.

Так поначалу и жили - он в Рязани, я в Воронеже, в Литве уже были вместе. Володя все боялся, что меня кто-то обидит, старался защитить от неприятностей. За­водной, энергичный, а я очень мягкая. Не давал нам скучать - рыбалка и подводная охота, а то и просто охота, выезды в лес. Нам завидовали: «Как вы, Люба, дружно живете». Постоянные переезды из одной де­сантной части в другую, жизнь в движении нас как-то сближала. А потом был Афганистан: самых умных там положили, самых честных.

Володя находился сначала в столице, а потом по­просился в воюющую часть - честным был, принципи­альным, не мог закрывать глаза на какие-то наруше­ния, отсиживаться в тылу. Освободилось место в бата­льоне спецназа Бараки, его туда и перевели. Когда при­шло сообщение о гибели, никто не мог поверить, ду­мали, ошибка. Телеграммы посылали в часть. Да кто в это сразу поверит?! А гроб из Афганистана пришел сразу в Воронеж, здесь сестра Володи жила.

Не знаю, как бы мне пришлось, если бы не друзья мужа - из Каунаса, Калварии, Алитуса, Капсукаса. Они поддержали меня в трудную минуту и вплоть до 1994 года, когда особый отдел был расформирован, помо­гали, поздравляли со всеми праздниками, теплые пись­ма слали. В начале 90-х, когда я была в длительной ко­мандировке в Германии (Любовь Романова находится на воинской службе, прапорщик. - Авт.), они разыска­ли адрес дочери и на ее имя посылали денежные пере­воды. А потом пошла волна: отделы начали расформи­ровывать, мне с извинениями написали, что больше не смогут помогать».

Светлана - дочь Любы и Володи - высокая симпа­тичная девушка. Окончила Воронежский политехничес­кий институт, вышла замуж. Прошу ее рассказать об отце. «Я была у бабушки, когда отец приехал в отпуск из Афганистана. Это было летом 1987 года, я училась в седьмом классе. Помню: вот идут они с мамой, я так обрадовалась, бросилась ему на шею, плакала. Приеха­ли в Воронеж, а до этого прошел сильный ливень, на какой-то улице - воды по колено, мама сняла туфли и пошла босиком, а меня папа взял на руки. Такой силь­ный, нежный. Еще помню, как в выходные мы соби­рались за общим столом. Ходили на речку всей семьей.

Как папа относился к маме? Приносил какую-то вкусность, например, тортик, первый и большой ку­сочек - маме, она у него на первом месте. Стремился наш дом обустроить - такой рукодельный был, ему не стоило большого труда шкафчик, тумбочку смастерить или, к примеру, кораблик для нас. Мама до сих пор не вышла замуж, хотя ей столько раз предлагали. Она даже мысли о замужестве не допускает. А ведь одной трудно было растить двоих детей, тем более мальчишке нужен был мужской пригляд. Даже сестра отца настаивала - мама ведь женщина интересная, могла бы устроить свою жизнь. Но она не стала этого делать.

Когда отец уезжал в Афганистан, тревоги не было: все возвращались и он вернется. Когда пришла страш­ная весть, меня, помню, настойчиво хотели отправить гулять на улицу, а я не хотела, упиралась. Артемка пла­кал, не отходил от мамы.

Папа был настоящим человеком. Всех мальчишек, которые за мной ухаживали, я сравнивала с отцом, под эти мерки никто не подходил, для меня где-то курсе на втором это был очень больной вопрос.

Когда сейчас заходит речь о КГБ, я всегда стою горой за эту организацию - в ней было больше именно таких людей, как мой отец, умных и честных чекис­тов, исполнявших свой долг. Я в этом уверена.

Артем внешне похож на отца. Так же разговарива­ет, такая же походка. Мама к нему очень снисходи­тельна, прощает ему все его шалости.».

Посмертно Владимир Романов награжден орденом Красного Знамени, медалью «Воину-интернационали­сту от благодарного афганского народа». Похоронен на кладбище «Лесном» г. Воронежа.