* КНИГА ПЕРВАЯ * Глава первая

* КНИГА ПЕРВАЯ *

Глава первая

В тот год поздним летом мы стояли в деревне, в домике, откуда видны

были река и равнина, а за ними горы. Русло реки устилали голыш и галька,

сухие и белые на солнце, а вода была прозрачная и быстрая и совсем голубая в

протоках. По дороге мимо домика шли войска, и пыль, которую они поднимали,

садилась на листья деревьев. Стволы деревьев тоже были покрыты пылью, и

листья рано начали опадать в тот год, и мы смотрели, как идут по дороге

войска, и клубится пыль, и падают листья, подхваченные ветром, и шагают

солдаты, а потом только листья остаются лежать на дороге, пустой и белой.

Равнина была плодородна, на ней было много фруктовых садов, а горы за

равниной были бурые и голые. В горах шли бои, и по ночам видны были вспышки

разрывов. В темноте это напоминало зарницы; только ночи были прохладные, и в

воздухе не чувствовалось приближения грозы.

Иногда в темноте мы слышали, как под нашими окнами проходят войска и

тягачи везут мимо нас орудия. Ночью движение на дороге усиливалось, шло

много мулов с ящиками боеприпасов по обе стороны вьючного седла, ехали серые

грузовики, в которых сидели солдаты, и другие, с грузом под брезентовой

покрышкой, подвигавшиеся вперед не так быстро. Днем тоже проезжали тягачи с

тяжелыми орудиями на прицепе, длинные тела орудий были прикрыты зелеными

ветками, и поверх тягачей лежали зеленые густые ветки и виноградные лозы. К

северу от нас была долина, а за нею каштановая роща и дальше еще одна гора,

на нашем берегу реки. Ту гору тоже пытались взять, но безуспешно, и осенью,

когда начались дожди, с каштанов облетели все листья, и ветки оголились, и

стволы почернели от дождя. Виноградники тоже поредели и оголились, и все

кругом было мокрое, и бурое, и мертвое по-осеннему. Над рекой стояли туманы,

и на горы наползали облака, и грузовики разбрызгивали грязь на дороге, и

солдаты шли грязные и мокрые в своих плащах; винтовки у них были мокрые, и

две кожаные патронные сумки на поясе, серые кожаные сумки, тяжелые от обойм

с тонкими 6,5-миллиметровыми патронами, торчали спереди под плащами так, что

казалось, будто солдаты, идущие по дороге, беременны на шестом месяце.

Проезжали маленькие серые легковые машины, которые шли очень быстро;

обычно рядом с шофером сидел офицер, и еще офицеры сидели сзади. Эти машины

разбрызгивали грязь сильней, чем грузовики, и если один из офицеров был

очень мал ростом и сидел сзади между двумя генералами, и оттого что он был

так мал, лицо его не было видно, а только верх кепи и узкая спина, и если

машина шла особенно быстро, - это, вероятно, был король. Он жил в Удине и

почти каждый день ездил этой дорогой посмотреть, как идут дела, а дела шли

очень плохо.

С приходом зимы начались сплошные дожди, а с дождями началась холера.

Но ей не дали распространиться, и в армии за все время умерло от нее только

семь тысяч.

Глава вторая

В следующем году было много побед. Была взята гора по ту сторону долины

и склон, где росла каштановая роща, и на плато к югу от равнины тоже были

победы, и в августе мы перешли реку и расположились в Гориции, в доме, где

стены были увиты пурпурной вистарией, и в саду с высокой оградой был фонтан

и много густых тенистых деревьев. Теперь бои шли в ближних горах, меньше чем

за милю от нас. Город был очень славный, а наш дом очень красивый. Река

протекала позади нас, и город заняли без всякого труда, но горы за ним не

удавалось взять, и я был очень рад, что австрийцы, как видно, собирались

вернуться в город когда-нибудь, если окончится война, потому что они

бомбардировали его не так, чтобы разрушить, а только слегка, для порядка.

Население оставалось в городе, и там были госпитали, и кафе, и артиллерия в

переулках, и два публичных дома - один для солдат, другой для офицеров; и

когда кончилось лето и ночи стали прохладными, бои в ближних горах, помятое

снарядами железо моста, разрушенный туннель у реки, на месте бывшего боя,

деревья вокруг площади и двойной ряд деревьев вдоль улицы, ведущей на

площадь, - все это и то, что в городе были девицы, что король проезжал мимо

на своей серой машине и теперь можно было разглядеть его лицо и маленькую

фигурку с длинной шеей и седую бородку пучком, как у козла, - все это, и

неожиданно обнаженная внутренность домов, у которых снарядом разрушило

стену, штукатурка и щебень в садах, а иногда и на улице, и то, что на Карсо

дела шли хорошо, сильно отличало осень этого года от прошлой осени, когда мы

стояли в деревне. Война тоже стала другая.

Дубовый лес на горе за городом погиб. Этот лес был зеленый летом, когда

мы пришли в город, но теперь от него остались только пни и расщепленные

стволы, и земля была вся разворочена, и однажды, под конец осени, с того

места, где прежде был дубовый лес, я увидел облако, которое надвигалось

из-за горы. Оно двигалось очень быстро, и солнце стало тускло-желтое, и

потом все сделалось серым, и небо заволокло, и облако спустилось на гору, и

вдруг накрыло нас, и это был снег. Снег падал косо по ветру, голая земля

скрылась под ним, так что только пни деревьев торчали, снег лежал на

орудиях, и в снегу были протоптаны дорожки к отхожим местам за траншеями.

Вечером, спустившись в город, я сидел у окна публичного дома, того, что

для офицеров, в обществе приятеля и двух стаканов за бутылкой асти. За окном

падал снег, и, глядя, как он падает, медленно и грузно, мы понимали, что на

этот год кончено. Горы в верховьях реки не были взяты; ни одна гора за рекой

тоже не была взята. Это все осталось на будущий год. Мой приятель увидел на

улице нашего полкового священника, осторожно ступавшего по слякоти, и стал

стучать по стеклу, чтобы привлечь его внимание. Священник поднял голову. Он

увидел нас и улыбнулся. Мой приятель поманил его пальцем. Священник покачал

головой и прошел мимо. Вечером в офицерской столовой, после спагетти,

которые все ели очень серьезно и торопливо, поднимая их на вилке так, чтобы

концы повисли в воздухе и можно было опустить их в рот, или же только

приподнимая вилкой и всасывая в рот без перерыва, а потом запивая вином из

плетеной фляги, - она качалась на металлической стойке, и нужно было нагнуть

указательным пальцем горлышко фляги, и вино, прозрачно-красное, терпкое и

приятное, лилось в стакан, придерживаемый той же рукой, - после спагетти

капитан принялся дразнить священника.

Священник был молод и легко краснел и носил такую же форму, как и все

мы, только с крестом из темно-красного бархата над левым нагрудным карманом

серого френча. Капитан, специально для меня, говорил на ломаном итальянском

языке, почему-то считая, что так я лучше пойму все и ничего не упущу.

- Священник сегодня с девочка, - сказал капитан, поглядывая на

священника и на меня. Священник улыбнулся и покраснел и покачал головой.

Капитан часто зубоскалил на его счет.

- Разве нет? - спросил капитан. - Я сегодня видеть священник у девочка.

- Нет, - сказал священник. Остальные офицеры забавлялись зубоскальством

капитана.

- Священник с девочка нет, - продолжал капитан. - Священник с девочка

никогда, - объяснил он мне. Он взял мой стакан и наполнил его, все время

глядя мне в глаза, но не теряя из виду и священника.

- Священник каждую ночь сам по себе. - Все кругом засмеялись. - Вам

понятно? Священник каждую ночь сам по себе. - Капитан сделал жест рукой и

громко захохотал. Священник отнесся к этому, как к шутке.

- Папа хочет, чтобы войну выиграли австрийцы, - сказал майор. - Он

любит Франца-Иосифа. Вот откуда у австрийцев и деньги берутся. Я - атеист.

- Вы читали когда-нибудь "Черную свинью"? - спросил лейтенант. - Я вам

достану. Вот книга, которая пошатнула мою веру.

- Это грязная и дурная книга, - сказал священник. - Не может быть, чтоб

она вам действительно нравилась.

- Очень полезная книга, - сказал лейтенант. - Там все сказано про

священников. Вам понравится, - сказал он мне.

Я улыбнулся священнику, и он улыбнулся мне в ответ из-за пламени свечи.

- Не читайте этого, - сказал он.

- Я вам достану, - сказал лейтенант.

- Все мыслящие люди атеисты, - сказал майор. - Впрочем, я и масонства

не признаю.

- А я признаю масонство, - сказал лейтенант. - Это благородная

организация.

Кто-то вошел, и в отворенную дверь я увидел, как падает снег.

- Теперь уже наступления не будет, раз выпал снег, - сказал я.

- Конечно, нет, - сказал майор. - Взять бы вам теперь отпуск. Поехать в

Рим, в Неаполь, в Сицилию...

- Пусть он едет в Амальфи, - сказал лейтенант. - Я дам вам письмо к

моим родным в Амальфи. Они вас полюбят, как сына.

- Пусть он едет в Палермо.

- А еще лучше на Капри.

- Мне бы хотелось, чтобы вы побывали в Абруццах и погостили у моих

родных в Капракотта, - сказал священник.

- Очень ему нужно ехать в Абруццы. Там снегу больше, чем здесь. Что

ему, на крестьян любоваться? Пусть едет в центры культуры и цивилизации.

- Туда, где есть красивые девушки. Я дам вам адреса в Неаполе.

Очаровательные молодые девушки - и все при мамашах. Ха-ха-ха!

Капитан раскрыл кулак, подняв большой палец и растопырив остальные, как

делают, когда показывают китайские тени. На стене была тень от его руки. Он

снова заговорил на ломаном языке:

- Вы уехать вот такой, - он указал на большой палец, - а вернуться вот

такой, - он дотронулся до мизинца. Все засмеялись.

- Смотрите, - сказал капитан. Он снова растопырил пальцы. Снова пламя

свечи отбросило на стену их тень. Он начал с большого и назвал по порядку

все пять пальцев: sotto-tenente (1) (большой), tenente (2) (указательный),

capitano (3) (средний), maggiore (4) (безымянный) и tenente-colonello (5)

(мизинец). - Вы уезжаете sotto-tenente! Вы возвращаетесь tenente-colonello!

Кругом все смеялись. Китайские тени капитана имели большой успех. Он

посмотрел на священника и закричал:

- Священник каждую ночь сам по себе! - Все засмеялись.

- Поезжайте в отпуск сейчас же, - сказал майор.

- Жаль, я не могу поехать с вами вместе, все вам показать, - сказал

лейтенант.

- Когда будете возвращаться, привезите граммофон.

- Привезите хороших оперных пластинок.

- Привезите Карузо.

- Карузо не привозите. Он воет.

- Попробуйте вы так повыть!

- Он воет. Говорю вам, он воет.

- Мне бы хотелось, чтоб вы побывали в Абруццах, - сказал священник. Все

остальные шумели. - Там хорошая охота. Народ у нас славный, и зима хоть

холодная, но ясная и сухая. Вы могли бы пожить у моих родных. Мой отец

страстный охотник.

- Ну, пошли, - сказал капитан. - Мы идти в бордель, а то закроют.

- Спокойной ночи, - сказал я священнику.

- Спокойной ночи, - сказал он.

(1) Младший лейтенант (итал.).

(2) Лейтенант (итал.).

(3) Капитан (итал.).

(4) Майор (итал.).

(5) Подполковник (итал.).