Конец формы Эрнест Хемингуэй. Прощай, оружие!

Глава двадцать вторая

Ночью стало холодно, и на следующий день шел дождь. Когда я возвращался

из Ospedale Maggiore, дождь был очень сильный, и я насквозь промок. Балкон

моей комнаты заливало потоками дождя, и ветер гнал их в стекло балконной

двери. Я переоделся и выпил коньяку, но у коньяка был неприятный вкус. Ночью

я почувствовал себя плохо, и наутро после завтрака меня вырвало.

- Картина ясная, - сказал госпитальный врач. - Взгляните на белки его

глаз, мисс.

Мисс Гэйдж взглянула. Мне дали зеркало, чтобы и я мог взглянуть. Белки

глаз были желтые, это была желтуха. Я проболел две недели. Из-за этого

сорвался мой отпуск, который мы собирались провести вместе. Мы хотели

поехать в Палланцу на Лаго-Маджоре. Там хорошо осенью, когда начинают

желтеть листья. Есть где погулять, и в озере можно ловить форель. Там было

бы лучше, чем в Стрезе, потому что в Палланпе народу меньше. В Стрезу так

удобно ездить из Милана, что там всегда полно знакомых. Близ Палланцы есть

очень славные деревушки, и на гребной лодке можно добираться до рыбачьих

островов, а на самом большом острове есть ресторан. Но нам не пришлось

поехать.

комнату, распахнула дверцы гардероба и увидела пустые бутылки. Я только что

послал швейцара вынести целую охапку бутылок, и, наверно, она видела, как он

выходил с ними, и пришла посмотреть, нет ли еще. Больше всего было бутылок

из-под вермута, бутылок из-под марсалы, бутылок из-под капри, пустых фляг

из-под кьянти и несколько бутылок было из-под коньяка. Швейцар унес самые

большие бутылки, те, в которых был вермут, и оплетенные соломой фляги из-под

кьянти, а бутылки из-под коньяка он оставил напоследок. Те бутылки, которые

нашла мисс Ван-Кампен, были из-под коньяка, и одна бутылка, в виде медведя,

была из-под кюммеля. Бутылка-медведь привела мисс Ван-Кампен в особенную

ярость. Она взяла ее в руки. Медведь сидел на задних лапах, подняв передние,

в его стеклянной голове была пробка, а ко дну пристало несколько липких

кристалликов. Я засмеялся.

- Тут был кюммель, - сказал я. - Самый лучший кюммель продают в таких

бутылках-медведях. Его привозят из России.

- Это все бутылки из-под коньяка, если не ошибаюсь? - спросила мисс

Ван-Кампен.

- Мне отсюда не видно, - сказал я. - Но по всей вероятности - да.

- Сколько времени это продолжается?

- Я сам покупал их и приносил сюда, - сказал я. - Меня часто навещали

итальянские офицеры, и я держал коньяк, чтоб угощать их.

- Но сами вы не пили?

- Сам тоже пил.

- Коньяк! - сказала она. - Одиннадцать пустых бутылок из-под коньяка и

эта медвежья жидкость.

- Кюммель.

- Сейчас я пришлю кого-нибудь, чтобы их убрали. Больше у вас нет пустых

бутылок?

- А я еще жалела вас, когда вы заболели желтухой. Жалость к вам - это

зря потраченная жалость.

- Благодарю вас.

- Я готова понять, что вам не хочется возвращаться на фронт. Но вы

могли бы изобрести что-нибудь более остроумное, чем вызвать у себя желтуху

потреблением алкоголя.

- Чем?

молчал. - Боюсь, что, если вы не придумаете чего-нибудь еще, вам придется

отправиться на фронт, как только пройдет ваша желтуха. Не думаю, чтобы после

умышленно вызванной желтухи полагался отпуск для поправления здоровья..

- Вы не думаете?

- Не думаю.

- Вы когда-нибудь болели желтухой, мисс Ван-Кампен?

- Нет, но я не раз наблюдала эту болезнь.

- Вы заметили, какое удовольствие она доставляет больным?

- Вероятно, это все же лучше, чем фронт.

- Мисс Ван-Кампен, - сказал я, - вы когда-нибудь видели человека,

который, чтобы избавиться от воинской повинности, лягнул бы самого себя в

мошонку?

Мисс Ван-Кампен пропустила вопрос мимо ушей. Она должна была или

пропустить его мимо ушей, или уйти из моей комнаты. Уходить ей не хотелось,

потому что она невзлюбила меня уже давно и теперь готовилась свести со мной

счеты.

- Я видела много людей, которые спасались от фронта умышленным

- Вопрос не в том. Умышленное членовредительство я и сам видел. Я

спросил, видели ли вы когда-нибудь человека, который, чтобы избавиться от

воинской повинности, лягнул бы себя ногой в мошонку? Потому что это ощущение

ближе всего к желтухе, и я думаю, что не многим женщинам оно знакомо. Вот я

и спросил, была ли у вас когда-нибудь желтуха, мисс Ван-Кампен, потому

что...

Мисс Ван-Кампен вышла из комнаты. Немного спустя вошла мисс Гэйдж.

- Мы сравнивали различные ощущения. Я высказал предположение, что ей

никогда не случалось рожать...

- Вы сумасшедший, - сказала Гэйдж. - Она готова содрать с вас кожу

живьем.

- Она уже ее содрала, - сказал я. - Она провалила мой отпуск, а теперь,

- Она всегда вас недолюбливала, - сказала Гэйдж. - А из-за чего вышел

разговор?

- Она говорит, что я нарочно допился до желтухи, чтобы не возвращаться

на фронт.

- Пфф, - сказала Гэйдж. - Да я присягну, что вы никогда капли в рот не

брали. Все присягнут, что вы никогда капли в рот не брали.

- Она нашла бутылки.

- Сто раз я вам говорила: нужно убирать эти бутылки. Где они?

- В гардеробе.

- У вас есть чемодан?

- Нет. Суньте в этот рюкзак.

Мисс Гэйдж упаковала бутылки в рюкзак.

- Я их отдам швейцару, - сказала она, направляясь к двери.

- Одну минуту, - сказала мисс Ван-Кампен. - Эти бутылки я захвачу. - С

ней был швейцар. - Возьмите это, пожалуйста, - сказала она. - Я хочу

показать их доктору, когда буду докладывать ему.

Она пошла по коридору. Швейцар понес рюкзак. Он знал, что в нем.

Ничего не случилось, только мой отпуск пропал.