Консервативный иудаизм, история и идеология 1886 – 1983

Галаха

Консервативные авторы, начиная с Шехтера, подчеркивали необходимость «хранить» или соблюдать галаху, т. е. законы классического иудаизма – кашрут, субботу, праздники и полупраздники, установленную молитву и этические нормы. Но они говорили также о необходимости реформировать, изменять, даже отменять некоторые из этих традиционных законов. Поэтому консервативный иудаизм, признавая, правда, что без галахи полноценная еврейская жизнь невозможна, признает также важность перемены и обновления, когда того требует жизнь, когда развиваются новые элементы нравственности или исчезают общественные предпосылки, делавшие прежде необходимым исполнение того или иного закона. В любом случае, большинство мыслителей консервативного иудаизма нечасто говорили о том, что источником галахи является Б-жественное откровение. Наоборот, в большинстве случаев они подчеркивали ее историческое значение, ее прозрения и мудрость, ее расцвет и развитие в течение веков, ее способность помогать реализации человеческого потенциала – и ее способность изменяться. По Боксеру:

"Консервативное движение признает возможность изменения. Оно также признает Б-жественное происхождение Торы. И все же консервативное движение утверждает, что в любом Б-жественном элементе в том виде, как мы его знаем, есть примесь человеческого, потому что Б-жественная основа проявляется в специфических, исторически обусловленных, формах. Эти исторически обусловленные формы… открыты изменениям и совершенствованию".

Как мы уже упоминали, в реформистском иудаизме нет ничего похожего на идею сохранения традиции (для реформизма ни один галахический закон не является обязательным). Ниже мы увидим, что ортодоксальный иудаизм не приемлет многие из «усовершенствований» и изменений, введенных и консервативным движением.⁵⁰ Лидеры последнего полагали, что изменения следует вводить осмотрительно, поэтому решения об изменениях стремились принимать всей общиной, «всем Израилем», если использовать выражение Шехтера. Изменение, одобренное общиной, закреплялось специальным распоряжением. Такие распоряжения принимались в первые годы существования Объединенной синагоги, в основном, по предложению Луиса Гинзберга и Шехтера. Однако оставалось неясным: «весь Израиль» – это большинство евреев? Евреи, соблюдающие законы иудаизма? Члены консервативного движения? Евреи, утвердившие принятые ныне обычаи? В результате выражение «весь Израиль» стало обозначать «всех членов консервативного движения» – как «98 процентов членов наших общин, привыкших не соблюдать галаху», так и «2 процента, которые соблюдают галаху более или менее буквально». Эти два процента составляли консервативные раввины. Десять из них (четыре либерала и четыре консерватора, избранные исполнительным комитетом Американского раввинского собрания, и еще двое, избранные этими восемью) являлись членами Комитета по вопросам галахи (Committee on Jewish Law, 1928 – 1948). Отсутствие гибкости у Комитета вызвало большое недовольство. В результате острой дискуссии на конференции 1947 года, в составе Комитета произошли изменения. Это нашло отражение и в его названии. Теперь двадцать пять консервативных раввинов назначались членами Комитета по галахе и еврейским нормам (Committee on Jewish Law and Standards), и они же принимали решения по вопросам, касающимся галахи.⁵¹

Комитет гордился тем, что принимает в расчет как "горизонтальную", так и "вертикальную" составляющую «всего Израиля», то есть, и современное положение вещей, и обычаи предыдущих поколений. Как объяснял Когут, Комитет сделал «учение древних» своей исходной точкой», не теряя, однако, «из виду то, что необходимо в каждом поколении». В отличие от того, что принято в ортодоксии, "прошлое" не имеет права вето. Но, в отличие от принятого у реформистов, "прошлое" имеет право голоса. Во всяком случае, до реорганизации Комитета в ноябре 1948 года «консерваторам» (а, по мнению некоторых, реакционерам) Луису Гинзбергу и Боазу Коэну (Boaz Cohen) удавалось влиять на членов Комитета, тормозя практически любую попытку изменить галаху, так что прошлое почти всегда одерживало верх. Изменения, как реакция на меняющиеся условия, были крайне немногочисленны (а, по мнению некоторых, их не было вообще). Жаловались, что «Комитет слишком консервативен, слишком медленно действует, слишком подвержен колебаниям и обладает чересчур ограниченным кругозором». Председатель Комитета Луис Эпштейн (Louis Epstein, 1887–1949) на конференции 1938 года признал, говоря об этих жалобах, что Комитет «не готов устанавливать принципы, которые противоречили бы ортодоксальной практике». С созданием расширенного Комитета положение, однако, быстро изменилось. Новый председатель Морис Адлер (Morris Adler) обещал не колебаться больше между «страхом перед ортодоксами и страхом перед реформистской угрозой», но «формулировать положительные и однозначные заявления» и «доводить до нашего сознания тот революционный факт, что на нас влияет мир, который полностью изменился изнутри и снаружи». Это обещание он сдержал.⁵²

Если рекомендации Комитета не принимались его членами единогласно, каждый раввин общины мог свободно, в соответствии со своими соображениями, выбирать, принять ли ему рекомендации большинства или меньшинства. Трех голосов для формирования «мнения меньшинства» было достаточно. (Пример рекомендации, принятой единогласно: «Ни один консервативный раввин не может организовать церемонию бракосочетания, если жених [невеста] не является евреем [еврейкой], и ни одна синагога не может быть использована для организации подобной церемонии»). Эта практика вызывала, разумеется, в определенных кругах консерваторов обвинения в непоследовательности, но именно так движение вводило умеренные изменения (с помощью «институционализации» каждого изменения) и именно так оно сглаживало разногласия между раввинами, синагогами и общинами. Примером «велений времени» и ответа на них консервативного движения может служить проблема поездок в субботу на общественную молитву. Решение консервативного иудаизма было призвано одновременно и изменить, и сохранить традицию. Доступность и расширение использования автомобиля привело к развитию предместий. Евреи селились все дальше от синагоги. Совмещать жизнь в предместье с участием в общественной молитве, не нарушая при этом субботу, становилось все труднее. Комитет по галахе и еврейским нормам решил эту проблему (или узаконил распространенную практику, как отмечали циники) в 1950 году «мнением большинства», разрешив в субботу лишь одну поездку – в синагогу, на общественную молитву. Так были сохранены и запрет ездить (в течение большей части субботы), и обязанность участия в общественной молитве. Приняв такое решение, Комитет по галахе и еврейским нормам освободился от ортодоксальных воззрений: о необходимости соблюдать даже самые незначительные галахические правила; о необходимости соблюдать галахический запрет (ездить по субботам), который приходит в противоречие с обязанностью общественной молитвы. Кроме того, в ортодоксии полномочия каждого отдельного раввина были невелики. Консервативный же раввин обладал теперь широкими полномочиями в своей общине, являясь высшей религиозной инстанцией в своей синагоге. Одновременно, борясь с этой галахической нормой и предлагая мнение меньшинства, выступающего против такого решения, Комитет боролся и с реформистским воззрением о том, что еврейская галаха устарела и не содержит прецедентов, имеющих значение для современного человека.⁵³

Другой пример – решение проблемы ктубы, брачного контракта. В период Талмуда муж имел право дать жене развод, но жена не имела права развестись со своим мужем, если он этого не хотел (в соответствии с галахическим толкованием стихов книги Второзаконие: 24, 1 и далее). Галахисты, видевшие в таком законе выражения неравенства, старались ограничить права мужа и расширить права жены, позволяя ей взыскивать сумму компенсации за развод, обозначенную в ктубе, со всего имущества мужа. Благодаря этому, урегулирование финансовых вопросов в случае расторжения брака происходило автоматически. Такой подход обеспечивал защиту прав женщины, пока государство признавало законными решения раввинских судов. Но в такой стране, как Америка, раввинские суды не могут принудить нарушителя к выполнению своих решений. Если женщина желает развестись, а мужчина отказывается дать ей развод, сделать практически ничего невозможно; можно лишь попробовать убедить мужа. В соответствии с галахой, принудить его к разводу нельзя. С помощью относительно небольшого изменения традиционной формулировки консервативное движение избежало реформистского решения проблемы (реформисты просто отменили обязанность развода в соответствии с галахой). В ктубу лишь добавили параграф, где говорилось: если один из супругов попросит о разводе, оба обязуются явиться в раввинский суд и выполнить его решение. Обе стороны подписывают этот параграф в ктубе, так что если одна из них в будущем откажется его выполнить, другая сможет подать на нее иск в гражданский суд по поводу нарушения договора. Таким образом, для обеих сторон будет одинаково доступно получение развода. Иными словами, раввинский суд имеет право развести супругов без согласия и даже в отсутствие мужа – поскольку муж при заключении брака подписал документ, предоставляющий суду право дать жене развод. Так консервативное движение привело галаху в соответствие с новыми ценностями и новыми обстоятельствами, и обновленную ктубу использовали на тысячах свадебных церемоний.⁵⁴

Инициатором этих изменений – умеренных, конечно – был «весь Израиль», евреи, признающие авторитет галахи. Роберт Гордис, раввин общины Темпл Бейт Эль в Рокуэй Парке и преподаватель Еврейской теологической семинарии, так изложил «фундаментальную философию консервативного иудаизма»: «развитие – закон жизни, а галаха – жизнь еврейства». Из этой «философии» и исходил Комитет, принимая свои решения.⁵⁵ Если инициатором перемен, независимо от того, насколько динамично они вводились, признается «весь Израиль», значит, представление о Б-жественном источнике галахи отвергается. Консервативное движение отказалось, таким образом, от идеи «галахи, полученной Моше на Синае», то есть, от признания того, что Б-г продиктовал свои законы Моисею, как верят ортодоксы. По мнению консервативных авторов, человек, а не Б-г, наделяет галаху законной силой. Харольд Кушнер (Harold Kushner, род. в 1935 году) назвал это «Торой из истории нашего народа». И разъяснил: «В течение поколений наш народ полагал, что соблюдение галахи ведет к святости, он продолжает так считать и сегодня». Таким образом, консервативное движение признает авторитет галахи, исходя как из ее роли в современности, так и из ее значения в истории еврейского народа.⁵⁶

Отношение к галахе также отличает консервативный иудаизм от других течений. Все консервативные лидеры, раввины и не раввины, согласны с тем, что кашрут – один из наиболее важных элементов иудаизма, необходимый для любой достойной модели еврейского образа жизни. Этим консервативное движение отличается от реформистского. Реформизм лишь крайне редко обращает внимание на вопросы кашрута, обычно же полностью их игнорирует. Однако единого мнения о характере, форме и степени кошерности, которых должен придерживаться консервативный еврей, не существует. В то время, как ортодоксальные евреи стремятся соблюсти законы кашрута в самой строгой форме, консервативные евреи рассуждают о таком истолковании этих законов, которое позволило бы, например, скрупулезное соблюдение кашрута дома и облегченное – во внешнем мире. Обобщая, можно сказать, что ортодоксальные евреи рассматривают традиционную модель как обязательную во всех ее деталях, а консервативные евреи, в особенности, в последние тридцать лет, рассматривают ее как обязательную в общем, только в главных ее моментах. Внутри этого «общего контура» людям позволяют действовать, как им вздумается.