Константинович матвеев основатель кафедры минералогии

Начало нового века – время становления Матвеева – исследователя – было отмечено революционными потрясениями в естествознании. Новая физика заявила о себе статьёй А.Эйнштейна служащего патентного бюро в Цюрихе (1905). Радиоактивность, открытая Беккерелем, активно изучается супругами Кюри; но Менделеев, величайший ум и реалист, относится к новым веяниям скептически. Ещё и Вернадский с оговорками, осторожно принимает гипотезу об атомистическом строении вещества, но уже в 1903 году он заинтересован новой лучистой энергией.

События развивались стремительно:

В 1905 г. Е.С. Фёдоров уже признанный мировой научной общественностью как основоположник кристаллографии, написав гневное письмо великому князю Константину отказом, будучи выбран адъюнктом в Академию наук. С 1905 г. – Фёдоров директор Санкт-Петербургского Горного института, но продолжает читать лекции в Москве, перемещаясь по железной дороге.

4 марта 1906 года на вакантное место адъюнкта был выбран 43 летний В.И. Вернадский и с этого времени он заведует минералогическим отделом геологического музея Академии наук.

А в 1907 году новый адъюнкт заявил, что главнейшей задачей геологических наук является изучение радиоактивных минералов. По его предложению при Академии наук организуется Радиевая комиссия. Вернадский формулирует задачу Академии – изучение радиоактивных минералов (на это выделено10 000 рублей).

1908 г. – Джоли «открыл глаза» В.И. Вернадскому на геологию урана. В это время основатель новой геохимии писал в своей знаменитой статье «Задачи дня в области радия»:

«…Перед нами открылись источники энергии, перед которыми по силе и значению бледнеют силы пара, сила электричества, сила взрывчатых химических процессов. Мы, дети Х1Х в., на каждом шагу свыклись с силой пара и электричества, мы знаем, как глубоко они изменили и изменяют социальную структуру человеческих обществ, больше того, как глубоко они меняют более мелкую бытовую обстановку человеческой личности, охватывают самые медленные сдвигающиеся навыки и привычки, переживающие без изменения целые исторические периоды. А теперь перед нами открываются в явлениях радиоактивности источники атомной энергии, в миллионы раз превышающие все те же источники, которые рисовались человеческому воображению…».

1910 г. Создана Радиевая комиссия под руководством В.И. Вернадского (финансирование 7000 рублей).

Здесь К.К. Матвеев проходит свои настоящие университеты: бурная и содержательная деятельность В.И. Вернадского, его соратников и учеников открывала новые перспективы не только минералогии и геохимии, но естествознания в целом Разрабатывались основы новой геохимии и биогеохимии, создавались новые лаборатории. Исследования Радиевых экспедиций охватили всю Россию. Это навсегда определило научную судьбу К.К. Матвеева. Через пять лет, отрезанный от столицы революцией и гражданской войной, в молодом Уральском горном институте, Матвеев попытается действовать в традициях школы Вернадского: организует минералогические музей и лабораторию, соберёт научную библиотеку и даже организует Радиевую комиссию при Уральском обществе любителей естествознания.

1911 - год 200-летия М.В.Ломоносова, юбилей всей русской науки. Царский режим его отметил нарушением её суверенитета Московского Университета. В знак протеста против ввода в стены университета полиции и увольнения трёх профессоров в отставку подают 25 профессоров, в том числе и В.И. Вернадский. Он переезжает в Петербург, где заведует Минералогическим отделом Геологического музея Академии Наук, затем становится директором этого музея. С этого времени он становится членом УОЛЕ. Но самым значительным результатом организаторской деятельности В.И. Вернадского стало создание радиевой комиссии.

В 1911 г. году Кулик, помощник лесничего, сопровождает Радиевую экспедицию по Миасской даче: это полностью изменяет его судьбу.

В 1913 году в Радиевую комиссию приглашается К.К.Матвеев. К Вернадскому приходит не просто квалифицированный минералог, но единомышленник, естествоиспытатель с широким кругом интересов, увлеченный новым делом – поиском радиоактивных минералов в России. Организация минералогического отдела в музее АН, становление молодой науки – геохимии, работа Радиевой экспедиции, создание новых лабораторий- вся эта бурная и содержательная деятельность В.И.Вернадского и его учеников и сотрудников навсегда отметила научную судьбу К.К.Матвеева. Через пять лет, отрезанный от столицы гражданской войной, профессор Матвеев в Екатеринбурге попытается повторить опыт петербургской школы Вернадского.

Радиевая комиссия – самый значительный этап в научной жизни К.Матвеева: более ему уже никогда не доведётся сколько-нибудь продолжительно работать в коллективе, объединяющим учёных такого уровня. Многое в научной и педагогической деятельности К.К.Матвеева является отражением и развитием идей, методов и стиля работы школы Вернадского.

Как обстояли дела в Радиевой комиссии?

В 1913 году, когда Матвеев приступил к работе в новом коллективе, В.И.Вернадский писал: «…Сейчас много дела с Ra. Сегодня окончательно редактируется постановление Академии о ходатайстве и отпуске 138000 рублей и постановление Академии о признании залежей Ra государственной собственностью».1914год наиболее насыщен новыми исследованиями: радиевая экспедиция работает в Сибири и в Средней Азии, на Урале и Кавказе. Основное дело Матвеева в эти годы – Забайкалье, Борщовочный кряж, золотые россыпи, где в 1910 году инж. С.Д.Кузнецов открыл монацит и указал,…»что количество монацита в Каменской россыпи составляет до 17% шлиха и что, при подходящей цене на рынке, Новотроицкий монацит мог бы быть эксплуатируем». «Открытиями и указаниями Кузнецова, - пишет далее Матвеев – заинтересовалась Академия Наук, при Минералогическом музее которой организовалась Радиевая экспедиция. В 1914 году по приглашению акад. В.И. Вернадского, я принял участие в работах Экспедиции и в течение ближайших лет (1914 – 1917) исследовал некоторые из радиоактивных месторождений Забайкалья, собрав довольно богатый материал, подвергнутый затем научной обработке».

К этому следует добавить, что Матвеев был утверждён в должности профессора благодаря поддержке А.Е. Ферсман и выступил (спустя 38 лет) в качестве официального оппонента с более чем позитивным отзывом на докторскую диссертацию К.К. Матвеева. Тут возможны три варианта:

Ферсман ошибался.

Ферсман ревниво относился к Матвееву, который был конкурентом в среде ближайших сотрудников Вернадского.

Характер Матвеева с годами изменился.

Изменилось и отношение к нему Ферсмана. Кроме того, различие между статусом Ферсмана, ставшего академиком, и Матвеева, который так не был утвержден в степени доктора без защиты диссертации, с годами существенно увеличивалась.

В июне 1918 года К.Матвеев в Петрограде завершил научную обработку забайкальских материалов, но брошюра увидела свет только в 1926 году. В последних строках предисловий к ней, отмечая инициативу акад. Вернадского, «благодаря энергии и работам которого Минералогический Музей Академии явился центром радиоактивных и редкоземельных исследований во всей России», К.К.Матвеев подписывает: Свердловск, Минералогический музей Уральского Политехнического института, 6 февраля 1926 года, этим подчёркивая, что Уральский Минералогический музей призван выполнять те же научные и организаторские функции в исследовании минеральных ресурсов, что и академический; и что традиции Вернадского продолжены на Урале, им, Матвеевым, учеником и последователем великого дела.

В брошюре «Борщовочные месторождения монацита» даётся основательное введение в минералогию, геохимию и геологию моноцита, этого важнейшего источника тория, цезия и лантаноидов.

Монацит – фосфат церия, иттрия и тория – встречается как акцессорный минерал в кислых магматических и метаморфических породах. Он устойчив при гипергенезе и накапливается в россыпях, образуя промышленные месторождения. Вот такие месторождения и обследовал по заданию радиевой Экспедиции К.К.Матвеев по Унде, в Закавказье. Эти россыпи – Новотроицкие, знаменитая Никиткинская были известны как золотоносные. Здесь Матвееву довелось познакомиться с шеелитовой минерализацией в кварцевых жилах – опыт этот ему так пригодился на Урале. Наконец в это время К.Матвеев составил описание месторождений флюорита, ознакомился и собрал коллекцию драгоценных и цветных камней в пегматитах.

При работе над монацитом, К.К. Матвеев с присущей ему доскональностью изучает всю доступную ему литературу по этому минералу, составляет обширную библиографию – 132 наименования на русском, английском, французском и немецком языках, пишет краткий исторический очерк изучения монацита.

Этот минерал был открыт на Урале с 1825 году в Ильменских горах, немецким коллекционером Менге, но первое описание и название минералу было дано Брейтгауптом в 1829 году. В состав моноцита, кроме известных уже в то время церия и тория, входят ещё неизвестные науке того времени элементы, поэтому сколько-нибудь удовлетворительно химический состав минерала был определён только через тринадцать лет после открытия – это сделал Керстен (1839) с помощью знаменитого Берцелиуса. К концу Х1Х столетия были изучены и состав, и распространённость монацита в природе. Арцруни описывает монацит из Санарских россыпей, в Горном журнале появляется статья Мельникова об ильменских монацитах.

В Забайкалье монацит был открыт горным инженером С.Д. Кузнецовым: он же указал на возможное промышленное значение россыпей, как источников монацита (в Ново-Троицкой россыпи, на реке Унде, содержание этого минерала достигало 17% - это данные 1910 г Более ранние сведения о монацитах в пегматитах Забайкалья приводит Н.И. Кокшаров – со ссылкой на М.В. Ломоносова. Открытием С.Д. Кузнецова заинтересовалась Радиевая комиссия в 1914 году.

Но моноцит Забайкалья не был известен ни науке, ни промышленности. После открытия С.Д. Кузнецова, работы Матвеева долгое время являлись единственными геолого-минералогическими сводками по забайкальскому монациту, не потерявшими своего значения и в наши дни.

Матвеев установил присутствие монацита не только в современных, но и в древних россыпях, уточнил источник монацита – это биотитовые гнейсы и граниты Борщовочного кряжа, сделал вывод об отсутствии связи между золото- и монацитоностностью россыпей, что существенно расширило перспективы. Им установлена монацитоносность пегматитовых жил, содержащих аквамарин и другие драгоценные камни (например, месторождение Золотая Гора). Среди пегматитов, содержащих монациты, выделены жилы с отенитом, имеющие возможное промышленное значение; в то время как эвксенит и ортит в пегматитах, по мнению Матвеева, промышленного значения не имеют. Оценив вероятные запасы и обсудив планы дальнейших работ и перспективы, дав несколько конкретных советов по организации поисков и отбора шлихов, Матвеев заканчивает брошюру эпически:

«Не только государства и отдельные люди имеют свою историю, но и минералы, и руды, и их месторождения имеют историческую судьбу; поскольку её определяет человек, мы, живущие в СССР учёные и техники, должны постараться избавить её от тех ошибок, устранить которые зависит то нашего знания, воли и нашей организации».

Ниже стоит дата 20 июня 1918 года, но цитированный текст добавлен позже, и к нему справедливо отнести дату, указанную в предисловии 6 февраля 1926 года.

Здесь уже даёт знать себя опыт открытия и освоения Гумбейского месторождения вольфрама, открытого всего за полгода до написания этих строк.

Полевое изучение монацитовых россыпей заняло в общей сложности 3,5 месяца, но последствия этого опыта отозвались в будущем.

Но вернёмся в 1917 год. Революция и гражданская война изменили планы и уже сложившуюся судьбу К.К.Матвеева.

В революционном Петрограде – с марта 1917 года – Матвеев – Председатель домового комитета (В.О. 12-я линия, дом 21), с июня по октябрь – В Забайкалье, а в ноябре уже с семьёй в Екатеринбурге, но в декабре – опять в Петрограде работает в Академии наук и в Домовом комитете. Сохранились протоколы заседаний Радиевой комиссии, подписанные председателем – А.Е. Ферсманом и учёным секретарём – К.К. Матвеевым (май, 1918). Протоколы конкретны, содержательны и драматичны. Собравшиеся – пять-семь человек - сознавали значительность дела, которым они заняты. Это сознание значительности своего дела у Матвеева осталось навсегда. По России прокатились волны революций, идёт гражданская война, началась интервенция, немцы всё ещё угрожают Петрограду. В Радиевой комиссии работали на будущее великой и могущественной России: они о ней не говорили, а планировали экспедиционные работы, рассматривали отчёты об исследовании радиоактивного минерального сырья.

Сохранился обширный доклад К.К. Матвеева об исследовании монацитов Борщовочного кряжа (Забайкалье). Именно здесь произошло событие, существенно повлиявшее на судьбу Матвеева на Урале: уполномоченный минералог Радиевой комиссии внимательно изучает обломки кварца с включениями светло-серого шеелита, почти неотличимого даже для профессионала от кварца. Обломки такого кварца с шеелитом встречались в золотоносной Никиткинской россыпи, столь богатой монацитом. Золото и шеелит – такое созвучие (а не парагенезис!) повторится в Гумбейском горном округе, на Урале. Несколько лет позже К.К. Матвеев здесь снова встретится с шеелитом, с тем самым вольфраматом кальция, внешние признаки которого столь обманчивы, и эта встреча будет триумфальной.

В 1918 году планируются работы по ортитовому направлению на Урале: Д.С. Белянкин – в Ильменах, К.К. Матвеев – на Верхне-Исетском и Шарташском гранитных массивах. Финансирование работ затруднено: молодая республика в огне гражданской войны и интервенции. Положение Радиевой комиссии осложнилось. Но и в это трудное время думали не только о сегодняшнем тяжёлом дне, но заглядывали на многие десятилетия вперёд. Поэтому, несмотря на войну и интервенцию, на новое дело поисков радиоактивного сырья было отпущено 576 тыс. рублей. Но нужно было 2 500 000! На исследование радиоактивных минералов Верх-Исетского гранитного массива выделено 1000 рублей (но выдано 800). Более крупная сумма обеспечила работы Д.С. Белянкина в Ильменах.

Петроград, несмотря на заключение «похабного» Брестско-Литовского мира под угрозой. Немецкие войска оккупируют Прибалтику. В мае 1918 г. Комиссия, действующая при Минералогическом музее АН, обсуждает возможности эвакуации наиболее ценных минералогических образцов: прежде всего – метеориты, предлагает А.Е. Ферсман. А их 150 пудов! К транспортировки штуфы не подготовлены, и самый крупный – Видманштедтовое железо - может разрушиться. Вёл собрания Комиссии А.Е. Ферсман, тогда ещё учёный хранитель Минералогического музея, но уже Председатель Радиевой комиссии. Пожелтевшая бумага протоколов, заполненных от руки, ещё не остыли от того огненного времени. Краткие записи свидетельствуют о нерушимой вере этой нескольких интеллектуалов в свою миссию. В революцию и разруху, когда интеллигенция металась в поисках опоры и спасения, эти люди знали, что необходимо совершить, и они выполнили свой долг перед родиной. Впрочем, высоких слов участники заседаний не произносили, но каждая строка свидетельствует, что мысли их были устремлены в будущее, они работали с перспективой на многие годы.

То ли волею судеб, то ли своей волею перенёсся из далекой Перми, покинув своих учеников в Мотовилихе, кружки «революционной» молодёжи, забыв свои учительские опыты в Оренбурге, Матвеев уже стал участником одного из самых серьёзных новых научных предприятий начала ХХ-го века – поисков радиоактивного минерального сырья, он вместе с В.И. Вернадским и А.Е. Ферсманом у начала великого дела. Радиевая комиссия – звёздный час Константина Матвеева: более уже никогда ему не придётся сколько-нибудь длительно работать в коллективе, объединяющем учёных такого уровня.

Итоги «радиевых дел» Матвеева: его геологические устремления получил геохимическое содержание. Это в конце концов привело его в Минералогический институт Виктора Морица Гольдшмидта. Так замкнулся круг основателей науки XX века – геохимии: Вернадский – Ферсман – Гольдшмидт. Со всеми этими исследователями, субъектами научной революции, Матвеев был связан личным знакомством и научной работой, он по праву мог считать себя сотрудников основоположников современной геохимии. Личные связи Матвеева с крупнейшими учёными Советского Союза несомненно служило на пользу уральской минералогии. В последующем эти связи ослабли или были потеряны, сохранилось только крепкие идейные узы с ленинградской (петербургской) минералогической школой, с Горным институтом (Григорьев, Никитин, Шафрановский, Руденко), позже – с СПб Университетом (В.Г. Кривовичев, Г.Ф.).

Нельзя забывать, что Радиевая комиссия действовала при Минералогическом музее Академии Наук. Отношение к музею как учреждению научному, музею как основанию глубоких исследований, активной составляющей поиска – осталось у Матвеева навсегда и предалось по наследству его ученикам. Музей стал целью жизни Матвеева. В отч1те Н.И. Подвойскому (1934) он уже заявляет «Самым ценным результатом своей работы в УГИ с 18 по 1934 год считаю… создание лучшего на Урале научного Минералогического Музея как баз, обеспечивающей начало научных работ по минералогии и дающей первые предпосылки для воспитания кадров научных работников минералогии» (Д.313).

Радиевое дело связало Матвеева с Уралом, вернее статус научного сотрудника Академии Наук, соратника Вернадского и Ферсмана позволил ему, магистранту, занять должность профессора в Уральском Горном институте. Так что минералогия в уральской высшей школе с самого начала была связана с геохимией. И все минералогические работы Матвеева были геохимическими: он создавал спектральную лабораторию, изучал геохимию слюдитов, потом, следуя идее Гольдшмидта, предлагал их в качестве калийного удобрения. Геохимическое направление на кафедре минералогии было формально утверждено значительно позже: начиная с 1983 года она называется кафедрой минералогии, петрографии и геохимии.

В июле 1918 г. К.К. Матвеев, как «уполномоченный минералог Радиевой экспедиции», командирован на Урал до сентября, но 26 июля Екатеринбург уже был занят чехами и войсками белых, чуть позднее в город пришёл Колчак. Среди встречавших его хлебом и солью был и профессор Петр Петрович фон Веймарн, ректор организованного перед самой революцией Уральского горного института Императора Николая Второго.

Революция и гражданская война изменили научные и жизненные планы К.К. Матвеева. Закончился содержательный, наполненный интересной и плодотворной работой петербургский период. К.К. Матвеев – без средств, с семьёй в Екатеринбурге, отрезан от столицы, Минералогического музея «совершает экскурсии в окрестностях Екатеринбурга»..

Старая Россия рушится, рождается новая – в муках и в крови.

В это время В.В. Дидковский, зампред Уралоблсовета, возвращается из Москвы, с боями проходит то старой Ляли и Павды на Кытлым и три недели сдерживает натиск белых, обороняя Советскую власть на Северном Урале. Потом – три месяца боёв и лишений, в которых мужал 23 Верхне-Камский полк, прошедший путь от Павды до Юрлы. Они встретятся – Дидковский, ученик Дюпарка, геолог и профессионал-революционер, первый красный ректор Уральского Университета и профессор К.К.Матвеев, минералог и геохимик школы Вернадского. Осенью Матвеев работал в Народном университете и читал лекции в Учительском институте. Потом «вместо намечавшейся для меня Академией наук продолжительной командировки в США и Бразилию я в конце 1918 года прочно осел на Урале, заняв должность профессора в Уральском Горном институте».
4.

В Совет Уральского Горного института

Магистранта Константина Константиновича Матвеева

Заявление

1. Общего курса минералогии

2.Специального курса минералогии редких металлов.

3. Курса определительной минералогии с введением в методы химического и физического исследования минералов.

При сём прилагаю

Магистрант К.Матвеев

5/Х1 1918

ч. Екатеринбург

Кузнечная 58, кв. 4.
16 декабря 1918 г. Матвеев зачислен на должность профессора кафедры минералогии Уральского горного института.

Рассмотрим краткую хронологию создания этого института [].

3 июля 1914 года высочайше утверждён одобренный Государственным Советом и Государственною Думою закон об учреждении горного института в городе Екатеринбурге.

19 июля Германия объявила войну России. Началась Первая мировая война.
1915-1916 г.г.

1 сентября.1915 г. П.П. фон Веймарн был откомандирован в качестве председателя Строительной комиссии и исполняющего обязанности ректора Уральского горного института в г. Екатеринбург. 17 июля 1916 г. заложен первый камень в фундамент здания, которому не суждено было стать Уральским горным институтом.

6 ноября 1916 г. Строительная комиссия обратилась к Николаю II с ходатайством о принятии института под «Его Императорского Величества Покровительство и о даровании ему имени «Уральский горный институт Императора Николая II»».

«Ваше Императорское Величество! Обширный Урал долгие годы не имел рассадника высшего образования… Только в царствование Вашего Императорского Величества … Урал обогащается двумя высшими школами: университетом в Перми и что особенно важно для горнозаводского прогресса Урала, Горным институтом в городе Екатеринбурге. Таким образом, высшее образование Уральского края исторически естественно навеки связано с Вашим Державным Именем. Глубоко чувствуя это, Строительная комиссия… приемлет смелость верноподданнически просить Вас, Государь, принять созидаемый в городе Екатеринбурге Горный институт под своё Высочайшее покровительство и всемилостивейше повелевать соизволить именовать его впредь Уральским горным институтом Императора Николая II. Находясь в центре горнозаводской жизни, окружённый землями, таящими богатейшие и разнообразнейшие полезные ископаемые, Горный институт Вашего Августейшего Имени должен достигнуть быстрого развития и высокого научного процветания».

4 января Император даровал институту право называться его именем.

2 марта Николая II отрекается от престола.

В августе Временное правительство объявило о приёме студентов в Уральский горный институт. В Совет института поступило 610 прошений от выпускников классических и женских гимназий, реальных, коммерческих и технических училищ, кадетских корпусов, духовных семинарий, учительских институтов и пр. На первый курс зачислили 306 человек, в том числе и будущий минералог, исследователь уральской яшмы Александр Николаевич Игумнов. 25 августа состоялось первое заседания Совета института.

9 октября в читальном зале Библиотеки Белинского, что на Вознесенском проспекте, на заседании Света и Строительной комиссии провозглашено открытие Уральского горного института. Преподавательский состав новорожденного высшего учебного заведения: 17 профессоров и исполняющих должность профессоров, 8 доцентов и приват-доцентов. Заслушаны академические доклады (обратить внимание на экзотический состав докладчиков и темы докладов): П.П. Веймарн «О рациональной постановке образования в целях поднятия творческой энергии страны»; Н.В. Галли – «О новейших взглядах на строение вещества»; А.А. Бернардацци – «О проекте здания горного института».

В связи с тем, что учебные здания ещё только проектировались, занятия шли в золотосплавочной лаборатории, Вознесенской школе, мужской гимназии и пр.

Курс кристаллографии вёл М.К. Елиашевич

25 октября - через две недели после открытия института - свершилась пролетарская революция