Константинович матвеев основатель кафедры минералогии

В 1924-1925 г.г. профессоров в порядке научно-технической помощи прикрепили к производственным организациям. К.К. Матвеев направлен в трест Уралзолото: возрождающаяся золотая промышленность требовала надёжного геологического обеспечения.

«Много труда положил на исследование золотых месторождений» таких как Джетыгара, Бузбик, Ак-Карги, Гумбей и Кочкарь (см. статью «Детыгаринское месторождение золота». Трест командирует профессора в Джетыгару и Кочкарь. Матвеев даёт отрицательное заключение о перспективах Джетыгары на глубоких горизонтах (устное сообщение С.Г. Суставова). Но уже в 1925 году, как в связи со спорами о первооткрывательстве настаивает К.К., в списках обследуемых объектов числится и Гумбей.

В течение 1924-1925 г.г. были обследованы месторождения – Джетыгара, Ак-Карги, Гумбейское, Кочкарское.

Эти работы ознаменовались замечательным открытием Гумбейского месторождения шеелита.

«3 августа 1925 (в сопровождении Руковишникова и Лазарева) года при осмотре окрестностей прииска Балканского, на котором находится управление Гумбейским золотым округом, мною был открыт в местности, излюбленной местными жителями для гуляний, выход мощной кварцевой жилы, содержащей в большом количестве шеелит. Проводниками были маркшейдер С.И. Лазарев, студент С.П. Колодкин и Г.С. Левченко». Впрочем, как указывает в заключение К.К. существуют и другие взгляды на открытие Гумбейского месторождения, как простой и случайной находки, сделанной студентом».

К.К. Матвеев
5 августа – Матвеев торжественно демонстрирует свое открытие местной общественности.

Такой слабо отличающийся от кварца шеелит Матвеев уже встречал в Забайкалье, на реке Унде, в знаменитой Никиткинской россыпи.

Гумбейское месторождение было открыто через 150 лет после Боёвки, известного на Урале месторождении вольфрама, запасы которого были оценены в 150 тонн металлического вольфрама. В то время, как только в 1927 году добыча на первом Гумбейском месторождении оказалась равной добыче вольфрамовых руд во всём Забайкалье за 8 лет с 911 по 1919 г.г.

Вольфрам был необходим возрождающейся промышленности России. Эта необходимость стала жизненно важной в годы Великой отечественной войны: добавка вольфрама делает стали особо прочными и термостойкими. На фронте – в броне и снарядах, и в тылу – в заводских цехах – в станках и инструментах, везде в защите отечества участвовал вольфрам, месторождение которого было открыто сыном сельской учительницы из Камышлова, профессором минералогии Уральского горного института Константином Матвеевым.

Запасы были оценены в 2400 т, со средним содержанием шеелита 5-10%.

Это открытие имело двойной смысл: во-первых доказало профессиональный уровень геологических исследований, проводимых К.К. Матвеевым, во-вторых инициировала поисково-разведочные работы на вольфрам, которые привели к существенному росту сырьевой базы этого редкого элемента на Урале.. Вольфрамовая минерализация на Урале была известна с 1789 года (Баёвка), шеелит обнаружен М.М. Карпинским в 1840 г. на Берёзовском месторождении. Но путь к открытию Гумбейских шеелитов был долог, длиной в целый век.

Гумбейский шеелит не бросается в глаза, сероватые с чуть бурым оттенком зерна с жирным блеском для рядового наблюдателя мало чем отличаются от обычного кварца. Но Матвеев не был рядовым наблюдателем: с таким шеелитом он был знаком еще со времени забайкальских изысканий, когда по заданию Радиевой комиссии Академии Наук уполномоченный минералог К.К. Матвеев на Никиткинской золотоносной россыпи встретил такой неприметный шеелит. Вторая встреча с этим минералом произошла на Урале, в Гумбейском горном округе.

С чего начинается открытие? Со стороны это может выглядеть очень просто. Чудаковатый профессор, в очках, всегда непричёсанный, покрутил в руках кусочек невзрачного камня, пробормотал непонятные слова – «шеелит, вольфрамат кальция» - и всё свершилось. Редкометальная промышленность Урала получила надёжную сырьевую базу.

Освоение Гумбейского месторождения шло трудно. Среди различных препятствий Матвеев с горечью упоминает «недостаточно культурные условия жизни в Гумбее и развивающееся здесь пьянство среди ответственных и технических работников». Всего было добыто 800 тонн концентрата. Месторождение эксплуатировалось всю войну. Законсервировано только в 1945 году, когда смолкли орудия мировой войны. Но борьба за право называться его первооткрывателем продолжалась. С.П. Колодкин – принёс образцы, в которых К.К. Матвеев определил шеелит. А.П. Смолин, по следам К.К. Матвеева, установил промышленные масштабы оруденения. В УГИ организованы публичные слушания по этой проблеме, и большинство поддерживает К.К. Матвеева в его споре за право первооткрывательства с А.П. Смолиным.

Но случай помогает подготовленному уму!

В связи с тем, что его права были оспорены, Матвеев пытается создать впечатление, что открытие Гумбейского месторождения – не случайность, а результат научного предвидения. Он сообщает, что в план работ 1925 года Гумбейский округ был включен по его, Матвеева, предложению. Он подчёркивает, что включение Гумбея было сознательным, в качестве обоснования Матвеев рассматривает выделение А.П. Карпинским меридиональной зоны гранитов на Урале, далее приводит краткий очерк Матвеева идей Ферсмана о геохимии гранитов и рассматривает открытие вольфрамового месторождения как подтверждение идей А.Е. Ферсмана и результат научно обоснованного прогноза.

Есть, отмечает Матвеев, и другие взгляды на открытие Гумбейского месторождения как простой и случайной находке, сделанной студентом», ссылаясь на дипломную работу С.П. Колодкина, и на «нападки и упрёки» инженера А.П. Смолина (1929).

«…Роль проводников была чисто служебная: они лишь руководили маршрутом поездки по неизвестной мне местности. Никаких камней с шеелитом мне никто не приносил и никто не обращал внимание на какие либо особенности открытого мной шеелитоносного кварца».

Впрочем, студенты принимали непосредственное участие в освоении Гумбейского месторождения, свидетельством служат дипломные работы С.П. Колодкина и Ф.И. Рукавишникова. Дипломная работа Ф.И. называлась «Свойства вольфрама и его применение».

В 1928 году К.К. Матвеев не только настаивает на праве первооткрывателя, но и формулирует свои требования:

«1. Выдать лично мне единовременное вознаграждение за открытие вольфрамоносного месторождения и новой вольфрамоносной области.

2. Признать за мной, как первооткрывателем, право получения отчислений с каждой тонны добытой руды или полученного концентрата с самого начала работы…или выдать мне в счёт потонного вознаграждения аванс.

3. Поддержать производимую мной.. научную и научно-исследовательскую минералогическую и геохимическую работу… а) путём единовременного субсидирования руководимых мною минералогического музея и лаборатории 25 000 рублей золотом. Я считаю, что я – руководимые мною минералогический музей и лаборатория – могут претендовать на соответствующую помощь от ВСНХ, так как на опыте доказал прикладное и важное научное значение производимых мною научных исследовательских работ.

4. Признать за мной, как первооткрывателем исключительное право на приобретение и получение в районе Гумбейских разработок музейных образцов и кристаллов шеелита и сопровождающих его минералов. …Музей возьмёт на себя снабжение образцами из нового месторождения вольфрама высших школ и музеев в Союзе, а также заграничных научных минералогических учреждений…

Других чрезвычайных способов убеждать, чтобы улучшить условия моего исследовательского и научного труда, как открывать новые месторождения полезных ископаемых и обнаруживать новые их полезные свойства у меня, как минералога, нет».

В этом заявлении ещё отчётливо видны манеры «старорежимного профессора»,черты «крайнего индивидуализма» и претензии на «пресловутую автономию высшей школы».

Например, газета «Товарищ Терентий» от 12 августа 1923 года писала о такой профессуре: «…И теперь часть профессоров считает себя законными хозяевами – распорядителями университета, а не слугами – исполнителями правящего страной рабочего класса, призванными передать знания рабочей молодёжи».

В течение 1922-1926 г.г. – каждое лето – проводит полевые работы; в 1926 г. тяжёлая болезнь прервала эту добрую традицию. С 1927 – К.К. Матвеев выезжает в поле только для консультаций.

В 1926 г. К.К. принимает участие в первом Научно-Техническом Горном Съезде. В Трудах съезда опубликована его статья о состоянии титановой проблемы в Союзе.

В 1926 г. оформляет прошение о командировке за границу с целью изучения титаномагнетитов, монацито и текстуры cone-in-cone.

В 1926-1934 г.г. К.К. становится членом бюро Секции научных работников (СНР), в том числе член областного бюро СНР.

В 1927 г. совершает научные экскурсии в Малое Седельниково и в Палкино. Участвует (вместе с М.О. Клером) в составлении программа работы природоохранной комиссии УОЛЕ: об охране геологических и минералогических памятников – К.К. Матвеев, М.О. Клер.

В 1927 г. сохранившиеся протоколы Радиевой комиссии кружка «Друзей минералогии» при Минералогическом музее УПИ (20 февраля 1927 г) свидетельствуют о попытке К.К. Матвеева продолжить традиции знаменитой Радиевой экспедиции В.И. Вернадского..

В 1927-1930 по инициативе К.К. Матвеева организуется Клуба учёных.

В 1929 г. продолжает изучение жильных минералов Гумбея

1926-1931 г.г.

В 1926 году диплом горного инженера получили трое (в том числе В.П. Трифонов и Н.А. Ушков); в 1927 г. – пятеро и 1928 – 28 г.

Но кризис системы высшего образования на Урале усугублялся.

1929 г. первый секретарь обкома ВКП(б) И.Д. Кабаков так характеризует состояния главного вуза Урала: «УПИ разбросан в десяти домах, и каждый факультет ютится в лачуге. Нет обстановки, нет учебного оборудования, нужда лезет изо всех щелей».

В 1929 г. произведена очередная реорганизация УПИ, его передают в ведение ВСНХ и на его базе организуют нескольких отраслевых втузов.

П.Я. Ярутин сообщает, что в марте 1930 г. УПИ перестал существовать. На его базе были созданы:

• 
  Институт стали.
  
• 
  Химико-технологический институт.
  
• 
  Институт цветных металлов.
  
• 
  Строительный институт.
  
• 
  Лесотехнический институт.
  
• 
  Энергетический институт.
  
• 
  Геологоразведочный институт.
  

П.Я. Ярутин сообщает, что в конце 1931 года институт цветных металлов переместился во втузгородок, и тогда в первом учебном здании осталось два института: геологоразведочный и горный. Второе учебное здание передано Горному, как только из него выехал институт стали.

В 1934 г. горный и геологоразведочный институты образовали единый самостоятельный вуз – Уральский горный институт, который на основании приказа Наркомтяжпрома стал именоваться Свердловским горным. И только в 1991 г. Совет Министров РСФСР вернул вузу название Уральского.

К 1934 году СГИ набирает силу и статус. Фото 1924 г. сохранило образы преподавателей студентов геологов того времени. Их имена звучат в общей советской истории геологической службы нашей страны: это С.В. Горюнов (будущий министр), А.К. Подногин (талантливый преподаватель, ученик А.В.Шубникова), А.Е. Малахов (профессор и отец профессора), А.Н. Игумнов (известный уральский минералог), П.И. Кутюхин (профессор), Ф.И. Рукавишников (проректор), А.Д. Русских (проректор), И.И. Бок (академик), М.И. Гарань (доктор геолого-минералогических наук), С.П. Колодкин (ученик К.К. Матвеева, сотрудник А.П. Смолина, оспаривали право первооткрывателя у Матвеева).

Геологоразведочный факультет имел практически современную структуру и наиболее полно укомплектован квалифицированными кадрами:

Кафедра разведочного дела (А.П. Смолин);

петрографии и кристаллографии (Б.М. Романов),

геофизики (В.Н. Головицын),

минералогии (К.К. Матвеев),

исторической геологии и палеонтологии (О.Ф. Нейман),

гидрогеологии (Н.С. Разин),

общей и физической геологии (М.О. Клер),

месторождений п.и. (вакансия),

инженерной геологии (вакансия).
Становление Матвеева, как профессора советской высшей школы было трудным и противоречивым процессом.

К студентам Матвеев некоторое время обращался «Господа!». Потом поправился и стал их называть: « господа товарищи». Взаимоотношения с рабочей молодёжью у профессора были не простые. Во всяком случае, член президиума факультета, студент Фофанов отмечал, что Матвеев так и не примкнул к левой профессуре, хотя в анкетах Матвеев аккуратно пишет, что в 19О5 году был арестован и пробыл две недели в тюрьме за знакомство с революционерами. Более того в 1932 году в малотиражке «Штурм» (9.01, №4) уже появилась заметка о том, что профессора Шадлун и Матвеев заключили соцдоговор об изучении марксизма- ленинизма.

В 1937 году интонации становятся грозными и обвинительными. За подписью «треугольника» СГИ: ВРИД Директора института Юнькова, Кузьмина и Титова от 22.03.37 составляется такой документ:

«В результате интриги врагов народа и их пособников эта работа проф. Матвеева, имеющая, кроме хозяйственного, ещё и большое оборонное значение, долгое время оставалась в тени..

…Общественные организаторы нашего института в 1935 году устроили специальное собрание, на котором выяснилось, что проф. Матвеев действительно является первооткрывателем Гумбейского месторождения вольфрама. В 1936 г. треугольник института (ректор, парторг, профорг) направил специальное ходатайство нач. Главредмета и ГУУЗ, с просьбой отметить заслугу перед Советским Союзом проф. К.К. Матвеева, но враги народа, сидевшие тогда в этих Главках (Некрасов и Петровский) и у нас в институте (Скороделов) затормозили это дело»

И только в 1950 году Матвеев заявил твёрдо и уверенно: «Я полон желания отдать все оставшиеся мои силы, энергию и знания на пользу Советскому государству, соцстроительству в эпоху перехода к коммунизму нашей великой страны, руководимой гением человечества, нашим отцом, другом и учителем И.В. Сталиным!»

Профессор к этому времени уже полностью освоил язык и идеи победившего класса.
6.

«Самым ценным результатом своей работы в УГИ с 1918 по 1934годы считаю создание лучшего на Урале минералогического Музея, как базы, обеспечивающей начало научных работ по минералогии и дающей первые предпосылки для воспитания кадров научных работников минералогов».

Это – старинная традиция русской науки. Ещё Ломоносов в 1761 году составил «доношение» сенату о повсеместном сборе «ещё неизвестных руд, дорогих металлов и камней».

На Урале у Матвеева был замечательный предшественник: в1895 – 1896 годах в Турьинских Рудниках Богословского горного округа Е.С, Фёдоров организует геологический музей нового типа, как базу практического освоения Северного Урала.

Школу музейного дела К.К. Матвеев прошел у В.И. Вернадского, превратившего Музей Академии Наук в активную научную организацию, охватившую исследованиями всю Россию.

Начатый с первых дней работы в Уральском горном институте сбор минералогических коллекций, определение и классификация минералов закончились созданием в 1937 году Уральского геологического музея. Свою службу до сих пор продолжают на кафедре минералогии и учебные образцы, и тематические коллекции, собранные Матвеевым в 20-е годы. В голод, в разруху, обремененный семейными заботами, то о дровах, то об оплате проезда на службу, получая по его выражению «нищенское вознаграждение за свою учебную и по организации Минералогического института, работу», Матвеев не потерял ни крупинки из своих драгоценных коллекций, содержащих редкие и уже тогда очень дорогие образцы: штуфы малахита, кристаллы топаза, турмалина, горного хрусталя, самородного золота и платины.

Только в суровые годы Великой Отечественной войны коллекции Матвеева потеряли часть образцов – золотые самородки были сданы в Фонд обороны.

Приверженность к уральскому камню, как объекту научного исследования, сочеталась с радостью общения с прекрасным. Минералы представляли для Матвеева не только научную, но и эстетическую ценность.

Поэтому К.К.Матвеев в тридцатые годы так настойчиво борется за возрождение уральского гранильного и камнерезного искусства.

« Проезжающие через Урал по железным дорогам на более крупных станциях во время остановок толпились перед ларьками и киосками каменных изделий, чтобы приобрести бруски из горного хрусталя или «бархатного» аметиста, кольцо с изумрудом, «хризолитом» или тяжеловесом, малахитовую шкатулочку, брошку из орской яшмы, веточку малины с тёмно-зелёными листочками из серпентина и тёмнорозовыми ягодами из орлеца, резную печать из дымчатого топаза, излюбленную на Урале «горку» - этот своеобразный нарядный набор из уральских камней, рельефную картину, или красивый кабинетный камень – например, большую приполированную гальку горного хрусталя с заключёнными внутри чёрными волосками шерла или красными иголочками рутила, или же, наконец, просто приполированный обломок пестроцветной яшмы»

«Золото в кварце – такие камни ранее на Урале шли на изготовление брошек или булавок для дамских шляп».

«Ещё М.В. Ломоносов мыслил об изучении минералогии с помощью крестьянских детей и возлагал на это большие надежды».

«Как общий результат – отсутствие крупных капиталовложений и полный застой в делах и замена в производстве уральского камня отечественным бутылочным и иным стеклом и импортом лучшего качества из Чехословакии». 80% гранят стекло и шлаки с Пензенского завода.

К.К. Матвеев, «Уральские камни» (Д№ 84)

К.К. охвачен идеей созидания камнерезного искусства на новой основе. Камень станет не предметом роскоши, но посланцем красоты и бесконечного разнообразия природы, украшающего быт строителя нового общества.

К.К. настойчиво рекомендует внедрять в массы изделия из мягкого камня, прежде всего из селенита, изделия из которого могут стать всенародным достоянием.

«В 1928 году при поддержке отдела силикатных искусство Академии художеств – пишут В. Семёнов и И. Шакинко он (К.К. Матвеев) посещает Германию, исследуя практическую деятельность и постановку воспитания кадров для камнерезной промышленности в Идар-Оберштайне, знакомится с художественным образованием в школе Бухауз, заключает контракты на поставку немецкого оборудования в камнерезные мастерские Свердловского художественного техникума, комплектует новейшими европейскими публикациями по оброаботке камня его библиотеку, разрабатывает и читает курс минералогии, петрографии, камнеобработки, синтеза камня первым выпускникам этой школы. В 30-е годы К.К. Матвеев выступает за живейшие контакты фабрики с высшей школой, за участие мастеров в организации Уральского геологического музея».

В 1928 г. при поддержке отдела силикатных искусств Академии художеств К.К. не только изучает организацию подготовки камнерезов в Идар Оберштайне, но заключает контракты на поставку оборудования в камнерезные мастерские Екатеринбурга,

К.К. Матвеев разрабатывает проект Уралкамнекомбината по обработке драгоценного и поделочного камня, включающего цехи по изготовлению гемм, камей, гравировки, мозаичных работ, огранки и изготовлению ювелирных изделий, научных приборов и технических изделий из камня, научно-технический отдел с лабораторией синтеза драгоценных камней, музеем, библиотекой и издательством журнала, посвящённого естественной истории и технологии обработки камня.

Второе подразделение этого комбината должно производит обработку мрамора и создавать произведения монументально-декоративного искусства

Третье подразделение: должно осуществлятькомбинирование природного камня с керамикой, эмалью, кожей, деревом.

Четвёртое представляет собой научно-исследовательский и технический отделы; лаборатория синтеза драгоценных камней.

В общей структуре этого сложного комплекса предусмотрены такие специальные службы как музей, библиотека, издательство геммологического журнала.

Осуществлена только часть проекта – создано государственное предприятие по художественной обработке гипса в селе Вторые Ключики (Пермский край) – Второключевская фабрика ангидритовых изделий (1929-1964 г.г.).

В эти года (1929-1930) К.К. Матвеев отправляется в Германию и Францию с обширным планом научных исследований. Маршрут его следования до сих пор вызывает здоровую зависть профессионала и любителя: Берлин → Лейпциг → Иена → Гейдельберг → Оберштайн → Геттинген → Париж → Дессау → Берлин (с остановками для получения виз в Мангейме, Франфуркте-на-Майне и Ганновере). От поездки в Осло пришлось отказаться, так как профессор В.М. Гольдшмидт (в институте которого Матвеев должен был работать по рекомендации А.Е. Ферсмана) был избран профессором по кафедре минералдогии в Геттингене, где и приступил к образованию нового Минералогического института.

В.М. Гольдшмидт, наряду с Ф.У. Кларком и В.И. Вернадским, является отцом-основателем геохимии, молодой науки, в которой сочетались закономерности классической геологии с достижениями новой, полной современных идей и методов химии, революционизированной открытиями начала ХХ века.

Матвеев выполняет свою обширную научную программу: в Гейдельберге производит гониометрические измерения причудливых кристаллов пирита, обнаруженных в шестоватых известняках Верейно. В Геттингене осуществляет первые рентгеноспектральные анализы монацита из Забайкалья, уточняет состав этого водного фосфата церия, получает данные о распределении редких земель в монацитах разного генезиса. Это была первая отечественная работа по рентгеноспектральному анализу. Посещение Матвеевым лидера европейской геохимической школы отозвалось на Урале организацией первой спектральной лаборатории и серией исследований по геохимии бериллия, кобальта и титана. Так что К.К. Матвеев по праву считается основателем уральской геохимии редких и рассеянных элементов.

График научной командировки в Европу насыщен новыми впечатлениями и результатами.

9.05.29 -14.01.30 - Гейдельберг, Кристаллографический институт В.М. Гольдшмидта. Гониометрические измерение уродливых кристаллов пирита. Статья об этом.

Геттинген – Геохимической лаборатории Гольдшмидта. Рентгеноспектральный анализ монацитов Борщовочного кряжа. Химический состав, распределение редких элементов и тория в монацитах разного генезиса. Первая русская работа по рентновскому спектральному анализу. По возвращению- организовал спектроскопическую лабораторию – начало уральской геохимии.

К.К. Матвеев принят в члены Германского минералогического общества

14.01-20.02.30 Париж, Минералогическая лаборатория Национального музея естественной истории – изучение волокнистых целестинов (результаты в Compte-rendu). Обнаружил cone-in-cone структуры в целестинах Иены. Геликоидальное закручивание волокон.

Париж, в оптическом институте, в Спектроскопической лаборатории имени Грамона – К.К. освоил методику спктроскопического исследования.

Отчёт о 140-дневной командировке включает следующие выводы:

• 
  Ознакомился с современным состоянием обработки камня.
  
• 
  Как депутат горсовета – ознакомился с городским благоустройством.
  
• 
  Оценил состояние геолого-минералогических институтов.
  
• 
  Оценил возможности экспорта уральского оптического сырья.
  

К.К. Матвеев добавляет, что «от поездки в Осло (Норвегия) отказался, т.к. профессор V.M. Goldschmidt, ранее работавший в Осло, был избран профессором на кафедру минералогии в Геттингене, где и приступил к организации нового большого Минералогического института.

Но основное дело за границей – это изучение загадочных образцов с реки Чусовой: в Гейдельберге – гониометрия странных пиритов, в Париже – исследование волокнистых целестинов. Матвеев обнаруживает геликоидальное закручивание волокон в этих примечательных агрегатах. Он с гордостью пишет о том, что подобное явление он обнаруживает и в целестинах Иены, в образцах которые изучали Мюгге, Линк и Брунауэр. В общем, как, подводя итоги своей поездки, выразился Матвеев, он «расширил свой кругозор путём наблюдения над течением жизни за границей, что действует весьма освежающе».

1931 г. Всесоюзный съезд научных работников в Москве.

1932-1938 – А.Е. Ферсман – председатель УФАН СССР

1933 г. работал в Геохимической лаборатории АН, а 1935 г. прошёл практику количественного спектрального анализа в Оптическом институте (Ленинград). Исследовал слюдиты Изумрудных копей. «Положил начало внедрению новейших геохимических методов в Уральскую научно-исследовательскую практику».

Ассистенты: А.П. Зотов, С.В. Савельев (Со на Покровском и Халиловском месторождениях);

с 1933 г. и.о. доцента Ф.И. Руковишников.

Дипломные работы: Рубель Р.Б. Месторождение железных руд Малого Куйбаса.

Аспиранты Г.Н. Вертушков, Игумнов, Мазаев. Жилы альпийского типа на Урале.

1936 – подготовка выставки к XVII Международному Геологическому конгрессу. Объединил общественность в Комитет поддержки конгрессу. (А.Е. Ферсман – генеральный секретарь XVII) Международного геологического конгресса (Москва)

1937 г. 14.08 – весь день ушёл на поиски и установку вашгерта, за ним съездил на золотые промысла по речке Шамейке. Опробование эйфелей началось на следующий день с помощью рабочих-золотарей, получил 600-700 г. шлихов, полностью характеризующих минерализацию продуктивной свиты копей. Никто здесь такие работы не ставил.

1937 г. Командирован на Всесоюзное совещание Минералогов при Ломоносовском институте, прочитал доклад о кварцевых жилах с шеелитом и адуляром (Гумбей).

17 мая 1937 г.: К.К. Матвееву отказано в утверждении без защиты в степени доктора, но утвердили в степени кандидата (протокол ВАК №21/26).

Р.Б. Рубель (аспирантка К.К. Матвеева) изучает цирконы, а Н.А. Аполлов описывают купрошеелит в коре выветривания шеелитового месторождения Буранное.

В 1939-40 годах активная культуртрегерская деятельность получила логическое завершение. Рабочая комиссия под председательством К.К. Матвеева составила конкретные рекомендации по укреплению и развитию сырьевой базы цветных, поделочных и драгоценных камней на Урале. Но самым главным результатом нужно считать разработку структурной схемы, принципов комплексного строения завода по обработке уральских камней. Этот производственный комплекс включал подразделения по обработке твердого камня, цехи по изготовлению гемм, камей, отдел гравировки, мозаичных работ и огранки, ювелирных изделий и даже производство каменных элементов для научных приборов и технических потребностей. Кроме этих основных производств и отделов планировались дополнительные цехи, где природный камень комбинировался с эмалью, керамикой, картоном, кожей, деревом.

Этот проект был составлен с размахом, в лучших традициях мечтателей начала ХХ века. В дополнение к производственным отделам, предполагалось создать научно-исследовательскую лабораторию, лабораторию синтеза драгоценных камней, изобретения новых керамических сплавов, а также – основа всех основ – Музей и, наконец, библиотеку с литературой по прикладной минералогии и обработке камня и редакцию специального журнала, «который бы представлял интерес не только для гранильщиков и камнерезов, но для скульпторов и архитекторов».

Но война внесла в эти планы и проекты свои суровые коррективы.

Начало научной деятельности и период исканий занимают годы его учёбы в Петербургском университете (с 1903 года – когда он совершил свою экскурсию по реке Чусовой до 1813 года, времени перехода в Академию Наук). Этот период отмечен интересными работами во многих областях геологической науки: геофизике, минералогии, палеонтологии, геологии четвертичных отложений.

Второй период (1913-1918 г.г.) связан с деятельностью Радиевой экспедиции под руководством В.И. Вернадского. Основная тема работы – геохимия редких и радиоактивных элементов; основные результаты этих исследований опубликованы в единственной монографии К.К. Матвеева «Борщовочные месторождения монацита».

Третий период: организация кафедры минералогии, минералогического музея и лаборатории, создание минералогической школы на Урале; открытие Гумбейского месторождения вольфрама.

Четвёртый период (1928-1940): под влиянием европейской школы Матвеев возвращается к геохимическим исследованиям: появляются его статьи по рентгеноспектральному анализу, обнаруживается кобальт в асболанах, исследуется распределение никеля в слюдах. В это же время он активно работает над возрождением камнерезного искусства на Урале, участвует в организации экскурсий Международного геологического конгресса. Всё это завершилось созданием Уральского геологического музея в 1937 году.

«Распространение геолого-минералогических знаний на Урале и об Урале с активным вовлечением в эту работу местных учёных и практиков является нашей первейшей обязанностью при организации издания на Урале минералогического журнала».

Пятый период деятельности К.К. Матвеева отмечен его возвращением к постоянно занимающим его мысли загадочным структурам волокнистых агрегатов с реки Чусовой.