Кристиан Штрайт Вермахт и советские военнопленные в 1941-1945 гг

даже машина может произвести только то, что я ей предоставил в виде горючего, смазочного масла и ухода. И насколько больше предварительных условий я дол­жен принять во внимание в отношении человека, особенно если он принадлежит к более примитивному народу и расе¹⁴³.

Условия, которые были предписаны немецким руководством относительно использования труда советских пленных шли навстречу пожеланиям этих технокра­тов. С полным основанием Вейс подчёркивал, что в отличие от испанских и италь­янских рабочих, которые находились в Германии на добровольной основе и с кото­рыми по политическим причинам вынуждены были обращаться очень бережно, с советскими пленными можно было обращаться «как угодно плохо». Советских пленных, а также гражданских рабочих можно было заставить работать какими угодно суровыми средствами. При недостаточной производительности труда пище­вые рационы могли быть сокращены или вообще не выданы, что при общей ситуации с питанием пленных было очень действенным принудительным средст­вом. Обращенные в позитив, они с предложением умеренного питания могли су­щественно поднять производительность труда. Эти средства, уже использованные в 1940 г. в отношении польских гражданских рабочих, вскоре стали систематичес­ки применяться. С лета 1942 г. различные стороны настаивали на введении «про­дуктивного питания», с помощью которого рассчитывали добиться повышения производительности труда¹⁴⁴. У пленных не было возможности выступать против этой практики, ибо каждый пленный, который восставал против этого, подвергался опасности тут же угодить в концентрационный лагерь¹⁴⁵.

Согласно цели немецкого руководства финансировать войну за счёт беспощад­ной эксплуатации покорённых народов, государство оставляло за собой большую часть дохода от работы советско-русских пленных. Однако и для частных предпри­нимателей эти условия оставались достаточно выгодными.

Сначала в сентябре 1941 г. было предписано, чтобы предприниматели выпла­чивали им такую же зарплату, как и польским пленным¹⁴⁶. Для сельского и лесно­го хозяйства это означало чистую прибыль, так как промышленные отрасли долж­ны были отчислять лагерям военнопленных одинаковые суммы за всех пленных¹⁴⁷. Из этих платежей, - в промышленных отраслях - 60%, при сдельной оплате - 80% зарплаты, которую немец получал за ту же работу, плюс 10-процентный «паушаль­ный сбор» в качестве компенсации за социальные выплаты, которые удерживал предприниматель, - советские пленные поначалу не получали ничего. Ежедневно 0,05 марки отчислялись в средства лагеря¹⁴⁸. Кроме того, из «зарплаты» оплачива­лись помещение и питание, а остаток поступал в доход государства.

После объявления всеобщей трудовой повинности была велено осуществлять «выплату небольшой заработной платы» - 20 пфеннигов за рабочий день - из денег, которые предприниматель перечислял лагерю¹⁴⁹.

Хотя порядок оплаты советских пленных на первый взгляд не давал предпри­нимателям преимуществ по сравнению с оплатой других пленных, возможности по извлечению прибыли тем не менее оставались. 60-процентная доля почасовой оплаты определялась исходя из того, что военнопленные выполняли 60% выработ­ки среднего немецкого рабочего. Если же пленные производили больше, а для советских пленных это было правилом, если их кормили более менее сносно¹⁵⁰, то

для предпринимателя это означало прямую прибыль. К тому же в первые месяцы, когда истощённые пленные едва могли работать, отчисления с предпринимателей были резко сокращены¹⁵¹. Использование сдельной оплаты труда было прин­ципиально выгодно, ибо при 88-процентной зарплате предприниматель получал 100-процентную выработку. Наиболее ловкие предприниматели умели использо­вать и другие возможности получения прибыли¹⁵². Так, угольная промышленность при энергичном покровительстве Плейгера добилась в 1943 г. чрезвычайно боль­шого снижения расходов за работу советских пленных¹⁵³.

Ортодоксальная марксистско-ленинская наука, прежде всего в ГДР, даже в существенно более требовательных и эмпирически обоснованных работах послед­них лет упорствовала в основных принципах теории агентов: Немецкие промыш­ленные «монополии» якобы по объективным экономическим причинам испытыва­ли «формальную нехватку живой и сверхурочной работы», а потому «решили» организовать массовое привлечение на территорию рейха самой дешёвой рабочей силы. Они заставили зависимое от них политическое руководство «установить систему крайнего рабства...» и использовали её в своих интересах. Однако сам процесс принятия решения об использовании рабочей силы показывает, что не может быть и речи о

существовании достаточно конкретных доказательств этой явно преступной пози­ции ведущих немецких монополий, доказательств их инициативы и ведущей роли в массовом привлечении пленных на всех этапах войны¹⁵⁴. Приведенные выше доказательства не оставляют ни капли сомнения в том, что по меньшей мере значительная часть немецкой тяжёлой промышленности отдала бы предпочтение возвращению призванных немецких рабочих, как существенно менее рискованному решению. Работа советских рабочих отнюдь не обещала «сверхдоходов в колониальном смысле»¹⁵⁵, - государство само хотело получать эти доходы. Это утверждение, однако, вовсе не означает, что мы разделяем ошибочное мнение, будто немецкая экономика не имела никакой заинтересованности в эксплуатации рабочей силы этих военнопленных и работавших по принуждению рабочих с Востока и будто бы примирилась с этим только под давлением национал-социалистского руководства¹⁵⁶. Утверждение, что большая часть немецкой про­мышленности поначалу с неудовольствием отнеслась к использованию этой рабо­чей силы, - то ли по деловым, то ли по идеологическим причинам, - не исклю­чает ни того, что отдельные «идеологически» инертные технократы уже очень рано стали бороться за возможность эксплуатации этих пленных, ни того, что немецкие предприниматели уже после принятия решения по мере сил воспользовались этой возможностью¹⁵⁷.

Здесь следует также констатировать тот «примат политики», который Тим Масон убедительно противопоставил постулированному историками ГДР «примату промышленности»¹⁵⁸. Это не означает полного снятия вины с немецкой экономи­ки при национал-социализме, ибо она «варварски, - как того требовал здравый смысл, в том числе в отношении советских пленных, - использовала предостав­ленные ей возможности»¹⁵⁹, искала и воспользовалась данным ей шансом, даже если её требования и решения и не были первичны в ответственности за судьбу советских пленных.


Существование «трудовых лагерей для военнопленных», принадлежащих войскам СС, до сих пор привлекало к себе сравнительно мало внимания. Состояние источ­ников, освещающих это явление, оставляет желать лучшего, но всё же позволяет описать важнейшие черты этого процесса.

Как уже говорилось, ещё 1 марта 1941 г. Гиммлер отдал приказ коменданту концлагеря в Освенциме штурмбанфюреру СС Рудольфу Хёссу построить «лагерь для военнопленных» на 100000 человек, - речь при этом могла идти только о со­ветских пленных¹. Этот проект находился в теснейшей связи с планированием поблизости от концлагеря крупного промышленного комплекса по производству синтетического каучука и синтетического горючего, к строительству которого кон­церн «ИГ Фарбен АГ» приступил на рубеже 1940-1941 гг. Поскольку возникновение этого промышленного комплекса, который должен был стать «краеугольным кам­нем здоровой немецкой нации на Востоке»², даёт важные разъяснения относитель­но перспектив на будущее, существовавших в начале 1941 г. в важнейших отраслях немецкой промышленности, и относительно планов в отношении советских плен­ных, на нём следует кратко остановиться³.

В ноябре 1940 г. на совещании между представителями «ИГ Фарбен АГ» и импер­ского правительства было решено, что для увеличения годового производства син­тетического каучука до 150000 тонн нужно построить ещё два таких же завода⁴ по производству каучука, как завод III в Людвигсхафене и завод IV в Верхней Силезии. Дальнейшее планирование осуществлялось очень быстро. В начале декабря 1940 г. проектировщики «ИГ Фарбен АГ» обратили внимание на участок земли площадью в 5 кв. км возле Освенцима, который наряду с близостью к необходимому основно­му сырью, - углю и извести, - отличался ещё и тем, что после запланированного выселения поляков и евреев из Освенцима и окрестностей должна была освобо­диться жилая площадь для необходимой рабочей силы⁵. Немного позже стало ясно, что евреи и поляки, несмотря на «выселение», могут пригодиться в качестве рабо­чей силы, и что из концлагеря Освенцим, - в котором в это время находилось це­лых 8000 заключённых!⁶ - вероятно, также можно будет получить рабочих⁷. Вместе с близостью к углю это уже в конце января 1941 г. сыграло решающую роль для принятия решения в пользу Освенцима, хотя президент правительства Нижней Си­лезии выступал за иной вариант, - в пользу Ратвица возле Бреслау, - обещая в этом случае значительную помощь и льготы⁸. Так как «выселение» поляков и евреев по планам Гиммлера в отношении восточных поселенцев весной 1942 г. привело бы к нехватке рабочей силы, концерну «ИГ Фарбен АГ» вскоре пришлось «вступить с

IX. СОВЕТСКИЕ ВОЕННОПЛЕННЫЕ В ЛАГЕРЯХ СС

рейхсфюрером СС в переговоры, чтобы обсудить необходимые меры»⁹. Соответст­вующие распоряжения были отданы очень быстро. Уже 18 февраля 1941 г. Геринг, как уполномоченный по выполнению 4-хлетнего плана, поручил Гиммлеру принять меры по обеспечению рабочей силой строительства завода по производству каучука в Освенциме, которое должно было начаться в апреле 1941 г. Евреев из Освенцима и окрестностей следовало «удалить», чтобы освободить жильё для строительных ра­бочих; работоспособные поляки должны были получить «разрешение на пребыва­ние» до конца строительных работ, а из концлагеря Освенцим¹⁰ следовало брать «максимально возможное количество обученных и необученных строительных рабо­чих». Это было сделано по требованию¹¹ Карла Крауха, который после своего назна­чения генеральным уполномоченным по специальным вопросам химического про­изводства (Гебехем) в управлении 4-хлетнего плана продолжал оставаться членом правления и председателем наблюдательного совета «ИГ Фарбен АГ»¹². 26 февраля Гиммлер по распоряжению Геринга и по предложению Крауха отдал приказ о выселе­нии евреев из Освенцима. Инспектору концентрационных лагерей бригаденфюреру СС Рихарду Глюксу и начальнику главных управлений СС «бюджет и строительство» и «администрация и экономика» группенфюреру СС Освальду Полю, было пору­чено немедленно связаться с руководителем строительства «ИГ Фарбен АГ» в Ос­венциме и оказывать ему любую возможную помощь путём поставки заключённых из концентрационных лагерей. Начальник личного штаба рейхсфюрера СС, группен-фюрер СС Карл Вольф, был назначен офицером связи Гиммлера по «проекту Освен­цим» и получил полномочия¹³, - одно из многочисленных указаний на то, насколь­ко важно это было для Гиммлера, - вступить в деловые отношения с «ИГ Фарбен АГ».

Вслед за тем 1 марта в Освенцим прибыл сам Гиммлер. Среди сопровождавших его лиц наряду с гауляйтером Верхней Силезии Брахтом и инспектором полиции и СС обер-группенфюрером СС Шмаузером, находились также инспектор концент­рационных лагерей Глюке и «руководящие лица концерна «ИГ Фарбен Индустри»¹⁴. Во время совещания Хёсс получил от Гиммлера задание построить лагерь на 100000 военнопленных:

Для «ИГ» следует подготовить 10000 заключённых в зависимости от потребности и для ускорения строительных работ. Концлагерь Освенцим следует расширить до 30000 заключённых в мирное время [то есть на будущее]. Я собираюсь перевести сюда важнейшие отрасли оборонной промышленности.

На целях, которые преследовал при этом Гиммлер, следует остановиться более подробно. Следующий шаг сотрудничества Гиммлера с «ИГ Фарбен АГ» состоял в уточнении и заключении договора в два этапа. 20 марта в Берлине член правления «ИГ Фарбен АГ» доктор Генрих Бютефиш провёл переговоры с уполномоченным Гиммлера Вольфом, инспектором концентрационных лагерей Глюксом и началь­ником I управления по бюджету в возглавляемом Полем главном управлении СС «бюджет и строительство» обер-фюрером СС Георгом Лёрнером о «деталях [...] помощи, которую концлагерь может на себя взять при строительстве завода»¹⁵. При этом отнюдь не случайным был тот факт, что концерн «ИГ Фарбен АГ» представлял некомпетентный в этом деле Бютефиш, так как он был представителем «ИГ Фарбен АГ» в промышленных кругах, дружественных Гиммлеру и благодаря этому был знаком с Вольфом и Полем¹⁶.

Договорились быстро; предупредительность СС вновь показывает, какое зна­чение придавал Гиммлер установлению этой связи. Вольф обещал, что из конц­лагеря не только будут мобилизованы все имеющиеся в его распоряжении заклю­чённые, но и что главное управление личного штаба рейхсфюрера СС использует всё своё влияние, чтобы с помощью обмена между концлагерями в Освенцим было доставлено достаточное количество квалифицированных рабочих [!]. Кроме того, строительная площадка должна была охраняться часовыми концлагеря, а в самом лагере будут по мере возможности построены мастерские для потребностей «ИГ Фарбен АГ»¹⁷.

Неделю спустя в Освенциме состоялись переговоры руководителя проекта, доктора Вальтера Дюрфельда и руководителя строительства, главного инженера Фауста с Хёссом, представителями Глюкса и Поля и ответственным за исполь­зование труда заключённых Бурбёком¹⁸. На этих переговорах, которые «проходили в чрезвычайно деловой, но тем не менее тёплой атмосфере», «ИГ Фарбен АГ» потребовал 1000 подсобных рабочих на 1941 г. и 3000 - на 1942 г. Хёсс дал согласие на первое и второе, заявив, что в случае надобности в их распоряжение будет пре­доставлена и дополнительная рабочая сила¹⁹. 7 апреля 1941 г. в Катовице состоя­лось учредительное собрание акционеров. Ожидания концерна «ИГ Фарбен АГ» на будущее после благоприятного результата переговоров с СС возросли: вместо 25000 тонн синтетического каучука в год, как было предусмотрено ещё в феврале, теперь намеревались произвести 30000 тонн. Кроме того, по поручению имперско­го управления по вопросам хозяйственного строительства, которое также подчиня­лось Крауху, на участке следовало как можно скорее построить гидролизный завод с годовой производительностью 75 000 тонн²⁰. Ввиду готовности Гиммлера к сотруд­ничеству отнюдь не вызывает удивления тот факт, что 12 апреля Амброс писал в центральное правление «ИГ Фарбен АГ» во Франкфурте, что «новая дружба» «ИГ Фарбен АГ» с СС оказывается «очень плодотворной»²¹.

Описанный здесь процесс был в равной степени важен как для развития систе­мы концентрационных лагерей, так и для общих тенденций развития отдельных от­раслей немецкой промышленности. Во взаимодействии с крупной промышленнос­тью Гиммлер видел возможность придать экономическим предприятиям СС новое качество, перевести их из стадии мануфактуры на самый современный промыш­ленный уровень, причём действующая модель промышленных предприятий долж­на была возникнуть в завоёванных восточных областях: предприятия, на которых под руководством немецких специалистов по новейшим технологиям будет тру­диться армия рабочих-рабов, - склонный к анахронизму проект будущего²². Со­трудничество с крупными промышленными предприятиями должно было позво­лить Гиммлеру при этом получить доступ к современным управлению и технологи­ям и к созданию армии квалифицированных рабочих-заключённых, что со време­нем позволило бы ему освободиться от зависимости со стороны промышленников. До этого момента времени союз обещал, однако, гораздо больше служить интере­сам промышленников, которые тем самым на долгое время рассчитывали остаться, по крайней мере, равноправными партнёрами²³.

Эти планы по принципиальному изменению экономической функции кон­центрационных лагерей, которые, насколько известно, возникли в короткий срок

на рубеже 1940/1941 гг. и находились, вероятно, в самой тесной связи с проектом «ИГ Фарбен АГ», означали в то же время принципиальное изменение самих конц­лагерей. Только теперь возникли те гигантские комплексы, в которых насчитыва­лись уже не тысячи, а десятки и сотни тысяч заключённых. Расширение лагеря Освенцим с 8000 до более чем 100000 узников в течение года должно было послу­жить этому началом.

В расчётах Гиммлера Освенцим ни коим образом не должен был стать лишь поставщиком рабов для «ИГ Фарбен АГ»; скорее Освенциму предстояло уже в бли­жайшем будущем стать «мощным центром оборонной промышленности, исполь­зующим в качестве рабочей силы заключённых»²⁴. Однако планы Гиммлера не ограничивались только промышленной эксплуатацией казавшегося неисчерпаемым резервуара рабочих-рабов, они были обусловлены также специфическими взгляда­ми партийной верхушки. Из 130000 заключённых, которые по планам Гиммлера должны были быть собраны в Освенциме в 1942 г., на долю завода по производству каучука в соответствие с планами марта 1941 г. приходилось не более 10%. Одной из центральных задач концлагеря в Освенциме было стать «сельскохозяйственной опытной станцией для Востока»²⁵. Ещё одна часть заключённых должна была про­изводить необходимые для расширения лагеря и для «ИГ Фарбен АГ» материалы -кирпичи и щебень. Однако его задачи не ограничивались только этой целью; более того, принадлежащий СС концерн «Немецкие карьеры и каменоломни», основан­ный главным образом на труде заключённых, был наилучшим образом оборудован для безумных послевоенных строительных проектов СС²⁶.

Для развития промышленной составляющей его вожделенной цели - экономи­ческой империи - сотрудничество с «ИГ Фарбен АГ» было чрезвычайно важным. Какое значение при этом должно было иметь использование советских пленных, по имеющимся источникам установить невозможно. Но когда Гиммлер хотел предоставить в распоряжение «ИГ Фарбен АГ» 10000 заключённых, а концлагерь Освенцим предстояло расширить «в мирное время» всего до 30000 заключённых, то он при этом, должно быть, думал уже о 100000 военнопленных.

Действительно ли советские пленные использовались осенью 1941 г. на строи­тельной площадке концерна «ИГ Фарбен АГ» - точно сказать нельзя ²⁷. Неясно так­же, получил ли Гиммлер уже весной 1941 года твёрдое обещание ОКВ предоста­вить ему его контингент военнопленных. Ответственные в ОКВ лица - Кейтель и Рейнеке - постоянно заявляли после войны, что ничего не знали об этом континген­те Гиммлера. Рейнеке уверял, что не мог передать пленных СС, поскольку лагеря в зоне ответственности ОКВ подчинялись командующему армией резерва. Возмож­но, Гиммлер получил этих пленных от генерал-квартирмейстера²⁸. Однако соответ­ствующие распоряжения могли отдавать лишь Кейтель и Рейнеке²⁹, и они это дела­ли. 25 сентября 1941 года отдел по делам военнопленных в ОКВ распорядился,

чтобы до 100000 [советских] военнопленных было передано рейхсфюреру СС и

начальнику немецкой полиции в районе Люблина по мере поступления от ОКВ

особых указаний³⁰.

На основании этого распоряжения в октябре 1941 года в Освенцим³¹ было дос­тавлено около 10000 советских пленных. Уже в середине сентября часть концлагеря была огорожена колючей проволокой и по ней пущен сильный ток, - указание на

то, каким опасным элементом считались военнопленные даже в лагере, уже отре­занном от внешнего мира. Первые 2014 пленных прибыли 7 октября ³². Они долж­ны были построить «лагерь для военнопленных в Биркенау», для которого с мо­мента мартовского приказа Гиммлера³³, по-видимому, ещё ничего не было сделано. Пленные, якобы «лучшие из тех, что были в Ламсдорфе [318-й стационарный лагерь]», были совершенно измучены и истощены голодом³⁴ после недельных маршей с линии фронта. К 25 октября в лагере находилось около 10000 пленных. В ноябре в лагерь прибыла команда СД, которая рассортировала пленных по четырём категориям: «фанатичные коммунисты», «политически нежелательные», «политически внушающие доверие» и «пригодные для перевоспитания». В первые две категории попало около 1000 пленных, которые в течение короткого времени были расстреляны или брошены в газовые камеры³⁵. Остальные пленные в жесто­чайших условиях использовались на работах по строительству лагеря в Биркенау. Те из них, которые выжили несмотря на болезни и голод, в последующем были за­мучены охраной и надзирателями из числа немецких преступников, которых на­брали в концлагере Заксенхаузен³⁶. До конца февраля 1942 г. умерло 8320 пленных, причём только в ноябре 1941 г. - 3726 человек³⁷. В августе 1942 г. было зарегистри­ровано ещё 163 смертных случая, а при последней лагерной перекличке 17 января 1945 г. - ещё 96 ³⁸. «Трудовой лагерь для военнопленных» Освенцим-Биркенау, по­строенный летом 1942 г., должен был теперь служить другой цели - стать крупней­шим лагерем по уничтожению людей в оккупированной Польше.

Освенцим не был единственным концлагерем, в который осенью 1941 г. при­возили советских военнопленных. В большинстве других концлагерей также были огорожены забором «трудовые лагеря для военнопленных»; осенью 1941 г. туда завезли несколько тысяч советских пленных³⁹. Как и пленные в лагерях вермахта, они находились в жалком состоянии, а ужасные условия в концентрационных ла­герях в сочетании со зверским обращением быстро приводили эти «трудовые ла­геря СС для военнопленных» к вымиранию⁴⁰.

Кроме этих, включённых в состав концлагеря лагерей, существовало ещё два лагеря, которые призваны были служить исключительно или по крайней мере в первую очередь для размещения и эксплуатации советских военнопленных. Вблизи Люблина в генерал-губернаторстве в сентябре 1941 г. появился «лагерь СС для военнопленных в Люблине». Там пленные также истреблялись очень быстро: из 5000 человек, которых доставили ранней весной, в конце ноября в живых остава­лось всего 1500, а в июне 1942 г. - лишь несколько сотен, которые все были убиты при попытке к бегству⁴¹. Хотя лагерь в дальнейшем назывался «трудовой лагерь для военнопленных», у него уже весной 1942 г. были все признаки «обычного» кон­центрационного лагеря⁴². Тем не менее, от «больших» перспектив на будущее от­казались не столь быстро: уже 19 марта 1942 г. генерал-губернатор Франк был информирован о планах «создания лагеря [СС] для военнопленных в Люблине на 150000 [!] военнопленных»⁴³. В концлагере Штутгоф под Данцигом, который толь­ко в декабре 1941 г. был преобразован в концлагерь, в начале декабря 1941 г. по плану также следовало разместить 25 000 советских пленных. Здесь заметно поэтап­ное изменение планов: по приказу Гиммлера с начала января 1942 г. здесь сле­довало разместить 25000 заключённых - включая военнопленных⁴⁴. То, что затем

в 1942 г. советские военнопленные прибывали в этот лагерь в большом количе­стве - маловероятно.

В прифронтовой зоне сухопутных войск также существовало несколько лагерей СС для военнопленных. В то время как обычно лагеря в зоне ответственности ОКХ - армейские пункты сбора пленных и пересыльные лагеря - управлялись специально для этого сформированными и обученными подразделениями, четыре лагеря для военнопленных в тыловом районе группы армий «Центр» в районе Ко-нотопа в период с октября по декабрь 1941 года были подчинены 1-й (мот.) пехот­ной бригаде СС и «обслуживались» исключительно подразделениями этой бригады. Во всех этих лагерях господствовало мнение, «что было бы очень хорошо, если бы пленные исчезли - были расстреляны или умерли сами»⁴⁵.

Наряду с этой общей тенденцией в концлагерях источники позволяют узнать также некоторые подробности о порядке передачи пленных, осуществляемой ОКВ, и об организации использования труда пленных, проводимой инспекцией конц­лагерей.

4 октября 1941 года отдел по делам военнопленных в ОКВ издал директивы о порядке «перемещения 25 ООО советских военнопленных для использования их на работах на предприятиях СС на территории рейха». Согласно этим директивам разрешалось передавать лишь таких пленных, которые уже были внесены в карто­теку в стационарных лагерях. Пленные, хотя и подчинялись «во всех отношениях» СС, и в последующем должны были оставаться «на учёте в картотеке» справочного бюро вермахта. СС взяли на себя обязанность сообщать в справочное бюро о передаче, изменениях и тому подобном в используемых вермахтом карточках⁴⁶. Обязанность информирования следует расценивать как попытку начальника отдела по делам военнопленных, подполковника Брейера, добиться от СС более-менее «нормального» обращения с пленными.

Соответствующие приказы инспекции концлагерей показывают, что поначалу там действовали осторожно. 23 октября вышло предписание сообщать в требуемых со стороны справочного бюро вермахта донесениях «пока только» о пленных, уже учтённых справочным бюро; по поводу других пленных в «надлежащее время» будут якобы оглашены особые распоряжения⁴⁷. О том же намерении свидетельст­вует ещё один приказ от 29 октября, в котором при неестественных случаях смерти советских пленных кроме предписанного извещения о смерти требовался также краткий отчёт офицера-юриста. Но и этот отчёт «пока» не следовало подавать в справочное бюро⁴⁸. Правда, не заметно, чтобы справочное бюро вермахта или от­дел по делам военнопленных в ОКВ использовали эту возможность.

Кажется, что, несмотря на прежние поручения Гиммлера, инспекция концент­рационных лагерей и сами концлагеря осенью 1941 г. ни коим образом не были го­товы к использованию советских пленных. Хотя самое позднее в начале октября в концлагеря прибыли десятки тысяч пленных, организационные вопросы по их трудовому использованию были разрешены только в ноябре, когда количество пленных вследствие убийств, голода и эпидемий уже сильно сократилось. 10/ 11 ноября 1941 г. Глюке на съезде комендантов лагерей и ответственных за лагеря военнопленных «начальников лагерей превентивного заключения Е» дал устные указания, а 29 ноября в приказе «уполномоченного по использованию рабочей

силы [заключённых]» значилось, что «вероятно, уже пришло то время, когда рус­ских военнопленных можно привлекать к работам»⁴⁹.

Главное управление имперской безопасности, по-видимому, также поначалу с недоверием относилось к этому использованию труда в концлагерях. Особенно бы­ли озабочены тем, что отобранные «нежелательные» пленные могли таким образом стать ещё опаснее. Поэтому начальник гестапо Мюллер 11 октября 1941 г. про­инструктировал органы гестапо по телеграфу «во избежание ошибок» позаботиться о том, чтобы о «транспортах с приговорёнными к казни пленными» своевременно оповещали и чтобы

из транспортных сопроводительных документов было ясно, что в данном транс­порте речь идёт о советских военнопленных, о казни которых имеется распо­ряжение начальника полиции безопасности и СД⁵⁰.

Напротив, предположительно Глюке добился от Гиммлера согласия на то, чтобы казнь тех русских военнопленных (в особенности комиссаров), переданных для уничтожения в концлагерь, которых по причине физической пригодности мож­но использовать на работах в каменоломнях, была отложена⁵¹. Использование в каменоломнях означало в данном случае один из самых жес­токих способов «уничтожения трудом». То, что это должно было применяться именно в отношении пленных, которых национал-социалисты считали воплоще­нием «большевистских бестий», говорит о том, что здесь совершенно осознанно стремились к зверской «мести»⁵².

В стремлении Гиммлера к эксплуатации рабочей силы советских пленных с са­мого начала содержалась скрытый план «уничтожения трудом». Сохранять пленных в качестве ценной рабочей силы противоречило логике системы концлагерей. В парадоксальном стремлении, с одной стороны, сделать концлагеря продуктив­ными экономическими предприятиями, а с другой - проводить в них устранение расово и политически нежелательных групп⁵³, слишком большую роль играло желание в лице советских пленных уничтожить «большевистского мирового врага» в его основе. Коменданты концлагерей, наподобие Хёсса, который верил в то, «что никакую работу невозможно выполнить без палки»⁵⁴, вероятно, благодаря проти­воречивым приказам Гиммлера и Глюкса ещё больше укрепились во мнении, что «резерв» пленных неисчерпаем, и не ограничивается несколькими тысячами⁵⁵. Уже в середине декабря 1941 г., когда немецкому руководству уже было ясно, что мас­совая смертность вообще может поставить под сомнение длительное использование труда военнопленных, Хёсс заявил представителям «ИГ Фарбен АГ», что он не может больше откомандировывать на стройку каучукового завода заключённых, поскольку должен как можно быстрее построить бараки для размещения 120000 со­ветских пленных⁵⁶.

Лишь в конце января 1942 г. Гиммлер также признал, что его планы, связанные с советскими пленными, по крайней мере, временно потерпели неудачу. Через неделю после конференции в Ванзее он сделал из этого отразившийся в приказе Глюксу примечательный вывод:

Поскольку русских военнопленных в ближайшее время ожидать не приходится, я буду отправлять в лагеря большое количество тех евреев и евреек, которых депортируют из Германии. Приготовьтесь к тому, чтобы в ближайшие четыре не-

дели принять в концлагеря 100 ООО мужчин и до 50 ООО женщин еврейской нацио­нальности. В ближайшие недели перед концлагерями встанут большие экономи­ческие задачи⁵⁷.

Тем самым, как показал дальнейший ход событий, планы Гиммлера в отноше­нии советских военнопленных вообще потерпели крах. После ноября - декабря 1941 г. Гиммлер больше не получал пленных для предприятий СС, не считая, ко­нечно, тех пленных, которые до 1945 г. поступали в концлагеря на основании при­казов об отборе и которых, в основном, убивали в течение короткого времени. При этом ничего не изменилось даже тогда, когда Гиммлер в октябре 1942 г. ещё раз договорился с Рейнеке и Заукелем о путях направления советских военноплен­ных⁵⁸. Замыслам Гиммлера больше не предоставлялись соответствующие приори­теты⁵⁹. Однако планы по эксплуатации рабочей силы советских военнопленных в концлагере Освенцим подготовили проведение «окончательного решения еврей­ского вопроса» двумя способами. С помощью «лагеря для военнопленных в Бир-кенау», - включая подъездные железнодорожные пути, - была создана основа инфраструктуры, которая позволяла перебрасывать в Освенцим сотни тысяч евро­пейских евреев. А Хёсс и его заместитель Фрич изобрели в ходе экспериментов, -совершенно случайно, - техническое средство, позволившее истребить миллионы людей с минимальными затратами труда.