Л. Н. Толстой что делает вино с человеком

Выгодно было иметь дело с таким мастером. Расчет простой, утилитарный. Точно подобран колер — и не надо перекрашивать всю машину. Многие уже знали, что у других специалистов, как бы они ни старались, остается след. Пятно. Ну, в пятидесятых, шестидесятых годах еще можно было терпеть всякие там пятна на собственной машине. Но сейчас на дворе как-никак без пяти минут восьмидесятый год. Да и число автомобильных пижонов неизмеримо выросло. И потом, что бы там ни говорили писатели об автомобиле, все же он не только средство передвижения, но и роскошь. А роскошь и пятно — две вещи несовместимые. Так что «варпет» Або был в Ереване нарасхват.

Я не случайно беру слово «варпет» в кавычки. Ибо, честно говоря, у меня просто душа протестует. В народе у нас привыкли к тому, что варпетом называют таких, как Аветик Исаакян, Мартирос Сарьян, Паруйр Севак. Ведь слово это переводится не просто как «мастер». В слово это народ вкладывает нечто большее — свое неизмеримое уважение к художнику подлинному.

Або хорошо зарабатывал. Очередь к нему была такая, какая бывает к какому-нибудь разрекламированному знахарю. Клиенты хорошо знали, что он каждый день, включая и выходные, неизменно в одно и то же время делает двухчасовой перерыв. Он обедает. Обычно с очередным клиентом. Всегда в ресторане. Всегда с коньяком. О нем уже ходили легенды. Например: «Может выпить литр и подобрать после этого нужный колер, как подобрал бы сам Рафаэль». Говорит, что когда бывал трезвый как стеклышко, то работа получалась уже «не то, что надо». Другое дело — когда выпьет. Тогда и рука твердая, и глаз верный. «Варпет» Або был женат. И когда родился первенец, он, как и обещал друзьям, налил в двадцатилитровую канистру марочный коньяк: пил сам и угощал гостей. Пил с утра до вечера. Он праздновал появление на свет сына, но еще не знал, что в дом его уже пришло горе. Сын родился с заячьей губой. Есть такой диагноз. Но если бы только это. Вскоре, как установили врачи, мальчик стал отставать в физическом и психическом развитии от своих сверстников. Находился на диспансерном учете с основным диагнозом — олигофрения, что означает слабоумие.

А автомобильные клиенты тем временем все шли и шли к «варпету» Або. Они, конечно, не замечали, что творится в душе «кудесника красок», как назвали Або в одной радиопередаче, составленной по письмам слушателей. Они хотели только одного: как можно быстрее подобрать нужный колер, да так, чтобы не пришлось перекрашивать всю машину. Условия оставались прежними. Привычная такса плюс двухчасовой обед в ресторане. Так как клиенты менялись каждый день, то, естественно, они не могли заметить перемены, которые происходили в самом Або. А он день ото дня становился все угрюмее. Часто рыдал за столом. Вспоминал своего малыша с обезображенной губой и пустым взглядом.

Через три года родился второй ребенок. Родился нормальным с обычными губами. Отец был счастлив. Выходит, напрасно жену ругал, винил весь ее род, называл квелой. А теперь, слава богу, все в порядке, и губа у ребенка, как у всех. Родилась девочка.

До года никто никаких отклонений у нее не замечал. А после года выяснилось, что у ребенка имеются так называемые патологические рефлексы. Родители ничего в этом не понимали и даже злились на врачей, «которые всегда что-нибудь да выдумают». Первые членораздельные слова девочка стала произносить только к четырем годам.

Отец продолжал страдать. На семейном совете, состоявшемся как-то в утреннюю пору, он сказал в присутствии многочисленных родственников, что бросит работу и займется наконец лечением дочери. С сыном, мол, ничего поделать уже нельзя, все у него слишком очевидно (прямо рок какой-то!). Вот с дочерью совсем другое дело. Девочка как девочка. Все у нее, как у всех. Красивый ребенок. Красивые курчавые волосы. Правда, взгляд, так же как у братишки, словно в тумане. Да еще какая-то неестественная улыбка всегда на лице. Значит, надо лечить...

Но разговор тот, на том утреннем семейном совете, остался всего лишь разговором. Вечером Або вернулся домой пьяный. Как всегда.

Я думаю, нет смысла дальше перелистывать страницы биографии «варпета» Або, так сказать, в хронологическом порядке. Слишком уж похожи эти страницы одна на другую. Скажу лишь, что у этого человека родилось еще двое детей. Они сейчас находятся в так называемой вспомогательной школе для умственно отсталых детей. Все четверо. Признаюсь, прежде чем познакомиться с биографией «варпета» Або, я побывал в той самой вспомогательной школе. А познакомившись с этими несчастными существами, имеющими общую фамилию, общее отчество, я решил встретиться с их родителями.

Дверь мне открыла старуха с выцветшими глазами. Простоволосая. Седая голова. Оказалось, это и есть мать тех детей. Я поразился: на вид ветхая старуха, а ее младшему ребенку нет и девяти лет. Потом я узнал, что женщина эта вовсе не старуха. Просматривая семейные альбомы, я увидел, какой редкой красоты была она еще совсем недавно. Горе сделало свое дело. Я справился о муже. Женщина вместо ответа разрыдалась. Мужа нет. Муж повесился. С горя повесился. Считал, что сам бог против него, раз уж такими дети рождались. Последний год ходил сам не свой. Особенно сильно хандрил, когда бывал трезв. Правда, иногда еще продолжал, как жена говорила, свою проклятую работу.

Но это уже был не тот человек. По ночам вскакивал. Выкрикивал имена детей. Плакал навзрыд. А потом как-то вернулся из школы, где находились его дети. Вернулся и... повесился. Прямо па спинке кровати. Его так и нашли у кровати с согнутыми ногами. Люди удивлялись: как же можно вот так, таким манером повеситься? А он повесился. «И знаете, — говорит жена, — я впервые за многие годы увидела на его обычно напряженном лице какое-то спокойствие. Увидела лишь на мертвом лице».

Вышел я из этого дома с тяжестью в груди. Сердце было наполнено жалостью к судьбе «варпета» Або.

Я встречался с некоторыми из тех, кто хорошо знал покойного. Хоронили его чуть ли не всем Ереваном. Сотни машин медленно и бесшумно плыли за гробом. На могиле говорили о его «золотых руках» и «золотой душе». Но никто, наверное, не знал, что творилось все последние годы в этой «золотой душе». Как не знали, думаю, и того, за что вменяв он себя казнил.

Мне думается, человек этот в конце концов догадался, осознал, в чем причина всех его несчастий. Не мог же он на протяжении многих лет в наш век, век информации, хотя бы один раз не услышать о том, что такое «пьяное зачатие», что оно, как правило, бьет без промаха: сто из ста детей рождаются в той или иной степени ненормальными... Во всяком случае, вину свою, видимо, он чувствовал.
…Вместе с моим другом и коллегой врачом-эндокринологом Виктором Казьминым мы уже писали об этой проблеме. И прежде чем писать, в течение ряда лет обследовали вспомогательные школы на Крайнем Севере, наблюдали за больными детьми. Тогда же мы узнали, что многие родители глубоко переживали и по-настоящему страдали, считая себя виновными в несчастье своих детей. И общим для всех было то, что узнавали они о своей вине, как говорится, задним числом. Вот только несколько ответов матерей на наш неизменный вопрос: «Знали ли вы о последствиях пьяного зачатия?»

— В первый раз слышу.

— Если бы мы с мужем знали, если бы знали, доктор!

— Это вы, врачи, виноваты. Не сейчас надо было пожаловать, когда горю уже ничем не поможешь.

О результатах наших наблюдений мы писали в «Камчатской правде», «Магаданской правде», в «Литературной газете». С тех пор прошло немало лет. Я решил повторить эксперимент в Армении. В республике, правда, как утверждается в официальном документе, «процент охвата учащихся 1—8-х классов школами для детей с дефектами умственного и физического развития» намного ниже, чем в целом по стране. Однако подобный показатель никак нельзя считать утешительным. Проблема есть, и она с каждым годом становится острее. И хотя слабоумие может иметь и совсем другие причины, а не только «пьяное зачатие», сегодня наш разговор именно об этом — слишком много среди нас становится пьющих.

Как и прежде, меня не так интересовали дети (хотелось бы быть правильно понятым, ибо с ними, с детьми, вопрос, увы, фатально ясен: еще никто, ни один врач в мире не вылечил кого-либо от слабоумия), как интересовали их родители. Так что в школах я в основном брал адреса родителей.

К счастью, таких страшных судеб, как судьба «варпета» Або, я больше не встречал. Но, несмотря на свою редкостность, все же она, на мой взгляд, типична. Я имею в виду, что фамилия алкоголика в конце концов исчезает с лица земли. Падает на землю зачахшее генеалогическое древо. Это было доказано в эксперименте, о котором в свое время много писалось. Французский ученый Моррель тщательно проследил жизнь четырех поколений, страдающих хроническим алкоголизмом, и записал результаты своего уникального эксперимента: «В первом поколении — нравственная испорченность, алкогольные излишества; во втором — пьянство в полном смысле слова; представители третьего поколения страдали ипохондрией, меланхолией, были склонны к убийству, самоубийству; в четвертом — тупость, идиотизм, бесплодие...»

Уже неоднократно писалось о том, что в Армении нет вытрезвителей (грешен, сам тоже писал). Я лично никогда не видел валяющегося на улице пьяного. Но это еще не означает, что в Армении пьют меньше, чем в других местах. Последствия пьянства опасны в любом случае. При любой его степени. Наше обследование, например, показало (подтвердило результат прежних работ, в частности В. Дульнева), что всего лишь незначительный процент (пять процентов) родителей, чьи дети находятся во вспомогательных школах, страдают хроническим алкоголизмом. Не являясь, однако, хроническими алкоголиками, эти родители вовсе не отрицают, что «радость любви» у них довольно часто совпадает с опьянением. А наукой установлено, что алкоголь в первую очередь влияет пагубно на половые клетки, которые впоследствии несут будущему плоду патологическую информацию. Половые клетки под воздействием алкоголя деформируются и происходит неправильное развитие, которое в дальнейшем не поддается уже никакой коррекции. Достаточно рюмки спиртного в тот момент, когда родители мечтают о ребенке, — и все. Всего лишь одной рюмки.

Иногда можно слышать такие суждения. «Подумаешь, была и рюмка, и другая, и ничего, родились вполне здоровые дети и, слава богу, не глупее других». Примитивное суждение, ибо неизвестно, какими бы могли быть те же самые дети, которые сегодня лишь «не глупее других», если бы не «рюмка-другая».

Многие родители в беседе чуть ли не начисто отрицали пристрастие к спиртному. Я записывал имена таких и, вновь возвращаясь в школу, беседовал с их детьми. Вот их признания:

— Отец всегда возвращался домой выпивши.

— Каждый день пил. Но пьяным я его не видел.

— Раньше пил много. Теперь, после операции, — мало.

— Я боюсь отвечать.

Нет, наверное, такого органа печати, который не ставил бы на своих страницах проблемы «алкоголизм и потомство». Выходят десятки брошюр и монографий. И несмотря на все эти огромные усилия, как показывают результаты обследований, многие люди, особенно молодежь, понятия не имеют о зле, которое могут причинить собственным детям.

В специальной литературе мне довелось прочесть: в Карфагене, например, употребление спиртных напитков в дни, когда супруги желали иметь ребенка, запрещал закон. Каким образом добивались овеществления подобного закона? С этим вопросом я обратился к ученому-государствоведу, прокурору республики С. А. Осипяну. «Не вдаваясь в подробности таких понятий, как кодекс, закон, заповеди и тому подобное, — сказал Сурен Арташесович, — отмечу лишь, что во все времена они были мудрыми и действенными только в том случае, если в них отражались требования, которые уже выработало моральное сознание общества. В Карфагене, к примеру, предупреждали пагубные последствия „пьяного зачатия" именно постоянным, подчеркиваю, постоянным внедрением в сознание людей всей опасности проступка. В этом деле совершенно недопустимы кратковременные кампании...»

Как же все-таки внедрить в сознание нынешней молодежи, будущих матерей и отцов, совершенно необходимую им информацию о расплате за употребление спиртного? Много раз предлагалось, например, чтобы в старших классах, презрев ложный стыд, начали наконец вести разговор (не факультативно, а, скажем, на уроках анатомии) о пьянстве и потомстве. В частности, в статье «Дети карнавала» («Лит. газета», 1975, № 24) мы с Виктором Казьминым писали, что в старших классах обучаются миллионы молодых людей. Через год-два они станут студентами, солдатами, рабочими, колхозниками и, конечно, мамами и папами. Так кому, как не им, сегодня (завтра, может быть, будет драматически поздно) узнать, что однажды научное исследование показало: «от 215 родителей, злоупотребляющих спиртными напитками, родилось 37 недоношенных, 16 мертворожденных, 38 плохо развитых, а потому нетрудоспособных, 55 человек впоследствии заболели туберкулезом, 145 — психическими расстройствами». При этом, естественно, нельзя суживать проблему до рюмки «одного дня». Алкоголь держится в крови сутки и более. Так что речь идет о том, чтобы на весь период, когда родители хотят или хотя бы предполагают иметь ребенка, о спиртном забыть вовсе. Только так! Что же касается хронических алкоголиков, то было доказано: здоровые дети могут родиться у них только спустя два-три года после полного воздержания от употребления спиртных напитков.

Не раз говорилось в печати о том, что в каждом загсе надо иметь опытного психотерапевта (и не на общественных началах, а штатного работника), который в обязательном порядке побеседует с женихом и невестой. Поговорит о последствиях «пьяного зачатия» деликатно и в то же время откровенно. Ни одно из этих предложений в жизнь не претворено. Лишь увеличивается число брошюр и монографий, которые, судя по скудному тиражу, в основном достаются самим специалистам. Да еще из года в год увеличивается число... вспомогательных школ, в которых учатся неполноценные дети.

...Недавно я вновь посетил ту самую вспомогательную школу, где находятся четверо детей «варпета» Або. Смотрел на них, так похожих и так не похожих на нормальных детей. Смотрел, и сердце обливалось кровью. У всех четверых безразличный, пустой взгляд. Кажется, глаза их ничего не видят вокруг. В них нет света. Я смотрел на них и то и дело ловил себя на мысли, что с каждым мгновением у меня пропадает жалость к их отцу. И вместо нее появляется презрение. Одно лишь презрение. Да, этот человек пил дорогой коньяк чуть ли не канистрами и тем самым убил себя. Что ж, конец хоть и трагичный, но вполне закономерный. Тем более понял я, что не хочу и не могу простить даже мертвому то чудовищное преступление, за которое расплачиваются дети. Закон карает каждого, кто нанесет человеку даже незначительное телесное увечье. А тут сразу четыре несчастных, обреченных существа.

Их отец всю свою жизнь выводил пятна с чужих машин. Но пятно с его души не выведет теперь даже сама смерть.

ЗЛО, ПОРОЖДАЮЩЕЕ ЗЛО
О подвиге хирурга Валерия Цуканова, который во время шторма в Тихом океане спас от верной гибели матроса, писали многие газеты. Писал о нем в «Литературной газете» и я. С тех пор много воды утекло. Я знал, что Цуканов распростился с морем. Работает анестезиологом-реаниматологом. Мы встретились после долгой разлуки в Москве, где я находился в командировке...

Как-то в воскресенье Цуканов зашел ко мне в гостиницу: вид усталый, глаза красные. Спрашиваю: почему помятый такой? Отвечает: всю ночь не спал, выхаживал семилетнего мальчишку.

— Выходил?

— Пока нет. И, наверно, не выхожу...

— А что с ним?

— Сильное отравление.

— Какое?

— Алкогольное...

Валерий еще несколько раз заходил ко мне, а однажды с места в карьер выдавил из себя: «Тот ребенок скончался...» Меня — как обухом по голове. Весть о смерти всегда воспринимается с болью в сердце, а тут — ребенок. У нас в Армении, когда умирает ветхий старец, на поминках можно слышать: «Хлеб этот кушается». То есть это естественная смерть. Но ребенок, да еще и умерший не от тяжкой болезни, а от алкогольного отравления...

Я решил, что непременно поеду в село, где живут родители несчастного мальчика.

Поехали вместе с Валерием. Хозяин дома принял нас приветливо. Видно было, что он к Цуканову относится с подчеркнутой благодарностью. Понимает: врач сделал все возможное. Не буду приводить здесь подробности встречи. Лишь кусочек нашей беседы, которую я записал в блокнот уже потом:

— Владимир Павлович, неужто вы сами дали водку ребенку?

— Но ведь мне и в голову не могло прийти, что несколько глотков белого, каких-нибудь полстакана, могут убить. Семья моя, можете кого угодно спросить, крепкая. Пьем, конечно, но к алкоголикам нас не причислишь. Сейчас жена с дочерью в отцовском доме. Тяжело пока ей здесь. Вот и отходит там. Сам я места себе не нахожу. Я же с ума сходил по детям. В пять утра вставал, чтобы успеть за молоком. Да разве я мог бы навредить собственному дитяти, когда бы знал...

Он действительно не знал, представления не имел, что детям нельзя давать ни грамма вина. Не знала и мать тоже. Им поначалу было даже весело от «проказ» шатающегося несмышленыша. А в итоге — клинический и пато-логоанатомический диагнозы оказались идентичными. Острое алкогольное отравление.

В семь лет.

Я не берусь судить этих людей. У них без того горе неутешное. Да и не в этой в конце концов трагической истории дело. Потому что, к великому сожалению, речь идет не столько о трагических случаях или невероятных исключениях, сколько о таком опасном явлении, как пьянство среди детей.

Учителя и врачи хорошо знают об этом, однако глубоко и комплексно никто проблемой долгое время не занимался. Быть может, виной тому «всеобъясняющая» формула: «Алкоголизм — вредный пережиток»? Быть может, твердя об этом из года в год, из десятилетия в десятилетие, мы все ждали, что он сам собой отомрет? Но «само собой» ничего не случается.

Кандидат медицинских наук А. Е. Огнев проводил исследования в школах Перми. Результаты работы ученого-медика обязывают задуматься над проблемой со всей серьезностью. Меня лично больше всего ошеломили данные о первых — третьих классах. Было подсчитано, что среди учеников такого возраста пробовали спиртные напитки 31,2 процента, то есть каждый третий. Анкетирование показало и другое — угощали детей вином, как правило, собственные родители или родственники.

Есть и такая закономерность — у пьющих и непьющих школьников отцы употребляют спиртные напитки примерно в равной степени. Все дело в матери! У тех ребят, которые выпивают, всерьез употребляет вино и мама. И еще: информированность школьников об алкоголе вообще и о вреде даже малых доз спиртного в частности почти в два раза выше у непьющих.

Хорошо известно, что длительность перехода от «простого пьянства» к хроническому алкоголизму у разных людей разная. Специалисты подсчитали: до десяти и более лет. При интенсивном пьянстве — до пяти лет. Но если пьет подросток, то, как утверждают ученые, все совершается куда быстрее. Я выписал несколько фраз из различных научных трудов: «Как правило, алкоголизм у детей и подростков развивается молниеносно, нередко минуя стадию регулярного употребления алкоголя»; «В детском и подростковом возрасте алкоголизм возникает катастрофически быстро и приводит к последствиям необратимым»; «Алкоголизм приобретает у подростков злокачественное, бурное течение и формируется в три-четыре раза быстрее, чем у взрослых». Обратили внимание — «молниеносно», «катастрофически», «злокачественное»? Это не «шоковая информация». Наука.

Мозг первоклассника, свидетельствует она, весит чуть ли не столько же, сколько мозг взрослого человека. Но мозговая ткань у детей намного беднее белковыми веществами и намного богаче водой. А в воде алкоголь прекрасно растворяется. Спирт всасывается у ребенка с большой скоростью. А выводится его из организма совсем мало, всего семь процентов; остальное окисляется в организме, действуя, как яд, «каких-нибудь полстакана» которого и убили того малыша. Из печальной статистики практической медицины мы знаем, что доза в шестьдесят — семьдесят граммов водки может быть смертельной для ребенка шести — восьми лет. Описан случай смертельного отравления пятилетнего ребенка, выпившего десять граммов спирта. И, конечно, не менее драматичны судьбы тех, кто получает не смертельное, а «просто» алкогольное отравление. Напомним, что у детей отравление происходит всегда, независимо от дозы. Речь-то идет о яде, который в детском организме практически не встречает противоядия.

В прекрасно написанной брошюре Е. Борисова и Л. Василевской «Алкоголь и дети» подчеркивается: «Вследствие незрелости нервных клеток и повышенной рефлекторной возбудимости коры больших полушарий, слабости тормозных процессов в ответ даже на небольшие дозы алкоголя у детей возникают тяжелые отравления, различные заболевания. Прием алкоголя нарушает умственную деятельность — слабеет память, страдает логическое мышление».

В письмах наших читателей нередко прослеживается «спасительная» мысль: мол, дети имярека «для укрепления здоровья выпивали стопку-другую винца, и все вроде бы обошлось. И учатся не хуже многих»...

Что на это скажешь? Может быть, очень способный от рождения ребенок, даже употребляя винцо, «учится не хуже многих». Не хуже. Но и не лучше, несмотря на способности. А не очень способный совсем не может учиться — вот чего не хотят понять взрослые.

На основании научных данных выведены специальные таблицы, которые позволяют определить степень влияния алкоголя на умственное развитие школьника. Дети, употребляющие алкоголь хотя бы изредка, а тем более — регулярно, учатся из рук вон. А у тех, кто употребляет спиртное три раза в неделю, пусть даже в крохотных дозах, в графе «успеваемость очень хорошая» всегда стоит «0».

Московский психиатр, кандидат медицинских наук Б. Щукин в свое время провел интересные наблюдения в различных регионах страны. Он проследил за судьбами тех, кто в детстве неоднократно был зарегистрирован как «употребляющий алкоголь». Всего 156 человек. 31 из них (19,9 процента) умерли в возрасте от двадцати до тридцати лет — кто потерял здоровье, кто погиб насильственной смертью. 82 человека (52,5 процента) были привлечены к уголовной ответственности за различные преступления, в том числе — убийства, хулиганство, бандитизм. У сорока трех человек (27,6 процента) отмечались: хронический алкоголизм, семейная неустроенность, паразитический образ жизни, дети, страдающие слабоумием.

Официальная судебная статистика, которая приводится чуть ли не в каждом научном труде, показывает: 96 процентов хулиганства, 68 процентов убийств, 67 процентов изнасилований совершаются в состоянии опьянения. Есть прямая связь между подобными преступлениями и детским алкоголизмом. У тех, кто начал пить с раннего возраста, отмечают ученые, при опьянении вместо ожидаемой эйфории появляются злобность, аргессивность, от которых шаг до преступления. «Прямая связь» прослеживается и в том, что основным резервом армии алкоголиков являются привыкшие к спиртному подростки.

Обо всем этом человечество знает с античных времен. И о том, в частности, что законченными алкоголиками чаще всего становятся в возрасте от восемнадцати до двадцати пяти лет. Не случайно же во многих странах учреждались законы, по которым запрещалось пить именно до двадцати пяти лет. Человечество знает, а люди забывают. И подносят рюмки собственным детям.

С детства я слышал от наших стариков удивительную фразу: «Блажен тот отец, чей сын впервые пригубил вино после того, как дом построил». У армян «дом построить» вбирает в себя очень многое: приобрести ремесло, создать семью, да и дом построить в буквальном смысле слова. Словом, подлинная мудрость человеческая во все времена сводилась к тому, чтобы из поколения в поколение передать жесткое табу: ни грамма спиртного малышам, подросткам, юношам. Оно записано и в материалах Всемирной организации здравоохранения: полное воздержание от употребления спиртного до достижения зрелого возраста.

К счастью, у здорового ребенка абсолютно исключен даже намек на влечение к спиртному. Какими бы хвалеными ни были напитки, вкус и запах алкоголя вызывает у малышей отвращение. Значит, вина полностью ложится на взрослых. Вина, за которую по закону мы должны нести ответственность. Но как же эта ответственность незначительна! За доведение несовершеннолетнего до состояния опьянения полагается штраф до тридцати рублей*. И все. Да и этот штраф, по сути дела, ни с кого не взимается.

Более строг закон к тем, кто спаивает подростков систематически. Но и он редко применяется на практике. Именно поэтому недавно состоявшийся пленум Верховного суда СССР потребовал от всех судов страны больше уделять внимания вопросам установления ответственности взрослых за вовлечение в пьянство несовершеннолетних.

Детский алкоголизм (я понимаю, чудовищно звучит это словосочетание; но что поделаешь, термин такой существует) — это зло, которое порождает зло. Не искоренить его — значит совершить преступление не только перед настоящим, но и перед будущим.

Будущим, которое не прощает преступлений прошлого.
-----------------------------------------------

*Имеется в виду административная ответственность. Впервые статья была опубликована в 1982 г. В настоящее время эта ответственность усилена: за доведение несовершеннолетнего родителями или иными лицами до состояния опьянения, если их действия не влекут за собой уголовной ответственности, налагается штраф в размере от 50 до 100 рублей. Вовлечение несовершеннолетнего в пьянство, т. е. приобщение его к систематическому употреблению спиртных напитков, наказывается в уголовном порядке — лишением свободы на срок до пяти лет,