Л. С. Мамут Макаренко В. П

В работе «Проект нового закона о

стачках» Ленин детально разбирает

политическое содержание Записки

Министерства финансов России о разрешении стачек. Считая, что

«...алтынный либерализм купца значит много больше, чем пяти-

алтынный либерализм чиновника», Ленин отмечает жалобы купцов и промышленников па то, что забастовки рассматривались правитель­ством и бюрократией России «...не как естественное экономическое явление, но непременно как нарушение общественного порядка и спокойствия» [2, 6, 401]. Бюрократия не в состоянии относиться к стачкам и забастовкам как естественным явлениям экономических процессов буржуазного общества. С точки зрения бюрократа, естест­венным явлением социального бытия является порядок. Поэтому он считает, что экономические и социальные процессы должны удовлетворять критерию порядка.

Такой стандарт мышления и действия бюрократии противоречит потребностям развития экономики и оказывается вреден не только для рабочего класса, но и для буржуазии. Последняя вынуждена доказывать правительству и бюрократии, что стачки и забастовки — естественное явление экономических процессов, что «...всякая заба­стовка (конечно, если она не сопровождается насилиями) есть явле­ние чисто экономическое, вполне естественное и отнюдь не угрожаю­щее общественному порядку и спокойствию. Охрана последнего в этих случаях должна бы выражаться в формах, подобно практикуемым во время народных гуляний, торжеств, зрелищ и т. п. случаев» [2, 6, 403].

Отвергая правительственную квалификацию стачек и забастовок как уголовных преступлений и политических событий, а также лежа­щую в ее основании бюрократическую идею о связи экономических процессов с социальным порядком, Ленин использовал Записку Министерства финансов для указания типичных форм реакции бюро­кратии на стачки и забастовки: 1. Подавление их с помощью арестов, которые вызывали возмущение рабочих и всего населения. Для умиротворения населения приходилось применять военную силу. Тем самым подобная реакция на естественные экономические процессы способствовала переходу экономических требований трудящегося народа в политическую форму. 2. Быстрое удовлетворение экономи­ческих требований с целью предотвращения беспорядков. Эта реакция вызывала стачки и забастовки на других предприятиях. Таким обра­зом, результаты вмешательства бюрократии в экономику противо­положны ее намерениям: экономические требования приобретают по­литическое значение.

Правительство России — высший уровень бюрократической иерархии — было инициатором такой реакции на экономические процессы. Поэтому их политизация есть неизбежный результат господства бюрократии и ее вмешательства в экономику. Связь экономических процессов с уголовными и политическими репрес­сиями служила основанием бюрократических представлений о со­циальном порядке. Ведь порядок для бюрократа — универсальная и основная социальная и политическая ценность. Эффективное функ-

61

ционирование и развитие отдельных предприятий и экономики стра­ны в целом имеют при этом второстепенное значение.

Это выражалось в дезорганизации нормального функциониро­вания экономики России. Ленин специально рассматривает этот вопрос в работе «Значение переселенческого дела». Одним из направ­лений аграрной политики правительства России после реформы 1861 г. и после революции 1905 — 1907 гг. было переселение значи­тельных масс крестьянства из европейской части России в Сибирь. Кроме попытки решить аграрные проблемы, переселение преследо­вало и политическую цель: разрядить недовольство крестьян в центре России. Но постепенно переселенческая волна спадала, увеличива­лось число обратных переселенцев. Как правило, это была самая несчастная и озлобившаяся беднота.

Используя книгу либерального чиновника лесного ведомства А. И. Комарова, а также данные официальной статистики, Ленин показал, что переселенческая политика способствовала обнищанию местного населения Сибири и переселенцев. Она привела к наруше­нию рационального ведения сельского хозяйства, образованию армии бродяг и сопровождалась «...непроходимой тупостью, казенщиной и системой доносов, казнокрадством и бестолочью ведения всего дела» [2, 23, 705]. Эта политика вызвала недород в хлебородных губерниях, террор в отношении честных чиновников, сокрытие правды о росте обратных переселенцев и озлобление населения. Другими словами, если на высших уровнях бюрократии вмешательство в экономику рассматривалось как необходимый элемент внутренней политики, то ее следствием был рост анархии и беспорядка в экономической сфере. Программы хозяйственных преобразований, задуманные для решения экономических и политических проблем, в процессе своего воплощения порождали * такое число отрицательных последствий, что подрывалась сама идея политического регулирования эконо­мических процессов.

При реализации бюрократической политики в области хозяйства происходит неизбежное выталкивание честных людей из аппарата управления. Дело в том, что даже благонамеренный служака-чинов­ник низших уровней иерархии, непосредственно вовлеченный в осущест­вление бюрократической политики, может достоверно отражать ход ее воплощения в жизнь. Но правдивое изложение фактов действитель­ности мало интересует инициаторов бюрократической политики. Гораздо больше они заинтересованы в слепом исполнении принятых политических решений. Если реальные факты, события и обстоятель-

ства расходится при этом с намеченными целями, то они лишаются бюрократией статуса действительных. Те же, кто стремится правдиво отразить процессы и результаты вмешательства бюрократии в хозяйственную сферу, рассматриваются ею как политические противники. Поэтому честность, добросовестность, чувство долга и иные подобные качества чиновников низших уровней иерархии малозначимы при осуществлении бюрократической политики. Они «мешают» ее проведению и потому устраняются по мере восхождения от низшего уровня к высшему.

Однако высший уровень бюрократии может быть и заинтересован в правдивом изложении процессов выполнения принятых политиче­ских решений. Причем интерес состоит не в том, чтобы усовершен­ствовать принятую программу деятельности, а в том, чтобы держать в постоянном напряжении низшие уровни для достижения поставлен­ных целей. Поэтому правдивое изложение фактов, связанных с во­площением принятой программы в жизнь, необходимо высшим уровням для того, чтобы все ее просчеты и недостатки связать с деятельностью низших уровней, сохранив за собой полную свободу действий. Иерархия позволяет в любой момент времени и при реали­зации любой программы осуществлять но отношению к низшим уров­ням управления непредсказуемую кадровую политику.

Ленин также отмечал, что составным элементом вмешательства бюрократии в хозяйственные процессы является внутренний шпио­наж — организационное оформление системы доносов. Она реали­зуется с помощью специальных доверенных лиц, состоящих на государственной службе и получающих за это жалованье, с опорой на стремление всех чиновников выслужиться и на верноподданность населения. Низшие уровни аппарата управления и население при этом могут питать иллюзию, будто достижение намеченных экономи­ческих целей и благосостояние народа зависит от того, хороший или плохой начальник назначен на должность, связанную с непо­средственным воплощением экономической политики бюрократии в жизнь. Со своей стороны бюрократия широко культивирует и под­держивает эту иллюзию в строгом соответствии с принципом мнимого либерализма.

Но эта иллюзия имеет и оборотную сторону. Массы населения, интересы и образ жизни которых оказались затронутыми бюрократи­ческой политикой, переносят отрицательные эмоции и оценки с аппа­рата управления на государство в целом. Этот феномен сознания и по­ведения в значительной степени зависит от того, является ли государ­ство верховным хозяином земли. Если данное отношение глубоко укоренено в экономических отношениях и психологии населения (как это было в России), то ему постоянно внедряется в сознание мысль о том, что государство заботится о своих подданных. В результате

63

представления о государстве и аппарате управлении в массе населе­ния переплетаются и сливаются.

На этой основе происходит специфическая бюрократизация массо­вой политической психологии. Верноподданность связана с убежде­нием: государство всегда хочет и может устроить жизнь подданных наилучшим образом. А это убеждение влечет за собой упадок личной инициативы и предприимчивости. Недостатки и просчеты хозяйствен­ной политики бюрократии вынуждают массы населения задаваться не столько вопросом о том, что лично сделал каждый, чтобы ее избежать, сколько вопросом <— кто виноват? Подобно тому, как высший уровень бюрократии ищет виновников неудач и просчетов в сфере хозяйствен­ной политики на низших уровнях, эти уровни и массы населения ищут виновников на высших.

Пиетет к государству и недоверие к нему — две стороны одной медали: слияние в массовой политической психологии представлений о государстве и об аппарате управления. Хозяйственная и любая иная политика государства воспринимается населением как результат деятельности отдельных лиц — политических"руководителей и бюро­кратии, а не как отражение независимых от сознания и воли руковод­ства объективных отношений и тенденций развития общества. Таким образом, стандарты бюрократического восприятия действительности оказываются типичными для политического сознания населения, содействуют его развращению и ослабляют «...и без того бесконечно слабое в русском обывателе сознание своей ответственности, как гражданина, за все, что делает правительство» [2, 5, 58].

Указанные особенности вмешательства бюрократии в экономи­ческую сферу производны от формы государства и специфики на­циональной бюрократии. В частности, специфику русской бюрокра­тии Ленин выводил из отличий России от стран Западной Европы: «В России остатки средневековых, полукрепостнических учреждений так бесконечно еще сильны (сравнительно с Западной Европой), они таким гнетущим ярмом лежат на пролетариате и на народе вообще, задерживая рост политической мысли во всех сословиях и классах,— что нельзя не настаивать на громадной важности для рабочих борьбы против всяких крепостнических учреждений, против абсолютизма, сословности, бюрократии» [2, 1, 300—301].

Бюрократия в России конца XIX—начала XX в., таким образом, была средневековым, полукрепостническим учреждением, тесно связанным с сословностью (социальной структурой) и абсолютизмом (политической формой). Русская бюрократия не только выполняла функцию деформации экономического развития страны, по и задер­живала политическую мысль России.

С точки зрения социальной русская бюрократия сохранила связь с классом помещиков и дворян. Это придало ей особенно вредные качества: она усиливала гнет капитала над трудом, задерживала

64

капитал в его средневековых формах, унижала трудящийся народ и создавала громадные трудности в борьбе за его освобождение. Социальная основа и экономическая роль русской бюрократии и пе­риод развития капитализма в России обусловили ее особую реакцион­ность. Бюрократия сочетала интересы феодалов и буржуа рааличных эксплуататорских классов; была связана с отживающими класса­ми; вырабатывала и проводила такую экономическую и социаль­ную политику, которая делала народ беззащитным перед эксплуатато­рами всех исторических мастей и рангов; заимствовала приемы про­ведения такой политики у бюрократии более развитых в экономиче­ском отношении стран; маскировала эксплуататорскую сущность своей политики народолюбивыми фразами.

Экономические (сочетание интересов различных эксплуататор­ских классов), политические (реакционность) характеристики и функции (задержка экономического развития и политической мысли) русской бюрократии в ленинском анализе взаимосвязаны. Ни один из этих аспектов не существует сам по себе. Их целостность вызвана необходимостью выработки стратегии и тактики политической борьбы партии рабочего класса с русским самодержавием. Власть и управле­ние — сфера совпадения экономических и политических характери­стик и функций бюрократии. Поэтому политический критерий явля­ется определяющим при изучении специфики национальной бюрокра­тии. Это может быть проиллюстрировано на примерах ленинской оценки различных путей централизации государства, политических традиций России и связи национальной интеллигенции (в частности, либерального народничества) с русской бюрократией.

В работе «Аграрная программа социал-демократии в первой русской революции 1905—1907 годов» Ленин указывал два пути централизации государства: требования экономического развития; произвол бюрократии [2, 16, 312].

В первом случае развитие экономики становится основной при­чиной централизации государства, поскольку капитализм сосредо­точивает силу центральной власти. Количество и структура управлен­ческого персонала при этом соответствует (в той или иной степени) потребностям государственного управления конкретными сферами разделения труда и развития производства с учетом господствующих товарно-денежных отношений. Естественно (и Маркс специально, обосновал это положение в «Капитале»), внутри каждой конкретной сферы разделения труда и производства существует деспотия управ­ляющих. Но бюрократия этого типа в целом отражает интересы буржуазии как класса, революционного по отношению к классу феодалов. Поэтому данный способ централизации государства может рассматриваться в качестве конкретизации ленинской оценки бюро­кратии как чисто и исключительно буржуазного учреждения.

Во втором случае политические причины централизации государ-

ства становятся ведущими. Количество и структура чиновничества при этом определяются не столько потребностями развития промыш­ленного производства, сколько потребностями государства как верхов­ного собственника земли. Анализируя этот путь, Ленин подчеркивал, что крепостное право и соответствующая ему бюрократия истори­чески раньше сложились в Центральной России как продукт образо­вания Московского государства: «...господство крепостников-поме­щиков наложило свою печать в течение веков на все землевладение страны, и на крестьянские надельные земли, и на землевладение пе­реселенцев на сравнительно свободных окраинах: вся переселен­ческая политика самодержавия насквозь проникнута азиатским вме­шательством заскорузлого чиновничества, мешавшего свободно устроиться переселенцам, вносившего страшную путаницу в новые земельные отношения, заражавшего ядом крепостниче­ского бюрократизма центральной России окраин­ную Ρ о с с и ю» (разрядка моя.— В. М.) [2, 16, 405]. В центральной России, таким образом, исторически раньше были выработаны формы и способы бюрократического вмешательства в экономические отноше­ния. По мере захвата и колонизации окраин вмешательство бюрокра­тии в промышленность и сельское хозяйство становилось правилом управления страной. Произвол центральной власти выражался в пере­несении на окраины сложившихся бюрократических способов управ­ления и в увеличении слоя чиновников по мере территориальной экспансии Центральной России. А такая экспансия, в свою очередь, была связана с дифференциацией государственных функций.

Указанные Лениным пути (экономический и политический) централизации государства позволяют сделать вывод о том, что гене­зис национальной бюрократии должен рассматриваться в единстве с генезисом национальных государств. Классики марксизма показали, что бюрократия есть продукт генезиса государства вообще. Генезис национальных государств и развитие буржуазных отношений — взаимосвязанные, но не совпадающие процессы. И потому влияние бюрократии на развитие буржуазных отношений в конкретных стра­нах и регионах определяется спецификой исторически обусловленных отношений собственности и власти.

Специфика данного влияния в том, что бюрократия всегда поддер­живает наличный социальный и политический порядок. Материаль­ные и политические интересы бюрократии сращены с фактом суще­ствования конкретных форм государства. Кроме экономических причин, количество и структура национальной бюрократии опреде­ляются историческими условиями развития национальных госу­дарств, длительными и оперативными потребностями политики госу­дарства, объемом и разнообразием государственных функций, истори­чески сложившимся отношением между исполнительной и законо­дательной властью, степенью развития правового и политического

сознания нации и т. д. Эти факторы должны учитываться при анализе национального типа чиновника.

Так, русская бюрократия в результате действия ряда исторических факторов, была, по характеристике Ленина, всевластна, подкупна, невежественна, развращена властью, неповоротлива, сонна, тупоумна, азиатски-продажна, законопослушна, богобоязненна, полициебоязненна и т. п. Ее определяющими социально-политическими характе­ристиками были реакционность и консерватизм, боязнь любых изме­нений, косность действия и мысли. Распространенность данных политических ориентации в обществе в немалой степени обусловлена воздействием бюрократии на социальную, экономическую и полити­ческую жизнь и мысль страны.

Это воздействие было связано с политическими традициями Рос­сии, формой политического строя которой являлась монархия, а бю­рократия занимала господствующее положение. Ленин не раз отмечал развращающее влияние самодержавия на политическое сознание народа и показывал, что господство бюрократии было переплетено с традициями политического бесправия народа и всевластия правитель­ства [2, 5, 25]. Данные традиции означают, что в массе народа отсут­ствовали представления о праве и возможности его использования в интересах граждан. Бесправие не осознавалось и потому становилось социально-психологической привычкой и стереотипом поведения. Монархия как политическая форма с присущей ей бюрократией рассматривалась как единственно возможная. Никаких представле­ний о существовании других политических форм и способов управле­ния в массе народа не было. Отсутствовала также идея о возмож­ности сравнения различных политических форм и способов управле­ния. Политическое сознание граждан исчерпывалось убеждением во всеобщности и абсолютности данного социального и политического порядка. Порядок и формы поддержки политического строя опреде­лялись высшим уровнем бюрократии. Мысль о возможности трезвого анализа и оценки различных эшелонов государственной власти и управления представлялась недопустимой.

Указанные традиции — продукт длительного воздействия русской бюрократии на политическое сознание народа. Причем воздействие не ограничивалось массовым политическим сознанием: бюрократия влияла также на содержание идеологий.

Ранее отмечалось, что Ленин резко критически оценивал теории народников, в которых государству приписывалось надклассовое, а интеллигенции — общечеловеческое значение. Политические идеи народников только отражали в извращенном виде переход экономи­ческой и политической власти от феодалов-помещиков к буржуазии. Идея о бесклассовости (бессословности) русской национальной ин­теллигенции, о том, что интеллигенция представляет интересы всего народа,— пример такого извращения. Эта идея, по сути дела.

67

была буржуазной*. Буржуазной потому, что выступление от имени всего народа выступает в единстве с апелляцией к государству. Это осуществляется для того, чтобы буржуазные выходцы из народа могли удовлетворять свои материальные и политические интересы на адми­нистративных постах государства. Поэтому можно сказать, что аб­стракции «народ» и «государство» взаимосвязаны в таких идеоло­гиях, которые отражают буржуазно-бюрократические иллюзии о надклассовом характере государства как организации порядка и основном средстве социального прогресса. Использование интересов народа для обоснования таких идеологий на деле является ширмой, скрывающей связь интеллигенции с буржуазией и бюрократией: «...русская передовая, либеральная, «демократическая» интелли­генция была интеллигенцией буржуазной» [2, 1, 441 — 442].

Нетрудно убедиться, что если для бюрократа носителем порядка и регламентации социального бытия выступает государство, то в народнической идеологии идеи порядка и регламентации выводятся из более «глубоких» оснований: общины, души, нравственной красо­ты интеллигенции и руководящих классов. Меняется только носитель порядка и регламентации, а идея остается нерушимой. И бюрократ, и интеллигент разделяют одни и те же представления. Они не хотят видеть того, что всякая регламентация экономической и социальной жизни, по характеристике Ленина, «нестерпима», ибо задерживает экономическое и политическое развитие общества.

Отношение к регламентации, таким образом, связывает бюрокра­тические и интеллигентские представления о социальном бытии.

* «Всегда и везде буржуазия восставала против феодализма во имя бессословности — и у нас против стародворянского, сословного строя выступила бессословная интелли­генция. Всегда и везде буржуазия выступала против отживших сословных рамок и других средневековых учреждений во имя всего «народа», классовые противоречия внутри которого были еще не развиты» 12, 1, 442].

68

В идее регламентации Ленин видел в высшей степени важную оптику народников и «... самое... резкое отступление народничества от традиций „наследства"» [2, 2, 539]. Связь бюрократических и интеллигентских представлений о порядке и регламентации покалывает, что оппозиция интеллигенции в отношении бюрократии мнима. Обнаружение и анализ социальных, политических и идейных аспектов данной связи необходимы для более конкретного представления об отношении между русской интеллигенцией и бюрократией.

Политическая сущность бюрократии

Политические формы общества, таким образом, накладывают отпечаток на бюрократию, не меняя ее классо­вой природы*. Но это не значит, что класс буржуазии в целом осуществляет государственную власть и управление. Различие между вопросами: какому классу принадлежит власть? и кто осуществляет ее? необходимо для уяснения политической сущности бюрократии, зафиксированной в определении: «Тот особый слой, в руках которого находится власть в современном обществе, это — бюрократия» [2, 1, 439]. В других работах Ленин определяет бюрократию как особый слой лиц, специализировавшийся на управлении и поставленный в привилегированное положение перед народом [2, 2, 455], а также как способ управления государством: «...полновластие чиновников называется бюрократическим правлением, а все чиновничество — бюрократией» [2, 7, 137].

На основе этих определений можно заключить, что осуществление власти и управления образует политическую' сущность и профес­сиональную характеристику бюрократии. Проблема заключается к описании общих свойств бюрократии, бюрократического отношения к действительности и. бюрократического управления государством. При анализе этой проблемы необходимо исходить из того, что забвение громадной самостоятельности, независимости и бесконтроль­ности бюрократии Ленин называл г л а в ной, коренной и ρ о к о в о й о ш и б к о й, что в конкретных обстоятельствах места и времени всегда нужно давать «точное определение того, насколько осталось в

* Так. хотя Англия — культурная, свободная и цивилизованная страна, в которой существует «...могучий контроль народа над управлением, но и там этот контроль далеко не полон, и там бюрократия сохраняет но мало привилегий, является нередко господином, а не слугой народа. (...) Отсталости России и ее абсолютизму соответствует полное бесправие народа перед чиновничеством, полная бесконтрольность привилегированной бюрократии» [2, 2, 455].

69

области... «бюрократического» строя старое и какое именно изме­нение, вернее: видоизменение, внесено «новым»...» [2, 21, 58]. Са­мостоятельность, независимость и бесконтрольность бюрократии обусловлена ее связью с господствующим классом и занятостью в сфере управления и политики. На примере русской бюрократии Ленин показал, что десятилетия и даже столетия могут немного зна­чить для изменения социального состава и способа рекрутирования бюрократии. Поэтому динамика национальной бюрократии должна исследоваться с учетом различия между поддержкой ее со сторо­ны новых и рекрутированием из среды старых господствую­щих классов.

Так, в работе «Старое и новое» Ленин показал, что нет «чистой» буржуазии: буржуа-американец, буржуа-немец и буржуа-русский различаются с точки зрения сложившихся в конкретной стране взаимосвязей между национальной буржуазией и национальной бюро­кратией. [2, 21, 58]. Вопрос о степени независимости, самостоятель­ности и бесконтрольности национальной бюрократии должен рассмат­риваться с учетом данных взаимосвязей. Тем самым возникает проблема сравнительно-исторического исследования бюрократии в контексте политической истории и способа государственного управле­ния различных стран. Мера контроля над бюрократией со стороны народа дает возможность дифференцировать ее сообразно политиче­ским формам. Буржуазная демократия обеспечивает определенный уровень контроля. При монархии бюрократия полностью бесконт­рольна.

Следовательно, политические формы общества отражают специ­фику бюрократического согласования и приведения в единство интересов всех непролетарских классов и слоев насе­ления. С этой точки зрения буржуазная бюрократия в ее националь­ных модификациях пестра и многолика. Но это не мешает изучать общие свойства, конкретизирующие политическую сущность бюрократии.

70

Г л а в а 3

На примере отношения правительства царской России к социальным явлениям (голоду, стачкам, забастовкам, борьбе пролетариата с самодержавием, статистическому исследованию, интеллигенции и религии и др.) Ленин конкретизировал базисные по­ложения Маркса о специфике бюрократического отражения действительности.