Лебедева Н. Н. Право. Личность. Интернет

Согласно RIPA городские власти имеют право требовать у определенных лиц предоставления доступа к данным средств связи. "Данные средств связи" - это любой адрес или данные, необходимые для передачи сообщений, не включающие содержание самого сообщения.

Против введения RIPA выступали бизнес-компании, считая, что это ограничит или исключит е-(электронную) торговлю в Великобритании. Издержки, связанные с введением RIPA, а также беспокойство клиентов по поводу безопасности и секретности их данных, могут заставить поставщиков Интернет-услуг закрывать свои фирмы на территории Великобритании. Учитывая подобные проблемы, Правительством Великобритании была предусмотрена определенная система защиты сообщений. Гражданам предоставляется возможность ходатайствовать о возбуждении дела по факту разглашения конфиденциальной информации вследствие халатности должностных лиц. Была введена должность Независимого Уполномоченного по Перехвату Сообщений (The Independent Interception of Communications Commissioner), который контролирует исполнение предписаний RIPA, а также создан независимый суд, рассматривающий жалобы граждан*(149).

В США создано Федеральное Бюро Расследования "Хищник", аналогичное системе "Черный ящик", предусмотренной RIPA. Несмотря на короткий срок действия "Хищника", он вызвал значительные разногласия. Палатой представителей был подготовлен проект, согласно которому необходимо затребовать отчет у юридических агентств о том, что преступление произошло до прослеживания адреса электронной почты. Проект, разработанный Сенатом, запрещает раскрывать персональную информацию пользователей без их согласия.

Представляется возможным использовать данный опыт по созданию системы защиты сообщений в Российской Федерации.

Пока трудно утверждать, что с помощью Интернета граждане оказываются более вовлеченными в политический процесс, так как данная сеть используется государствами скорее как средство информирования, чем учета общественного мнения.

Тем не менее доступная в электронном виде информация от государства может способствовать развитию диалога государства с общественностью. Государство как инструмент, призванный служить интересам общества, людей, с внедрением в органы государственной власти информационных и телекоммуникационных технологий получает новые возможности для информирования своих граждан, учета их мнения по ключевым вопросам, повышения эффективности своей деятельности. В информационном обществе государственные органы используют Интернет для реструктуризации, повышения эффективности своей работы, открытого информационного взаимодействия с общественностью. Те негативные проявления, которые могут иметь место в результате использования сети в качестве средства обеспечения взаимодействия государства и личности, не умаляют указанных выше преимуществ, тем более что существуют возможности по их предупреждению.

"Сетевая" культура перестраивает внутренние взаимоотношения, устраняет иерархические барьеры как между подразделениями, так и между различными уровнями управляющих. Если этот процесс тормозится или данные последствия не принимаются в расчет, ценность информационной системы резко снижается, она не выполняет одну из своих главных функций - повышать эффективность деятельности всей организации. В целом можно утверждать, что Интернет - это не только средство выполнения государственных функций, но и способ их преобразования, а следовательно, и элемент новой управленческой культуры.

В информационном обществе не просто качественно меняется характер организационно-управленческих систем, но резко возрастает значимость самого управления. Действительно, в условиях информационных - быстрых - коммуникаций актуальная информация столь же быстро устаревает, все время обновляется, требуя принципиально изменить характер принятия решений (управления), которое должно быть быстрым и точным, иначе управленческие решения окажутся неадекватными, не отвечающими текущей ситуации. То есть в подобных условиях либо управление управляет информацией, либо общество неуправляемо. Иными словами, в нынешних условиях реально формирующегося информационного общества организационно-управленческие системы, именно такие, в которых осуществляется управление информацией, приобретают значение основного стратегического общественного ресурса.

Влияние Интернета на правовую культуру личности проявляется и в изменениях в характеристиках современной демократии. В информационном обществе любой человек де-факто имеет возможность через использование интернет-технологии самостоятельно выстраивать приватную организационно-управленческую политику, не испрашивая на это санкцию у статусных структур и "типовых ролей". Проще говоря, в информационном обществе существенную, если не решающую, роль начинает играть нестатусная демократия - "нанодемократия"*(150): демократия индивидов, а не традиционная демократия организаций. О реально наступающей, и во многом уже наступившей, эпохе "нанодемократии" как демократии индивидов пишут и российские исследователи*(151), например А.С. Панарин, который считает, что "сама демократия утрачивает прежний облик, связанный с требованиями "массового общества". "Демократия равенства", ассоциируемая с "равной доступностью" благ и услуг, с насаждением стандартных эталонов и норм, уступает место новому образу демократии - "демократии свободы". Она предполагает синхронность двух процессов: все более свободное осознание специфики различных групповых интересов (вместо былого "монолитного единства") и более интенсивную культурную стратификацию населения (вместо былого тяготения к "единым образцам поведения"). Все более дефицитными, престижными и социально значимыми выступают такие ценности, как автономия, самобытность, самоопределение, самодеятельность"*(152).

Вхождение мирового сообщества на рубеже XX-XXI вв. в координаты "нанодемократии" - это в том числе и некие новые риски для человечества, связанные с тем, что в условиях "нанодемократии" (которая, в качестве информационной демократии, глобальна) всегда будут находиться личности, настроенные решительно осуществлять без всякой на то общественной и официальной санкции свои глобальные проекты, не обязательно безупречные с точки зрения морали.

Во всяком случае, упомянутый "информационный повод" ясно показывает - впредь человечеству со всеми его статусными институтами придется считаться с разномасштабными нестатусными инициативами частных лиц, в том числе претендующих и на глобальные эффекты. На наш взгляд, именно этот "нанодемократический" вызов статусному устройству (в рамках государства и права) социальной жизни и побуждает традиционные статусные организационные формы общества к соответствующему изменению.

Подобным образом, как справедливо отмечает В.И. Сарафанов, перед вызовом "нанодемократии" все статусные организационные формы общества, и прежде всего оргструктуры госуправления, обязаны становиться эффективными PR-субъектами - чтобы управлять "нанодемократией", иначе мир ожидает перспектива разрушения самого феномена государства и права*(153). При этом под PR понимается функция управления по установлению благоприятной для организации внутренней и внешней социальной среды.

Поэтому представляется, что, прежде всего, современное Госуправление (главная в обществе социально-организующая сила) должно осуществляться в корпоративной организационной форме, наиболее приспособленной к ведению эффективной PR-работы. Корпоративные оргструктуры госуправления - это уже даже не теория, но мировая практика, которая не случайно получила в 1990-х гг. мощный импульс к своему развитию на уровне национально-правительственных программ демократизации системы госуправления в рамках развития федерализма.

В "нанодемократических" условиях - появления нестатусных субъектов социального управления (наряду со статусными: профсоюзами, политическими партиями, общественными объединениями, госуправлением) - беспрецедентно возрастает значение PR-функции управления. И это происходит потому, что у нестатусных субъектов нет иного средства воздействия, как только PR-средство, и именно они превращают его в высокую технологию социального управления. Так что если этой высокой технологией не будут пользоваться статусные субъекты, и прежде всего госсубъект, их ожидает утрата эффективности и деградация.

Таким образом, согласно экспертным свидетельствам, сегодня к "наиболее статусному" субъекту социального управления - госсубъекту - предъявляются два требования:

1) оптимальная оргструктура госуправления - корпорация;

2) госуправление должно быть эффективным.

Если объединить обе эти современные политико-институциональные тенденции, то они складываются в доктрину госуправления как, прежде всего, эффективного PR-субъекта. Действительно, во-первых, в информационном обществе - в любых его секторах - выигрывают организационно-управленческие системы, которые наилучшим образом способны управлять информацией, а такими зарекомендовали себя корпоративные оргструктуры, быстро реагирующие сетью своих структур на новую информацию, где бы она ни появилась. Во-вторых, сама доктрина эффективного государства определенно указывает на потребность госаппарата в информационном обеспечении своей деятельности.

Особенно же потребность публичной государственной политики в PR-самообеспечении возрастает, естественно, в реформационные периоды, когда госсубъекту приходится принимать "реструктуризационные" решения, непопулярные по определению. На данное обстоятельство - повышения значения госпиара в реформирующемся обществе - специально указывают эксперты, подчеркивая, что важнейшим фактором обеспечения успеха реформ является доверие общества к политическому руководству. Оно особенно необходимо в том случае, когда реформа связана с немалыми добровольными экономическими жертвами. Здесь обществу, помимо доверия, нужны и определенные гарантии, что жертвенность не будет напрасной. Гарантии эти заключаются не только в принятии и контроле за выполнением определенных законов и постановлений, но и в демократизме самого реформаторского действия. Новое административное насилие, хотя бы с лучшими намерениями, обречено на неудачу. Оно упрется в явное или скрытое сопротивление одной части общества, в непонимание и пассивность - другой. Чем сложнее задачи, стоящие перед властными структурами, тем надежнее должен быть механизм прямых и обратных связей между ними и обществом.

Между тем, отмечая повышенную востребованность госпиара именно в периоды реформационных общественных кризисов, исследователи тем самым вольно или невольно констатируют исторически устойчивое основание, по которому современная цивилизация, называемая индустриальной, является обществом, где публичное (PR-обеспечиваемое) поведение социальных акторов востребовано постоянно. Этим исторически устойчивым основанием, дают понять экспертные наблюдения, выступает реформационная ментальность индустриального общества - особое состояние общественного сознания, характеризуемое постоянным "недовольством" наличной реальностью, постоянным ощущением ее как кризисной, проблемной, что и оказывается сильной мотивацией к непрерывному реформированию общества (уходу от "общественного застоя") в координатах "устойчивого развития".

Таким образом, очевидно, что отдельное и ключевое обязательство в этом отношении ложится на российское госуправление, которое должно быть в авангарде процесса, демонстрируя сильный и эффективный госпиар*(154), иначе, не обеспечиваемый механизмом прямых и обратных связей между госуправлением и обществом, исчезнет сам реформационный импульс.

Однако что касается России, исследователи говорят о типичном (как и для стран бывшего соцлагеря) явлении - информационной асимметрии, вызываемой дефицитом информационного обеспечения, т.е. недостаточной публичностью организационно-управленческих систем. В то время как в США планируется построить для государственных нужд специальную сеть (Government Network), необходимость создания которой ("второй сети") сами ее проектировщики объясняют следующим образом: "Наша экономика, наша национальная оборона и во все большей степени сам образ нашей жизни зависят от эффективности, надежности и защищенности важнейших инфраструктур, которые, в свою очередь, зависят от киберпространства... Поэтому... все существующие государственные сети, а также подобные им будут интегрированы в новую инфраструктуру"*(155). Что же касается Европы, то начиная с 2000 г. там проводятся конкурсы на лучший сайт правительственных структур, и, например, по итогам такого конкурса в 2001 г. "лучшими оказались сайты Швеции и Великобритании, худшими Бельгии, Дании и Люксембурга... Россия не участвовала, но если бы и участвовала, похвастаться перед европейскими коллегами нам было бы нечем... притом что даже самым передовым странам еще очень далеко до настоящей интерактивности. Но все попытки ведутся в правильном направлении"*(156).

В настоящее время в России органы государственной власти создают свои сайты*(157), в структуру которых входят в числе прочих специальные разделы, предназначенные для обратной связи и оперативного обмена информацией с посетителями. Например, сайт Министерства юстиции России www.minjust.ru - содержит в своей структуре "Вопрос министру", являющийся формой открытого письма министру юстиции, отсылаемого по e-mail. Ответ министра юстиции направляется по адресу заявителя, а в случае его отсутствия размещается на сайте министерства*(158).

Информационные обязанности государства перед гражданами возрастают. Информация, собранная на средства налогоплательщиков, должна быть им доступна. Так, в целях обеспечения реализации прав граждан и организаций на доступ к информации о деятельности Правительства Российской Федерации и федеральных органов исполнительной власти 12 февраля 2003 г. Правительство Российской Федерации приняло постановление N 98 "Об обеспечении доступа к информации о деятельности Правительства Российской Федерации и федеральных органов исполнительной власти"*(159). Согласно п. 2 данного постановления федеральным органам исполнительной власти необходимо:

1) обеспечить доступ граждан и организаций к информации о деятельности федеральных органов исполнительной власти, за исключением сведений, отнесенных к информации ограниченного доступа, путем создания информационных ресурсов в соответствии с перечнем*(160), утвержденным данным постановлением;

2) своевременно и регулярно размещать указанные информационные ресурсы в информационных системах общего пользования, в том числе в сети Интернет;

3) систематически информировать граждан и организации о деятельности федеральных органов исполнительной власти иными способами, предусмотренными законодательством Российской Федерации.

Органам исполнительной власти субъектов Российской Федерации и органам местного самоуправления рекомендуется принять меры по обеспечению доступа граждан и организаций к информации о своей деятельности с учетом положений указанного постановления.

Необходимо отметить создание российского сегмента сети Интернет для органов государственной власти Российской Федерации - Russian Government Internet Network (далее по тексту - сеть RGIN) - на базе домена GOV.RU сети Интернет, который является совокупностью территориально распределенных сетей и серверов доступа, принадлежащих организациям, имеющим статус органа государственной власти Российской Федерации. Иерархически структурированная сеть RGIN предоставляет пользователям доступ к информационному пространству сообщества сетей Интернета и размещает на своих серверах только официальные материалы, относящиеся к деятельности органов государственной власти Российской Федерации. В настоящее время на сервере органов государственной власти Российской Федерации "Официальная Россия"*(161) содержатся лишь общие сведения как о федеральных, так и о региональных органах государственной власти. Более подробную информацию можно получить, используя ссылки на официальные сайты указанных органов государственной власти. Таким образом, объем размещенной информации и система навигации требует значительных доработок.

В настоящее время значительная часть государственных информационных ресурсов не предусматривает какой бы то ни было интерактивности. Причиной этого является отсутствие административных ресурсов даже для того, чтобы поддерживать форум (например, портал Минтруда России (www.mintrud.ru), который задуман как главный информационный ресурс страны, посвященный социально-трудовой сфере). Вместе с тем существуют официальные сайты, например Верховного Суда Российской Федерации (http://www.supcourt.ru/), Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации (http://www.arbitr.ru/), Министерства юстиции Российской Федерации (http://www.minjust.ru) и др., поддерживающие интерактивные конференции, содержащие ссылки на различные органы государственной власти, специализированные серверы по законодательству. Особо ценно наличие в структуре данных сайтов в числе прочих специальных разделов, предназначенных для обратной связи и оперативного обмена информацией с посетителями.

Следует отметить, что уровень взаимодействия судебной власти и СМИ, в том числе Интернета, пока не соответствует потребностям общества: "...складываются настороженные, а иногда и конфликтные отношения"*(162). С одной стороны, это объясняется позицией судов, склонных к информационной закрытости, а с другой - наличием поверхностных материалов, вытесняющих серьезные материалы, ориентированные на анализ вопросов правосудия, развитие гражданского оборота. Непрозрачность работы судов для СМИ и граждан, которые не всегда могут оперативно и беспрепятственно ознакомиться с решениями и приговорами, вынесенными и публично провозглашенными в судебном заседании, нарушает важные конституционные принципы публичности и гласности правосудия.

Вступление России в Совет Европы накладывает на страну обязательства, связанные с достижением международных стандартов по обмену правовой информацией (включая судебную) в электронном виде по сети Интернет. В целях реализации принципа гласности судопроизводства в европейских странах все судебные процессы транслируются в Интернете в режиме реального времени ("в прямом эфире"). Любой желающий может следить за ходом разбирательства через персональный компьютер. Причем европейцы активно пользуются такой возможностью, особенно если это касается дел, получивших общественный резонанс. Очевидно, что о скорой реализации этой программы в России говорить пока не приходится. Но ориентироваться нужно на уровень, достигнутый в этом направлении в наиболее развитых странах.

Конечно, чтобы реализовать эти задачи, государству необходимо обратить внимание на то, как и с какой целью используются информационные и телекоммуникационные технологии в его структурах. Для обеспечения гармоничного перехода к информационному обществу государство призвано обратить особое внимание на правовое обучение, правовой механизм предоставления государственных услуг электронным образом, создание по возможности равноправия в доступе всех слоев населения к информационной инфраструктуре. В данном случае необходимо отметить, что эксперты журнала Economist, уже в четвертый раз проводившие исследование готовности рынков 60 стран к использованию возможностей Интернета, особо подчеркнули, что ни одна страна не двигается назад, их правительства прилагают существенные усилия для развития электронных технологий. Однако "e-готовность" России в 2003 г. уменьшилась по сравнению с прошлым годом, что дает серьезные основания для совершенствования механизмов развития Интернета в России.

Третья составляющая влияния Интернета на правовую культуру личности характеризуется возникновением новых общественных отношений, возникающих в связи с функционированием сети и нуждающихся в правовой регламентации.

Действующие в настоящее время нормативно-правовые акты*(163) не всегда дают ответы на возникающие вопросы.

Внедрение Интернета приводит к изменению механизма осуществления торговых операций. Сегодня уже значительная часть коммерческих сделок проходит в форме электронных торгов, получила развитие сеть интернет-магазинов, но правовой механизм осуществления этой деятельности остается неотрегулированным. В частности, федеральный закон "Об электронной торговле" пока не принят, но находится на рассмотрении в Государственной Думе Российской Федерации.

Во многих сферах деятельности широкое распространение получило использование электронных документов, причем последние применяются не только наряду с традиционными бумажными документами, но и вместо них. Как отмечает А. Серго, использование систем электронного документооборота позволяет добиться огромного экономического эффекта, а применительно к России такое снижение издержек с учетом территориальной протяженности может быть колоссальным*(164). В связи с этим одним из важнейших направлений развития российского законодательства и правоприменительной практики в настоящее время является правовое регулирование отношений в области электронного документооборота и придание юридической силы электронным документам.

До настоящего времени ни законодатель, ни современная доктрина не выработали общего однозначного определения электронного документа. Легальное определение данного термина появилось лишь в 2002 г. в Федеральном законе "Об электронной цифровой подписи": "электронный документ - документ, в котором информация представлена в электронно-цифровой форме"*(165). Законодатель в этом определении обратил внимание лишь на форму предоставления информации данного класса документов, отличающую его от других документов. В юридической литературе многократно отмечалось, что это определение достаточно широкое, и оно далеко не полностью раскрывает рассматриваемое понятие, что дает почву для его неоднозначного толкования при решении задач правового регулирования вопросов использования электронных документов.

Более удачным представляется понятие электронного документа, предложенное С.И. Семилетовым: "Электронный документ - документ, созданный при помощи электронных аппаратно-технических (ЭВМ) и программных средств, фиксируемый в цифровом коде в форме идентифицируемого именного файла(ов) или записи в файле(ах) базы данных, доступный для последующей обработки в информационных системах, использования, воспроизведения (отображения) и визуального восприятия, а также для передачи и получения по телекоммуникационным каналам связи"*(166).

Как справедливо отмечает С.И. Семилетов, электронные цифровые документы в качестве объекта права следует рассматривать как обособленные или выделенные объекты и в тех же формах, в которых эти документы реально существуют как объекты деятельности и оборота в конкретных правоотношениях. При этом файл как форма электронного документа должен выступать в качестве главного объекта правового регулирования*(167).

Что касается юридической силы электронного документа, то возможность ее обеспечения связана с исполнением специальной юридической процедуры, признанной участниками взаимодействия или легитимированной нормой закона. В частности, одной из таких процедур является установление электронной подписи, используемой в качестве аналога собственноручной подписи.

Электронная цифровая подпись - необходимый атрибут электронного документа, который используется в качестве универсального способа подтверждения факта волеизъявления лица. В этой связи несомненна своевременность и актуальность*(168) принятия 10 января 2002 г. Федерального закона "Об электронной цифровой подписи". Вместе с тем существует ряд проблем, связанных с использованием электронно-цифровой подписи.

Действие данного федерального закона распространяется на отношения, возникающие при совершении гражданско-правовых сделок и в других предусмотренных законодательством Российской Федерации случаях. Однако в некоторых странах сфера применения подобных законов гораздо шире и определяется методом исключения.

Например, в США согласно Закону об электронных подписях в мировой и национальной торговле (Electronic Signatures in Global and National Commerce Act) (известного как закон об электронной подписи (E-Sign Act)), вступившему в силу 1 октября 2000 г., любой контракт, соглашение, документ, закладная или другая форма документа, имеющего отношение к недвижимости, - или любой другой деловой документ - может быть подписан с помощью электронной подписи. Более того, документы, имеющие отношение к вещным правам, недвижимости, могут быть нотариально засвидетельствованы через электронные средства информации, если уполномоченный государственный нотариус работает в режиме on-line, т.е. имеет возможность видеть, что человек "подписал" документ, и подтверждает подлинность подписи. В связи с чем документ, отправленный, подписанный и нотариально засвидетельствованный с помощью электронных средств связи, может быть использован в суде и при отсутствии на нем традиционной подписи