Лебедева Н. Н. Право. Личность. Интернет

Однако указанный закон предусматривает ряд исключений, в частности, последний не признает электронные подписи на завещаниях, дополнениях к завещанию, завещаниях с установлением доверительной собственности, бумагах, связанных с разводом и усыновлением; документах, сопровождающих опасные материалы. Судебные приказы также должны фактически подписываться судьей. С помощью электронной подписи не может быть осуществлен переход заложенной недвижимости в собственность залогодержателя, аннулирован страховой полис медицинского страхования страховыми компаниями. Необходимо отметить, что данный список имеет тенденцию к сокращению. В связи с чем представляется целесообразным создание правовых основ для использования электронной цифровой подписи в России не только в гражданском электронном документообороте, но и во взаимоотношениях с государственными и муниципальными органами власти.

Многие положения Федерального закона "Об электронной цифровой подписи", да и сам факт его принятия соответствуют требованиям Типового закона, изданного Комиссией Организации Объединенных Наций по праву международной торговли "Об электронных подписях", который был принят Рабочей группой ЮНСИТРАЛ по электронной торговле на ее тридцать седьмой сессии, проходившей в Вене 18-29 сентября 2000 г. Но, тем не менее, Федеральный закон "Об электронной цифровой подписи" ориентирован исключительно на технологию использования электронно-цифровой подписи, генерация которой основана на единственном математическом методе вычисления хэш-функции с использованием асимметричных криптографических открытых и закрытых ключей и не допускает использования других технологий и расширительного охвата других известных способов организации электронной подписи и тех, которые будут изобретены и внедрены в будущем*(170). Последнее также не соответствует общепринятой мировой тенденции развития законодательства и действующей законодательной практике ООН, Европейского сообщества и ряда государств, где субъект, использующий электронную подпись, основанную на том или ином методе и технологии, сам решает, какая степень защиты электронного документа ему необходима.

Расхождение между названными актами еще и в том, что российский закон не распространяется на другие формы аналогов собственноручной подписи.

Собственноручная подпись неотделима от человека, а наиболее важный с юридической точки зрения компонент - электронно-цифровая подпись (далее - ЭЦП) - секретный закрытый ключ - пока вполне отделим. Отсутствие норм, уникально увязывающих электронную цифровую подпись с физическим лицом, породит множество проблем правоприменительной практики. Так, если третьему лицу станет известен закрытый ключ, то отличить подлог подписи до аннулирования ключей будет невозможно. В силу этого возникает необходимость в установлении правомерности владения секретным ключом лица, подписавшего документ. Практически это не всегда достижимо, поэтому должна быть закреплена презумпция, согласно которой бремя юридических последствий за использование третьими лицами закрытого ключа лежит на его владельце. Иными словами, кто бы ни подписал электронный документ, он будет считаться подлинным лицом, обладающим закрытым ключом, если владелец не известил участников системы о необходимости его аннулировать в связи с выходом из-под контроля.

Важным вопросом представляется обеспечение защиты и сохранности секретного ключа. Такие ключи никогда не должны храниться в явном виде на носителях, с которых они могут быть скопированы и, соответственно, скомпрометированы. В числе способов обеспечения сохранности секретных ключей можно назвать следующие:

1) хранение на носителях, которые трудно копируются, например, специальные чип-карты, доступ к которым имеет лишь владелец ключа, знающий PIN-код;

2) использование методов, позволяющих с очень высокой степенью достоверности обеспечить привязку электронно-цифровой подписи к подписанту (примером может служить технология цифровой обработки папиллярного узора отпечатка пальца, радужной оболочки глаза, автографа и других биометрических параметров);

3) шифрование секретных ключей на других ключах, которые могут быть тоже зашифрованы.

Недостаточно проработаны вопросы ответственности третьих лиц, участников электронного оборота документов и органов, ответственных за проведение сертификации средств ЭЦП. Не установлено, кто несет ответственность в случае, если убытки будут по причине несанкционированного взлома сертифицированных средств цифровой подписи или наличия в них разного рода незаконно установленных программных или аппаратных закладок. Не определен также порядок хранения и доступа к закрытым ключам ЭЦП в удостоверяющих центрах. Следует отметить, что эти проблемы можно решить договором с удостоверяющим центром, однако типовую форму такого договора только еще предстоит разработать.

Неурегулированным вопросом является проверка уникальности открытых ключей. Такая проверка проводится в реестре сертификатов ключей подписей и архиве удостоверяющего центра, причем удостоверяющий центр проводит проверку по данным своего реестра и архива. Вследствие этого без внимания остаются реестры и архивы других удостоверяющих центров, где могут храниться идентичные ключи. Выход из сложившейся ситуации видится в том, чтобы создать единый реестр ключей ЭЦП, возложив ведение этого реестра на государство, и сделать его доступным для граждан через сеть Интернет. Это позволило бы существенно сократить издержки, связанные с функционированием множества удостоверяющих центров. Принятие на себя государством расходов, связанных с созданием и ведением реестра ключей ЭЦП, сократило бы затраты граждан на оплату услуг удостоверяющих центров, а следовательно, удешевило бы технологии цифровых подписей.

Предложенное правовое регулирование порядка применения ЭЦП, основанное строго на одном и единственном методе и технологии, является недостаточно гибким и не вполне перспективным, так как не допускает использования других методов и технологий, расширительного охвата известных способов организации электронной подписи и тех, которые будут изобретены в будущем. Последнее также не соответствует общепринятой мировой тенденции развития законодательства и уже действующей законодательной практике ООН, ЕС и ряда государств, где субъект использует электронную подпись, основанную на методе и технологии, которую он сам выбирает с учетом необходимой степени защиты электронного документа.

Электронный документ с ЭЦП как форма является универсальным для документов, в которых фиксируется динамика отношений, особенно в гражданско-правовой сфере, что и закреплено законодательно. Но динамики не меньше и в системе государственного и муниципального управления. Потребность органов государственной власти в ускорении доведения информации до исполнителей управленческих отношений, более широкие финансовые возможности системы государственного управления и меньший риск негативных последствий в случае возникновения сбоев и ошибок обусловливают развитие системы электронного документооборота. Однако эта сфера остается вне законодательного регулирования.

Закон делит все системы электронного документооборота на две категории: информационные системы общего пользования и корпоративные информационные системы. Использование ЭЦП в корпоративных системах регламентируется решением владельца системы и пользователем. При отсутствии обязательных требований к процедурам использования и удостоверения ЭЦП сфера действия Закона об ЭЦП неоправданно сужается, а сфера договорного регулирования - чрезвычайно расширяется. Вследствие этого Закон об ЭЦП оказывается неспособным влиять на практику электронного документооборота, создавая лишь видимость правового регулирования. На законодательном уровне необходимо урегулировать процедуры использования ЭЦП во всех категориях информационных систем, установив при этом для корпоративных информационных систем более жесткие требования, чем к требованиям информационных систем общего пользования.

Предоставленные государственному органу полномочия представляются недостаточными, так как государственный орган не может каким-либо образом влиять на деятельность удостоверяющих центров. Поэтому государственному органу должно быть предоставлено право приостанавливать деятельность удостоверяющих центров, а также отзывать у удостоверяющих центров лицензии в случаи нарушения ими требований закона или предписаний государственного органа.

Что касается опыта зарубежных стран, то необходимо отметить следующее. Государства с разной правовой культурой традиционно расходятся в оценке подписи. Страны общего права (США, Великобритания) не предъявляют особых требований к подписи, стоящей в конце документа, который может быть подписан либо одной стороной, либо двумя сторонами. При этом сама подпись может быть сделана любым способом. В романо-германских правовых системах (в странах континентальной Европы), где правовая доктрина традиционно играла существенную роль, сложилась иная концепция подписи. Она воспринимается как факт окончательного выражения воли сторон, придания документу характера юридически значимого - в этом заключается основная функция подписи. Кроме того, в США и Европе структура сертификационных центров на практике сложилась самостоятельно, без какого-либо участия государства, при этом она существует на средства коммерческих компаний.

Государства и предприниматели заинтересованы в стандартизации регулирования электронной подписи, что было бы удобно и целесообразно при осуществлении международной торговли через Интернет. Однако практика пошла по пути разработки национальных моделей. Законы приняты в Германии, Австрии, Великобритании, Японии, ряде латиноамериканских стран. Национальное законодательство чрезвычайно разнообразно. Германия и Япония уделяют большое внимание техническим стандартам, Сингапур и Малайзия - юридическому значению электронной подписи, государственному контролю за деятельностью удостоверяющих (сертифицирующих) органов.

Таким образом, действующее законодательство характеризуется наличием определенных пробелов, что в свою очередь негативно сказывается на развитии соответствующих общественных отношений. В частности, существует ряд теоретических и процессуальных проблем, остро стоящих перед правоприменителем в сфере использования электронных документов в качестве доказательств в российском судопроизводстве*(171).

Проблема определения формы электронного документа: подлинник или копия. На теоретическом уровне до сих пор не решен вопрос, что считать подлинником электронного документа. Ситуация усложняется тем, что информация, которую пользователь наблюдает на экране, не является идентичной той, которая размещена на информационном ресурсе (там она представляет собой ряд компьютерных файлов, кодированных языком HTML). Более того, когда пользователь распечатывает на принтере содержание экрана монитора (а практически во всех судебных процессах, связанных с использованием сети Интернет, исследовались именно такие доказательства), при печати к данному изображению добавляется специальная информация (о времени осуществления распечатки, адрес распечатываемого ресурса).

Таким образом, важно подчеркнуть, что распечатка на бумаге, где достоверно отражается содержание страницы в сети Интернет, не является копией этой страницы в строгом смысле слова, это необходимо учитывать при оценке таких доказательств.

Документирована ли информация, полученная из сети Интернет. На сегодняшний момент законодательно не закреплен порядок документирования информации, который согласно ст. 5 Федерального закона от 20 февраля 1995 г. "Об информации, информатизации и защите информации" устанавливается органами государственной власти, ответственными за организацию делопроизводства. Данная проблема, на первый взгляд, кажется надуманной. Но это далеко не так. Существует прецедент отказа в удовлетворении иска именно по этому основанию. Так, в решении Арбитражного суда г. Москвы по делу ООО "Промо-РУ" к ООО "Познавательная книга плюс" судья использовал такую фразу: "Информация (документы), полученная из Международной информационной сети "Интернет", представленная истцом, не документирована и не обладает никакой юридической силой, поскольку не может быть заверена каким-либо должностным лицом, обладающим соответствующими полномочиями"*(172).

Проблема отсутствия у суда соответствующих технических возможностей. В ходе судебных разбирательств суд в подавляющем большинстве случаев заслушивал объяснения сторон и свидетелей и ознакомлялся с письменными доказательствами, представленными на бумажных носителях, т.е. использовал классические способы получения и исследования доказательств. Суд не воспользовался возможностью непосредственно ознакомиться с обстоятельствами, имеющими отношение к нарушителям прав в сети Интернет, самостоятельно используя компьютерное оборудование и сеть Интернет. Непосредственно суд не проверял ни фактическое размещение в Интернете определенной информации, ни ее принадлежность ответчикам.

Отсутствие у суда технической возможности самостоятельного визуального наблюдения информации на сайтах сети Интернет по сути исключает правильную оценку достоверности таких доказательств. Это доказывает судебная практика. Так, рассмотрев одно из дел, суд посчитал, что "распечатка образов экранов", содержащая название программы, фамилию, имя и отчество разработчика, указание на принадлежность авторских прав юридическому лицу, не может служить доказательством нарушения ответчиком прав истца, так как отсутствуют доказательства утверждения истца об их получении через веб-сайт сети Интернет по адресу ответчика. Будь у суда техническая возможность ознакомления с информацией, размещенной в Интернете, необходимость таких доказательств отпала бы. Однако это объективно породит новую проблему: наличие такой возможности будет означать делегирование суду функции удостоверения достоверности и идентичности информации, что противоречит задачам и целям судебной деятельности в РФ. Вместе с тем, если рассматривать возможность непосредственного ознакомления с доказательствами путем подключения к сети Интернет в зале заседания, то необходимо обеспечить информационную безопасность, чтобы не допустить потенциальной фальсификации сведений в результате вторжения в информационную систему суда.

Проблема обеспечения электронных доказательств. Ввиду того, что не существует законодательно урегулированного порядка фиксации факта и содержания распространенной массовой информации через сеть Интернет, возникает много затруднений.

В настоящее время для обеспечения большей доказательственной силы распечаток страниц сайтов используется практика удостоверения таких доказательств нотариусом, который самостоятельно входит на сервер ответчика, регистрируется там в качестве пользователя и сопоставляет содержащиеся там сведения с представленными. Так, в деле ООО "Сильмарилл" против ООО "СофтЛэнд" использовались протокол осмотра письменных доказательств, осуществленного нотариусом г. Санкт-Петербурга, и материалы экспертизы, произведенной по его запросу учреждением системы Министерства юстиции.

Проблема юрисдикции отношений, связанных с сетью Интернет. Несмотря на отмеченные процессуальные проблемы, объективную сложность исследования обстоятельств споров, связанных с использованием сети Интернет, отсутствие предметного законодательства об электронном документообороте, в России постепенно формируется судебная практика, в которой исследуются и оцениваются доказательства, полученные с помощью Интернета. Количество прецедентов невелико, однако необходимо проанализировать тенденции развития судебной практики.

Наиболее часто в таких спорах защищаются права на фирменные наименования и товарные знаки (знаки обслуживания). В суд в качестве доказательств предоставлялись распечатки информационных ресурсов. Например, в доменных спорах стороны предоставляли распечатки из баз данных доменных имен регистратора российской доменной зоны RU - Российского научно-исследовательского института развития общественных связей. В заседаниях данные доказательства не оспаривались и считались допустимыми. Вместе с тем часто при рассмотрении указанных доказательств у суда возникали сомнения в их относимости, так как письменные доказательства в форме распечаток содержания экранов объективно не показывают суду возможностей и свойств сети Интернет (например, организацию, основанную на гипертекстовой ссылке). Это приводит, например, к таким выводам суда: "Доводы истца в отношении наличия доказательств нарушения его прав путем размещения в Интернете информации первым ответчиком отклоняются, так как представленные истцом копии страниц сайта ответчика не доказывают ее фактического размещения ответчиком".

Проанализировав судебные решения, можно сделать вывод, что суд "не доверяет" электронным доказательствам, просит представить дополнительные, например, договор с провайдером об использовании сайта. Однако, поскольку данные отношения законодательством не урегулированы, в частности, не требуется императивного заключения договора, то указанное условие суда часто не выполняется, что влечет ущемление прав истца.

В существенной части анализируемых судебных решений имеют место ошибки суда. Так, суд часто исходил из тезиса "на день рассмотрения спора не существует закона или иного правового акта, регулирующего соответствующие взаимоотношения", и не проводил детального анализа обстоятельств дела. Например, в доменных спорах не анализировал, насколько зарегистрированные классы товаров и услуг соотносились с действиями ответчика, связанными с использованием домена.

До настоящего момента в судебных процессах использовались классические способы получения и изучения доказательств. И, хотя заседания вели судьи, специализирующиеся на интеллектуальной собственности, отсутствие методик в проведении экспертиз, сборе и оценке сетевых доказательств превращало относительно несложные процессы в продолжительные и драматические.

Тем не менее постепенно вырисовываются те методические требования, которые должны быть учтены при рассмотрении споров, связанных с информационным пространством:

1) нужно получать информацию о принадлежности доменных имен информационных ресурсов из базы данных доменных имен зоны RU;

2) исследовать бумажные распечатки содержания ресурсов, полученные не только от участников процесса, но и от лиц, не имеющих процессуального статуса, в порядке истребования доказательств, предусмотренном процессуальными кодексами;

3) при необходимости назначать специализированную экспертизу или привлекать к процессу специалистов.

Таким образом, анализ судебной практики показал, что российский законодатель, легально закрепив на уровне федерального закона возможность использования электронных документов в судопроизводстве, не обеспечил гарантий такого использования, гарантий полной доказательственной силы электронных документов.

Судебная практика, касающаяся разрешения дел с помощью электронных доказательств, в России постепенно формируется, что, несомненно, очень важно для всей правовой системы государства. Однако происходит этот процесс очень медленно, принимаются противоречивые решения. Производимая судом оценка электронных документов как доказательств почти всегда негативная. Это означает, что не отрицается только допустимость такого рода доказательств, а остальные признаки (относимость, достоверность, достаточность) всегда оспариваются и, в конечном итоге, суд учитывает такие доказательства не в полной мере.

В рамках данного исследования заслуживает внимания и сфера организации труда и производственных отношений, в которой важное значение имеет появление так называемого гибкого рабочего места и развитие надомничества, когда работник остается дома, работает на персональном компьютере, а его рабочее место называется гибким. Как отмечает Г.В. Белов, такое современное надомничество в англоязычной специальной литературе определяется термином "телекомьютинг". Телекомьютинг повышает производительность труда, по некоторым оценкам, на 25%, однако может приводить к ряду нежелательных проблем социально-психологического и административного характера*(173).

Особую значимость приобрела проблема контроля за рабочим местом служащего, включающая противоречие между потребностями работодателя (право прерывать сообщения служащего, например, для контролирования сделок, обеспечения гарантий работы системы в целом или предотвращения распространения клеветнических сведений) и правом служащего на конфиденциальность информации.

В настоящее время в России регламентируется лишь вопрос о проведении оперативно-розыскных мероприятий, позволяющих органам ФСБ России получать содержимое сообщений электросвязи, в том числе Интернета, и информацию о них в любое время*(174). Другими словами, специальные нормы, регулирующие отношения между работником и работодателем по перехвату и блокировке сообщений, отсутствуют.

Подобная ситуация может стать предпосылкой для неправомерного поведения работодателей, влекущего нарушение прав работников на тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений, предусмотренных ст. 23 Конституции Российской Федерации. Тем более что ограничение этого права допускается только на основании судебного решения.

Особую актуальность данная проблема приобретает в связи с распространением новых технологических решений по обеспечению управляемости, надежности, безопасности рабочих мест. За последние годы технологические компании выработали несколько различных подходов и решений: Х-терминалы, Win-терминалы, бездисковые станции, сетевые компьютеры. В настоящее время за счет развития сетевых технологий появилась возможность сконцентрировать все данные и вычислительную нагрузку на централизованном серверном комплексе, сделав клиентские рабочие места максимально облегченными и управляемыми.

Как отмечает Павел Анни*(175), в решении на базе "тонких" клиентов все пользовательские данные и запускаемые приложения хранятся и управляются централизованно. Системный администратор определяет, какие приложения будут доступны пользователям (с точностью до пользователя), контролирует хранимые данные (на вирусы, на конфиденциальность, на мусор), управляет распределением ресурсов.

Таким образом, работодатель имеет достаточные технические возможности для осуществления контроля за рабочим местом работника, в том числе и для блокировки и перехвата электронных сообщений последнего.

В то же самое время работодатель не имеет права незаконно собирать или распространять сведения о частной жизни работника, составляющие его личную или семейную тайну, без его согласия; нарушать тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных или иных сообщений граждан. Нарушение указанных запретов влечет уголовную ответственность (ст. 137, 138 УК РФ).

Выходом из сложившейся ситуации может стать разработка работодателем политики компании в отношении использования электронной почты и доступа в Интернет на рабочем месте работника. Эффективной с точки зрения работодателя будет политика уведомления работника о том, что все частные, не относящиеся к работе действия последний совершает на свой риск и не может рассчитывать в данном случае на неприкосновенность личной жизни. Работодатель должен разъяснить служащим, в каких случаях можно использовать телефонную связь и электронную почту в личных целях и какое использование может повлечь применение дисциплинарного взыскания.

Работодатель может в договоре с работником установить, что последний согласен на контроль и блокировку сообщения и на разглашение сведений о возможных получателях информации. Однако в данном случае возникает другая проблема. Дело в том, что другая сторона, участвующая в информационном обмене, также пользуется правом неприкосновенности частной жизни, переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных или иных сообщений. Это означает, что согласие последней на контроль и блокировку сообщения также необходимо. Таким образом, наблюдение в режиме реального времени за сообщениями работников, общающихся с лицами, не давшими согласие на такое наблюдение, может повлечь применение соответствующих мер ответственности. В данном случае целесообразно сначала получить необходимое согласие и только потом исследовать сообщение, сохранившееся на сервере компании.

Кроме того, работодатель может предоставить служащим возможность пользоваться персональными средствами связи.

В Великобритании проблема противоречия между потребностями работодателя и правом служащего на конфиденциальность информации появилась при рассмотрении и принятии Закона о регулировании следственных действий (The Regulation of Investigatory Powers Act (RIPA))*(176), который предусматривает контроль и блокировку как сообщений, отправляемых как по электронной почте, так и телефонные переговоры, и, что наиболее спорно, раскрытие ключей шифрования. Причем служащие и работодатели одинаково подпадают под сферу действия данного закона.

Вместе с тем в октябре 2000 г. в Великобритании вступили в силу Акт о правах человека 1998 г. и так называемые нормы "Законной Деловой Практики" (The Lawful Business Practice regulations), которым работодатели также должны подчиняться. В Акте о правах человека указано, что каждый имеет право на защиту частной и семейной жизни, жилища, корреспонденции.

Профессиональные союзы заявили, что RIPA предоставляет слишком значительные полномочия работодателям по контролю персональной информации. Представители работодателей утверждали, что получение согласия отправителя и получателя информации (как основание для законного контроля) проблематично. В итоге Правительством были выработаны определенные ограничения*(177).

Теперь контроль и блокировка сообщений допускается, если работодатель обоснованно убежден, что будет получено согласие отправителя и получателя сообщения на его контроль. Если согласие не получено, то контроль и блокировка могут быть осуществлены для:

1) установления существования фактов (например, сделки) или согласия с применяемыми методами и процедурами;

2) предотвращения или обнаружения признаков преступления или несанкционированного использования системы;

3) обеспечения эффективной работы самой системы*(178).

Даже если такой контроль осуществлялся в рамках "законной деловой практики", он будет допущен только:

1) для целей бизнеса;

2) если работодатель предпринял все "разумные меры", чтобы предупредить отправителя и получателя информации о том, что сообщение может быть перехвачено (например, путем телефонного сообщения или с помощью электронной почты).

Возникновение в России новых общественных отношений в связи с функционированием Интернета, их трансформация в основных сферах общественной жизни существенно влияет на становление информационных правоотношений, которые требуют особого регулирования. В данном случае представляется целесообразным использование положительного опыта зарубежных стран.

Существуют также процессуально-правовые проблемы обнаружения и доказывания фактов нарушения авторских прав при размещении информации в Интернете, проблема правового регулирования исключительных прав на доменное наименование, которое идентифицирует сетевой информационный ресурс, и соотношение этих прав с правами на товарный знак и фирменное наименование; проблема защиты персональных данных, обеспечения права граждан на получение информации из Интернета, в том числе правовой информации и информации о деятельности государственных органов; предотвращение распространения сведений, не соответствующих действительности, порочащих честь, достоинство или деловую репутацию граждан*(179) либо юридических лиц, оскорбительных и клеветнических сведений, а также пропаганды, направленной на разжигание национальной, расовой и религиозной розни, насильственное изменение конституционного строя с использованием Интернета; электронного документооборота, электронной цифровой подписи, налогообложения, проблема осуществления безналичных платежей с использованием телекоммуникационных сетей, информационной безопасности государства и граждан в сфере несанкционированного доступа к компьютерной информации с использованием телекоммуникационной сети, внесение несанкционированных изменений или уничтожение информации, распространение вредоносных программ, вопросы юрисдикции для юридических фактов, связанных с пользованием трансграничной телекоммуникационной сетью Интернет, проблемы применения телекоммуникационных сетей для судопроизводства.

Обилие поставщиков информации и возможность их активного выбора со стороны потребителя порождает проблему правовой регламентации взаимоотношений на рынке информационных услуг. На первый план, соответственно, выходит правовая культура личности, поскольку в информационных потоках, окутавших сегодня человека, далеко не все отвечает высоконравственным стандартам, является идеологически нейтральным, способствует творческой самореализации, дает объективное знание.

Все эти вопросы требуют скорейшего разрешения путем принятия соответствующих нормативно-правовых актов или внесения изменений и дополнений в уже действующие. Так, отсутствие до недавнего времени Закона "Об электронной цифровой подписи", т.е. подкрепление своих торговых операций электронно-цифровой подписью, практически сводило на нет достоинства интернет-торговли. Отсутствие соответствующих правил и ответственности за их нарушение отрицательно сказывается на правовой культуре как общества в целом, так и личности в частности, поскольку создает предпосылки для неправомерного поведения*(180). Однако, с другой стороны, подобная ситуация стимулирует гражданскую активность в вопросах саморегулирования сети, создания специальных норм морали и этических стандартов. Так, Национальный кодекс деятельности в области информатики и телекоммуникации содержит этические стандарты саморегулирования, созданные на основе законодательства России и международного права. Тем не менее последний аспект влияния на правовую культуру значительно слабее.

Существенное влияние на правовую культуру личности оказывает Интернет в качестве источника информации. Однако поскольку наше внимание сосредоточено на взаимодействии Интернета и правовой культуры личности, то интерес представляет именно правовая информация, размещенная в международной телекоммуникационной сети. Тем более что такая информация занимает одно из первых мест по ее значимости для общества, а также по объему в составе информационного ресурса.

Определение сущностной характеристики и содержание термина "правовая информация" даны как в широком, так и в узком смысле. Иногда под правовой информацией понимается только информация, которая содержится в нормах права. Более широкое понимание предполагает понимание правовой информации как совокупности сведений о праве, всех процессах и явлениях, с ним связанных. Наблюдается тенденция использовать этот термин в еще более широком значении. Им, наряду с имеющимся информационным фондом, обозначается также и совокупность норм, знаний и информации, определяющих поведение личности и различных социальных групп в правовой сфере. Здесь уже правовая информация рассматривается под углом социального механизма действия права, который зависит от многих факторов. Такое расширенное понимание правовой информации представляется обоснованным в рамках настоящего исследования.

И.А. Ильин справедливо отмечал, что "народу необходимо и достойно знать законы своей страны; это входит в состав правовой жизни. Право говорит на языке сознания и обращается к сознательным существам; оно утверждает и отрицает, оно формулируется и требует - для того, чтобы люди знали, что утверждено и что отринуто, и сознавали формулированное требование"*(181).

В юридической литературе используется понятие "презумпция знания закона". Правовые презумпции - это обычно выражение того, что происходит или имеет место. Их как общее правило можно опровергать. Презумпцию знания закона как общее правило опровергать нельзя. При этом презумпция знания закона имеет фиктивный и реальный аспекты. Реальный аспект соответствует объективному уровню правовой информированности общества, повышение которого увеличивает реальность данной презумпции. Фиктивный же аспект презумпции знания закона должен быть обеспечен созданием самых разнообразных условий и предпосылок получения индивидами доступной информации о законодательстве, и в этом смысле доступность законодательства для личности представляется явлением не менее важным, чем знание права.

В настоящее время противоречие между презумпцией знания закона и реальной действительностью углубляется. "Единственным решением проблемы, - как отмечает И.П. Сидельников, - следует признать обеспечение доступности законодательства, которую можно рассматривать и как результат совершенствования правовой информированности личности (определенный уровень правовых знаний), и как сам процесс правового информирования (создание условий и предпосылок для знания права)"*(182).

Не следует забывать и об экономической стороне доступности законодательства, поскольку для любого общества, а тем более формирующегося как правовое, актуальной является задача экономного расходования сил и средств. Повышение уровня правовой информированности общества, создание необходимых условий для ознакомления с юридическими установлениями обеспечивают экономию бюджета личного времени граждан, освобождают государственные учреждения от необходимости разбирать необоснованные заявления граждан, снижают материально-имущественные потери, связанные с нарушениями законности и правопорядка.

Таким образом, уровень доступности правовой информации, в частности законодательства, - один из важнейших показателей правовой культуры любого общества, способный влиять на функционирование всех элементов механизма социального действия права. Он определяется не только состоянием правовых норм, их систематизированностью и т.д., но и факторами, находящимися в сфере правовой культуры личности, функционирования каналов правового информирования граждан, в том числе Интернета.

Понятие доступности правовой информации может быть охарактеризовано и в широком смысле. В этом случае в его содержании следует различать два аспекта: предпосылки знания личностью содержания юридических норм и результат реализации этих предпосылок, определенный уровень знания права, достигнутый в обществе.

Обеспечение доступности правовой информации, контроль за ее состоянием - это обязанность государства. К этому его обязывает необходимость формирования статуса гражданина демократического общества, предполагающего информированность по всем важнейшим вопросам общественной жизни.

Представляется возможным выделить следующие факторы доступности правовой информации*(183) с использованием Интернета.

1. Качественный уровень правовой информации. К числу факторов, влияющих на качество информации, В.М. Боер, относит следующие*(184):

- научность и объективность. Научность предполагает ее соответствие требованиям объективных закономерностей развития общества, обобщенности, систематичности, скоординированности ее потоков и каналов. Научность, объективность правовой информации должна быть неразрывно связана с жизнью, практикой создания гражданского общества, реализацией современных задач;

- достоверность. Данное качество воспитывает чувство ответственности. Условиями достоверности являются плюрализм мнений, критика правовой реальности устаревших законов: Достоверность предпосылка доверия личности к государству, необходимое средство формирования правовой культуры, повышения социальной активности членов общества;

- конкретность (информация должна иметь конкретного адресата);

- полнота (сведения должны отличаться разнообразием);

- достаточность - возможность из данного информационного сообщения уяснить суть, сформировать определенные навыки, неоднократно воспроизвести некоторые положения для лучшего усвоения, разъяснить термины;

- актуальность и новизна. Своевременное поступление к гражданам информации позволяет быстро и эффективно решать необходимые задачи, формировать общественное мнение. Ее отсутствие влечет отсутствие возможности в полной мере реализовать права гражданам. Эффективному управлению правовыми процессами может служить только систематизированная, комплексная правовая информация, которая сочетает в себе различные сведения, исторически и логически увязанные, поступающие в определенном порядке и последовательности. Соблюдение этого требования позволит личности видеть явление во всей его сложности и многообразии, в общей системе права, коррегировать его функционирование и развитие соответственно каждой конкретной ситуации;

- оптимальность, точность, лаконичность.

Теперь представляется целесообразным оценить качество и практическую полезность размещенной в Интернете информации.

Л. Шер в ряде своих публикаций*(185) привел примеры использования Интернета для повышения правовой культуры. Анализ этих публикаций позволяет выделить следующие возможности современных информационных и телекоммуникационных технологий:

1) электронные библиотеки правовой информации;

2) информационные сайты министерств и ведомств;

3) юридические консультации;

4) дискуссионные клубы;

5) поисковые системы правовой информации;

6) юридические интернет-журналы.

Наибольшее количество правовой информации сосредоточено в электронных библиотеках, которые могут быть общими и специализированными. Примером специализированной библиотеки может служить официальный сервер разработчиков справочных правовых систем: "Гарант-Сервис", который находится по адресу: http://www.garant.ru; АО "КонсультантПлюс" - http://www.consultant.ru. Информационное наполнение таких специализированных библиотек составляют от нескольких десятков до сотен тысяч нормативных актов. Как правило, все документы размещаются в свободном доступе, и любой посетитель может бесплатно поработать с ними в режиме оn-line или загрузить тексты документов непосредственно на свой компьютер. Для облегчения поиска документы систематизированы в тематическом классификаторе. Однако эффективное использование электронных библиотек возможно только в случае, если пользователь одинаково хорошо владеет предметной областью и навыками работы с компьютерами. Кроме того, можно подписаться на бесплатную рассылку материалов сервера.

На сегодняшний день в России не существует общепринятой методики, по которой определялась бы популярность того или иного www-сервера. Каждая фирма, специализирующаяся на оказании информационно-правовых услуг, ведет собственную статистику обращений на свой правовой сервер. Так среднее количество обращений к серверу www.garant.ru составляет около 3000 уникальных посетителей в день; запросов к серверу "КонсультантПлюс" - 8000 в день*(186). Если сравнивать эти цифры с данными сервера LEXIS-NEXIS (всемирно известной американской системы, работающей с 1969 г.), который объявляет о 300 000 запросов в день, то можно сделать вывод, что отечественные правовые системы еще не стали повседневно необходимы.

Однако существуют некоторые ограничения доступа к определенной правовой информации, размещенной на данных серверах. Так, часть правовой информации можно получить только предварительно оплатив доступ к последней, цены на который варьируются от 1000 до 12 000 рублей*(187).

Кроме того, необходимо отметить, что особую сложность представляет получение информации о международных правовых актах, в том числе составляющих часть правовой системы Российской Федерации. Такого рода информацию, причем, как правило, на английском языке, можно получить на сайтах соответствующих международных организаций*(188).

Отдельные государства, вступая в международную организацию, например Евросоюз, берут на себя обязательство осуществлять перевод всех документов организации на родной язык. Для осуществления данной функции создаются специальные департаменты, разрабатывается многоуровневая система перевода и проверки его правильности, требующая больших финансовых вложений.

Решением проблемы создания русской версии сайтов международных организаций, или, по крайней мере, отдельных их страниц могло бы стать учреждение специального федерального фонда, который бы финансировался как за счет государства, так и из любых иных законных источников. Деятельность данного фонда должна быть согласована с соответствующими международными организациями.

Кроме библиотечных ресурсов в Интернете имеется большое количество информационных сайтов различных министерств и ведомств. Если человек не имеет четкого представления о предметной области, то логичнее всего начать поиск с информации официальных сайтов государственных служб. На первой странице такого сайта обычно можно обнаружить ссылку на правовую регламентацию деятельности соответствующей государственной службы. Если посетитель обнаруживает, что его деятельность попадает в сферу компетенции данного министерства или ведомства, то он может получить практические рекомендации по правовым вопросам.

Однако у посетителя могут остаться вопросы по каким-либо особенностям правовых отношений. Тем более если проблема, связанная с правовыми вопросами, не является распространенной, т.е. не существует правового прецедента, то в этом случае юридические консультации в Интернете, содержащие подборку консультаций по самым сложным коллизиям отечественного права, становятся полезным источником информации.

Другой формой контактов по юридическим вопросам являются интерактивные телеконференции (дискуссионные клубы), которые представляют собой такое место, где любой юридически грамотный человек может найти разрешение самых сложных правовых проблем. Возможности свободного и открытого обсуждения права формируют своеобразный коллективный разум, частью которого может стать каждый человек. Именно коллективный разум, сконцентрированный в дискуссионных интернет-клубах типа оn-linе, даст практически на любой вопрос ответ, найдет разрешение любого противоречия в законодательстве, несмотря на то что взгляды разных специалистов на толкование и порядок применения одного и того же закона могут разниться столь значительно, что предлагаются решения, прямо противоречащие друг другу. Но в подобных спорах и рождается истина.

Все эти преимущества организации интерактивного обсуждения юридических вопросов уже обретают реальное воплощение. Например, по согласованию с Правовым управлением Государственной Думы на сервере компании "Гарант-Сервис" проводилась акция "Ваш голос в Государственной Думе", целью которой был сбор предложений и анализ замечаний пользователей о проекте Налогового кодекса РФ. Впоследствии "Гарант-Сервис" создал специализированную базу данных по результатам обсуждения и передал ее в правовое управление аппарата Государственной Думы. Данный опыт оказался полезным, о чем свидетельствуют повторные просьбы о проведении подобных интерактивных телеконференций.

Другая возможность обсуждения юридических вопросов предоставляется организаторами выпусков сетевых версий таких юридических журналов, как "Российский бюллетень по правам человека" (Москва), "Академический юридический журнал"*(189) или "Правоведение" (Санкт-Петербург)*(190). Эти журналы основываются либо правозащитными организациями ("Российский бюллетень по правам человека"*(191), "Академический юридический журнал"), либо вузами, готовящими специалистов в области юриспруденции ("Правоведение").

Но даже самый высококлассный специалист как в области юриспруденции, так и в области информационных технологий в существующих информационных потоках не может обойтись без поисковых систем, позволяющих за несколько минут обнаружить накопленные человечеством знания по интересующему вопросу.

Необходимо также отметить, что с помощью Интернета можно получить доступ и к сетевым ресурсам по зарубежному праву*(192).

Таким образом, информационные и телекоммуникационные технологии позволяют даже далекому от законодательства и нормативных актов человеку быстро получить все необходимые ему сведения и узнать свои законные права и обязанности.

2. Другим фактором доступности правовой информации является количественный уровень правовой информации в Интернете.

В данном случае можно обратиться к сведениям, представленным в Rambler's Top100. Регистрируя свои ресурсы в рейтинге, владельцы относят их к тому или иному тематическому разделу. Объединение для наглядности 56 разделов Тор100 в тематические группы позволило получить следующее распределение интернет-ресурсов по темам.

"Распределение интернет-ресурсов по темам"

3. Третьим, не менее важным фактором доступности правовой информации, размещенной в Интернете, является эффективное функционирование последнего как канала правового информирования личности.

Анализ данного фактора доступности правовой информации позволяет отразить процесс влияния Интернета на правовую культуру личности во времени и пространстве.

Так, в соответствии с ФЦП "Электронная Россия", представляющей собой стратегический план развития страны, предполагается создать по всей стране широкую сеть пунктов доступа в Интернет до 2010 г. Таким образом, временным ориентиром эффективного функционирования Интернета является 2010 год.

Что касается распространения Интернета как источника правовой информации в пространстве (имеется в виду территория России), то в настоящее время сложилась следующая ситуация.

В октябре 2002 г. были проанализированы процессы развития информатизации Российской Федерации за последние годы*(193). Цель исследования заключалась в том, чтобы определить общие показатели развития ИТ-технологий в стране и получить аналогичные данные по регионам. Исследование позволило сравнить уровень развития республик, краев и областей, выявить лидеров и аутсайдеров. Каждый регион получил общий коэффициент по уровню информатизации. Параметры оценки степени информатизации, компьютеризации и уровня внедрения Интернета учитывали количественные (демонстрировали степень проникновения новых технологий) и качественные критерии (определяли степень развитости информатизации во всех 89 субъектах РФ). По каждому критерию рассчитывался свой коэффициент, а затем получалось общее значение, т.е. коэффициент информатизации каждого региона. Для определения количественных показателей, отражающих интенсивность проникновения ИТ-технологий, отбирались такие критерии, как совокупный инфокоммуникационный показатель процессов информатизации и уровень освещения региона в Интернете, т.е. учитывалось количество сайтов и порталов.

Первый из выбранных критериев оценивал количественные показатели, отражающие интенсивность региональных процессов информатизации. Для формирования репрезентативного коэффициента в рамках выбранного критерия учитывались такие показатели, как количество интернет-пользователей, пользователей электронной почты, число провайдеров, объем инвестиций в развитие индустрии связи, доля интернет-аудитории (показатели посещаемости Рунета) по каждому региону и число абонентских терминалов сотовой связи.

Второй критерий предусматривал оценку развития Интернета и ИТ-технологий в конкретном регионе как по количественным, так и по качественным признакам. При этом учитывались показатели общего числа веб-ресурсов и разработанность сайтов местных властных и административных органов; количество региональных сайтов экономической тематики, электронной коммерции, число образовательных сайтов и порталов регионального значения, качественная дифференциация ресурсов Интернета (число участников, представляющих различные отрасли региона), сайтов госучреждений, партий и общественных организаций.

Для оценки степени развитости процессов информатизации за основу брались наличие в том или ином регионе проектов и программ информатизации, участие в процессах информатизации регионов государственных, общественных и коммерческих организаций, а также спонсоров. Положительным фактором было признано наличие финансирования программ информатизации в бюджете региона. Кроме того, анализ СМИ и других открытых источников показывает, что внедрение программы в конкретном регионе способствует росту интереса к Интернету и ИТ-технологиям.

При расчете итогового коэффициента информатизации использовались все количественные показатели каждого региона. За единицу взят средний по России уровень проникновения информационных технологий. Следовательно, отклонение в большую или меньшую сторону от этого показателя свидетельствует об уровне активности того или иного региона. Основным источником информации о состоянии информатизации в регионах стали Интернет и региональная пресса (в том числе федеральная), что позволило расширить количество выбранных критериев.

Исследователи убедились в том, что все проблемы, связанные с информатизацией конкретных регионов, носят сугубо локальный характер. Главные из них при этом связаны со схемами финансирования или экономическими проблемами краев и областей, особенно регионов-аутсайдеров. В целом в большинстве регионов РФ популярны проекты, связанные с образовательными программами. Активно ведутся работы и по использованию ИТ в сфере услуг, электронной коммерции, при создании баз данных финансовых, юридических и библиотечных систем, а также регистров граждан. Общая картина такова: Центральный федеральный округ в целом отличается достаточно высоким по общероссийским меркам уровнем развития информатизации, причем лидирует в нем Москва, которая намного опережает все без исключения субъекты РФ. Среди лидеров также Калужская и Воронежская области. Слабая степень развития информатизационных процессов - в Ивановской, Курской, Орловской, Тульской и Тверской областях.

Таким образом, влияние Интернета на правовую культуру личности существенно отличается в зависимости от степени распространения данного явления в пространстве, т.е. на территории Российской Федерации. Бесспорно, что в регионах, характеризующихся высоким уровнем распространения Интернета, влияние последнего на правовую культуру личности значительно сильнее, чем в регионах с низким уровнем информатизации. Однако в последнем случае сама по себе недоступность Интернета как источника правовой информации может рассматриваться как негативный фактор влияния.

В современном обществе выбор и отыскание нужного правового установления среди большого числа нормативных актов, усвоение его конкретного содержания во многих случаях представляют большую сложность. На доступность правовой информации, а следовательно, информированность общества о содержании правовых норм негативно влияют и определенные процессы, которые являются неизбежным следствием развития законодательства, а также обусловливаются определенными недостатками правотворческой, правоприменительной и правовоспитательной деятельности. К ним относятся низкий уровень правосознания отдельных граждан, недостаточная эффективность правового просвещения, рост количества нормативных актов, усиление противоречивости их содержания, постоянное внесение изменений в действующее российское законодательство, за которыми порой трудно уследить даже опытному юристу. Кроме того, довольно часто обнаруживается отсутствие правовой нормы при разрешении конкретных жизненных случаев, которые охватываются правовым регулированием и должны быть разрешены на основе права. Особо необходимо выделить усложнение системы законодательства и терминологии правовых актов, что создает дополнительные сложности в восприятии и переработке правовой информации личностью.

Доступность правовой информации с помощью Интернета зависит не только от государства, но и от самих граждан, уровня их правовой и политической культуры, социальной активности, желания познать и усвоить требования законодательства.

Основная часть людей привыкла быть пассивными потребителями правовой информации. Но сегодня доля интерактивных услуг значительно возросла, что приводит и к постепенной переориентации потребительской культуры с пассивной на активную форму. Интерактивность новых средств массовой коммуникации, прежде всего глобальных компьютерных сетей, предполагает поиск информации по своему вкусу. Интернет дает новые возможности, автоматизируя индивидуализацию информационных потребностей и услуг. Человек становится более свободен от того, что ему пытаются навязать производители аудиовизуальной продукции. Это не означает его полной независимости, но монополия на информацию разбивается обилием ее источников. Как следствие, потребительский рынок в информационно-правовой сфере перестает быть однообразным, становится более фрагментарным.

Граждан необходимо обучать умению самостоятельно получать нужную информацию о законодательстве по следующим причинам: острой потребности в знании (постоянной), тенденции возрастания интереса к праву с увеличением возраста, динамичности законодательства, невозможности воспользоваться услугами юриста в определенных ситуациях, кроме того, наиболее эффективно усваиваются нормы, имеющие непосредственное значение для личности. Правовые знания не самоцель для правового просвещения. Они должны способствовать высокой социально-правовой активности личности, которая рассматривается как важный элемент правовой культуры.

Пятая составляющая влияния Интернета на правовую культуру личности связана с изменениями в сфере правового образования, появлением дистанционного образования.

Под дистанционным образованием понимается комплекс образовательных услуг, предоставляемых широким слоям населения в стране и за рубежом с помощью специализированной информационно-образовательной среды, базирующейся на средствах обмена учебной информацией на расстоянии (спутниковое телевидение, радио, компьютерная связь и т.п.). Дистанционное образование представляет собой целенаправленный интерактивный, асинхронный процесс взаимодействия субъектов и объектов обучения между собой и со средствами обучения, причем процесс обучения индифферентен к их пространственному расположению.

Являясь следствием объективного процесса информатизации общества и образования и вбирая в себя лучшие черты других форм, дистанционное образование войдет в ХХI в. как наиболее перспективная, синтетическая, гуманистическая, интегральная форма получения образования.

Внедрение дистанционного образования способно помочь в решении следующих задач: реализации потребностей населения в образовательных услугах; удовлетворении потребностей страны в качественно подготовленных специалистах; повышении социальной и профессиональной мобильности населения, его предпринимательской и социальной активности, уровня самосознания, расширении кругозора.

Дистанционное обучение стало развиваться в конце XX в., и в его основе лежат идеи открытого образования. Речь идет, конечно же, в большей мере о системе профессионального образования, преимущественно высшего, когда главным становится интерактивная работа студента со специально разработанными учебными материалами.

В России внедрение ДО началось с 1992 г. На федеральном уровне задача развития ДО была поставлена решением коллегии Комитета по высшей школе от 9 июня 1993 г. N 9/1 "О создании системы дистанционного образования в Российской Федерации", отметившим, что сеть образовательных учреждений дистанционной формы, обеспечивающая использование новейших технических средств и информационных технологий для доставки учебных материалов и информации потребителю независимо от его местопребывания, должна стать неотъемлемым элементом системы высшего образования Российской Федерации. Развитие инфраструктуры дистанционного образования предусмотрено приказом Министерства общего и профессионального образования Российской Федерации от 30 января 1998 г. N 253 "О мерах по созданию единой системы дистанционного образования в России". Развитие, разработка и реализация информационных образовательных технологий и методов обучения, в том числе дистанционных, признано одним из основных приоритетов развития системы образования в России Федеральным законом от 10 апреля 2000 г. N 51-ФЗ "Об утверждении Федеральной программы развития образования"*(194). Приказом Минобразования РФ от 16 июня 2000 г. N 1791 предусмотрено создание объединенного проекта по разработке нормативно-правовых документов и отраслевых стандартов дистанционного образования. Приказами Минобразования России от 20 марта 2001 г. N 1066 и от 17 апреля 2001 г. N 1725 предусмотрена реализация программы создания системы открытого образования в России, на Российский государственный институт открытого образования возложены функции головной организации по данной программе. Следствием всех этих импульсов стало быстрое развитие системы дистанционного образования в практике деятельности высшей школы. Резко активизировались работы по обеспечению захвата образовательного пространства Сети многими российскими вузами и организациями.

Естественно, что подобные процессы идут не только в России, но и за рубежом. Как отмечалось на крупнейшей мировой конференции в области образовательных технологий "Educause 2000", основной задачей преподавателей США и Европы в последние годы стало внедрение новых информационных технологий в процесс образования*(195). Особо актуальными здесь также являются системы дистанционного образования, которым уделяется все большее внимание такими традиционными крупными вузами, как Калифорнийский государственный университет, Висконсинский университет, Университет Линкольна, Университет Новой Англии, Восточно-Орегонский университет, Техасский университет. В США реализуется национальная программа по развитию дистанционного образования "Learning Anytime Anywhere Partnership" ("Обучение в любом месте и в любое время"). Создана Федеральная комиссия Конгресса США по дистанционному образованию*(196).

Кроме того, в мировой практике в сфере дистанционного образования получили бурное развитие учебные заведения нового типа: дистанционные мега-университеты, в которых число обучающихся студентов исчисляется сотнями тысяч: Открытый университет Великобритании, Открытый университет Нидерландов, Балтийский университет в Швеции, Китайский телеуниверситет, Национальный университет дистанционного образования Испании, Университет Южной Африки, Национальный открытый университет имени Индиры Ганди и др.*(197) В каждом из них обучается порядка 200 тысяч студентов. Крупнейший в мире по числу студентов, Анатолийский университет из 504 тысяч своих студентов 260 тысяч обучает на базе 81-го своего филиала, 200 тысяч обучаются дистанционно с использованием кейсовых технологий. Еще 40 тысяч студентов Анатолийского университета обучается через Интернет*(198).

Появление Интернета стало одним из факторов изменений, переживаемых системой образования под влиянием цифровых технологий. Появляются Интернет-университеты в виде добровольных сообществ студентов и преподавателей, удаленных друг от друга географически, но связанных в киберпространстве*(199). Крупнейшими проектами в области интернет-образования стали Global Distance Learning Network (Глобальная сеть дистанционного обучения) Всемирного банка*(200), Универсальная информационная сеть поддержки дистанционного обучения Канады*(201), работы корпорации Sprint в сфере создания беспроводной зоны Интернета для дистанционного обучения, разработки обучающего программного обеспечения корпорациями IBM и Microsoft.

По прогнозам аналитиков к 2004 г. общий объем мирового рынка интернет-образования должен был превысить 2 млрд. долларов. А с 2005 г. ожидается начало взрывного роста в сфере интернет-образования. Наиболее продвинутый вуз мира - Массачусетский технологический институт объявил, что к 2010 г. он сделает доступными для дистанционного образования 2000 курсов, причем основой для обучения станет обмен данными через Интернет*(202).

Национальным консорциумом университетов Италии во главе с университетом Флоренции недавно открыта первая в мире дистанционная интернет-аспирантура, в которой к настоящему времени обучаются соискатели из 20 стран. Так как в каждой аспирантуре учится, как правило, всего несколько аспирантов, очень накладно приглашать для их обучения первоклассных специалистов с мировыми именами. Дистанционная аспирантура снимает эту проблему*(203).

Появление системы дистанционного обучения (образования) с помощью Интернета на базе соответствующих учебных программ создает конкурентную среду для образовательных структур, делает обучение, знания доступными широкому населению, поскольку полноценный рынок (немонополизированный и неолигополизированный) всегда работает на удешевление предлагаемых на нем товаров и услуг.

Дистанционное образование через Интернет позволяет расширить географию обучающихся, сократить время обучения благодаря быстроте телекоммуникационной связи преподавателя и студента. Все это делает процесс обучения более гибким и мобильным. Можно добавить и другие характерные особенности дистанционного образования - обучение может осуществляться без отрыва от производства. Создается возможность получения образования независимо от места жительства, состояния здоровья, социального статуса.

Кроме того, дистанционное обучение повышает творческий, интеллектуальный потенциал человека. Этому способствуют самоорганизация, использование новых информационных технологий и т.д.

Ученые отмечают, что с точки зрения когнитивной психологии взгляд на обучаемого как на пассивного реципиента информации сменился на видение его как самоопределяющегося агента, который активно избирает информацию из воспринимаемого окружения и конструирует новое знание в свете того, что он уже знает. Это является весомым основанием для сдвига в образовании от преподавания к обучению, в частности в направлении к "независимому" и "сосредоточенному на студенте" обучению.

Как справедливо отмечает А. Паливала*(204), обучение посредством учебников не обеспечивает обратной связи, но и методология обучения с помощью компьютера еще не создала эффективной обучающей системы, которая обеспечивала бы обратную связь согласно индивидуальным запросам конкретного лица.

Помимо преимуществ по сравнению с традиционными формами обучения система дистанционного образования с помощью Интернета имеет и недостатки. К последним можно отнести непосредственный контакт с объектом знаний, отсутствие личности педагога, а это ослабляет заинтересованность обучаемого в процессе познания. Психологи утверждают, что прежде всего нас интересует личность того, кто доносит знания, а затем уже само знание. По словам Л. Виннера, недостаточно получить доступ к любой информации. Он утверждает, что спектакль с сотней студентов, сидящих в одном классе, смотрящих на мониторы и редко приходящих на личные встречи с умным человеком, кажется ему подделкой образования*(205).

Теме не менее влияние Интернета на правовое образование очевидно, и осуществляется оно в четырех направлениях: посредством электронной информации, коммуникации, интерактивного обучения, воспроизводимой или активной практики.

Подводя итоги данного параграфа, отметим, что на процесс трансформации правовой культуры личности оказывает большое влияние новая правовая культура формирующегося информационного общества.

Интернет, будучи основой информационных и телекоммуникационных технологий, способствует изменению характера взаимодействия общества и государства. Эффективное использование телекоммуникационной сети приводит к повышению общей эффективности деятельности государственного механизма, формированию открытого информационного общества, становлению новых и трансформации старых правовых институтов.

Правовыми основами информационного общества являются законы и нормативные акты, регламентирующие права человека на доступ к Интернету как информационному ресурсу, защиту интеллектуальной собственности, неприкосновенность личной жизни, свободу слова, информационную безопасность и др. Отсутствие соответствующих правил и ответственности за их нарушение, с одной стороны, отрицательно сказывается на правовой культуре, поскольку создает предпосылки для неправомерного поведения, а с другой стороны, - стимулирует гражданскую активность в вопросах саморегулирования сети, создания специальных норм морали и этических стандартов.

Интернет как источник правовой информации постепенно начинает играть важную роль в жизни всего общества, выступая в качестве средства повышения уровня правовой культуры.

Однако существуют субъективные и объективные пределы такого влияния*(206). Субъективные пределы связаны с наличием у личности навыков пользования Интернетом, материальных ресурсов (особенно в тех случаях, когда услуги являются платными). Препятствовать влиянию может также свойственное человеку сопротивление новому, чем, в принципе, является сеть Интернет для многих граждан России.

Объективные пределы обусловлены отсутствием возможности доступа в Интернет для значительного числа граждан, неразвитостью информационной инфраструктуры: большая часть России недостаточно охвачена коммуникациями, а в крупных городах технологии развиваются слишком быстро, скачками.

Внедряемые технологии изначально содержат в себе некие социальные и культурные возможности. Однако принципиально важно, что возможности эти - разные, и что они, как правило, реализуются в альтернативные социальные и культурные перспективы. Их реализация в значительной степени зависит от того, насколько активно государство, общество, личность на соответствующем уровне будут вмешиваться в происходящее на основе знания о происходящем, насколько будут противостоять одним тенденциям и поддерживать другие.