Лео Таксиль Священный вертеп

Трезвые мысли

Дома эти специально предназначались для знати и духовенства, персонал подбирался с величайшей тщательностью. Ежегодный доход от лупанариев приносил папе двадцать тысяч дукатов. Достоверность этих цифр подтверждается историком Корнелием Агриппой, который по этому поводу сообщает любопытные вещи.

«Прелаты апостольской курии, — говорит он, — также имели некоторые права на часть доходов в этих домах. Дело это считалось настолько обыденным, что мне часто приходилось слышать, как епископы, подсчитывая доходы, говорили: «Два бенефиция дают мне три тысячи дукатов в год, один приход приносит пятьсот, монастырь — триста, а пять шлюх в лупанариях папы мне приносят двести пятьдесят».

Не желая подменять факты догадками, мы не станем утверждать, что организация аристократических лупанариев была доходной статьей для Сикста четвертого. Возможно, что разрешение на организацию лупанариев кардиналу Санта Лючиа дано было Сикстом бесплатно, в виде вознаграждения за какие-нибудь заслуги. Как бы то ни было, но самый факт этот бесспорен и заслуживает того, чтобы о нем упомянуть.

Отметим также, что по каким-то причинам Сикст четвертый разрешил кардиналу Лючиа и всем членам его семьи предаваться содомии в течение трех самых жарких месяцев в году. Некоторые церковные авторы осмелились заявлять, что Сикст четвертый покровительствовал наукам и искусствам. Это утверждение совершенно несостоятельно. Поводом для него послужила покупка известного количества драгоценных манускриптов, продававшихся за бесценок греческими беженцами.

Обогащая этими сочинениями библиотеку Ватикана, святой отец просто, что называется, пользовался случаем. В действительности он относился к писателям и художникам с оскорбительным равнодушием и даже жестокостью. Бейль сообщает по этому поводу характерную деталь. «Несчастный Теодор из Газы всю свою жизнь провел над переводом «Зоологии» Аристотеля.

Он представил папе один экземпляр, богато разукрашенный золотом и драгоценными камнями. Сикст принял книгу и поинтересовался, сколько стоил переплет. Когда автор сообщил цифру, папа приказал уплатить за переплет, не прибавив к этой сумме ни единого гроша. Теодор из Газы бросил в Тибр деньги святого отца и уморил себя голодом».

Да разве у его святейшества было время интересоваться писателями, Аристотелем и его переводами, когда надо было все время думать о деньгах и, как говорил позднее Данте, «обогащать своих медвежат», раздавать своим мнимым племянникам или сыновьям ленные владения, подыскивать им невест, расширяя вместе с тем собственные владения?!

Сиксту нужны были деньги, чтобы осуществить проект, который он давно вынашивал; кроме того, он не забыл о своевольных флорентинцах, осмелившихся повесить Сальвиати.

Благодаря своим коммерческим операциям папа сколотил необходимую сумму, чтобы организовать войско, и, поставив во главе его своих сыновей, объявил войну не только Флоренции, которую он предназначал своему сыну Джеромо Риарио, но и Венецианской республике, мечтая превратить ее в герцогство для одного из своих племянников.

Достопочтенный первосвященник!

Сначала папское войско одержало несколько побед, но в самый последний момент, когда оставалось сделать еще несколько усилий, чтобы овладеть Венецией и Флоренцией, главный нерв войны был поражен. В папской казне не оказалось денег! Разумеется, солдаты сражались не из любви к богу и его представителям; они объявили, что бросят оружие, если им не заплатят. Захваченный врасплох, святой отец ничего лучшего не придумал, как ввести новый налог для войны с турками.

Это было уже слишком — как ни отупели люди, но эта булла вызвала всеобщее возмущение. Папские сборщики вернулись в Рим с таким жалким уловом, что Сикст оказался не в состоянии удержать свои войска. После трех лет грабежей, пожаров и убийств пришлось запросить мира.

Когда папа окончательно понял, что ему не удастся подарить герцогство своему любимому Джеромо Риарио, он с горя заболел и умер.

После смерти Сикста римский народ сжег дворцы его племянников Риарио и делла Ровере; гнев и ненависть были столь велики, что не пощадили даже деревьев в великолепных садах этих царственных сынков.

Толпа сожгла замок, который первосвященник воздвиг для себя на деньги паломников, разгромила склады с провиантом святого отца и раздала продукты беднякам.

А когда порядок в городе был восстановлен, кардиналы могли спокойно приступить к выборам нового папы, чтобы заменить усопшего негодяя другим.

Избирательный кавардак

Тогда его коллега — кардинал святого Петра — предложил ему добыть три голоса в обмен на дворец упомянутого кардинала, находившийся вблизи замка святого Ангела.

Кардинал святого Марка нашел, что его коллега хватил через край, и предложил ему выбрать из его владений нечто менее ценное. Но кардинал святого Петра не уступал и требовал только дворец. Сделка не состоялась, и оскорбленный кардинал стал разрабатывать с вице-канцлером план, как наказать упрямого кардинала святого Марка.

Посреди ночи они разбудили всех прелатов и убеждали их отдать голоса Чибо, кардиналу Мельфскому. Они предложили кардиналу Савелли за его голос замок и должность легата в Болонье, кардиналу Колонна — замок и должность легата в папской церкви, а кроме того, ренту в двадцать пять тысяч дукатов и другие привилегии, которые давали бы еще семь тысяч дукатов.

С кардиналом Орсини они сошлись на замке и титуле хранителя казны святого престола. Кардиналу Мартинузино обещали замок и епископию в Авиньоне.

Сыну короля Арагонского отдали в полную собственность город Понтекорво; кардинала Пармского ублажили тем, что предоставили ему дворец святого Лаврентия со всеми его доходами. Миланского кардинала обещали посвятить в сан архиепископа в Латеране и дать должность легата в Авиньоне.

Наконец самого себя кардинал святого Петра вознаграждал огромным доменом с пятью примыкающими к нему поместьями и званием генералиссимуса армии святого престола.

Кардинал Мельфский получил большинство голосов и был избран под именем Иннокентия восьмого. Его коллега из храма святого Марка понял козни, направленные против него, и попытался оспаривать правильность выборов.

Он осыпал оскорблениями членов священной коллегии, ссылаясь на недопустимость такого быстрого изменения в голосовании: ведь накануне он получил большинство голосов, а на следующий день за него был подан один голос — и тот его собственный!

Кардиналы только посмеивались. Они заявили, что за ночь святой дух успел просветить их, и под смех и шутки всего благочестивого собрания избрание Иннокентия было утверждено.