В хижинах неолита
Древнейшие страницы истории погребены в земле. Первыми их «прочитывают» археологи. При раскопках на берегах североевропейских рек и озер наряду с большим количеством створок раковин были обнаружены окаменевшие останки ископаемой собаки, относящиеся к раннему неолиту.
Некоторая выпуклость височных костей и укороченная морда характеризуют ископаемую собаку как домашнее животное. Сравнительные измерения костных останков показали, что предками пожирателей раковин были волки.
К числу древнейших ископаемых домашних собак принадлежит и небольшая, похожая на шпица, так называемая болотная или торфяная собака. Название это ей дали потому, что черепа таких собак часто находили в залежах торфа.
Округлые небольшие черепа предка шпица были обнаружены при раскопках свайных поселений, которые устраивали люди 20—30 тысяч лет назад на отмелях рек, озер и даже на побережье Балтийского моря. Попасть в эти поселения — островки безопасности древнего мира — собака могла только вместе с человеком, что, несомненно, свидетельствует о ее одомашнивании.
Кости торфяной собаки, которая появилась позднее «раковинной», — тоньше, костяк легче. Но морда короче, череп более выпуклый. У батаков, жителей Северной Суматры, и по сей день, содержатся круглоголовые собачки, похожие на древних торфяных. Они — прекрасные сторожа и, подобно шпицам, отличаются живостью характера. Ловко взбираются в хижины батаков по высоким приставным лестницам (дома этот народ сооружает на сваях, подобно древним жителям Прибалтики). И так же, наверное, как и древние торфяные собаки, их «собратья» в северосуматранских свайных поселках в случае очень серьезных сбоев в поставках продовольствия употреблялись хозяевами в пищу.
Многие исследователи полагают, что от древних свайных собак произошли не только шпицы, но также шнауцеры, пинчеры и терьеры.
У-у-у! Подлый изменник!
При раскопках в районе Ладожского озера в свайных постройках эпохи неолита ученый-археолог, профессор А.А. Иностранцев обнаружил более крупные и несколько видоизмененные скелеты торфяных собак. По мнению советских кинологов, эти собаки представляли собой продукт целенаправленного отбора и, возможно, скрещивания. Они — наиболее вероятные предки северных волкообразных пастушеских пород собак.
Люди с давних времен стали изображать собак сначала на скалах, затем на фресках, картинах, вазах, запечатлевали в дереве, глине и камне.
Летом 1983 года в нашей стране на строительстве Саяно-Шушенской ГЭС в Саянском каньоне Енисея были обнаружены наскальные изображения эпохи бронзового века. На каменной плите древний художник изобразил фигуры людей, животных, повозки. Люди в грибообразных шляпах и без оных, с луками, вероятно охотники, преследуют круторогих козлов, которых загоняют собаки. Судя по изображению — загнутые хвосты, остроконечные уши торчком, то были лайковидные животные.
Следовательно, своими «корнями» уходит в неолит и такая хорошо известная порода собак, как лайка.
В эпоху неолита на территории современной Восточной Сибири водились и договидные собаки. Об этом свидетельствуют наскальные рисунки, изображающие договидных собак — спутников людей древних сибирских племен, следы обитания которых были обнаружены на горе Туран, исчезнувшей в глубинах Красноярского водохранилища. Туранские писаницы — такое название получили эти наскальные изображения — относятся к четвертому-первому тысячелетиям до нашей эры.
«Собаки вошли в человеческое общежитие не как безответственная скотина, а как активный сотрудник во время охоты и при охране имущества».
С. СТАРИКОВИЧ, публицист.
Типичной собакой периода неолита можно считать упоминавшегося уже австралийского динго, охотничью собаку аборигенов Австралии.
Вожак упряжки на привале. 
Черепа болотного шпица и современного (вверху); вольф-шпиц (волчий шпиц), лайка и чау-чау.
К бронзовому веку относят так называемых пепельных или зольных собак: их черепа обнаруживают в зольных остатках древних жертвенных костров. Очевидно, пепельная собака была охотничьей, и ее приносил в жертву как большую ценность первобытный охотник, умилостивляя этим свое божество для удачной охоты.
Черепа пепельных собак, существовавших четыре-пять тысяч лет до нашей эры и по своей форме напоминающих череп современных гончих, в большом количестве найдены на территории СССР.
К той же эпохе относится и так называемая бронзовая собака, от которой, как полагают, произошли немецкая, шотландская и некоторые другие овчарки.
Среднеевропейское поселение 3-го тысячелетия до н. э. (неолит). Иллюстрация из книги «Люди древних времен» З. Буриана.
На северо-западе Европы, в горах Скандинавии, в слоях почвы, датируемых пятым-четвертым тысячелетием до нашей эры, до сих пор находят скелеты элькхунда, «лосиной» собаки, с которой охотились люди каменного века. Элькхунд, лайковидная мощная собака с массивным костяком, сохранилась в почти неизменном виде и до наших дней. Мастью она схожа с немецкой овчаркой, которая, возможно, находится с элькхундом в ближайшем родстве.
Итак, по мнению ученых, одомашнивание человеком собаки началось десятки тысяч лет назад, в каменном веке. А почему не раньше? Или отчего не позже вдруг пришло в голову нашему древнему предку подобрать волчьих щенков и, вместо того чтобы съесть добычу, приняться выкармливать их молоком, приютить у костра, воспитывать как союзника и друга?! Одним словом, заниматься явной благотворительностью, проявив при этом определенную дальновидность, можно сказать, прозорливость, склонность к «научному прогнозированию»…
В своде законов Древнего Рима еще за пятьсот лет до нашей эры было зафиксировано: «тот сделал, кому выгодно». Этот постулат и по сей день лежит в основе любого серьезного расследования.
Домашнего пса сотворил человек, осознав свою выгоду. Именно тогда в жизни человека произошел качественный скачок. Данный рубеж был своего рода началом новой эры асе-го людского рода: на смену неандертальцам пришел человек так называемого кроманьонского типа — дальний родственник современного человека.
С появлением кроманьонца, «гомо сапиенса», человека разумного, происходит дальнейшее усложнение форм общественной жизни, укрепление первобытных стоянок, увеличение числа их обитателей. И естественно, совершенствование методов охоты и охотничьих снастей, ибо рост числа кроманьонских душ требовал увеличения отловленных голов дичи. А развитое скотоводство еще отсутствовало.
Различные породы домашних собак произошли от волков посредством направленной человеком эволюции.
Искусственная изоляция обеспечивает сохранение этих подвидов.
Слева (вверху): афганская борзая, бельгийская овчарка, длинношерстная такса, папильон.
Справа (внизу) различные виды борзых возникшие путем естественной изоляции, генетически отделенные друг от друга: гривистый волк, красный волк, кустарниковая собака, фенек.
Неандертальцы оставили нам немало наглядных свидетельств своей жизни: «картинные галереи» на стенах пещер, рисунки и гравюры на орудиях охоты и труда, предметах быта. Здесь портреты неандертальских современников из числа родных и знакомых, сцены охоты и сражений, изображение дичи, истребляемой в значительном множестве: мамонтов, бизонов, туров, носорогов. И различных хищников: львов, медведей, волков.
В неандертальских «вернисажах» нет только изображения собак. Потому что у неандертальца их просто не было. Собака неандертальцу была не нужна: древние люди и без их помощи одолевали неуклюжего мамонта, добывая сразу гору питательного высококалорийного продукта. Но вот, когда из рациона питания исчезли мамонты, европейские бизоны, длинношерстные носороги и большинство туров, кроманьонцам пришлось переключаться на быстроногую дичь — антилоп, лошадей, оленей. И здесь-то появление собаки стало исторической необходимостью. Собака, как уже отмечалось, стала самым первым домашним животным человека и помогла ему одомашнить других животных.
Именно она сделала возможным появление развитого скотоводства. Она собирала стадо и охраняла его от своих кровожадных предков — волков. Развитие скотоводства в свою очередь привело к появлению земледелия: обеспеченный прирученным и надежно охраняемым мясом, гомо сапиенс мог подумать о хлебе насущном, заняться его выращиванием. (Конечно, все это — упрощенный вариант эволюции.)
Другой наиважнейший момент: еще в полудиком состоянии, следуя за человеческой ордой, собаки своим лаем предупреждали людей в пути и на стоянке о приближении опасных врагов или хищных зверей. Собака раскрепощала человека от страха перед неизвестностью.
А поскольку научный мир до сих пор не может объяснить, почему на смену неандертальцам пришли кроманьонцы, я выдвигаю свою гипотезу: может быть, именно собака и сотворила человека разумного, собаколюбивого?! А неандерталец — это гомо сапиенс, у которого не было собаки?… Ведь сказал же по этому поводу академик И.П. Павлов: собака сделала человека человеком.
С тех пор как люди начали обретать чувство коллективизма, у них возникла эмоциональная и интеллектуальная потребность знакомиться ближе с другими животными. Это проявилось и проявляется в поведении человека по отношению ко всем живым существам, начиная с собаки и кончая слоном. Но чаще всего это обращено именно к собакам, которые по своей натуре более других расположены, понять человека или, по крайней мере, разрешить ему проявлять свои чувства.
…Было такое.
Дорогою древней,
Глядя на эти же звездные блики,
Тихо брели к первобытной деревне
В шкурах охотник
и пес полудикий.
Лес им не страшен —
ведь стало их двое!
Объединились,
друг другу поверя,
Чтоб защититься от волчьего воя,
Прачеловек
и подобие зверя…
Время течет,
изменяются взгляды.
Кто-то неумный сказал,
что он вреден —
Пес,
к батарее таскавший снаряды
И защитивший меня от медведя.
Я перед ними в долгу буду вечном.
И не понять тем, кто мыслит иначе,
Что человеку,
чтоб стать человечней,
Преданность надо увидеть собачью.
Как я хочу,
чтоб в грядущем столетье,
Так же как мы,
средь осеннего мрака
Шли по тропе
под созвездьем
вот этим
Двое друзей — человек и собака.
Д. НАРТОВ. «Человек и собака»
В эпоху неолита человек разумный от стадного образа жизни охотника и собирателя перешел к оседлому существованию: стал разводить животных и выращивать растения. А помогла человеку в этом собака. Человек перед нею в вечном долгу. Это не информация к размышлению. Это информация к действию. В пользу собаки, разумеется.
Вот как описывает вероятный случай одомашнивания щенка К. Лоренц:
«Вполне вероятно, что какая-то женщина, а то и маленькая девочка, играя в «дочки-матери», подобрала осиротевшего щенка и вырастила его в своем доме. Бедняжка, наверно, скулил и плакал, но никто не обращал на него внимания — в те дни чувствительность была людям несвойственна.
Но вот мужчины уплыли на охоту, а женщины занялись рыбной ловлей. И почему бы вам не вообразить, что маленькая девочка обитателей озерной хижины отправилась туда, откуда доносилось жалобное повизгивание, и в конце концов обнаружила в земляной пещерке крохотного щенка, который бесстрашно заковылял к ней навстречу и принялся лизать ее протянутые руки.
Мягкое, круглое, пушистое существо, без сомнения, пробудило в этой маленькой девочке каменного века такое же стремление таскать его на руках и нянчить, какое мы наблюдаем у маленьких девочек нашей собственной эпохи, ибо порождающий его инстинкт материнства не менее древен, чем сам человек.
Вернувшись домой, родители девочки с удивлением и без особого восторга обнаруживают там сонного объевшегося шакаленка. Родительское сердце даже в каменном веке все-таки не могло быть настолько уж каменным, и щенку разрешают остаться в доме. Благодаря сытному и обильному корму он быстро растет, становясь большим и сильным. Тут его пылкая любовь к девочке начинает претерпевать изменения, и, хотя отец, глава семейства, не обращает на собаку внимания, она постепенно отдает свою привязанность уже не ребенку, а взрослому. Другими словами, наступает момент, когда щенок, будь он на воле, ушел бы от матери.
До сих пор в жизни нашего щенка девочка играла роль матери, но теперь отец занимает для него место вожака стаи, которому рядовой член стаи обязан непоколебимой верностью. Вначале мужчине эта привязанность только досаждает, однако вскоре он осознает, что на охоте такая прирученная собака будет гораздо полезнее полудиких шакалов, которые держатся на берегу возле поселка, но по-прежнему боясь человека, нередко убегают именно в тот момент, когда им следовало бы задержать затравленную дичь. Да и к дичи прирученная собака относится куда бесстрашнее, чем ее дикие собратья, так как ее юность прошла в безопасности человеческого жилья, и ей не пришлось на опыте познакомиться с клыками и когтями крупных хищников. Вот так собака вскоре становится постоянным спутником мужчины, к немалому огорчению девочки, которая видит теперь своего бывшего питомца, только когда ее отец возвращается домой, — а в каменном веке отцы отлучались из дому очень надолго.
Однако весной, в ту пору, когда шакалы щенятся, отец как-то вечером входит в дом, таща на плече мешок из невыделанной шкуры, в котором кто-то копошится и повизгивает. Он раскрывает мешок, и девочка подпрыгивает от радости, потому что на пол выкатываются четыре меховых шарика. Только мать недовольно морщится, считая, что хватило бы и двух…»
Разумеется, могли быть тысячи других вариантов вхождения канидаэ и их детенышей в орбиту человеческой жизни. Тем более что приручение домашних животных проходило в различных частях земного шара, разумеется, не одинаково, а в зависимости от форм экономических и общественных отношений человеческого общества.
Лошадь, корова, овца и прочие, истинно домашние животные по сути дела — пленники, прирученные с помощью принуждения. Иное дело — собака. Это самое уникальное творение человека, стоящее особняком во всем животном мире. Ибо собака — не зверь. Она может озвереть от дурного воспитания или участи, однако никогда полностью не откажется от своего создателя — человека.
Вот какая у меня замечательная собака!
Мой сосед Юрий Алексеевич, хозяин бравого эрдельтерьера по кличке Илюша, считает, что даже термин «животное» применительно к собаке звучит унизительно. Действительно, ее нельзя считать таким домашним животным, как, скажем, свинья или гусь.
Правда, собака — почти полноправный член семьи — в давнем историческом прошлом иногда употреблялась человеком в пищу. Но люди делали это, лишь исчерпав все другие возможности добычи пищи. (И поступали так не только с собаками.)
Мясо собак и по сей день остается лакомством у некоторых народов, например у корейцев. Я в этом как-то убедился сам, посетив корейский колхоз на юге Сахалина.
Впрочем, иногда именно собачье мясо спасало людей от неминуемой смерти. Так было, например, в экспедиции Руальда Амундсена к Южному полюсу в 1911 году. Заранее запланированные в меню котлеты из собачатины позволили норвежскому исследователю успешно достичь полюса и благополучно вернуться назад.
Существует выражение: «Собаку на этом деле съел». То есть стал большим специалистом в чем-либо. Откуда и как возникло это выражение? Трудно сказать: может быть, тот, кто его создал, тоже участвовал в покорении какого-нибудь полюса?
Бобтейль — английская пастушья собака: «Перед рингом нужно сохранить начес».
Известный мореплаватель и путешественник Джеймс Кук, посетивший в 1769 году остров Таити в Тихом океане, писал: «Главная пища островитян — овощи; туземцы поглощают их в огромном количестве. Туземцы приручили свиней, птиц и собак. Мясо последних они научили нас употреблять в пищу, причем кое-кто пришел к выводу, что это блюдо уступает лишь английскому ягненку. Надо отметить, что собаки Южных морей питаются овощами…»
Бывает, что в экстремальных условиях и сегодня собачатина идет в ход. Иногда встречаются в зарубежной прессе сообщения, что собак употребляют в пищу бедняки. Так, бельгийский журнал «Вуф» недавно опубликовал материал о семье неких Монье, жителях французских Вогезов. Оставшись без работы, папаша Монье, дабы прокормить жену и пятерых детей, перешел на рацион из отловленных им кошек и собак. Это, конечно, исключение, ведь обычно цивилизованные люди собак не едят: как-никак друзей пожирать не принято.
Как же началась дружба человека и собаки? Вот что рассказывает об этом одна из легенд австралийских аборигенов. Вскоре после создания мира глубокая пропасть рассекла землю пополам. На одной стороне пропасти оказались люди, на другой — животные. Все четвероногие ничего не имели против подобного разделения. Все, кроме собаки. Она подбежала к краю пропасти и принялась жалобно скулить и выть. Человек услышал ее, подошел к пропасти и увидел мольбу в глазах собаки. «Прыгай!» — сказал он. Собака прыгнула, однако расселина оказалась слишком широкой, лишь передними лапами удалось ей уцепиться за край обрыва. Собака залаяла, пытаясь вскарабкаться вверх. Человек подошел, схватил ее за шиворот, вытащил из пропасти и поставил рядом с собой. «Отныне ты навсегда станешь моим спутником!» — сказал он собаке.
У разных народов мира существуют различные предположения, объясняющие причины неразрывного единства человека и собаки.
На Мадагаскаре мне рассказали в этой связи такую легенду.
«Посадил как-то старый Рангахи тыквы на маленьком островке посреди кишащей крокодилами реки. Никто до него не бывал еще на этом островке, никто не осмеливался даже войти в реку. У Рангахи же был фаниди — талисман от крокодилов, поэтому он их не боялся.
И вот однажды утром отправился Рангахи полоть свои тыквы. Только влез он в воду, как Крокодил сцапал его и потащил на дно. Голодный был Крокодил, талисман на него не подействовал.
Случайно пробегала мимо Собака. Увидела она, как схватил Крокодил Человека. Решила Собака обмануть Крокодила и говорит ему:
— Эй, приятель! Возьми меня в компанию, очень уж есть хочется!
— Ну что ж, — отвечает Крокодил, — плыви сюда, съедим добычу вместе!
На это Собака ему отвечает:
— Спасибо, дружище! Только плавать-то я не умею, тащи лучше добычу сюда!
Согласился Крокодил, но предупредил Собаку:
— Смотри, — говорит, — чтобы не сбежал человек-то!
— Что ты! — отвечает Собака. — Где же это видано, чтобы еда изо рта убегала!
Вытащил Крокодил Рангахи на сушу, отдал Собаке, а та тотчас же отпустила Человека.
— Возвращайся, — говорит ему Собака, — живой да здоровый к жене своей, к деткам!
С тех пор и полюбил Человек Собаку».
Характерно то общее, что объединяет оба варианта — австралийский и мадагаскарский: признание изначальной и бескорыстной любви собаки к человеку.
«Великое благо — верить. И любить. Собака без такой веры — уже не собака, а вольный волк или (что хуже) бродячий пес. Из этих двух возможностей выбирает каждая собака, если она перестала верить хозяину и ушла от него или если ее выгнали. Но горе той собаке, которая потеряет любимого друга — человека, будет его искать, ждать. Она тогда уже не сможет быть ни вольным волком, ни обыкновенным бродячим псом, а останется той же собакой, преданной и верной потерянному другу, но одинокой до конца жизни».
Г.Н. ТРОЕПОЛЬСКИЙ. «Белый Бим Черное Ухо»
…Говорят, в собаке человек нашел друга. Я бы сказал иначе: в собаке человек сотворил себе друга.
Достарыңызбен бөлісу: |
