Личное послание от премьера сталина
СЕКРЕТНО И ЛИЧНО ОТ ПРЕМЬЕРА И.В. СТАЛИНА
жүктеу/скачать 2.89 Mb.
|
- Бұл бет үшін навигация:
- ТЕЛЕГРАММА КОЛЛЕКТИВУ НОВО-КРАМАТОРСКОГО ЗАВОДА ИМЕНИ СТАЛИНА, СТРОИТЕЛЯМ ДОНМАШСТРОЯ НАРКОМСТРОЯ И СТРОЙУПРАВЛЕНИЯ НАРКОМТЯЖМАША
- СЕКРЕТНО И ЛИЧНО ОТ ПРЕМЬЕРА И.В. СТАЛИНА ПРЕМЬЕР-МИНИСТРУ г-ну У. ЧЕРЧИЛЛЮ
- БЕСЕДА С ПОСЛОМ США В СССР А. ГАРРИМАНОМ
- ТЕЛЕГРАММА КОЛЛЕКТИВУ СТРОИТЕЛЬНО-МОНТАЖНОГО УПРАВЛЕНИЯ № 1 ТРЕСТА «СВИРЬСТРОЙ» НКЭС
- СЕКРЕТНО И ЛИЧНО ОТ ПРЕМЬЕРА И.В. СТАЛИНА ПРЕЗИДЕНТУ г-ну Ф. РУЗВЕЛЬТУ
- БЕСЕДА С У. ЧЕРЧИЛЛЕМ
СЕКРЕТНО И ЛИЧНО ОТ ПРЕМЬЕРА И.В. СТАЛИНА ПРЕМЬЕР-МИНИСТРУ г-ну У. ЧЕРЧИЛЛЮ, ПРЕЗИДЕНТУ г-ну Ф. РУЗВЕЛЬТУ 29 сентября 1944 года Получил Ваше и г-на […] послание о совещании в Квебеке с информацией относительно Ваших дальнейших военных планов. Из Вашего сообщения видно, какие важные задачи предстоит решить американским и британским вооруженным силам. Позвольте пожелать Вам и Вашим войскам всяческих успехов. В настоящее время советские войска заняты ликвидацией прибалтийской группы немецких войск, висящей над нашим правым флангом. Без ликвидации этой группы нам невозможно продвигаться в глубь Восточной Германии. Кроме этого у наших войск имеются две ближайшие задачи: вывести Венгрию из войны и прощупать оборону немцев на восточном фронте путем удара наших войск, причем при благоприятных условиях – опрокинуть ее. 29 сентября 1944 года. Переписка председателя Совета Министров СССР… С. 243–244, 522. Примечание. Адресатам были направлены послания с одинаковым текстом, за исключением известного уже по другим примерам разночтения В послании Сталину от правительства Соединенных Штатов и Великобритании 19 сентября сообщалось о принятых на совещании в Квебеке решениях в отношении предстоявших операций англо-американских войск. В Северо-Западной Европе планы союзников предполагали нанесение удара по немцам в районе Рура и Саара. Военные действия на территории Италии нацеливались на разгром группировки Кессельринга либо в случае организованного отступления противника – на освобождение Ломбардской равнины. На Балканах наряду с операциями военно-воздушных сил планировалось проведение диверсионно-десантных операций. Была также достигнута договоренность об усилении наступления против японцев и согласованы планы быстрой переброски сил на тихоокеанский театр военных действий после крушения Германии (Там же. С. 241–242, 521). ТЕЛЕГРАММА КОЛЛЕКТИВУ НОВО-КРАМАТОРСКОГО ЗАВОДА ИМЕНИ СТАЛИНА, СТРОИТЕЛЯМ ДОНМАШСТРОЯ НАРКОМСТРОЯ И СТРОЙУПРАВЛЕНИЯ НАРКОМТЯЖМАША Краматорск Ново-Краматорский завод имени Сталина товарищам Песчаному, Альпову, Кошману, Потанину, Кузнецову, Швецу, Кокотько, Калиниченко, Фридману, Аугусту Приветствую и поздравляю рабочих, техников и служащих Ново-Краматорского завода имени Сталина, строителей Донмашстроя наркомстроя и Стройуправления наркомтяжмаша с десятилетним юбилеем и большой производственной победой – восстановлением первой очереди завода и выпуском первых шахтных подъемных машин для Донбасса и Кривого Рога. Своей напряженной работой вы восстановили в короткий срок в трудных условиях военного времени первую очередь крупнейшего завода тяжелого машиностроения, столь нужного нашей стране для развития социалистической индустрии и восстановления народного хозяйства, разрушенного врагом. Партия и правительство высоко ценят ваш самоотверженный труд по увеличению производительных сил нашей Родины. Желаю вам дальнейших успехов в деле полного восстановления завода. И. СТАЛИН Правда. 1944. 30 сентября. Примечание. Песчаный – заместитель наркома тяжелого машиностроения СССР, и. о. директора Ново-Краматорского завода имени Сталина; Альпов – начальник ОСМЧ Донмашстроя наркомстроя; Кошман – начальник стройуправления Главстройтяжмаша наркомата тяжелого машиностроения; Потанин – секретарь Краматорского горкома КП(б) Украины; Кузнецов – парторг ЦК КП(б)У на заводе; Швец – главный инженер; Кокотько – председатель завкома профсоюза; Калиниченко – главный инженер ОСМЧ Донмашстроя наркомстроя; Фридман – заместитель директора по восстановлению завода; Аугуст – комсорг ЦК ВЛКСМ. СЕКРЕТНО И ЛИЧНО ОТ ПРЕМЬЕРА И.В. СТАЛИНА ПРЕМЬЕР-МИНИСТРУ г-ну У. ЧЕРЧИЛЛЮ 30 сентября 1944 года Получил Ваше послание от 27 сентября. Я разделяю Вашу уверенность в том, что прочное согласие между тремя ведущими державами является верной гарантией будущего мира и отвечает лучшим надеждам всех миролюбивых народов. Последовательность наших правительств в такой политике в послевоенный период, как этого мы достигли во время этой великой войны, будет, мне кажется, иметь решающее значение. Конечно, у меня имеется большое желание встретиться с Вами и с Президентом. Я придаю этому большое значение с точки зрения интересов нашего общего дела. Однако в отношении себя я вынужден сделать оговорку: врачи не советуют мне предпринимать большие поездки. На известный период мне придется с этим считаться. Я весьма приветствую Ваше желание приехать в Москву в октябре. Нам следовало бы обсудить военные и другие вопросы, которые имеют большую важность. Если Вам что-либо помешает приехать в Москву, мы, разумеется, с готовностью встретим г-на Идена. Ваше сообщение о планах поездки в Европу Президента представляет для меня большой интерес. Я также уверен в его новом избирательном успехе. Что касается Японии, то наша позиция остается той же, что была в Тегеране. Я и Молотов шлем Вам свои наилучшие добрые пожелания.
В этом же послании Черчилль информировал Сталина о планах Рузвельта посетить Англию, Францию, Бельгию, Люксембург и Нидерланды вскоре после президентских выборов, которые должны были состояться в ноябре 1944 года, независимо от их результата, высказал пожелания относительно вступления СССР в войну против Японии после разгрома гитлеровской Германии, как об этом было условлено на Тегеранской конференции, а также заявил о своем намерении приехать в Москву в октябре 1944 года (см.: Там же). БЕСЕДА С ПОСЛОМ США В СССР А. ГАРРИМАНОМ 4 октября 1944 года На беседе присутствовал В.М. Молотов. Гарриман преподносит Сталину бюст Рузвельта, поясняя, что это работа известного американского скульптора Джо Дэйвидсона, который в 20-х годах был в Советском Союзе вместе с Ла Фоллетом. Сталин благодарит Гарримана. Гарриман говорит, что после прошлой беседы с маршалом Сталиным он получил телеграмму от Рузвельта, в которой Рузвельт заявляет, что у него не было никаких сомнений в отношении участия Советского Союза, о чем было условлено в Тегеране (имеется в виду участие СССР в войне против Японии. – Ред.). Сталин отвечает, что в Москву вызваны начальник штаба фронта (Дальневосточного. – Ред.) генерал Шевченко и командующий авиацией генерал Жигарев. От них нужно будет получить информацию в связи с некоторыми изменениями у японцев. Шевченко и Жигарев должны прибыть в Москву в ближайшее время, и тогда можно будет начать переговоры с генералом Дином. Гарриман отвечает, что Дин получил от Объединенного штаба Соединенных Штатов указания и информацию. Гарриман говорит, что, как он узнал, в Москву в понедельник прибывает «крепкий старик» (Черчилль. – Ред.). Сталин спрашивает, уезжает ли Гарриман. Гарриман отвечает, что он уедет из Москвы после отъезда Черчилля. В заключение Гарриман благодарит Сталина за то, что он его принял для вручения бюста президента.
Примечание. Шевченко Ф.И. (1900-1982) – генерал-майор, начальник штаба Дальневосточного фронта. Генерал-лейтенант с 09.1944. СЕКРЕТНО И ЛИЧНО ОТ ПРЕМЬЕРА И.В. СТАЛИНА ПРЕМЬЕР-МИНИСТРУ г-ну У. ЧЕРЧИЛЛЮ 5 октября 1944 года Ваше послание от 4 октября получил. Приземление на аэродроме Сарабуз около Симферополя обеспечено. Пришлите Ваш сигнальный самолет на этот аэродром. 5 октября 1944 года. Переписка председателя Совета Министров СССР… С. 245. Примечание. В послании Черчилля от 4 октября речь шла о маршруте его перелета в Москву (см.: Там же. С. 244–245). Сарабуз – пункт промежуточной посадки самолета по пути следования. ТЕЛЕГРАММА КОЛЛЕКТИВУ СТРОИТЕЛЬНО-МОНТАЖНОГО УПРАВЛЕНИЯ № 1 ТРЕСТА «СВИРЬСТРОЙ» НКЭС г. Волхов Строительно-монтажное управление № 1 треста «Свирьстрой» НКЭС товарищам Левшину, Хильтову, Никифорову, Афонину Секретарю Волховского горкома ВКП(б) тов. Баранову Поздравляю строителей и монтажников с полным восстановлением и вводом в эксплуатацию Волховской гидроэлектростанции имени Ленина мощностью 64 тысячи киловатт. Желаю дальнейших успехов в деле восстановления энергетики Ленинграда. И. СТАЛИН Правда. 1944. 8 октября. Примечание. Левшин – начальник строительно-монтажного управления № 1 треста «Свирьстрой» НКЭС, Хильтов – и. о. главного инженера, Никифоров – секретарь парторганизации, Афонин – председатель постройкома. СЕКРЕТНО И ЛИЧНО ОТ ПРЕМЬЕРА И.В. СТАЛИНА ПРЕЗИДЕНТУ г-ну Ф. РУЗВЕЛЬТУ 8 октября 1944 года Ваше послание от 5 октября несколько озадачило меня. Я полагал, что г-н Черчилль едет в Москву по уговору с Вами в Квебеке. Оказалось, однако, что это мое предположение как будто бы не соответствует действительности. Мне неизвестно, с какими вопросами едут в Москву г-н Черчилль и г-н Иден. Мне об этом ничего не сообщали до сих пор ни тот, ни другой. Г-н Черчилль выразил желание в своем послании на мое имя приехать в Москву, если не будет возражений с моей стороны. Я, конечно, ответил согласием. Так обстоит дело с вопросом о поездке Черчилля в Москву. В дальнейшем я буду информировать Вас по мере выяснения дела после встречи с г-ном Черчиллем.
«Хотя я надеялся, что следующая встреча могла бы состояться между Вами, Черчиллем и мной, я вполне понимаю желание Премьер-Министра встретиться с Вами в ближайшее время. Вы понимаете, я уверен, что в нынешней всемирной войне буквально нет ни одного вопроса, будь то военный или политический, в котором не были бы заинтересованы Соединенные Штаты. Я твердо убежден, что мы втроем и только втроем можем найти решение по еще не согласованным вопросам. В этом смысле я, вполне понимая стремление г-на Черчилля встретиться, предпочитаю рассматривать Ваши предстоящие беседы с Премьер-Министром как предварительные к встрече нас троих, которая, поскольку это касается меня, может состояться в любое время после выборов в Соединенных Штатах. При настоящих обстоятельствах я предлагаю, если Вы и Премьер-Министр это одобрите, чтобы мой Посол в Москве присутствовал на Вашем предстоящем совещании в качестве наблюдателя от меня. Г-н Гарриман, конечно, не был бы в состоянии дать от имени Правительства Соединенных Штатов обязательства по важным вопросам, которые, вполне естественно, будут обсуждаться Вами и г-ном Черчиллем» (Там же. С. 522–523). Судя по тексту телеграммы Рузвельта, британский премьер-министр принял свое решение посетить Москву, изложенное в его послании Сталину 27 сентября (см. Там же. С. 242–243), без предварительных консультаций с американским президентом.
В начале беседы Черчилль подносит тов. Сталину свой портрет с надписью. Тов. Сталин, принимая портрет, благодарит Черчилля. Приступая к беседе, Черчилль заявляет, что нужно будет выяснить ряд вопросов, и так как это легче сделать в личных беседах, чем путем переписки, он, Черчилль, приехал сюда в Москву. В личных беседах можно будет установить, что хочет та и другая стороны, и найти разрешение интересующих обе стороны вопросов. Личные беседы избавят обе стороны от телеграфной переписки. Наиболее трудной проблемой является проблема Польши. Обе стороны должны попытаться прийти к соглашению об общей политике по отношению к Польше. Нехорошо, что у обеих сторон имеются «боевые петухи». Тов. Сталин замечает, что без петухов было бы трудно обойтись. Например, петухи подают сигнал – «пора вставать». Черчилль соглашается с этим замечанием. Он заявляет, что вопрос о советско-польской границе уже решен. Можно было бы еще раз взглянуть на карту. Тов. Сталин отвечает, что если вопрос о границе на основе линии Керзона решен, то это облегчает задачу. Черчилль отвечает, что именно таковы взгляды британского правительства. Тов. Сталин замечает, что, однако, поляки это не так понимают. Черчилль отвечает, что когда все союзники встретятся за столом конференции по перемирию, ибо американцам легче решать вопросы на конференции по перемирию, так как в этом случае президент может самостоятельно принимать решения, в то время как если бы речь шла о мирной конференции, президент должен был бы запрашивать сенат, он, Черчилль, поддержит претензии русских на ту линию границы, которая ему, Черчиллю, была показана в Тегеране. Это его, Черчилля, намерение было утверждено Кабинетом. Он, Черчилль, заявит, что эта граница является справедливой и необходимой для обеспечения безопасности и будущего России. Он, Черчилль, уверен, что американцы его поддержат. Причем если генерал Соснковский будет возражать, то это не будет иметь большого значения, если Великобритания и Соединенные Штаты будут считать решение правильным. Англичане старались в течение нескольких месяцев выгнать генерала Соснковского. Что касается генерала Бура, то теперь о нем позаботятся немцы. Тов. Сталин говорит, что теперь поляки остались без командующего. Черчилль отвечает, что у них имеется один бесцветный человек. Он, Черчилль, хотел задать маршалу Сталину один вопрос. Считал ли бы он, маршал Сталин, целесообразным, чтобы англичане доставили в Москву Миколайчика, Ромера и Грабского. Они находятся в связанном виде в самолете в Каире. Через 36 часов они могут быть доставлены в Москву. Можно ли это сделать. Англичане хотят урегулировать вопрос. Тов. Сталин спрашивает, имеют ли поляки власть, чтобы решить вопрос с Польским комитетом национального освобождения. Черчилль отвечает, что он уверен, что поляки из Лондона хотят сойтись с Польским Комитетом. Но британская и советская стороны могут здесь, в Москве принудить тех и других к соглашению. Тов. Сталин отвечает, что он не возражает против приезда Миколайчика, Ромера и Грабского. Давайте, говорит т. Сталин, предпримем еще одну попытку. Миколайчика, Ромера и Грабского придется связать с представителями Польского комитета национального освобождения. Он, тов. Сталин, просит Черчилля иметь в виду, что у Польского комитета имеется сейчас армия, и неплохая армия, которая представляет собой серьезную силу. Черчилль отвечает, что в Италии также сражается на стороне союзников храбрый польский корпус. Польские войска имеются также во Франции. У польских войск очень много друзей в Англии. Поляки хороший и храбрый народ. Беда в том, что у них неразумные политические деятели. Беда в том, что там, где сходятся два поляка, там возникает одна ссора. Тов. Сталин замечает, что если поляк один, то он начинает ссориться сам с собой. Черчилль отвечает, что у нас вчетвером больше шансов на то, чтобы объединить поляков. Мы можем на них сильно нажать – англичане на своих поляков, а русские на своих. Тов. Сталин говорит, что пусть обе стороны попробуют это сделать. Черчилль заявляет, что он также хотел бы коснуться ряда вопросов, относящихся к перемирию с сателлитами, которые были принуждены Германией вступить в войну, но которые не отличились в войне. Некоторые из этих сателлитов очень не нравятся англичанам, а некоторые русским. Он, Черчилль, предлагает, чтобы Иден и Молотов обсудили эти вопросы, если маршал Сталин согласен. Тов. Сталин отвечает утвердительно. Черчилль говорит, что вопрос о Венгрии очень важный. Он, Черчилль, надеется, что советские войска скоро будут в Будапеште. Тов. Сталин отвечает, что это возможно. Черчилль заявляет, что имеются две страны, которыми Англия особенно интересуется. Во-первых, это Греция. Он, Черчилль, не особенно много беспокоится насчет Румынии. В очень большой степени Румыния – это дело русских, и соглашение с Румынией, которое было предложено Советским правительством, было признано британским правительством весьма умеренным, и оно (соглашение) свидетельствовало о большой политической мудрости со стороны Советского правительства. Несомненно, это соглашение будет способствовать общему миру. Однако что касается Греции, то у британского правительства имеется большая заинтересованность в этой стране. Британское правительство надеется, что Англии будет разрешено иметь решающее право голоса в греческих делах, такое же как у Советского Союза в Румынии. Конечно, как в греческих, так и в румынских делах Англия и Советский Союз будут поддерживать между собой контакт. Тов. Сталин отвечает, что он понимает, что Великобритания очень много потеряла от того, что пути через Средиземное море были перехвачены немцами. Он, тов. Сталин, понимает, что если не будет обеспечена безопасность этого пути, то Великобритания потерпит большой ущерб. Греция является важным пунктом для обеспечения этого пути. Он, тов. Сталин, согласен, что Англия должна иметь право решающего голоса в Греции. Черчилль отвечает, что он подготовил одну таблицу. Мысль, которая выражена в этой таблице, может быть, лучше было бы изложить дипломатическим языком, так как, например, американцы, в том числе президент, были бы шокированы разделом Европы на сферы влияния1. Тов. Сталин говорит, что, кстати, он хотел бы коснуться Рузвельта. Он, тов. Сталин, получил от Рузвельта послание, в котором Рузвельт заявляет о своем желании, чтобы беседы между Черчиллем и им, тов. Сталиным, происходили при участии посла Гарримана в качестве наблюдателя. Во-вторых, президент просит о том, чтобы принятые в беседе решения носили предварительный характер. Он, тов. Сталин, хотел спросить, как Черчилль относится к этим пожеланиям президента. Черчилль заявляет, что он сообщил Рузвельту, что он приветствовал бы присутствие Гарримана на ряде бесед с маршалом Сталиным. Но Черчилль хотел бы, чтобы это не мешало беседам интимного характера между Черчиллем и Сталиным или между Молотовым и Иденом. Во всяком случае он, Черчилль, будет держать президента полностью в курсе дела. Но он, Черчилль, должен сказать, что как наблюдатель Гарриман не находится в одинаковом положении с ним, Черчиллем, и маршалом Сталиным. Тов. Сталин отвечает, что он должен сказать, что он послал Рузвельту ответ, где сообщил, что не знает, какие вопросы будут обсуждаться с Черчиллем. У него, тов. Сталина, от послания президента осталось впечатление, что президент встревожен. Он, тов. Сталин, должен сказать, что послание ему не понравилось, так как президент требует слишком много прав для себя и слишком мало прав оставляет для Англии и Советского Союза, которые связаны между собою договором о взаимопомощи. Такого договора о взаимопомощи не существует между Соединенными Штатами и Советским Союзом. Однако он, тов. Сталин, не возражает, чтобы Гарриман присутствовал при официальной встрече не интимного характера, причем он, тов. Сталин, считает, что Черчилль и он, тов. Сталин, сами решат, когда приглашать Гарримана. Черчилль заявляет, что теперь он хотел бы коснуться вопроса о Конференции в Думбартон-Оксе. Президент не хотел, чтобы этот вопрос обсуждался в Москве, в особенности теперь, и предпочитал, чтобы он был решен, когда состоится встреча трех. Конечно, мы должны, – говорит Черчилль, – иметь в виду, что президент думает о выборах, которые должны состояться в Соединенных Штатах. Черчилль говорит, что будет вполне справедливым сказать, что сначала англичане были склонны принять американскую точку зрения. Но теперь англичане усматривают большую степень справедливости в предложении другой стороны. В самом деле, если предположить, что Китай потребует, чтобы Британская империя отказалась от Гонконга, и если при обсуждении этого вопроса Британию и Китай попросят выйти за дверь, а Россия и Соединенные Штаты будут решать этот вопрос, то Британии это не понравится. С другой стороны, если бы у Аргентины был бы какой-либо конфликт с Соединенными Штатами, то, вероятно, Соединенным Штатам не понравилось бы, если американским представителям пришлось бы покинуть зал заседания, а Китай, Россия и Британия принимали бы решения об Аргентине. Все это он, Черчилль, говорит, конечно, не для печати. Самым разумным было бы подождать встречи глав трех правительств. Он, Черчилль, думает, что маршал Сталин засвидетельствует, когда это будет нужно, что этот вопрос не обсуждался в Москве. Тов. Сталин, улыбаясь, говорит, что, конечно, он это сделает. Черчилль заявляет, что он подготовил довольно грязный и грубый документ, на котором показано распределение влияния Советского Союза и Великобритании в Румынии, Греции, Югославии, Болгарии. Таблица составлена им для того, чтобы показать, что думают по этому вопросу англичане. Американцы будут поражены этим документом. Но маршал Сталин – реалист, он, Черчилль, тоже не отличается сентиментальностью, а Иден – это совсем испорченный человек. Он, Черчилль, не показал этого документа Британскому Кабинету, но Британский Кабинет обыкновенно соглашается с тем, что он, Черчилль, и Иден предлагают. Что касается парламента, то в парламенте у Кабинета большинство, да если и показать парламенту этот документ, он все равно ничего в нем не поймет. Тов. Сталин говорит, что 25 %, предусмотренные для Англии в Болгарии, не гармонируют с другими цифрами таблицы. Он, тов. Сталин, считал бы необходимым внести поправки, а именно предусмотреть для Советского Союза в Болгарии 90 %, а 10 % для Англии. Черчилль заявляет, что англичан болгары сильно оскорбили. В прошлой войне они очень плохо вели себя по отношению к англичанам, напав на Румынию. В нынешней войне болгары были очень жестокими по отношению к югославам и грекам. Он, Черчилль, не может допустить, чтобы после всего этого болгары сидели с союзниками за одним столом. Тов. Сталин заявляет, что Болгарию, конечно, нужно наказать. Иден заявляет, что в Румынии англичане являются зрителями, но в Болгарии они хотели быть немного больше, чем зрителями. Молотов спрашивает, относится ли сюда турецкий вопрос. Он, Черчилль, конечно, не касался турецкого вопроса, а лишь хотел показать, что у англичан на уме. Он, Черчилль, очень обрадован тем, насколько близкими оказались точки зрения обеих сторон. Он полагает, что можно будет еще раз встретиться и решить вопрос окончательно. Тов. Сталин говорит, что если речь идет о Турции, то он должен сказать, что по Конвенции в Монтрё Турция имеет все права на Проливы, в то время как Советский Союз очень мало имеет прав. По Конвенции в Монтрё у Советского Союза столько же прав, как и у японского императора. Он, тов. Сталин, считает, что необходимо обсудить вопрос о пересмотре Конвенции в Монтрё, так как она совершенно не соответствует современной обстановке1. Черчилль заявляет, что Турция потеряла сейчас права на вступление в войну. Она не вступала в войну раньше потому, что она боялась Германии, так как у нее не было современного оружия. Кроме того, турки не только не умеют обращаться с современным оружием, но и не имеют многочисленных подготовленных войск. Тов. Сталин замечает, что у турок сейчас во Фракии сосредоточено 26 дивизий. Неясно, против кого они сосредоточили эти дивизии. Черчилль заявляет, что турки боялись болгар, так как немцы передали болгарам захваченное у французов оружие. В нынешней войне Турция научилась бояться Болгарии. Смотря в будущее, он, Черчилль, может сказать, что британская политика не состоит в том, чтобы не дать России доступа к теплым морям и великим мировым океанам. Напротив, британцы считают, что эта задача составляет элемент русско-британской дружбы. Теперь не существует политики Дизраэли и Керзона. Какие изменения, по мнению маршала Сталина, нужно будет сделать в Конвенции в Монтрё? Тов. Сталин отвечает, что он не может сказать, какие нужны изменения и чем нужно заменить Конвенцию, но он чувствует, что Конвенция не соответствует современной обстановке и заострена против России. Он, тов. Сталин, хотел бы спросить Черчилля, согласен ли он в принципе, что Конвенцию нужно изменить. В самом деле, не может такая большая страна, как Советский Союз, быть под страхом того, что такая небольшая страна, как Турция, может закрыть Проливы и поставить под вопрос наш экспорт, импорт или оборону. Он, тов. Сталин, не хочет ущемить суверенитета Турции, но нельзя терпеть такое положение, когда Турция держит за горло советскую торговлю и судоходство2. Черчилль отвечает, что он в принципе разделяет этот взгляд маршала Сталина, но считает, что этот вопрос лучше зафиксировать на бумаге немного позже, так как в противном случае Турция может испугаться и подумать, что у нее требуют уступки Стамбула. Черчилль придерживается того взгляда, что Россия должна получить возможность выхода к Средиземному морю как для военных, так и торговых судов. Мы надеемся, говорит Черчилль, работать в этом вопросе дружно с Советским Союзом, но мы хотели бы подойти к этому вопросу осторожными шагами, чтобы не испугать Турцию. Если бы Советский Союз и Англия сидели за общим столом и составляли бы соглашение о перемирии и если бы русские просили о том, чтобы англичане согласились с предоставлением советским судам, военным и торговым, возможности входа в Средиземное море, то он, Черчилль, сказал бы, что Великобритания против этого не возражает. Тов. Сталин отвечает, что он не торопит Черчилля с этим вопросом, но хотел бы его предупредить, что такой вопрос стоит у Советского Союза. Он, тов. Сталин, хотел бы, чтобы Черчилль признал, что постановка такого вопроса законна. Черчилль отвечает, что он согласен с этим не только в принципе, но и считает, что Советский Союз должен взять на себя инициативу заявить о своем взгляде, что нужно изменить Конвенцию, и сообщить Соединенным Штатам о том, что Советский Союз думает по этому вопросу. Со своей стороны, британское правительство считает претензии Советского Союза в принципе справедливыми и морально обоснованными. Черчилль заявляет, что тот подход к Балканам, который он изложил, предотвратил бы возникновение гражданской войны там из-за различия идеологий. Он, Черчилль, считает, что союзники не могут разрешить балканским народам иметь небольшую гражданскую войну после того, как союзники закончат великую войну. Раздор на Балканах должен быть прекращен авторитетом и властью трех великих держав. Мы должны, говорит Черчилль, сказать балканским народам, что эти вопросы решены тремя державами и что они должны руководствоваться советом трех великих держав. Британия ни в коем случае не будет навязывать короля Югославии, Греции или Италии, но в то же время Британия считает, что народы должны иметь право на плебисцит в мирное время. Что бы ни предпочли народы в конечном счете – монархию или другой режим, – они должны иметь возможность высказать свою волю свободно. Он, Черчилль, хотел бы спросить маршала Сталина, не возражает ли он против сотрудничества с королем, если король будет избран народом. Тов. Сталин отвечает, что он не возражает. Черчилль заявляет, что англичане надеются, что в Северной Италии власть будет осуществляться под руководством армии союзников. Англичане не ценят итальянского короля, но англичане не хотят, чтобы в Италии после или до ухода оттуда вооруженных сил союзников возникла гражданская война. Мы, говорит Черчилль, хотели бы, чтобы Советское правительство затормозило деятельность итальянских коммунистов, чтобы итальянские коммунисты не будоражили Италию и не создавали там возбуждения. Все можно будет решить демократическим путем, но мы, заявляет Черчилль, не хотим беспорядков в Италии, где находятся войска союзников, ибо эти беспорядки могут привести даже к столкновениям с войсками. Рузвельт относится благосклонно к итальянцам, хотя ему, Черчиллю, это не нравится. Тут дело в том, что в штате Нью-Йорка много итальянских голосов. Тов. Сталин говорит, что ему трудно повлиять на итальянских коммунистов, он не знает национальной обстановки в Италии. Кроме того в Италии нет советских войск, в противоположность Болгарии, где они имеются и где мы можем приказать коммунистам не делать того-то и того-то. Но если, он, тов. Сталин, будет давать какие-либо советы Эрколи (псевдоним Пальмиро Тольятти, лидера коммунистов Италии. – Ред.), то Эрколи может послать его к черту, ибо он, тов. Сталин, совсем не знает национальной обстановки в Италии. Другое дело, когда Эрколи был в Москве, он мог с ним беседовать. Он, товарищ Сталин, может лишь сказать, что Эрколи умный человек и что он не пойдет на какую-либо авантюру. Черчилль говорит, что пусть все же итальянские коммунисты не будоражат Италию. Тов. Сталин заявляет, что нужно было бы исправить цифру по Болгарии. Черчилль отвечает, что, вообще говоря, ему на Болгарию наплевать и что, может быть, этот вопрос обсудят между собой Иден и Молотов1. Тов. Сталин отвечает согласием. Черчилль заявляет, что остается еще несколько вопросов, которые должны быть обсуждены. Нужно будет иметь особую беседу о будущем Германии. В Тегеране этот вопрос был рассмотрен очень поверхностно. Нужно, чтобы на беседе о будущем Германии присутствовал Гарриман. Он, Черчилль, воздерживался и воздерживается от публичного заявления о расправе с Германией огнем и мечом, так как это заставило бы немцев сражаться еще более упорно. Но здесь он, Черчилль, может сказать, что он стоит за жесткое обращение с Германией. В Америке существуют два мнения по этому вопросу. Президент за жесткое обращение с Германией. Но самое лучшее, конечно, это сначала одержать победу над немцами, а тогда сказать, что им следует делать. Нужно решить вопрос, отделить ли Восточную Пруссию, Саар, Рур и вообще раздробить территорию Германии, запретить немцам иметь оружие. Русские фабрики сильно пострадали в этой войне так же, как и бельгийские и голландские. Он, Черчилль, думает, что немцы будут обязаны возместить ущерб машинами. Встает вопрос, как разделить Германию. Может быть, Иден, Молотов и Гарриман обсудят между собой этот вопрос в деталях и представят маршалу Сталину, ему, Черчиллю, полную картину общих предложений. Тов. Сталин соглашается с этим предложением и заявляет, что, по его мнению, Версальский договор был половинчатым. Он породил в Германии настроение реванша, но он не лишил Германию возможности осуществить реванш. Любые меры по обузданию Германии неизбежно вызовут настроение реванша в Германии. Задача состоит в том, чтобы предотвратить реванш. Для этого нужно до минимума сократить тяжелую промышленность Германии и все те отрасли Германии, из которых возникают военные отрасли промышленности. Если союзники не лишат Германию возможности для осуществления реванша, то войны с Германией будут неизбежны через каждые 25–30 лет. Черчилль с этим соглашается, заявляя, что немцев, состоявших в фашистских отрядах, отрядах гестапо, и гитлеровскую молодежь нужно отправить на исправительные работы, чтобы показать им, что строить труднее, чем уничтожать. Он, Черчилль, может сказать, что в Англии не могли бы согласиться с массовым истреблением лиц этой категории. Нужно будет их перевоспитать. Тов. Сталин отвечает, что никто массового истребления не предлагает и что самым верным средством перевоспитания будет длительная оккупация Германии. Черчилль заявляет, что американцы, вероятно, не намерены участвовать в длительной оккупации Германии. Тов. Сталин заявляет, что к оккупации можно будет привлечь другие союзные страны, в том числе Францию. Черчилль с этим соглашается. Тов. Сталин заявляет, что к оккупации Германии можно будет привлечь также вооруженные силы мелких союзных государств. Черчилль говорит, что он хотел бы, чтобы в оккупации Германии были использованы также войска единой Польши. Тов. Сталин заявил, что поляки будут заниматься оккупацией Германии с большой охотой. Полякам нужно будет отдать Восточную Пруссию, Силезию, а район Кенигсберга с городом заберет Советский Союз. Черчилль заявляет, что он считает это правильным, но полагает, что германское население из этих районов должно быть переселено в Германию. Теперь для немцев, после того как союзники истребили около 8 миллионов немцев, в Германии будет достаточно жизненного пространства. Тов. Сталин отвечает, что он согласен с тем, чтобы немецкое население Силезии и Восточной Пруссии было переселено в Германию. Черчилль говорит, что последний вопрос – это англо-американская война против Японии. Здесь огромную роль играет секретность. Показательно, что японцы до сих пор ничего не знают о заявлении, сделанном маршалом Сталиным в Тегеране. Он, Черчилль, просил Рузвельта сообщить об американских планах войны на Тихом океане на 1945 г. События развиваются очень быстро, и планы быстро меняются по мере того, как американцы захватывают один остров за другим. Но ему, Черчиллю, известно, что Рузвельт вручил Гарриману и генералу Дину краткое изложение американских планов, которое Гарриман и Дин должны будут нам показать и которое должно быть обсуждено с советскими генералами. Тов. Сталин заявляет, что по вопросу об американских планах должна была состояться встреча генерала Дина с ответственными советскими военными, но эта встреча не состоялась ввиду того, что с Дальнего Востока не были получены все необходимые детальные сведения. Американские планы ему, тов. Сталину, также неизвестны. Если встретятся три стороны, то это будет лучше. Черчилль заявляет, что Гарриман и Дин уполномочены сообщить об этих планах маршалу Сталину и могут теперь рассказать о них в самых общих чертах. Тов. Сталин говорит, что он готов иметь беседы по этому вопросу. Черчилль заявляет, что он полагает, что эти планы должны быть обсуждены также с маршалом Бруком, который является членом американского объединенного штаба. Маршал Брук готов изучить эти планы, но он не считает себя вправе критиковать их. Записал (В. Павлов)
Примечание. Упоминаемое в беседе послание Рузвельта, полученное 5 октября, в котором выражена озабоченность предстоящим визитом Черчилля в Москву, частично воспроизведено в примечании к ответной телеграмме 8 октября 1944 года (см.: Наст. том. С. … ). Об упоминаемой в беседе конвенции по регулированию режима средиземноморских проливов, заключенной в Монтре (Конвенция в Монтре) см.: Наст. том. С. … . жүктеу/скачать 2.89 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|