Луи-фердинанд

— Говорю тебе, а я и в Грюнвальде тебе то же самое говорил, не нужно было сюда ехать... нужно было остаться в Берлине! а там бы мы сориентировались!

Абсурд!..

— По твоей логике, мы и в Баден-Баден не должны были ехать! или же все эти личности из «Бреннера», по-твоему, очень порядочные люди, включая и эту антигитлеровски настроенную фон Зект?.. а этот насквозь фальшивый жир-нозадый мудило Шульце?.. эти же рурские магнаты всегда в душе сочувствовали голлистам!.. само собой!., и разве вла­дельцы отеля не были там все в сговоре с «сынками»?

Пытаться урезонить этого «человека ниоткуда», Ля Вигу, было, конечно, безумием, не стоило труда... но мне и само­му не помешало бы взглянуть на вещи непредвзято... на са­мом деле, нам не так уж и плохо было в этой деревне, ведь во всем этом хаосе у нас был шанс затеряться!., а потом куда-нибудь смотаться!

203

— Скажи, а откуда взялась эта цыганка?., ты видел ее парик?., ну тот, блондинистый?., что это еще такое?., а голос ее ты слышал?., неужели это и вправду женщина?., не ду­маю... тогда мужчина... а ведь эта тварь нас выставила! ка­жется, она собирается заняться столоверчением!., а теперь она всех их повела наверх!

— Всех женщин!., и Лили тоже! нет, ты только послу­шай!., что там творится в Берлине!

И правда, на сей раз больше, чем обычно... просто лави­на бомб!..

— Ты что, хотел бы оказаться там?., вспомни этот «Зе­нит»!., и Преториуса!.. в подвешенном состоянии... я тебе говорю, малыш, они перепашут все!., даже воронки!., вывер­нут, как перчатки!., останутся одни кратеры!..

И это не было большим преувеличением, стоило только посмотреть на стены, что дрожали даже здесь, за сто кило­метров... они устроили там настоящий Везувий из бомб!., в Берлине людей, вероятно, больше не осталось, одни разва­лины... но убежден, с тех пор методы уничтожения усовер­шенствовались еще... мы скоро увидим это сами и сможем оценить... а тем временем перед нами предстало достаточно своеобразное зрелище... не только эскадры «крепостей»... маленьких «комариков» тоже... один за другим... то мароде­ры... то mosquitos... а вот боши, кажется, вообще ни хрена не делали!., ни одного взлета, ни одного залпа!., ну да, мы же видели последнего авиатора! он сам вырыл себе могилу!., возможно, он был не единственный, я ошибаюсь, и других мы просто не заметили, так как им удалось закопаться еще лучше... еще глубже... и кой хрен мы бы сейчас делали в Берлине, если бы, конечно, нас туда пропустили?., там и так были одни развалины, а они все продолжали его долбать, чтобы и камня на камне не осталось... этот «человек ниотку­да» просто идиот!., присмотрелся бы хотя бы к своим стенам и плитам на полу... хотя его камера и находилась почти под землей...

— Они и сюда тоже заявятся? как ты думаешь?

— Нас тут уже не будет!

— А где же мы будем?

— Дай подумать!

Думать мне, конечно, было особо не о чем... хотя все же одна мыслишка мне в голову пришла... за все последнее вре­мя — одна мыслишка... правда, весьма практична*... «ви­

дишь лишь то, на что смотришь, а смотришь на то, что уже запечатлено в уме...»

— Ты слышал, что говорил тот сержант?

— Какой сержант?

— Сержант с аэродрома... с малиновкой...

— Ну и что?

— Разве он не говорил про Хайнкель?

— Что еще за Хайнкель?

— Завод в Ростоке...

— Ну так и что?

— Ладно, я объясню тебе позже... надеюсь, там все уже прояснится к тому времени, когда мы туда вернемся...

— Ты думаешь?

В его келье мы двигаемся на ощупь... зажигать свет за­прещено... да у нас и свечей-то нет... зовем Яго, он подходит к нам, обнюхивает... я трогаю его голову, он не против... я его ласкаю, и он нас пропускает... Ля Вига забирает два на­ших котелка... мы еще сходим к bibelforscher'aM... Яго нас понимает... все это напоминает мне старую песенку...

Ничто так просто в мире не проходит!

Этот пес вовсе не был таким уж прожорливым! нет!., но ему часами приходилось таскать на себе мерзкого старикаш­ку, который не давал ему жрать... не удивительно, что силы бедной твари были на исходе!., что же касается котелков, то я для себя уже все решил! воспользуемся сигаретами!., я не собирался стесняться!., раз уж здесь был шкаф Харраса!.. и раз уж я лазил туда ради Крахта... то почему бы и другим не попользоваться?., будь что будет!., а как насчет кухарок с фермы?., им ведь тоже хочется покурить!., а наши шалуны из хлева?., тоже не прочь!., а бакалейщица?.. а сельский поли­цай?., все!., и Кретцер, и его мадам!., я ведь мог сделать лю­дей счастливыми!., дело, конечно, деликатное, но неизвест­но, вернется ли вообще этот грязный шут Харрас из своей затянувшейся погони за тифом! да он и сам бы сразу все понял... уверен, если бы он оказался под этими летавшими наверху поездами с бомбами, он бы действовал точно так же!., чертов пропойца!., представляю, как бы он сейчас вер­нулся в Грюнвальд к своим барышням telefiinken попить фрук­тового соку! все охвачено огнем!., весь горизонт! зеленое... оранжевое... желтое пламя... а там наверху, в облаках, кло­чья сажи... в нашу сторону... они сыплются на нас... эти кло­

чья гнева... конечно же, Харрас в курсе... черт бы его по­брал!., в курсе того, что уже ничего не осталось от его Obergesundt'a! и даже вооружившись пинцетом он не найдет теперь там своих fràulein! и финнов, и телохранителей... все они отправились в преисподнюю... есть над чем посмеять­ся!., ооах! а для нас самым важным пока было подняться к себе и найти дверь на ощупь... мы ведь находились в «необо­роняемой зоне»: полная светомаскировка!., ни одной спич­ки!., однако во всех комнатах у них были свечи, я же видел свет под дверями... они готовили там себе хавку... пахло рагу... должно быть, они готовили себе еще и кремы, так как я чувствовал запах карамели... конечно, за столом они всего этого не ели!., всюду, во всех странах, где идет война, еда — это главная проблема... никто не видит того, что другие жрут и пьют... рацион детишек урезается, чтобы папаша мог по­пить кофе с молоком... в Безоне97 я выписывал «дополни­тельное молоко» детям «младше четырех лет», но никто из них никогда не получил ни капли... их мамаши тоже не те­рялись, пользовались карточками... забирали все самое вкус­ное, отправляли сопляков поиграть во двор, в полном оди­ночестве выставляли на стол бутыль, сырку, хлебца, и все сжирали!., ни запаха, ни свидетелей! как людоедши!.. всюду, во всех странах, где идет война, вам придется действовать, как индеец сиу, с кошачьими терпением и сноровкой, чтобы застукать людей за жратвой... лично мы ни разу не видели, как они питаются... просто какие-то чудеса! а худыми тут были только мы и Яго... этого было вполне достаточно для одной деревни... убедительные примеры воздержания... и что за лицемеры собрались тут в замке, на ферме, в хибарах! способы лицемерия подобны манере говорить: у каждого свои слова, свои обороты... лицемерие бошей просто пугает, осо­бенно когда видишь их грандиозные демонстрации, массо­вые шествия и слышишь гавканье их начальников, охвачен­ных безумным энтузиазмом: iiber ailes! зато в семейном кругу они изнуряют себя mahlzeit'oM, стараясь показать, что пита­ются лишь видимостью супа, продолжая при этом вопить... громче! еще громче!., heil! heil!.. портрет Гитлера висит высо­ко на стене: идол, тонкие усики, тонкие губы, никакого на­мека на улыбку... и только уже после mahlzeit'a каждый из них поднимается к себе, чтобы сварганить что-нибудь лично для себя... об этом свидетельствует и то, что среди них не было ни одного худого... совершенно очевидно, что и наша покровительница Мария-Тереза тоже ни в чем не нуждалась

и питалась далеко не одними сластями!., надеюсь, что Лили сумела выпросить у нее какие-нибудь «остатки» для Ля Виги и меня... мне частенько приходилось видеть собрания дам, которые любят вращать столики, читать по рукам, предска­зывать будущее, ужасно чувственных особ... и где бы это ни происходило: в Лондоне, Нейи, Нью-Йорке, Дакаре, — все они были безумными лакомками... конечно, им нравилось, когда их щупали за задницы, но еще больше они любили сандвичи и горы печений... причем запивали все это они таким количеством портвейна, джина, скотча, что обычно поднимались из-за своих вращающихся столиков совершен­но раздувшимися и распухшими... испуская отрыжки и газы... вопреки всяким приличиям... изо всех отверстий...

Конечно Лили никогда не пьет, я ее знаю... и она навер­няка подумала о нас... мы поднимаемся... находим нашу дверь... Лили там... одна... она нас ждала...

— Ну что?., как там?., что она сказала?

— Кто?

— Она заставила говорить стол...

— Ну и как?

— Она увидела тебя и Ля Вигу в очень мрачном... и очень большом доме...

— И это все?

— Доме с решетками...

— А почему она нас выгнала?

— Она не хотела при вас говорить...

— Ты думаешь, это женщина?

— Я не уверена... завтра мы снова ее увидим... их кибит­ка стоит в парке... она должна вернуться за стульями, так как стулья Марии-Терезы все нуждаются в починке, и сту­лья старика тоже... то же самое и на ферме, напротив...

На Лили можно положиться... она подумала и о нас... в корзинке полно сандвичей!., и не с «эрзацем», как в Берли­не, а настоящих, с маслом! еще и тартинки с гусиной печен­кой... уверен, у них было все, что нужно!., но откуда?., пока непонятно... хотя я и догадывался... все благодаря обмену... мы приложили старания и раздобыли у бакалейщицы искус­ственный мед и хлеб, а в Tanzhalle — похлебку в обмен на сигареты... если отбросить в сторону ложную скромность и регулярно лазить в шкаф Харраса, то мы тоже ни в чем не будем ощущать недостатка... в сложных, и особенно исклю­чительно сложных, обстоятельствах всегда очень важно най­

207

В шкафу Харраса табака было по меньшей мере года на три... на десять лет — «Нэви Кат» и «Крэвен»... на шесть месяцев — «Лаки»... я уже представлял, как мы все разжире­ем... правда они могли готовить нам разные подлости... ка­лека, Крахт, Изис и остальные!., ведь в их планы входило вымотать нас до такой степени, чтобы мы больше не рыпа­лись... неужели невозможно договориться? если вам удастся найти хоть какой-то компромисс, вы можете получить пере­дышку... а у нас все-таки был склад Харраса... людям надое­дает все, даже самые сногсшибательные коктейли... а вот к табаку это не относится!., они без него просто не могут жить!., перед казнью обычно предлагают на выбор... ром?., табак?., сигарета всегда побеждает... в общем, я понимал, что, при­ложив определенные усилия, мы прекрасно сможем обой­тись без карточек... однако если им вдруг покажется, что мы пытаемся их провести, тогда они точно изойдут на дерьмо... в этом случае уже ни за что ручаться было нельзя... следова­тельно, нам уже сейчас надо было искать способ, как отсюда свалить... не дожидаясь, пока они решат с нами как-нибудь расправиться... конечно, у меня были кое-какие мысли... две... три... четыре... я не так уж хитер, но догадлив... и не страдаю от излишней самоуверенности... я взвешивал все за... про­тив... уже несколько месяцев... не вводя никого в курс... ни Лили... ни Ля Вигу... будущее покажет! между тем, меня очень волновало, о чем они могли тогда говорить... сначала в на­шей убогой башне, а потом там наверху, у наследницы? вряд ли они только задавали вопросы столикам!., они ведь непло­хо перекусили, о чем свидетельствовали слоеные печенья с клубникой, паштет из гуся, сардины, белый хлеб... все это Лили припасла и для нас... а у них там всего было, кажется, раз в десять больше!..

— А что делала цыганка?

— Это был не стол, а круглый столик на одной ножке!., и она его шевелила то одной ногой, то другой...

— Что же отвечал столик?

* Район в Париже, где раньше располагался Центральный рынок.

— Одно и то же!

Что нам с Ля Вигой предстоит пройти сквозь пламя, а потом — еще раз сквозь пламя! после же мы будем заключе­ны в большом совершенно темном доме... совсем темном и с решетками.

Что касается пламени, то достаточно было только по­смотреть вокруг!., в любом направлении!., и все эти эскадры, что одна за другой надвигались с востока и с севера, собира­лись сбрасывать на эту местность вовсе не печенье!., доста­точно было просто прислушаться к этому постоянному дре­безжанию пола, стен, потолка, чтобы понять, какое будущее нас всех ждет! это уже ни для кого не было секретом!., сы­павшееся с «крепостей» драже способно было перепахать и все борозды, и свеклу, и нацистов в придачу! все местные дворянчики, старые девы, ландрат со своими браслетами, все эти якобы вольнонаемные работники и ЫЬеГи очень скоро могли отправиться на небеса!., никто не сомневался в том, что нам уготовано... это доносили до нас порывы ветра, как будто нарочно все время дувшего в нашем направлении... дым цвета охры... иногда черный... дым от чего?., лесов?., каменноугольной смолы?., заводов?., самолеты уже не стес­нялись, летали туда-сюда совершенно свободно... теперь по ночам их огни светились и мигали, и я не сомневался, что как только они полностью покончат с Берлином... они при­мутся за Моорсбург... обрушат там все фасады!., просто из местного замка и всего прочего тут у них получился бы слиш­ком маленький кратер... было ясно, что очень скоро в вели­ком Рейхе уже ничего не останется, даже этой долбаной Пруссии и Бранденбурга!.. так что гадать тут было не о чем!., и цыганка со столиками тоже была не нужна!., эта якобы женщина!., в общем, нам нужно было отсюда сваливать, черт бы их всех побрал! но как?., пока же к нашим услугам были спиритизм и печенье... Мария-Тереза предложила Лили брать в библиотеке старика все, что она хочет!., дверь рядом с ее гостиной... я видел, что взяла Лили... всего Поль де Кока... всего Мюрже... а для нас с Ля Вигой — серьезное чтение!.. «Ревю де Де Монд» за семьдесят пять последних лет... «Жизнь звезд» Фламмариона... все женщины, вместе с цыганкой, помогали принести ей эти книги сюда, а потом раскладыва­ли их по номерам и датам... в результате наша башенка при­обрела вполне приличный вид... забавно, но у нас было вре­мя все это прочитать!., романы, эссе, критику, речи... после этого я с еще большей уверенностью могу утверждать — я

209

Я постоянно говорю вам о жратве, но не подумайте толь­ко, пожалуйста, что я так уж прожорлив!., отнюдь!., просто из-за того, что мы плохо питались, я боялся, что мы ослабе­ем и окончательно здесь застрянем... мечтать о бегстве — это прекрасно! а если у тебя ноги подгибаются?., как это и про­изошло чуть позже, в Дании... после тюрьмы... вот там они меня едва не доконали... два года, что я там отсидел, стоили всех ста... там есть такие мастера своего дела, от охранников до технического персонала, которые заставят вас отсидеть сто лет даже меньше чем за два года...

В Цорнхофе, хоть и на костылях, но я все же еще мог ходить, и не так уж плохо... а вот после тюрьмы уже не мог... но я и не думаю жаловаться... я встречал людей с раком пря­мой кишки, так вот они все были ужасно агрессивны... тай­ные агенты, раздражительные лягавые... и их можно понять!., и я мог бы вести себя точно так же... постоянно доставать своих читателей... «Да он еще и кощунствует, надо же!., он что, все еще не сдох?., этот жуткий монстр!..»

Нервозность и отсутствие терпения у многих людей яв­ляются результатом того, что они просто не читали «Ревю де

Де Монд» за последние сто лет... иначе бы до них дошло, что в ходе истории бывали примеры еще в тысячу раз худшие!., в тысячу раз более злобных, по-настоящему законченных сво­лочей!..

А там, в Цорнхофе, в Бранденбурге, о которых я веду свое повествование, все вокруг продолжало сотрясаться, и нам это уже порядком надоело, но не тут-то было! это были всего лишь бандерильи!., самое серьезное еще только гото­вилось... да мы и сами чувствовали, что час расплаты посте­пенно приближается... все ведь началось еще на Монмартре, и далее: Сартрувиль, Ля Рошель, Безон, Баден-Баден, Бер­лин...

Стоит ли рассказывать Лили о том, что произошло на ферме?., о прыжке Изис?.. про ревнивого калеку? его припа­док?., ружье?., нет!., или все же?., позже... она принесла нам сверху, от наследницы, еще и красивый подсвечник с пятью ветвями... но только одну свечу... света от нее было немного, но боюсь, что снаружи, из парка, и этот свет могли заме­тить...

— Как ты думаешь, Ля Вига?..

И как раз в эту минуту, как бы в подтверждение моих опасений, раздается звук рожка... наверняка, это Хьельмар!.. рожок ведь только у него!..

— Светильник, Ля Вига!..

Нас засекли... прыжок... Ля Вига задувает свечу... кто-то кричит!., это зовут нас... из парка...

— FranzosenL franzosen!..

Им нужны мы... ну так пусть поднимаются!., а может быть, это не Хьельмар?.. теперь барабан! дрррррр!.. все-таки это, должно быть, он?., он что, не хочет сюда подниматься?., бо­ится?., тогда мы сами пойдем туда, черт! я, Ля Вига... но не в темноте же!., со свечой, по лестнице... а это, наверняка, еще больше выведет их из себя...

— Зажги-ка ее снова!..

Нужно сказать, что спуск там был очень опасный!., даже если идти со ступеньки на ступеньку... и со свечой...

— Давай скажем этому придурку, чтобы он поднимался сюда сам! погаси!

Я широко распахиваю дверь... да это же Хьельмар!.. с па­стором... чего им надо?..

— Schliissel! schliissel!..

Ему нужен ключ... какой еще ключ?., он показывает мне запястье пастора, его наручник... куда же я его дел?., я вспо­

211

— Nun gut! тогда ладно!

Он запихивает ключ в карман... вслед за наручником и цепью... так он все потеряет!., на нем же одни лохмотья... дырявые лохмотья...

Но он меня успокаивает...

— Ег braucht nicht!.. они ему больше не нужны! И объясняет мне...

— Er kommt mit!., он идет со мной! Тем лучше!., тем лучше!..

И действительно, они уходят... все просто!., два, три шага!., и исчезают... а тьма в нашем подлеске, можно сказать, кро­мешная... только наверху светятся и поблескивают облака... в лучах сотен прожекторов и отсветов далеких взрывов... на севере... на востоке... но в нашем парке ничего не видно... хоть глаз выколи... два... три шага... и вы чувствуете, как вас буквально обволакивает темнота... а вы все еще пытаетесь тут кого-то найти... но кого?., вы и сами уже не помните... я слышу их последние слова...

— Они ему не нужны... он идет со мной...

Хьельмар... наверное, он знает, куда идет со своим люби­телем дармовых пчелиных роев... этим пастором в вуалетке... в конце концов, ему решать!..

— Komm mit!

Мы ждем, пока они удалятся... смотрим в ночь... ах, опять рожок!., один звук!., два... это Хьельмар... но уже довольно далеко... за церковью...

Я встретил их еще раз уже гораздо позже... при совсем других обстоятельствах... я вам еще об этом расскажу... ведь я обязался говорить правду и только правду, не так ли?., а правда нуждается в осмыслении... вы же можете немного подождать...

* * *

Возьмите ту же малышку, Эсфирь Лойолу, перед ней на коленях стоял весь мир, рыдая, умоляя снизойти и согла­

Злоключения в мансарде, беготня по крышам напере­гонки со лягавыми... в общем, на нашу долю тоже кое-что выпало100... и немало! но только все это нам ничего не при­несло! куда там! нет!., ни Сент-Шапели, ни миллионных кон­трактов...

Мои братья по расе — это слуги... а Эсфирь из тех, кто отдает приказы... вот что должны были мне сказать еще в колыбели: «малыш, ты из расы лакеев, держись скромно и услужливо и постарайся никогда не совать свой нос в то, что происходит за господским столом»... надо было мне хоро­шенько замаскироваться еще тогда, в 14-м, и никогда не разевать свою варежку... разве только для того, чтобы гово­рить «да! да! да!..»

В 40-м же мне следовало бы бежать вместе с остальными, тогда потом я бы мог снова «завербоваться в герои»...

Ну а после такого крутого виража все бы опять встало на свои места... каждые пятнадцать дней я бы сочинял новую восторженную статью... «Ах, эта малышка Эсфирь Лойола!» и я бы уже получил Нобеля, разбогател, и все бы меня обо­жали: и Мориак, и Кусто, и Ривароль, и Виши-Бриссон101... «о как мы гордимся тем, что у нас во Франции есть такой почитатель Эсфири!»... просто моим бедным родителям надо было предупредить меня об этом вовремя, еще в колыбели, в Курбвуа, Рамп дю Пон...

— Сосунок! о некоторых вещах лучше помалкивать! Свалил бы я тогда вместе со всеми, представителями расы

рабов, а теперь, двадцать лет спустя, вопил бы вместе с ними, что все прошло великолепно!., вот тогда у меня сейчас было бы полное право и на министерский портфель, и на Нобеля, и на Академию...

Ладно, не будем об этом!., не стоит и дальше испытывать терпение читателей, некоторые из них уже давно давали мне понять, что я постоянно пережевываю одно и то же... в об­щем, хватит ныть!., заглянем-ка лучше в «Фигаро»! новости из Женевы, с предатомной конференции102... новости очень ободряющие, оптимистические... и все это дает нам полную уверенность в том, что нас ждет великолепный отпуск!

— -Скажите-ка, а что они там пили и ели?

Фигаро-Виши нам и об этом постоянно сообщает, опи­сывая собрания представителей мира литераторов, владель­цев недвижимости и арендаторов...

213

«Сегодня за обедом, устроенном советской делегацией, между г. Громыко и г. Кув де Мюрвиль состоялась беседа. Трапеза продолжалась полтора часа. Стол был хороший, в меню входили: черная икра, слоеные пирожки, форель в шам­панском, телятина, свежие фрукты. Все это обильно запива­лось водкой, грузинскими винами и крымским шампанским. Встреча не принесла никаких особых «сенсаций». Но все про­шло в теплой дружеской атмосфере...»