Луи-фердинанд

— Наверняка вы и сами уже заметили? Я молчу.

— Вы ведь видели моего мужа? Так, нужно изобразить волнение...

— О, конечно!., конечно, мадам!

— О, вы далеко не все видели! Остальное могу себе представить...

— Так вот, я хотела бы с вами посоветоваться...

— Прошу вас, мадам!

— О, как это тяжело! Спасибо, что предупредила...

— Крахт, конечно, в курсе... но он отказывается... вы зна­ете, что он аптекарь, но он еще и эсэсовец... вы меня пони­маете...

Непонятно, при чем здесь все это...

— Так в чем дело, мадам?

— Знаете, мой муж меня бьет... он вовсе не злой... от природы... но когда у него начинается припадок... вы сами видели!..

Конечно, я очень догадлив и быстро соображаю... не зря ведь я ночи напролет размышляю, чтобы потом меня нельзя было застать врасплох...

— Догадываетесь, о чем я хочу вас попросить?

— Сомневаюсь, мадам...

— Вы уверены?

Она расстегивает блузку... блузку из голубого шелка... так, чтобы я видел ее груди... а между грудями у нее бумажка... сложенная... она дает мне ее прочесть... напечатано на ма­шинке, по-французски... машинки здесь редкость, я ни разу их не видел...

— Вы получили разрешение на практику? Я изображаю идиота...

— Erlaubnis?

— Ах да, мадам! да! конечно!

Она задумывается... наверное, я просто глуп... она снова берет меня за руку...

— Послушайте, как бьется мое сердце!

Она прижимает мою руку к своему сердцу... черт, а по­том! другую руку! запихивает между своих ляжек! чтобы я мог этим воспользоваться!., и немного поразвлекся!., ну уж нет!., ни за что! а мадам Изис еще на что-то надеется!., она ничего не поняла, а мы уже все поняли!., ей кажется, что, прибег­нув к подобным ухищрениям, а может, еще и совершив па­рочку убийств, она чего-то достигнет... флаг ей в руки!., но мы, как только высадились на Восточном вокзале и прошли через турникет... сразу поняли, что нас ожидает... что нам нужно готовиться к самому худшему... к пируэтам со связан­ными руками и ногами... мадам Изис считает себя самой умной... пожалуйста... но ради чего?., все эти ухищрения? увидим!..

— Прошу вас, мадам!

Она спрашивает, можно ли продолжать...

— Нуда!., конечно, мадам!

Ну так вот!., я должен отправиться в Моорсбург, прихва­тив свое «разрешение на практику», познакомиться там с Вольмутом... поговорить с ним, взять кое-какие препараты... Атиас Вольмут, тамошний аптекарь... ладно! это несложно... посмотрим, что это за препараты... четко напечатано на ма­шинке, к тому же по-французски... долосал... кураре... мор­фин... цианид...

— Пусть даст столько, сколько сможет!

Небольшое уточнение!., в Моорсбурге два аптекаря! но ее знакомый, тот, к которому я должен обратиться, сразу у дороги, я легко его найду, там рядом статуя... Фонтане! ста­туя Фонтане127! в рединготе!., ошибиться невозможно... пря­мо перед аптекой... статуя!., ах да, я же должен поехать туда один!.. Лили и Ля Вига меня подождут... вижу, она все пре­дусмотрела... а где она взяла эту бумажку, напечатанную по­

269

французски?., я ни о чем не спрашиваю, потом узнаю... пока я боялся, что нас здесь фотографируют... вдвоем... может, в этих кустах полно фотоаппаратов... и все это подстроено за­ранее... мамаша Тулф точно в курсе! так что же?., я влип! вы можете мне возразить: это же неправдоподобно!., не скажи­те!., она ведь была почти голая... юбка задрана!., вся расхри­станная!., растрепанная! представляете! зачем-то меня туда все-таки притащили!., а сейчас, через пятнадцать лет, когда я об этом вспоминаю... нет, она бы не потянула больше, чем на 10 из 20ш... мне так кажется... хотя даже среди самых записных красоток вы с трудом сможете выбрать тех, кто потянет хотя бы на 10 из 20... Бог мой!., а уж к каким ухищ­рениям они только не прибегают! но все равно: жировые складки, животы, целлюлит... только таких женщин и мож­но увидеть и в салонах, и в авто... и на столе массажиста... короче говоря, подведу итог: мы думали лишь о том, как бы поскорее оттуда свалить!., и мы не собирались заниматься всякими глупостями! так что Изис немного опоздала... до нее еще просто не дошло... значит, ей нужны Атиас Вольмут и его снадобья? чтобы отравить калеку?., но на кой хрен ей это сдалось?., да просто от безделья!., но она далеко не одна такая!., людям изнеженным, живущим в комфорте, часто все вокруг представляется в розовом цвете, они уверены, что все всегда будет так, как они хотят! а собственные подлость и гнусность их не волнуют... ведь это же все клевета! и не бо­лее!

— Конечно, мадам, обязательно!., завтра же!

— Я не могу поехать с вами... вы отправитесь к Атиасу один... не нужно брать с собой ни жены, ни друга...

— О, само собой!

— Вы отдадите эти лекарства прямо мне... и сразу же!., сразу же по возвращении!., придете ко мне на ферму...

Я не ошибся... она все заранее спланировала... теперь она застегивала платье... и приводила в порядок волосы... до­вольно сильно растрепанные... однако никто бы не поверил, что я пытался ее изнасиловать... а вдруг нас все же сфотог­рафировали?., хотя я ничего не заметил... ни в кустах... ни наверху, на деревьях... я знал, что мадам Изис способна на все... хотя и остальные тоже, черт бы их всех побрал!., эта селедка, риттмайстер, калека, а следовательно, и его гигант­

слуга!., все! все!., все в замке, на ферме, в деревне, и плен­ные тоже... да даже гуси...

Решено, завтра отправляемся в Моорсбург!.. ну а что те­перь?., куда мы направимся сейчас?., надеюсь, обратно к по­возке?., или же она собирается мне продемонстрировать еще какой-нибудь небольшой склеп?., как тот тип, что непре­менно хотел показать мне остатки авиационного лагеря... вряд ли Изис была вооружена... конечно, где-нибудь здесь под деревом вполне можно обнаружить небольшой холмик... прав­да, в Грюнвальде мне случалось видеть и кое-что похуже... в лесу же удобно, выстрелил — и не найдешь!., никто не узна­ет!., но тут пока, вроде как, ничего не случилось, так что нам оставалось лишь вернуться на опушку... присоединиться к Лили, графине... и Ля Виге... они нас ждали, однако ничуть не скучали... графиня угощала их птифурами... а они поти­хоньку все выплевывали... с ней было проще, она ничего не замечала... Беберу же предложили свежей жареной рыбы из ближайшего озера... они успели еще раз выслушать рассказы этой старой перечницы, и все о том же, разве что с неболь­шими вариациями: движущийся тротуар, бал в Бюлье, бере­га Марны... о, они внимательно ее слушали и прилежно от­вечали... но все же были очень рады, что я вернулся!., а чем это мы занимались в лесной чаще?., да ничем! тсс! тсс!., глав­ное — никогда не болтать лишнего... а теперь пора двигаться дальше... и хоп! бубух! в повозку, господа, дамы!., залезаем, устраиваемся... еще одна огромная аллея! шириной с Ели-сейские Поля... и все более огромные секвойи...

— Неужели это все ваши владения? Имею я право знать, черт побери!..

— О да! и еще гораздо дальше!

Вижу, это люди далеко не бедные... а моя любознатель­ность ее смешит... сейчас я насмешу ее еще больше...

— Вы знаете, мадам, ведь я вместе с женой оказался в таком плачевном положении исключительно из-за своей чрез­мерной любознательности!., я никогда не был ни амбициоз­ным, ни жадным!., и вот, в результате, мы здесь, и за нами охотятся не только полицейские всех стран мира, но даже друзья, причем целыми сворами... и все потому, что я совал свой нос туда, куда не следовало!..

Изис вовсе не была идиоткой... сразу поняла, к чему я клоню...

• 
  Ну, ладно, доктор... удовлетворяйте свое любопытство! спрашивайте меня обо всем, что хотите!., я вам расскажу...
  

не бойтесь!., раз уж мы не можем вас ничем больше убла­жить, так хотя бы расскажем о том, что вам не следовало бы знать!..

— Буду весьма признателен!

— Сперва отправимся к лесопилке!., она на берегу озера, я вам ее покажу, там работает шестьдесят человек... все при­говорены к исправительным работам... среди них три убий­цы... их не захотели брать в армию... они недостойны... есть, правда, и такие, что сами отказываются по религиозным мо­тивам!., но эти-то, действительно, в положении рабов... на­стоящие каторжники, не то что «отказники»... сами увиди­те... это озеро тоже принадлежит нам... оно довольно большое, простирается на восемнадцать километров до самого Моорс-бурга... там вы увидите и корабли... которые принадлежат моему свекру... они такие же древние, как и он... они все нуждаются в замене... а чуть дальше у нас есть еще одна лесопилка... сегодня мы туда не поедем... ну что, достаточно вы узнали?... хватит с вас?

— Да, мадам...

Но, может быть, графиня Тулф-Чеппе тоже хочет что-то сказать?., нет! она надулась!., ее дочь это замечает...

— Но мама, у вас ведь тоже много чего есть! и ваши озера гораздо больше!

— Да уж!..

— И леса ваши в десять раз больше!

— Вот именно, Изис! совершенно верно!

Больше никому сказать нечего... наконец экипаж оста­навливается, приехали!., а я думал, мы уж никогда не добе­ремся... мне знакомы тропические леса, впрочем, теперь их знают все, сегодня же все путешествуют, и этим уже никого не удивишь... это раньше там можно было находиться толь­ко в тропическом шлеме... но Бразза129 вам уже не чета!., теперь можно отправиться к водопадам Конго на уик-энд... так вот, там у вас создается ощущение, будто вы навеки за­ключены в сырой темнице, опутанной лианами, корнями, окруженной кишащими змеями болотами... а здесь, напро­тив, даже в тени деревьев совершенно сухо... под ногами — пожелтевший ковер из хвои... и вообще, этот лес какой-то уж слишком красивый, слишком величественный... и озеро тоже, слишком прозрачное, слишком голубое... все вместе это являет собой картину настолько поэтичную или даже, как бы это получше сказать, неземную и жутковато завора­живающую... в общем, настолько типично немецкую... что вы невольно начинаете чувствовать: вы отсюда никогда не

272

— Доктор, это все наше... видите тех дровосеков?., они тоже принадлежат нам!

Конечно, я их видел!., эти рабы не занимались распил­кой... они просто валили огромные деревья и катили стволы к озеру... а те, что находились там, внизу, связывали стволы вместе... еще одно воспоминание... еще в раннем детстве, мальчишкой, я всегда с большим интересом наблюдал за тем, как сплавляют лес... от шлюза в Аблоне до моста Менял... моряки с риском для жизни всем телом свешивались за борт... в этом деле были необходимы сила и глазомер... кажется, они шли из Морсана... а куда они направлялись дальше? я так никогда этого и не узнал... эти же были совсем не похо­жи на моряков... в свое время я лазил по песчаным карье­рам... так что эта работа мне знакома... Изис замечает, что я задумался...

— Как по-вашему, они доплывут?

— Куда?

— В Моорсбург!..

— Думаете, они могут утонуть?

— Найдете других!..

Как же я их насмешил своим ответом!., и дочку, и мама­шу... которая даже забыла про свою недавнюю обиду... ах да, совсем запамятовал!., а как же ревизор? а полицай?., а пас­тор? удобный случай навести справки!.. Изис справляется у какого-то доходяги неподалеку... нет!., он не знает! они ни­чего не видели!., от этих людей ничего не добьешься... нам даже не надо с ними прощаться или же желать им удачи... чуть позже, оказавшись в^камере, я и сам тоже хотел лишь одного: чтобы меня оставили в покое... мне это чувство пре­красно знакомо... Леон Блуа перед смертью ожидал явления Святого Духа либо казаков130... а я в этом вопросе продви­нулся куда дальше, чем он... вам, наверное, кажется, что я ужасно негодую, когда говорю о мощнейшей бомбе и китай­цах!., но я же просто шучу! а вот там нам было совсем не до шуток, так как нам предстояло снова вернуться на лесную

273

аллею и трястись в экипаже еще часа два, раскачиваясь и переваливаясь от ухаба к ухабу... экипаж издавал истошный визг, и, можно сказать, всеми своими четырьмя колесами... зажравшимся обывателям никогда не понять, в чем заклю­чался главный кошмар этой войны!., в колесных осях, кур­ках, рычагах!., истертых до дыр, прожженных, изношенных!., от бесконечного движения на земле, в воздухе, в морских глубинах... вот и рессоры, и оси нашего экипажа тоже боль­ше не могли всего этого выносить... до нас доносились их вопли... но что поделаешь... приходилось потихоньку дви­гаться...

— Хочу показать вам наше шале!.. На кой хрен мне это сдалось?

— Сами увидите! пойдемте со мной!., а вы оставайтесь тут!., мсье Ле Виган и мадам тоже!..

Да у нее просто мания!., я вылезаю из повозки... она идет вперед по тропинке... опять тропинка!., она просто помеша­лась на тропинках!., эта ведет между елей... что же будет даль­ше?., о, ничего себе!., очень большой деревянный дом, нове­хонький, очень чистый, прямо весь вылизанный, гораздо чище, чем их ферма... она заходит внутрь...

— Проходите!

Я вхожу в дом... да, нечего сказать, роскошно, гораздо лучше, чем у них... ковры, кожаные подушки, огромные ди­ваны и целые этажерки бутылок!..

— Raus! пошли вон!

Довольно грубо!., кому это она?., я никого не вижу... но слышу, как кто-то убегает... может, это прислуга в соседней комнате?..

— Я просто видеть их не могу!., все равно вернутся, когда мы уедем! они постоянно сюда приходят!

Думаю, она имеет в виду полячек... а теперь моя оче­редь!..

— Доктор! Доктор, прошу прощения!., попросите еще у Атиаса...

— Какого Атиаса?

Я уже успел забыть...

— Ну в Моорсбурге же!., у аптекаря... припоминаете?

— Ах да! ну да! к вашим услугам, мадам! Apotheke!

274

— Конечно, мадам, завтра же!

— Ну, тогда пошли!., вернемся к повозке... а вы не хотите меня обнять?

— Хочу! конечно, хочу, мадам!

Я обнимаю ее... она обнимает меня... и мы возвращаемся назад... как добрые друзья... мы отсутствовали совсем недол­го... а они так и сидели в экипаже... даже с места не сдвину­лись, ничего не видели... а ведь могли бы заметить ревизора, Хьельмара или этого пастора... нет, зато Лили видела какое-то животное, вон там... на опушке, у самых елей... показыва­ет нам она... да!., точно... мы смотрим на нее... а лиса смот­рит на нас... еле держится, стоит на трех лапах... наверное, высвободилась из капкана... Изис мне поясняет... поскольку охота у них сейчас запрещена, то «тут всюду капканы»!., и если бы не эти капканы, у них бы не осталось ни одной утки, ни одного гуся, ни одной курицы!., и не только здесь, а по всей Германии...

— Вы понимаете?

— Конечно, мадам!

Лиса уходит в лес... мы смотрим, как она удаляется... едем дальше... дорога не такая ухабистая... колеса скрипят мень­ше... этим тут же воспользовалась графиня Тулф... чтобы взять слово... я думал, что сейчас она опять вспомнит Елисейский дворец!., нет! отнюдь!., на сей раз на очереди Бранденбург! она решила нас просветить!., и рассказать не о сегодняшнем дне, а вспомнить былые времена, свою молодость... тради­ции, приемы, свадьбы знатных семей... она перечисляет все должности и чины... и даже места расположения гарнизонов, гвардейской артиллерии, школы стрельбы, полигона... да гос­пожа графиня неплохо знает и Бранденбург, а не только свою родную Померанию!., я ее слушал... конечно, слушал... но

далеко не все... она сидела слева от меня, и я не очень хоро­шо ее слышал... я думал про Моорсбург... про аптеку перед статуей... ехать?., не ехать?., к Вольмуту Атиасу?.. нужно еще подумать... а тем временем, мы, тихонько покачиваясь, подъезжаем... парк... изба bibelforscher'oB... наш перистиль... Крахт находился неподалеку... вот и он!., «здравствуйте! heil! ну как, хорошо прогулялись?» а уж как мы были довольны, что вернулись... это же могло плохо кончиться... и сейчас, через двадцать лет, я все еще об этом думаю, ведь все могло кончиться гораздо хуже... а тогда я ничего" не сказал... всю ночь об этом думал... но ничего никому не сказал... ни Лили... ни Ля Виге...

* * *

«Если бы он отказался от своего троеточия, от своего так называемого стиля, тогда, о, ля, ля! может быть, его читали бы чуть больше!., но после «Путешествия» он стал совершен­но нечитабелен!.. «Путешествие» — это еще куда ни шло! а теперь он так отупел, и вид у него такой, что смотреть про­сто невозможно даже по телевизору, недаром же г-н Пеца-рефф недавно снял с эфира его часовое интервью, и вовремя спохватился...» так и было!.. Франция опять осталась в дура­ках!.. Жуановиси, конечно, в тюрьме, но зато Пецарефф всегда начеку, никогда не допустит беспорядка!., и аттестат зрелос­ти ему не нужен!., его ведь поддерживают такие «важные люди»...

Впрочем, все это так, светская болтовня... а вот наш по­ход в Моорсбург вовсе не был для нас легкой прогулкой... предстояло еще очень много пройти... на равнине я замечаю нескольких человек... там... среди этих желтых и серых бо­розд, простирающихся до самого Урала... эти люди находят­ся совсем недалеко от нас... судя по всему, они чем-то заня­ты, работают... кажется, что-то строят... из кирпичей и черепицы... мне нужно быть особенно внимательным и не отвлекаться, иначе, дорогой читатель, я вас потеряю где-ни­будь по дороге в Моорсбург... и вдруг прямо перед нами из какой-то канавы появляются два человека... одетые кое-как, в лохмотья, точнее, в какие-то перевязанные веревочками мешки и тряпки... почти как мы... они говорят по-француз­ски...

— Куда это вы идете?

— В Моорсбург!

— А, так это вы «коллабос»?

Вижу, о нас и тут уже слышали... а ведь это довольно далеко от замка...

— А мы пленные!

Ну, это совсем другое дело! о, конечно же! я спрашиваю, как у них дела... да не так уж и плохо!., их хозяин разводит скот... в основном, баранов и еще птицу... сейчас он отпра­вился на Восточный фронт... а они остались на ферме... фер­мерша все время спит... на ферме сейчас больше нечего де­лать, почти весь скот сдох... уже два раза был падеж скота...

— Нам совсем нечего жрать, но мы пытаемся выжить! Они занимаются мародерством, чтобы прокормить себя

и хозяйку...

— В результате мы ни в чем не нуждаемся, только нужно быть поосторожнее, чтобы не поймали!..

277

Это они хорошо усвоили...

До чего же это забавно!., просто обхохочешься!

— Вы что, собрались к ландрату?

— Нет! он нас не приглашал!

— А вы с ним знакомы?

— Да, немного...

— Ну тогда вы такого можете ему натрепать!

Ладно!., идем дальше! но не прошли мы и нескольких метров, как кто-то кричит нам hait! hait! какой-то тип из ка­навы! по ту сторону дороги... немецкий жандарм... он жеста­ми приказывает нам подойти... papier!., вот... я достаю свой erlaubnis... gut!.. gut!.. он понял, с кем имеет дело! мы не ка­кие-нибудь бродяги!., он спрашивает, куда мы все трое на­правляемся в такую рань... но вполне вежливо... к аптекарю Атиасу Вольмуту! gut!.. gut!.. все в порядке!., я пользуюсь слу­чаем, чтобы спросить у него... не видел ли он случайно пас­тора?., или полицая?., а ревизора? нет! но он же и сам их ищет, черт побери!., если мы что-нибудь про них услышим... тут... там... было бы очень любезно с нашей стороны сооб­щить ему!., по почте... на его имя!., жандарму Гансу! конечно! он может рассчитывать на нас! само собой!., договорились!., мы расстаемся добрыми друзьями... а сколько еще осталось километров?., еще три!., нельзя сказать, чтобы мы шли быс­тро, но все же... прошли довольно много... уже виден Моорс-бург... церковь... мы присаживаемся отдохнуть на траве... за­одно и Бебер пока сделает свои дела... он понимает наше положение, знает, что не стоит шалить, нужно быть умным... и сразу же возвращается в рюкзак... мы идем дальше... пер­вые дома... еше нет и восьми часов... жители только просы­паются... наблюдают, как мы проходим... не то, чтобы враж­дебно... скорее удивленно... я узнаю эти места!., в маленьком городишке Моорсбурге найдется пять или шесть площадей... примерно таких же, как Вандомская... во всяком случае, столь же внушительных!., именно там Фридрих гонял свою солдат­ню... а это и есть Apotheke?.. мы не ошиблись?., но где же статуя?.. Фонтане... а, мы пришли! вот эта площадь!., и апте­ка... и имя то самое: Вольмут Атиас... ладно!., я толкаю дверь... за нами уже давно наблюдает ребятня... они все сгрудились на противоположном тротуаре... как бы не случилось того же, что в Берлине... с Hitlerjugend'aMH из метро... мы вхо­дим... а вот и сам аптекарь!., он извиняется, что «не говорит

по-французски»... белый халат, бородка... тысяча извинений... я представляю ему Лили, Ля Вигу, Бебера... он предлагает нам выпить чего-нибудь, подкрепиться... о-ля-ля!.. «прошу вас!..» нет, спасибо, мы даже воды не хотим!., он справляет­ся, а как там у нас в Цорнхофе... как нам фон Лейдены?..

— Они просто восхитительны, мой дорогой Apotheke! чрез­вычайно радушные хозяева!..

А не кажется ли нам, что жизнь в деревне немного огруб­ляет?

— О, отнюдь! там же все такие милые! деликатные! уделя­ют нам столько внимания! это так трогательно!..

Вижу, он просто не знает, за что зацепиться, этот Воль­мут Атиас... он ждет, что я начну перемывать им кости... ему хочется отвести душу...

Сколько же ему может быть лет, прикидываю я, навер­ное, мы почти одногодки, во всяком случае, он далеко не мальчик...ну хватит трепаться, пора показать ему мое «раз­решение»... нет!., не стоит!., не стоит беспокоиться! ему уже все известно!., он нас ждал!., когда он говорит, его лицо пе­риодически искажает нервный тик... что-то вроде: мгю! мгю! довольно неприятное впечатление... и сразу же — улыбка...