Луи-фердинанд

— Да! да! прекрасно!

Он все понял... мы стараемся изо всех сил... аплодируем! и Крахт от нас не отстает... однако меня беспокоит, что я не вижу ландрата... конечно, он где-то там, в темноте... или среди почетных гостей... пока я обнаружил только Изис и ее ма­ленькую дочурку... я вглядываюсь повнимательнее... еще... да! точно!., это фон Лейдены! они сидят между какими-то незнакомыми мне дамами... чуть дальше графиня Тудф-Чеп-пе, прямо напротив нас, в полном одиночестве... малышка Силли сидит на другой скамейке... кажется, они специально сели подальше друг от друга... вся семья в зале... но в разных местах... а вот рядом с нами — никого... естественно, все делают вид, что не знакомы с нами!., демонстрируют свою лояльность!., методы морального воздействия всюду одина­ковы, и у бошей, и у французов... что в Моорсбурге, что в Медоне...

— Держитесь подальше от этих людей! ведь они отъяв­ленные негодяи! подонки, каких мало...

А с другой стороны, это не так уж и плохо... вам не нуж­но ни с кем болтать и тратить свои силы на то, чтобы изоб­ражать любезность... в положении парии есть свои преиму­щества... вспомните де Голля у Аденау148... Адольфа и Филиппа в Монтуаре149... Карла Пятого у Элизабет150... сколько сахара, приторных улыбок, ужимок, и все ради чего!., а «неприкаса­емому» нет никакой нужды ни под кого подлаживаться, раз­ве что слегка намазаться дерьмом, и все, больше от вас ни­чего и не требуется!

12*

Но вернемся к нашим овечкам! раз уж я затащил вас на эту вечеринку! пофилософствовали, и будет!., а вы, навер­ное, уже подумали: он опять решил поиздеваться над чита­телем!., вовсе нет! зал я вам уже описал... и Кретцершу с ее мужем... и весь состав Dienstelle... постепенно, оглядевшись по сторонам, я узнавал то одного... то другого... Кретцеры сидят в следующем ряду... чуть позади нас... такое впечатле­ние, что им очень весело... впервые вижу, как они смеются... а тем временем представление продолжается... из глубины сцены появляются старые цыганки... они подходят к рампе и готовятся петь... главный цыган с серьгами в ушах объяв­ляет...

Браво! браво!., этот спектакль, призванный поднять наш моральный дух, длится уже не меньше часа, а конца все не видно... я интересуюсь у Крахта...

— А антракт скоро?

— Трудно сказать!

— Однако нам нужно туда сходить!

— Ну если вы так настаиваете!

Меня волнует, как там два мои старика... Ля Вига недо­вольно ворчит, ему не хочется уходить... Лили тоже недо­вольна, что мы не даем ей послушать кастаньеты... мы про­бираемся между рядами, стараясь как можно меньше шуметь... не думаю, что кто-то обратил на нас внимание, весь зал как раз подпевал «Дунайскому хору», хлопая в ладоши и стуча ногами... «Сила через Радость»! вот мы и на улице, какой холод... хорошо бы, Крахт немного посветил... у него ведь целых два фонарика... хотя бы на секунду их зажег... а впро­чем, не обязательно, и так сойдет, достаточно неба... кото­рое все светится каким-то розоватым светом... с желтоватым оттенком... сияющие облака... если хорошенько присмотреть­ся, видна дорога... стены хижин... чуть дальше — замок... и тут вдруг: hait! сразу за бакалеей... мы на что-то натыкаем­ся!., на чью-то физиономию!.. Крахт направляет на нее свой фонарик... этот тип что-то бормочет... шепотом... я его ни­когда раньше не видел... и не понимаю, о чем они там шеп­чутся... по-немецки... да еще на местном диалекте... физио­номия у него мертвенно-бледная, совсем белая, как будто вымазанная гипсом... толстые губы и длинные ресницы... но ведь на улице нет никаких прожекторов! может, это мне про­сто кажется, оттого, что я был ослеплен ацетиленовым све­том? вряд ли... вылитый Пьерро... а сколько здесь еще таких

356

Мне нечего ответить на этот вопрос Ля Виги, потому что я сам ничего не понимаю... должно быть, о чем-то важном...

Мы и глазом не успели моргнуть... как вдруг Крахт начал стрелять!., в воздух!., достал пистолет!., и два раза пальнул!., что это были за напудренные личности?., так и не понял... они ушли, не попрощавшись... больше я их никогда не встре­чал... Крахт теперь шел впереди с двумя зажженными фона­риками... он отбросил все предосторожности... куда это он так торопится?., со всех сторон к нам спешили запыхавшие­ся люди... обитатели деревни, этих я знал в лицо... они при­бежали на выстрелы... «Крахт! Крахт!..» окликали они его из темноты... должно быть, они тоже возвращались с представ­ления... вероятно, там все уже закончилось... люди окружи­ли нас плотным кольцом, толкались и переговаривались... «что случилось?»... Крахт стрелял из револьвера... но мы и сами ничего толком не знали!., надо подождать!., не фиг здесь околачиваться!., вот и лесок!., потом парк... и замок!., все изъявляют желание идти вместе с нами! хотят зайти в за­мок... но Крахт их прогоняет... рано он успокоился!., снова выстрел в воздух! еще! панг!.. и все разбегаются... все же Крахту нельзя отказать в решительности!., пушка и фонари по-прежнему у него!., он, я, Лили и Ля Вига сразу же на­правляемся к раненым... не опоздать бы!., сперва я осматри­ваю ревизора... ему лучше... guten abend! добрый вечер!., пульс слабый, но все же прощупывается... я его слушаю... дыхание ровное... и жара нет... им не холодно?., вроде нет!., а нога у него и впрямь сломана... пусть пока не двигается, а там по­смотрим!., а вот другой, граф-улан, ничего не говорит... я беру фонарь... освещаю его лицо, ну все, готов... «glauben sie?» вы уверены? спрашивает у меня Крахт «oh ja! ja!..» он умер уже больше часа назад... подобные «констатации» мне приходилось делать уже не раз... ревизор не может в это по­верить, он ведь был все время рядом с ним, но ничего не слышал!., никаких стонов... граф фон Лейден скончался ско­ропостижно... мы отсутствовали всего около двух часов... он был плох, безусловно... но кто бы мог подумать... что все

357

— Ja! ja! ja! sicher!

Он соглашается со мной... у немцев при всех их недо­статках есть одно положительное качество... если вы говори­те им разумные вещи, они с вами соглашаются... французы же — никогда!.. Крахт согласился, что если он уедет, от нас и вправду останется мокрое место... нас освежуют и раздела­ют!., местная шелупонь вполне на такое способна... мы еще не успели решить, что же нам делать... и тут вдруг кто-то стучит в дверь... «herein! войдите!»... никого!., ан нет, чья-то рожа, не напудренная, гипсового цвета, а самая обычная, хотя и не местного жителя... тех я всех знаю...

— В чем дело?

Крахт наводит на него свои два фонарика... незнакомец что-то ему говорит... опять на местном наречии... я с трудом разбираю одно... два слова... о, и то с большим трудом!., вро­де, там где-то какой-то человек... но где?., на ферме?., или во дворе?., в общем, там что-то еще произошло!., где-то не­подалеку!., видимо, в наше отсутствие!.. Крахту необходимо туда идти!., ну нет, уж извините! извините!., только вместе с нами!., конечно, этот ублюдок Леонар был опасен, с подоб­ными личностями нужно держать ухо востро... но Леонар понимал, что если он нас не предупредит, мы будем спокой­но продолжать заниматься своими делами, а из шкафа все полностью вынесут... подчистую! и тогда ничего не останет­ся... ни тому из свинарника... ни ему самому... «не отходите от него ни на шаг!» так что понять его можно!., вообще, когда люди проявляют о вас заботу, значит, им что-то от вас надо, они что-то задумали... «не отходите от него!»... да уж, представляю, если бы мы от него отошли!., ладно, сходим, глянем!., в чем там дело? вот мы уже и на улице вместе с Крахтом... так!., в сопровождении целого эскорта... наших

проводников... они указывают нам путь... к пруду со сторо­ны долины под окном Ле Вигана, где он, как я уже сказал, давно не жил... в его каморке с зарешеченным оконцем были кирпичные стены и земляной пол... совсем как в камере., так вот там, в этом небольшом пруду под окном, воды почти нет, но зато полно водорослей!., отдельные травинки, пучки, целые кусты... сплошь трава и песок... при свете фонарика можно было разглядеть дно и струйки проточной воды... правда, сверху, с облаков тоже падали отсветы... от виднев­шегося вдали пожара... розовые и желтые всполохи света... по-своему даже красиво... подчеркиваю: по-своему... но вско­ре мы обнаруживаем кое-что еще... торчащие из-под водо­рослей со стороны долины сапоги, их уже многие замети­ли... я смотрю на Крахта: «ja! ja!.. понятно!» мы понимаем друг друга с полуслова... там, в пруду, кто-то был!., и я дога­дывался, кто это... но сперва нужно было вытащить его из воды... не сомневаюсь, именно о нем ему и говорили те «блед­нолицые»... а я-то ничего не понимал... там, неподалеку от Tanzhalle... Крахт отдает распоряжение: четыре bibelforscher'a!.. те тут же выскакивают и кидаются к сапогам... по воде... по грязи... вцепляются в сапоги и вытаскивают тело из-прд кучи водорослей... вот и он! теперь он лежит распластав1пись на водорослях, на спине... о, так я и думал, никаких сюрпризов не произошло!., ландрат Simmer... мертв, причем не просто захлебнулся водой!., помимо всего прочего, его еще и души­ли!., у него с шеи снимают веревку... толстенный шелковый шнур... и где они взяли шелк?., странно, так как в Цорнхофе я даже шелковых ниток, не то что шнуров, вообще никогда не видел!., да и в Берлине тоже! но факт остается фактом, это шелк... сначала его оглушили... рана на голове... глубо­кая и все еще кровоточит... судя по всему, от удара лопатой... над правым виском... после этого его задушили... но сперва, наверняка, ударили лопатой... следствие все расставит по местам... ну а после его бросили в воду и закидали водорос­лями... но как он здесь очутился?., каким образом?., он ведь должен был вести вечер... может, ужинал на ферме? похоже на то... точно мы не знали, но, вероятно, так оно и было... в любом случае, хорошо, что нас в это время не было в зам­ке... или во дворе... я даю указания... нужно надавить ему на живот, в области желудка... да посильнее!., перевернуть с одного бока на другой! попытаться сделать так, чтобы его стошнило!., но все напрасно!., он уже остыл... еще бы, в воде... смерть наступила несколько часов назад, и он уже успел око­

359

ченеть... одно мне не понятно... он весь мокрый... с головы до ног... однако лицо его абсолютно спокойно, даже не све­дено судорогой, только слегка пожелтело... никаких следов борьбы... вокруг все шепчутся... как будто что-то знают!., а на самом деле, никто ничего не знает, чушь все это!., я и то не уверен, что нас заранее предупреждали именно об этом... даже сам ландрат в пруду, и тот не все знал... хотя в его распоряжении были и полицейские, и осведомители... и вот вам! его взяли и обвели вокруг пальца!., ну, и что теперь?., что?., у Ля Виги вид по-прежнему совершенно отъехавший...

— Слышь, приятель, а тебе не кажется, что нам хана?

Наконец-то Ля Вига перестал изображать из себя идиота и интересоваться, счастлив ли я... все!., теперь и он начал осознавать серьезность нашего положения... пришел в себя... конечно, я продолжал надеяться на лучшее, но судя по все­му, он все-таки был недалек от истины... стоило этим акро­батам из RAF разок в нас пальнуть, и привет! нам кранты... и все из-за этого Крахта с его фонариками... а он и не соби­рался их гасить... сюда сбежалась вся публика с концерта,

рключая цыган и прочую шушеру, причем все уже все шали! и комментировали случившееся! хотя, на самом деле, никто ' ничего знать не мог, так как мы все были на представлении и ничего не видели, а значит, все это было пустой болтов­ней!., но сколько подробностей! и каких! все наперебой опи­сывали друг другу, как умер ландрат, как на него напали, ! каким образом задушили!., люди всегда выдумывают невесть | что, лишь бы привлечь к себе внимание... вы, вероятно, счи-| таете, что я сам тоже не слишком разборчив в средствах?.. I однако я-то как раз ничего никогда не выдумываю и всегда говорю правду, и только правду!., раз уж речь зашла обо мне!., ну, разве что слегка приукрашиваю действительность!., как и положено услужливому хроникеру... но их ведь не было ни на ферме, ни во дворе... каким же образом? что они могли видеть?., однако, вопреки очевидности, все все равно все знали... и даже готовы были нас куда-то еще проводить... и куда же?., оказывается, помимо ландрата, был еще один утоп­ленник!., так, во всяком случае, они уверяли!., кто бы это мог быть?., тут я замечаю графиню Тулф-Чеппе... мы не ви­дели ее уже восемь дней... поэтому, воспользовавшись слу­чаем, я задаю ей вопрос... где сегодня вечером был ланд­рат?.. на ферме? да, они с ним там ужинали... получается, что стоило ему выйти, как на него напали, оглушили и уто­пили... а куда он направлялся?., да к нам, черт бы его по­брал!., он ведь должен был вести представление!., значит: он вышел во двор, а там его сперва оглушили и затем гарроти-ровали... у графини не было ни малейших сомнений в том, что его убили... но кто?., преступники дотащили его до пру­да и утопили... ну, все это я и без нее прекрасно понимал, раз уж он лежал на подстилке из водорослей... пусть сходит посмотрит!.. RAF решили нас побаловать, устроили нам на­стоящую праздничную иллюминацию!., казалось, что в воз­духе горит сразу несколько сотен свечей!., повторяю еще раз!., светлее, чем днем!., но кажется, нам что-то еще хотели пока­зать? нас дергают со всех сторон, чтобы мы потораплива­лись, пока так светло!., тут уже вся деревня, и Кретцеры, он и она, и ЫЬе1'и, и заключенные... всех я, конечно, разгля­деть не мог, но тем не менее!., я не видел здесь ни Леонара, ни его приятеля... а здоровяк Николя блевал, стоя на коле­нях прямо посреди двора... может, обожрался? или перепил?., наверняка, опустошил на кухне все бутылки... а их там было немало... и он знал об этом... еще бы!., хотя раньше пьяным я его никогда не видел... наклюкался пока мы были на вече­

361

ринке?., а может, просто прикидывался?., ну а где же его инвалид?., куда он его дел?., он же всюду его таскал с со­бой... никогда с ним не расставался!., это сразу все замеча­ют...

Я вижу, что Николя блюет по-настоящему... а к нему все цепляются!., пристают с вопросами!., не дают человеку про-блеваться!

— Sagt, NikolasL скажи! скажи!

Он ничего не отвечает и ложится на землю...

— Sagt!

Лежа на боку, он продолжает блевать... извергая какую-то грязь и слизь... что это, яд?., вполне возможно... RAF тем временем превосходят самих себя... такую грандиозную ил­люминацию нам устроили... весь парк, церковь, домишки... просто как на ладони...

Он корчится и пытается что-то ответить... теперь и на земле вокруг полно язычков пламени... совсем слабых... ко­лышущихся на ветру... так и до пожара недолго!., с огнем не шутят... а может, он уже где и полыхает? кто знает?., ладно, пожар подождет, нам бы пока с калекой разобраться... и тут, в момент, когда всеобщее напряжение достигает апогея, ка­кая-то баба вцепляется Крахту в портупею и требует, чтобы он ее непременно выслушал... они отходят в сторонку... я вижу, как она жестами указывает в нашу сторону... а, ну понятно!., яма! она показывает пальцем на яму с навозом... так вот о чем она ему хотела сообщить... и тут меня озаряет... да, она же все знает!., все предельно просто!., она видела, как здоровяк Николя бросил туда калеку... и я не ошибся!.. Крахт заливается пронзительным свистом!., всего четыре та­ких свистка... и все в сборе!., целая толпа bibelforscher'oB! он их инструктирует... дает указания!., судя по всему, они сей­час же и отправятся выуживать безногого... без промедле­ния! из глубины навозной жижи! но насколько я понимаю... поиски в яме прельщают их куда меньше, чем в пруду... в пруду — только трава и грязь... а тут бетонная яма... я слышу их возбужденные голоса... яма-то, оказывается, глубиной в человеческий рост, и ее три года не чистили!., все дожида­лись окончания войны... и этот обрубок, если он там, тоже мог бы подождать окончания войны!., мы с Ля Вигой прямо давимся от смеха, и если бы не Изис с малышкой... теперь все толкутся вокруг ямы и спорят... вообще-то, она предназ-

Началась для удобрения свекольных посадок и туда ели пил и силосную жижу, а затем еще и навоз от четырехсот коров... постепенно картина проясняется... в эту яму просто так не Залезешь, сначала ее нужно опорожнить... но как? открыть шлюз... и наш безногий откажется на дне!.. Николя так ни­чего и не сказал, он по-прежнему лежит на боку, сотрясае­мый рвотными позывами... и икает... — Sagt, Nikolas!

Они все еще не теряют надежду что-нибудь от него услы-гпать... но хозяйка все видела!., да, она!., это он сбросил туда безногого!., она даже показывает как... во дворе больше ни­кого не было, а он, как обычно, на четвереньках с калекой на спине, подошел к навозной яме и хоп-п! швырнул его туда! изо всех сил!., она все видела... плуф! и готово!., он должен был доставить своего инвалида в Tanzhalle... ландрат тоже собирался к нам присоединиться... там же... и кончил в другой луже... кстати, он тоже шел с фермы фон Лейденов... но как расправились с ним, никто не видел... шнур... удуше­ние... и примерно в то же время... ладно, потом все само прояснится... подождем... не будем торопиться!., прежде всего, нужно достать безногого!., открыть шлюз!., ну, с этим они справятся! хотя, судя по всему, им это влетит в копеечку, ведь эта жижа стоит очень дорого... они дружно принимают­ся за дело... вшестером... даже ввосьмером... и сразу же там все забурлило, полилось! потоками!., готово!., ни вверху, ни вокруг уже нет ни огоньков, ни язычков пламени... разведка закончилась, больше мы никого не интересуем... освещение отсутствует, темно... разве что два фонарика Крахта... RAF на нас так ничего и не сбросили!., а ведь одной крошечной бомбочки хватило бы, чтобы покончить и с Цорнхофом, и с нашими загадками, и с нашими лужами, и с нашим в выс­шей степени неясным будущим, и с бакалейной лавкой, и с Tanzhalle!.. они просто немного повеселились, а бомбу на нас решили не тратить... ЫЬеРи сбили крышку шлюза удара­ми лопат... и жидкость, драгоценная жидкость, предназна­ченная для удобрения целых гектаров, выливается наружу... Крахт опустился на колени у края ямы и, свесившись вниз, ищет взглядом безногого... там, в грязи, на дне... в самой гуще... есть!., и минуты не прошло!., нашел!., он показывает его мне... глубина метра два, не меньше!.. Николя сделал это нарочно?., возможно!., а потом решил отравиться?., чтобы избежать ответственности?., очень может быть!., но чем?..

363

водкой?., ядом?., крысиной отравой?., с уверенностью я пока сказать не могу... ничего...

Ну да ладно, прежде всего нам надо было разобраться с инвалидом, уже третьим нашим покойником... Крахт реша­ет, что его необходимо перенести в другое место, поближе к тому, другому, оставлять во дворе его было нельзя... его нуж­но было привести в порядок... тоже уложить на листья... он дает указания... это опять должны сделать ЫЬеГи, на сей раз вшестером... те взваливают на себя этот сверток... он куда более грязный и склизкий, чем ландрат... Изис, ее дочь и графиня возглавляют процессию... Мария-Тереза, весь пер­сонал Dienstelle, Кретцеры, и мы втроем следуем за ними... вместе с цыганами... через парк... вот мы и на месте!., под­стилка в точности, как у ландрата... мы чистим его... снима­

ем лишнюю грязь... тут же есть вода!., складываем ему руки... а что теперь? необходимо срочно поставить в известие Мо-орсбург!.. очевидно, да... хотя бы KommandaturL Крахт со­бирается отправиться туда на велосипеде!., о, нет! только не это!., ни в коем случае!., либо он остается, либо мы едем с ним!., как только он уедет, тут сразу же начнется резня, и нас разорвут на части! живыми он нас больше не увидит!., это же очевидно!., они только того и ждут! вся деревня!., спят и видят, чтобы мы остались одни!., он с нами согла­сен...

— Да, вы правы!

Уж лучше пусть он сам сразу нас убьет! я действительно бы это предпочел, и говорю ему об этом вполне серьезно! ну, этого он делать не будет... он просто остается с нами... а туда отправляются четыре bibelforscher'a с запиской... dringend... «срочно»... будем ждать ответа... отлично!.. Ля Вига ничего не замечает, опять ничего... я обращаюсь к нему...

— Как ты там?

— Да никак!., совсем никак!

Вот сомнамбула, иначе не скажешь... привык там у себя на улице Лепик входить в роли, забывая обо всем на свете... совсем никак... он отключился... опять воображает себя на сцене... надо его встряхнуть... ^