Максим Калашников Глобальный Смутокризис Глава вводная вы еще не поняли, что случилось?

корректируемых по ходу действия планов. К сильным сторонам англосаксонского

стиля планирования относится стремление предусмотреть «древо сценариев», все

возможные повороты событий.

Главное же – запалить пожар, практически безопасный для тех, кто пребывает за

Атлантикой.

Давайте посмотрим на конкретные «точки поджога». Помимо уже известных нам

Афганистана, Пакистана и Ирака.

Уязвимый Иран

Считается, что у США не хватает ни сил, ни денег на войну против Ирана. Страны

внушительных – с Аляску – размеров с населением в 60 с лишним миллионов душ, что

имеет неплохие производственные возможности и вот-вот обзаведется атомным

оружием. К тому же в Иране – сложный горно-пустынный рельеф. Это тебе не

равнинный Ирак.

А зачем оккупировать Иран? Как вы помните, достаточно его в хаос ввергнуть,

вырвав у него «ядерное жало». А в этом смысле сия страна имеет свои ахиллесовы

пяты. Это касается и некоторых этническо-географическо-экономических моментов, и

чисто оборонных, и внутриполитических «напряжений».

Иранское общество переживает сложные времена. Исламская революция 1979 года

вступила в пору своей старости. Она ведь, читатель, не решила проблем страны, не

принесла счастья ее жителям. Та революция не была ни социалистической, ни

национал-социалистической. Она не преодолела разрыва между бедностью и

богатством, не поборола нищеты, не смогла дать жизненных перспектив

многомиллионным трудящимся массам. Это вам не СССР, где молодым открывалась

сотня дорог в достойное будущее. Это не наша страна в недавнем прошлом, где

можно было свободно заниматься спортом, получать отличное образование (советское,

а не липово-расеянское), делать карьеру по множеству разных линий. А на одном

исламе, на запретах дискотек, некоторой одежды и «чуждой музыки» далеко не

уедешь. Мне довелось побывать в Иране, пообщаться с тамошней университетской

молодежью, и потому с полным правом говорю: власть лицемерных мулл в Иране,

система идиотских религиозных запретов и засилье всяких спецслужб там уже многих

достали до печенок. Достали тамошние иерархи, которые на словах призывают к

моральной чистоте, а сами втихую берут взятки и б…ствуют. Да и многим женщинам

не по нраву ходить в черных плащ-накидках – хиджабах. Что бы мне ни говорили – а

ислам плохо совмещается с динамичным, технократическим развитием. Большая доля

иранцев хотят не исламизма, а просвещенного, современного национализма. Прибавим

к этому этническую пестроту Ирана, где есть миллионы арабов, туркмен,

азербайджанцев и белуджей. Так что имеется и национальный вопрос.

Исламская революция не сделала Иран передовой промышленной страной, он по-прежнему

сильно зависит от экспорта нефти. Нынешние перспективные программы иранцев есть

не что иное, как возвращение к планам шаха Мохаммеда Реза Пехлеви 1970-х годов.

Все делается с запозданием на 15–20 лет. Это при том, что во времена шаха ученые

и военные имели гораздо более высокий уровень жизни. Иранцы смогли освоить

ракетные технологии и движутся к овладению ядерным оружием (технологический

уровень полувековой давности), но они не могут производить сильных систем ПВО и

современную боевую авиацию. У иранцев на вооружении стоят еще «фантомы» и «томкэты»

1970-х годов. А это значит, что страна плохо защищена от современного

высокотехнологического натиска с воздуха, от ударов технически передовой авиации

и крылатых ракет. Иранцам нечего противопоставить рейдам бомбардировщиков-«стелс».

Иранцам почти нечего противопоставить сильному авианосному флоту американцев,

способному войти в Персидский залив. А значит, гипотетическая воздушная кампания

против него в исполнении США и Израиля (смертельно боящегося появления атомного

оружия у персов) может увенчаться успехом. Нападениями с воздуха можно

разгромить и ПВО, и ядерные объекты, и энергетику, и транспорт Ирана, обездвижив

его войска и вызвав экономический коллапс.

Особо уязвимая точка Ирана – его нефтедобыча. Она ведь сосредоточена в основном

в провинции Хузестан, населенной в основном арабами-шиитами. Означенная

провинция примыкает к северной оконечности Персидского залива и к самому южному

участку ирано-иракской границы. Не зря при Саддаме в Ираке этот регион называли

Арабистаном. Именно эту провинцию Хусейн и пытался захватить в 1980 году, что

привело к кровавой ирано-иракской войне 1980–1988 годов.

Хузестан отделяется от прочего Ирана горами Загрос, через которые связь с

остальной страной идет всего через несколько перевалов. Заблокировать их

современными средствами – пара пустяков. Таким образом, главный регион иранской

нефтедобычи, дающий основной доход страны, можно надежно изолировать и даже

занять войсками, базирующимися на территории Ирака. А потом – объявить о

создании здесь независимого арабско-шиитского государства под американским

протекторатом. В состав новой «независимой страны», очертаниями напоминающей

штаны, должны войти шиитские земли Ирака и часть Саудовской Аравии – также самая

нефтеносная, с главными нефтяными гаванями и хранилищами на западном побережье

Персидского залива (посмотрите на карту). В этом случае Иран становится

банкротом, переживая экономический коллапс и острейший внутренний кризис.

Можно и просто отторгнуть провинцию, поломав в ней нефтяную промышленность.

Впав в острейший внутренний кризис, лишенный главного оружия и энергетики, Иран

может быть ввержен в пучину сепаратизма. Достаточно поддержать стремление

азербайджанцев к воссоединению с северным (экс-советским) Азербайджаном, а также

курдских и белуджистанских сепаратистов. Благо с востока к Ирану примыкает

бурлящий, разваливающийся Пакистан. Завали вослед за ним Иран – и ты уничтожишь

самые развитые страны исламского мира в Евразии. Останутся, по большому счету,

Турция да всякие «чурбанистаны», которые никогда не смогут стать стратегической

угрозой Соединенным Штатам, а если кому-то и добавят проблем – то только слабой

РФ.

неконкурентоспособной молодежи, зато практически нет несырьевой промышленности.

Молодежь учится исламской теологии, вместо того чтобы изучать математику, физику,

химию и инженерные премудрости. Тутошнее королевство погрязло в долгах. Здесь,

как кролики, плодится королевская семья – и все эти тысячи принцев (дети от

многих жен) требуют на свое содержание все больше и больше денег. Они нагло

вымогают деньгу у местного бизнеса, разоряя многих. Поэтому взрыв Саудовской

Аравии изнутри – вопрос лишь времени. Здесь грохнет своя исламская революция с

резней верхушки, и надо лишь помочь сему процессу.

Впрочем, и Турцию можно при желании взорвать изнутри.

Ятаган против Корана

Турцию лихорадит. Ее потрясают манифестации кемалистов (светских национал-милитаристов)

и исламистов. При этом вторых поддерживает Евросоюз, а первые начинают

поговаривать о коварстве Запада и о союзе с РФ, Китаем и даже Ираном. Армия и

высшая судебная власть Турции схлестнулись с правительством и правящей партией

исламистов. И те, и другие обвиняют друг друга в подготовке государственного

переворота и свержении существующего строя.

Турецкий социум опасно разделился. С одной стороны, есть господствующие с 1920

года кемалисты – сторонники светского, националистического пути развития. Их

божество – основатель современной Турции Кемаль Ататюрк (Отец турок),

почитающийся так же, как Ленин и Сталин в СССР, хула на него до сих пор

считается уголовным преступлением. Кемалисты – порождение модерна ХХ столетия –

считают, что религия связана с отсталостью. Мусульманскую религию они только

терпят. Они выступают за сугубое отделение ислама от государства, выступают за

модернизацию страны по западному образцу. Именно поэтому кемалисты с самого

начала сделали ставку на армию, а в годы холодной войны повели страну

антисоветским курсом, введя страну в блок НАТО. Кемалисты отличаются

авторитарностью («железной рукой – гнать народ к счастью!»), они не смущаются

применением военно-силовых рычагов против тех общественных сил, которые считают

угрозой Турецкой Республике (ТР). Они не боятся устраивать военные путчи,

бросать политических оппонентов в тюрьмы и применять пытки. Армия устраивала

таковые путчи в 1960, 1971, 1980 и 1997 годах. В первых трех случаях

противниками были левые силы (в 1980-м глава турецкого Генштаба заявил, что ему

надоело слушать коммунистические марши), а с 90-х годов такими врагами стали

сторонники исламских преобразований в ТР. В 1997-м военные скинули тогдашнее

правительство исламистов, которые вновь взяли большинство на парламентских

выборах в ноябре 2002 года, а потом повторили свою победу в 2007 году. Отметим

также, что кемалисты непримиримо жестоки к курдскому сепаратизму, давя его огнем

и мечом, с предельной беспощадностью.

Таким образом, кемалисты – это некий аналог КПСС, диктатуры генерала Франко и

одновременно – подобие пиночетовщины пополам с аргентинским режимом генерала

Гальтиери (1970-е годы). Кто их в основном поддерживает? Городская Турция и

прибрежные районы Средиземноморья – основные курортные зоны.

До тех пор пока в мире царил индустриализм и существовала Краснозвездная империя

на 1/6 части суши, Запад относился к кемализму доброжелательно, закрывая глаза

на его авторитаризм и жестокость. Все это прощалось за жесткий антикоммунизм. Но

как только СССР пал, индустриальный порядок начал стремительно разрушаться, а

ислам перешел в наступление, почва под кемалистами заколебалась. Появились новые

тенденции и новые силы, что принялись с утроенной силой раздирать Турцию изнутри.

Кемалисты десятилетиями мечтали превратить Турцию в часть Европы. Не вышло.

Европа турок-кемалистов за своих считать не хочет. Капиталистическо-рыночное

развитие во второй половине ХХ в. раскололо ТР на городскую, европеизированно-промышленную

часть (где реалии жизни и привычки людей все больше напоминали Южную Европу) и

на глубинную, отстало-традиционную Турцию. Уже тогда в ТР образовались два

разных мира, и не было советских механизмов выравнивания, устранения острых

противоречий между разными укладами.

С падением же СССР началась глобализация и «постиндустриализация» мира, которая

принесла туркам новые проблемы. Бурное развитие курортов, начавшееся в 1980-е,

еще больше оторвало приморскую часть страны от ее глубинки, а кричащая роскошь,

что принесли отдыхающие, раскалила социальные противоречия. Одновременно

усилилась вестернизация крупных городов. Ясное дело: бедная аграрная глубинка

Турции, не питая добрых чувств ни к вестернизированной части общества, ни к

Западу, кинулась искать справедливости и решения социальных проблем в религии.

А затем пошел процесс переноса производств из Европы в Турцию. И это самым

парадоксальным образом усилило мусульманских активистов! Ибо где стали ставить

вынесенные из ЕС заводы и фабрики? Конечно же, не в курортных зонах и не в

Стамбуле, а в той самой центральной Турции, на Анатолийском плато. То есть пошел

процесс «импортной» индустриализации как раз таки не в самой вестернизированно-кемалистской,

а в исламской части страны. И тамошние элита да средний класс получили

неожиданную «подпитку». В то же время довольно тяжелые условия работы на

производстве, куда пришли вчерашние крестьяне, также послужили распространению

радикального ислама. Сегодня в Турции существует сильнейшая партия исламистов –

Партия справедливости и развития (ПСР, турецкая аббревиатура на латинице – АКР).

Оплотом новых сил стал город Кайзери в центральной Анатолии. Оттуда родом,

например, нынешний президент Турции Абдулла Гюль – исламист и один из столпов

ПСР-АКР. Этот город консервативен: здесь мужчинам не рекомендуется ходить в

шортах-«бермудах», а дамам – в мини-юбках. Однако именно Кайзери превратился

сегодня в штаб-квартиру крупнейших турецких промышленных компаний.

Корреспонденты английской «Гардиан» описывают город как средоточие светящихся

магазинных витрин, новостроек, сооружающихся трасс монорельсового транспорта.

Кайзери сейчас – как бы иллюстрация того, что возможно «бракосочетание» «исламского

кальвинизма» с его умеренностью и трудолюбием – с современным капитализмом

свободного рынка. Это соединение, кстати, – программа исламистской ПСР. Она

объясняет нынешний промышленно-деловой бум в Анатолии именно тем, что пророк

Магомет поощрял торговлю и предпринимательство. А это в корне противоречит

философии кемализма, для коего ислам – синоним как раз отсталости. Новые бизнес-лидеры,

строя промзоны на окраинах Кайзери, открыто бросают вызов кемализму, щедро

финансируя строительство мечетей и устраивая на предприятиях молельные комнаты.

Они демонстративно отмечают и Рамадан, прекращая работу заводских столовых (в

Рамадан нельзя есть до наступления темноты). Работодатели поощряют работников

совершать паломничество-хадж в Мекку, в Кайзери практически нет торговли

алкоголем.

Ясное дело, читатель, что имеем дело с ущербной индустриализацией, с переносом

западных технологий на патриархальную почву. В отличие от советской или западной

индустриализаций, в исламистской части ТР не создается центров порождения новых

технологий и кадров тех, кто может создавать новое. То есть идет

индустриализация без создания отраслевых НИИ, конструкторских бюро, без

сооружения промышленности по выпуску средств производства (группа А). Все это

остается на Западе, обеспечивая его власть и контроль над процессом. А такая

неполноценная индустриализация позволяет обойтись минимумом образования;

работников можно натаскивать, как обезьянок, под конкретный станок или операцию.

Много ли надо ума и квалификации, чтобы работать на фабрике по производству

одежной фурнитуры, на «отверточной сборке» или на предприятии по шитью дамских

сумок? И тут действительно можно совместить исламизацию с такой вот частично-несамостоятельной

индустриализацией. Ведь она все-таки позволяет местной элите богатеть, а наемным

работникам приносит заработки большие, чем ковыряние на маленьких полях и выпас

овец.

Экономический подъем исламской части Турции становится фактом весьма серьезным.

светско-кемалистской элите – а той не хочется уступать власть. Это трудно – ибо

с июля 2007 года и президент, и премьер ТР – это исламисты-»пэсеэровцы», Абдулла

Гюль и Реджеп Тайип Эрдоган.

И тут на помощь исламистам приходит… Евросоюз.

Тем более что роли парадоксально поменялись. Кемалисты, что упорно рвались в

Европу в ХХ веке, теперь отворачиваются от нее, считая, что Запад их предал.

Зато исламисты в лице партии ПСР-АКР заявляют о том, что они – горячие

сторонники интеграции Турции в Европу путем демократизации страны, ее

гуманизации (соблюдения прав человека), проведения максимально свободных выборов.

Мол, «управляемая демократия» по кемалистам и их жестокость – это позор.

Евросоюз отвечает турецким исламистам полной взаимностью. И вот уже британская «Гардиан»

объявляет исламистскую Партию справедливости и развития «самым успешным

политическим движением Европы» (уже Европы!). Она стремительно набирает влияние

там, где терпит неудачу кемалистская партия – среди простых турок в быстро

растущих городах. То есть – среди вчерашних селян, испытывающих стресс от

индустриализации. Она, дескать, предлагает им привычные мусульманские ценности и

при этом широко занимается благотворительностью, проводя не государственные, а

партийные социальные программы.

То есть, отметим мы, ПСР умело задействует опыт движения «ХАМАС», каковое

добилось успеха в Палестине, используя как раз благотворительность. Умело

используется и слабость кемалистского истеблишмента, который слишком увлекся

экономической эффективностью, урезая социальные расходы.
Максим Калашников. Глобальный Смутокризис. (страница 38 из 58)
В «Гардиан» хвалят ПСР. Глядите: исламисты обновляются. Они разбавили свой

исламизм и отказались от самых одиозных лозунгов, например – от планов создания

Исламского союза в противовес Европейскому. Теперь, мол, это – правоцентристская

партия интеграции в ЕС, партия крупного и малого бизнеса. И одновременно ПСР,

мол – это партия трудовых и социальных реформ. Эрдогану пропели целую осанну: он

и проницательный, и харизматичный, сплачивающий вокруг себя «больших баронов». И

вообще партия гениально соединила современность и религию. Она гениально

возвращает народу право носить головные уборы, запрещенные во времена Ататюрка,

– фески, тюрбаны, платки. И это, мол, лечит нанесенную кемалистами культурно-историческую

травму. При этом ПСР в борьбе с кемалистами действует сугубо конституционно,

раскрывая их планы устроить военный переворот, арестовывая главарей заговорщиков,

привлекая к делу прокуратуру.

В то же время кемалисты теперь последовательно демонизируются европейцами – как

это было в недавнем прошлом с властью Милошевича на остатках Югославии.

Европейская пресса сообщает, что на сторону ПСР переходят люди интеллигентные и

по-европейски образованные, светские в своей основе, но испытавшие ужасы военных

путчей кемалистов в 1971 и в 1980 годах, прошедшие через пытки и тюрьмы. Ибо в

ПСР они видят залог демократических перемен, смешения прежней элиты –

коррумпированной, любящей насилие. Дескать, неспособные победить ПСР в честной

конкуренции за голоса народа, прежний истеблишмент пытается подавить исламистов,

запретить 71 ключевой фигуре ПСР на пять лет участвовать в политике. А еще

раньше, мол, кемалисты всячески мешали этим людям выставлять свои кандидатуры на

парламентских выборах. А теперь националистически настроенная военщина готовила

дестабилизацию обстановки в стране через серию чудовищных терактов, чтобы затем

ввести чрезвычайщину и установить диктатуру. Благо исламистское правительство

раскрыло заговор военной подпольной группы «Эргенекон». Даже название ее

насквозь националистично: на горе Эргенекон, что в Таврском хребте, турки-сельджуки

скрывались от монгольских завоевателей в XIII веке. Они хотели убить многих

свободомыслящих людей – таких, как писатель Орхан Памук. Они убили армянского

журналиста Гранта Динка (видите параллели с «делом Гонгадзе»?).

Переводчица романа Памука «Снег» Морин Фрили в той же «Гардиан» описывает

атмосферу в Турции, здорово напоминающую обстановку в СССР 1987 года. Ученых-историков,

опровергающих официальную трактовку турецкой истории и задающих неудобные для

старой элиты вопросы. Юристов, не желающих применять «бесчестный уголовный

кодекс» нынешней Турции. Писателей, публицистов, мыслителей и переводчиков, коих

пытаются запугать этим кодексом. Они видят возможность свергнуть власть «репрессивной

государственной бюрократии с помощью бескровной революции, демократически решить

курдский вопрос».

Соли Озел, профессор стамбульского Университета Бильги, гневно обличает

кемалистов-националистов. «Они пытаются раздуть современный турецкий городской

национализм с помощью расистского колокольчика!» – считает профессор,

расхваливая ПСР. Она, дескать, прозападная и проевропейская, несмотря на

исламское происхождение. Зато светские националисты «антизападны, они желают

того, чтобы Турция стала союзницей России, Китая и даже Ирана. Это очень

шизофренично и полно парадоксов…» («They are trying to pump up a modern urban

Turkish nationalism with a racist tinge, – said Ozel. – They are anti-Western

and want to ally Turkey with Russia, China and even Iran. It’s very

schizophrenic and full of paradoxes».)

Европа уже списала кемалистский проект со счетов, она считает его отжившим свое.

Турецких националистов собрались «мочить».

Но кемалисты, судя по всему, не уйдут без боя. На их стороне – тоже миллионы тех,

кто терпеть не может исламизм, законы шариата, запреты женщинам ходить без

головных платков. Миллионы людей боятся того, что исламисты, получив

безраздельную власть (а противовеса им не будет), моментально сбросят маски

гуманности и «европейскости», устроив в Турции порядки в стиле Ирана 1981 года,

Алжира 1992-го или талибского Афганистана 2000-го. Им не хочется жить в стране,

где женщина-врач не имеет права лечить мужчин, а медик-мужчина – женщин. Если вы

побываете в современном Стамбуле, то увидите множество турецких девушек в мини-юбках,

макияже и с модными прическами. Им явно не захочется надевать черные хиджабы и

платки. В Турции уже слишком много вестернизированных, светских людей,

пожелающих оказать яростное сопротивление исламистам. Существует огромная

курортная индустрия Турции, которая с введением шариатских норм полностью

погибнет, лишив одних людей прибылей, других – заработков. Да и слишком многие

люди в мире знают, какие «прелести» несет с собой жизнь в условиях «исламского

государства» с его обскурантизмом, грязью, туберкулезом, вторжением мулл и

государства в личную жизнь каждого, с тьмой всяческих запретов и ограничений.

Вот почему сегодня митинги в защиту кемализма также собирают многотысячные,

экзальтированные толпы националистов. Они выдвигают «шесть стрел» турецкой

идентичности: национализм, светскость, державность (statism), республиканство,

популизм и революционность. Националисты полны решимости дать бой религиозным

фанатикам. Кемалисты – не импотентная горбачевская КПСС, они способны драться.

А это значит, что в Турции может быть не только «революция хиджабов» – но и

настоящая гражданская война. Как в Ливане 1975 году Учитывая восточный

темперамент турок – с реками крови. С возможным расколом страны. Ибо «демократическое

решение курдского вопроса» – это очевидный откол (причем кровавый) турецкого

Курдистана и его воссоединение с Курдистаном иракским, образование нового очага

войны и напряженности в регионе – ибо война пойдет уже за вычленение курдских

регионов из Ирана и Сирии. А кроме того, возможен распад Турции на приморские

секулярно-курортные регионы и на глубинную, исламистскую Турцию.

Зачем все это Западу? Если бы мы имели дело с очередной «оранжевой революцией» и

старой кемалистской элите противостояли бы светские либерал-демократы, все было

бы ясно. Ну, решили владыки Запада поменять исчерпавший себя режим, как это

делалось в Сербии, Грузии, на Украине, в Ливане. Смущает другое: вместо светских

либералов Запад поддерживает каких-никаких, а исламских радикалов!

Парадоксально то, что в Европе стали называть истинными демократами турецких