III. ФОРМА И СУБСТАНЦИОНАЛЬНОСТЬ МИНЕРАЛЬНОГО В ОТНОШЕНИИ ИХ К СОСТОЯНИЮ СОЗНАНИЯ ЧЕЛОВЕКА

В прошлый раз я указывал на внутреннее переживание души человека, когда он, посредством тренировки и душевных упражнений поднимается к иным состояниям сознания. При этом то, что в обычном сознании мы знаем лишь как хаотичные, беспорядочные переживания сна, может быть превращено в полностью осознанные, точные бодрственные переживания, я указывал, как посредством этого мы приходим к состоянию сознания некоторым образом близлежащему обычному сознанию, в котором, например, животный мир воспринимается прежде всего в его совокупности, достигая высшего, душевного мира, астрального мира.

Затем, я пробовал показать, как перед нами предстает в своей совокупности растительный ковер Земли, когда мы, в дальнейшем состоянии сознания, исходящим из полностью бодрственного, но по отношению чувственного физического мира пустого сознания,- поднимаемся к звездному миру. Там познаем мы истину о растительном покрове Земли и понимаем, что произрастающие из Земли растения являются зеркалом того величественного и необычайного, что светится нам навстречу лишь внешним образом в звездном мире подобно жемчужинам росы в растениях.

Я хотел бы сказать, что все то, что в пространствах Вселенной развернуто в небесах, приобретает существенность, образ, краски, приобретает даже звучание,- когда мы, таким образом, поднимаемся к нему пустым сознанием. Тогда можно смотреть обратно на Землю и видеть истину о растительном мире, как он является отображением космической сущности, космического свершения и многое другое.

Мы наблюдаем некоторое своеобразие при лицезрении звездного мира с одной стороны и растительного - с другой. Мне хотелось бы, мои уважаемые слушатели, описать вам эти вещи, исходя из внутреннего опыта, описать такими, как они представляются непосредственному, спиритуальному наблюдению и исследованию. В основании моего описания никоим образом не будут лежать литературные или иные традиции, вообще что-либо традиционное. И тут я хотел бы, прежде всего, обратить внимание на одну особенность, которая открывается тому, кто вникает в вещи так, как я описал.

Представим себе, что мы имели бы тут звездный мир, а здесь - мир земной (рисуется на доске). Наблюдая, мы стоим всегда в определенной точке, которую можем назвать своей точкой зрения. И вторым сознанием, о котором я говорил, постигающим звезды и растительный мир совместно, мы воспринимаем, каковы действительные явления там, наверху. Эту картину можно описать такими словами:

Там, наверху - космическая жизнь; тут внизу - Земля, как зеркало. Конечно, не подобно мертвым, несущественным тенеобразным отражениям, но как реальное отражение через воздействие Земли, произрастают растения.

Без Земли, на которой мы стоим, по которой ходим, не было бы растений. Она должна быть тут, как отражающее, дабы могли появиться растения.

Можно идти далее, переходя от бодрственной пустоты сознания (этого второго состояния сознания) к развитию силы душевной, обычно не расцениваемой как познавательная. Это - сила любви ко всем предметам, ко всем существам. Когда мы совершенно пропитываем себя этою силою, проникнув в тот иного рода мир, показывающий нам не звездами усеянный Космос, а откровение сущего,- то выходим в этот спиритуальный океан Вселенной и можем сохранить то, что на Земле имеем как дар нашей духовно-душевно-физической организации; мы можем сохранить себя и расширить в необъятное силу любви, силу отданности всем существам, тогда мы образуем все более и более нашу познавательную силу. Мы достигаем способности ясновидчески прозревать не только животное и растительное царство, но также прозреваем минеральное царство и именно, прежде всего, то минеральное царство, которое по природе своей содержит кристалл. Минеральные кристаллы становятся замечательным объектом исследования и наблюдения для того, кто хочет проникнуть именно в высшие спиритуальные миры.

Если мы переработали себя посредством созерцания животного и растительного мира, то сможем подойти к кристаллизованному минеральному миру.

И тут вновь мы чувствуем себя принужденными поднять взор от кристаллизованного минерального ко Вселенной, к Космосу; снова видим в пространствах Космоса существенное, как видели то, что лежит в основе бытия растений. Но все наше созерцание теперь иное. Мы переживаем нечто совершенно другое, исходя в созерцании из кристаллизованного минерала, нежели когда исходили в созерцании из растительного мира. Мы тут во вне переживаем во Вселенной существенное и снова говорим себе: то, что здесь внизу в бытии Земли видимо как кристаллизованный минерал, это обусловлено духовно-живым, существующим в пространствах Космоса.

Но, в то время как это воздействует вниз, оно не отражается на Земле или посредством Земли. Видите ли, в этом и заключается существенное. Когда мы от минерала поднимаемся к Космосу и смотрим обратно на Землю, то для минерального Земля уже не является зеркалом. Получается так, будто Земли вовсе нет. Она выпадает из поля нашего зрения. Мы не можем сказать так, как о растении: там внизу есть Земля, она отражает. Нет, она не отражает, ее как бы нет совсем.

Когда мы концентрируемся на подобном лицезрении, которое исходит из кристаллизованного минерала, обратили взор в мировые пространства и снова глядим обратно,- тогда под нами, прежде всего, устрашающая, страшная бездна - Ничто. И мы должны ждать, должны сохранять присутствие духа. Ожидание не должно длиться долго. Если мы ждём слишком долго, то страх становится огромным, ибо мы чувствуем, что потеряли почву под ногами. Это совершенно непривычное чувство, выражающееся как огромный страх, если мы не имеем присутствия духа и не проникаем активно через это НИЧТО.

Мы должны провидеть через Землю. Это означает, что ее нет. Должны смотреть далее, ибо ее нет. И мы принуждены, для минералов, видеть не только то, что над нами, а видеть все окружение. Земля должна быть как бы погашенной. Мы должны внизу видеть то же самое, что и наверху, с Востока то же, что с Запада.

Вот тогда к нам приходит с другой стороны навстречу течение, которое поднимается снизу в противоположность течению, которое также существует и у растений, но которое снисходит сверху. Со всех сторон мы видим скрещивающиеся течения Космоса; они встречаются, скрещиваются там внизу под нами, так что мы имеем сверху течение для растений, которое идет вниз: Земля противостоит и растение произрастает. Но, наблюдая течение для минерального царства, мы имеем противоположные течения и через скрещивание их образуется форма минерального царства.

Свободно, через встречу этих скрещивающихся течений Вселенной Космоса образуется минерал. Для кристаллизованного минерала Земля не является зеркалом. Тут ничего не отображается в Земле. Тут все отражается в собственном своем элементе.

Когда вы на горах находите кварцевый кристалл, то обычно он внизу как бы стеснен земным, там вмешались и стеснили его ариманические силы. В действительности он образуется так, что со всех сторон складывается духовный элемент, отражается одно в другом и вы видите кварцевый кристалл свободно реющим в духовной вселенной: в каждом отдельном кристалле, в совершенстве образующимся во все стороны, можно видеть маленький мир.

Однако имеются многие кристаллические формы: кубы, восьмигранники, четырехгранники, десятигранники, ромбические, однодольные, трехдольные и вообще всевозможные фигуры. Взирая на них, мы видим, как течения сходятся, встречаются.

Мы имеем кварцевый кристалл - шестистороннюю призму, замкнутую шестью пирамидальными сторонами; имеем кристалл соли, который может быть кубическим; кристалл пирита, могущий быть десятигранным. Каждый из этих кристаллов образуется так, как я это описал и мы должны сказать себе: следовательно имеется столько различно образованных мировых течений и существует не один мир, а столько пространственных миров, насколько Земля составлена из кристаллов. Мы глядим в необъятность миров. Смотрим на кристалл соли и говорим себе: Там, вовне, во Вселенной, есть настоящее, существенное: кристалл соли является манифестацией чего-то, что пронизывает все мировое пространство, как действительно существующее, это - мир для себя. Смотря на кристалл пирита, также кубической формы или десятигранной, мы говорим себе: Там, во Вселенной существует нечто, что наполняет все пространство и этот кристалл для нас - выявление, манифестация целого мира.

Так что мы стоим тут на Земле человеком и говорим себе: В земном встречаются действия многих миров; в то время как мы, люди, думаем и действуем на Земле, в нашем мышлении и действии струится вместе мысль и деятельность различнейших существ. Мы имеем в бесчисленных разнообразных формах кристаллов откровение великого множества сущностей, которые изживают себя в математически пространственном образе в кристаллах. В кристаллах мы взираем на богов.

Еще более существенным, мои уважаемые слушатели, нежели интеллектуальное теоретическое знание чего-либо, является почитание Вселенной, известного рода благоговение перед нею и принятие воздействия необычайных тайн этой Вселенной на душу. Антропософия ведет к такому самочувствию. Человек должен получить возможность созерцать посредством антропософии во всяком отдельном кристалле деятельность и движение божества во Вселенной.

Тогда не только интеллект - мыслями, но вся человеческая душа наполняется мировым содержанием. Всего менее Антропософия существует для того, чтобы наполнять голову мыслями. Дана Антропософия для того, чтобы всего человека просветить о Вселенной, наполнить почитанием и благоговением к ней. И во все предметы и события мира должно входить,- я хотел бы сказать - внутреннее, душевное жертвенное служение человека. Это жертвенное служение должно стать познанием.

Субстанциональность и металичность минерального мира

Когда стоишь перед пространством Вселенной, пространством Космоса, и вглядываешься в то, что формируется ему навстречу в земном из кристаллизованного минерального мира,- тогда, прежде всего, наступает успокоение. Но затем, очень скоро, возобновляется то состояние страха, о котором я говорил. Перед тем, как воспринять этот богоносный, кристаллический мир, мы переживаем страх. Однако через некоторое время он погасает, ибо мы получаем своеобразное чувство, будто все, что тут образуется как кристалл, частично, правда, но поддерживает нас.

Остановимся на следующем примере. Возьмем кристалл соли и кристалл пирита,- кристалл металла. Глядя на пирит, мы имеем чувство: если мы можем стоять, то это тебя выдержит. А глядя на кристалл соли, нам кажется, что возможно было бы провалиться сквозь него и что он нас не удержит.

Короче говоря, то, что было ранее великою боязнью провалиться вообще - ибо Земля для нас стала как бы неким НИЧТО,- это ощущение появляется вновь, но лишь частично, в отношении определенных форм, к этому примешивается еще и нечто моральное. В то мгновение, когда мы вторично пронизаны страхом, мы чувствуем в себе не только все грехи, которые совершили в течение жизней, но также и все те, к которым еще были бы способны, которые могли бы еще совершить.

Все это подобно тяжестям, висящим на нас и готовым погрузить нас в бездну, в пропасть, которая открывается в кристаллах минералов и сквозь которые мы можем провалиться.

Однако нам должно быть в состоянии подойти к дальнейшему ощущению, к следующему переживанию: Во всем, что мы тут проделываем, заключается мужество и смелость, исходящие из того, что говорим себе: "Ты ведь во внутреннем своем имеешь нечто, что не дает тебе упасть ни вверх, ни вниз, ни вправо, ни влево. Ты имеешь центр тяжести твоего существа в своем внутреннем".

О, мои уважаемые слушатели, никогда в жизни не нуждаемся мы более в присутствии духа и внутренней смелости, как именно в то мгновение, когда, находясь с кристаллизированным минеральным миром лицом к лицу, нам давит на душу свинцовое бремя собственных эгоизмов,- ибо грехи суть всегда эгоизмы! Прозрачность, проницаемость, сквозь которую мы можем провалиться,- становится тут уже страшным напоминанием. И если мы сохраняем бодрость, то говорим себе: "искра божественного покоится в тебе". Ты не можешь погибнуть, твоя сущность божественна". И когда это становится нашим переживанием, а не просто теорией, мы получаем силу удержать равновесие и желание идти далее.

Затем мы узнаем еще нечто иное в минералах. Мы познавали кристаллизованное существо минералов, форму. Теперь познаем их субстанциональность, их металичность, то, что проникает, пронизывает их внутреннее как материя, как содержимое, и узнаем, как различным образом посредством известных основных металлов, мы держимся в равновесии во Вселенной. Мы познаем себя, как человека, в своем отношении к Космосу. Познаем отдельные металичности, субстанциональности минерального существа. И, действительно, начинаем чувствовать в себе самих эту центральную точку, о которой я только что говорил.

Но то, что я говорю, вынужденный выразить это словами, обозначающими материальное,- вы должны воспринимать не материально.

Когда мы говорим: сердце, голова,- то современный, мыслящий материалистично человек, представляет себе голову физическую, сердце физическое. Но все это одновременно и духовно, оно ведь образовано из духовного. Теперь, рассматривая уже совсем духовно, совсем спиритуально человека в его цельности как существо духовно-душевно-физическое, мы получаем определенное следующее ощущение: прежде всего в сердце лежит центр тяжести, непозволяющий погрузиться, не допускающий вознестись, не податься ни вправо, ни влево, но удерживающий нас в равновесии. Мы достигаем того, что находимся в равновесии во Вселенной, поддерживая в себе бодрость, только что мною описанную. Однако что же значит находиться в равновесии во Вселенной?

Когда мы теряем сознание и находимся в беспамятстве, мы не в равновесии; когда имеем сильное чувство боли, так что определенно ощущаем себя по-другому нежели обычно в жизни,- тогда мы снова находимся не при обычном сознании, так как боль является усилением внутреннего чувства, она выводит из состояния обычного сознания. Ведь мы имеем род среднего сознания в нашей земной жизни между рождением и смертью и при нем необходимо удерживать равновесие. Когда это сознание становится слишком тонким, мы впадаем в беспамятство. Когда же оно становится слишком плотным и грубым, само в себе сознательным,- тогда наступает боль.

Восхождение в НИЧТО в состоянии обморока и чувство подавленности при боли, являются в обоих случаях заблуждениями сознания.

Это как раз то чувство, которое мы имеем теперь по отношению кристаллизованного минерального мира, когда еще не имеем металичности, субстанциональности; оно таково, будто в каждое мгновение мы могли бы распылиться в беспамятстве во Вселенной, или изойти в страдании.

Именно тут мы получаем чувство, будто там, где физически находятся сердечные мускулы, соединяется все то, что дает нам устойчивость. И если сознанием продвинулись настолько далеко, как я это описал,- тогда мы ощущаем, что все то, что держит нас в земном бодрственном сознании и делает его, так сказать, нормальным, если тут возможно употребить это некрасивое "филистерское" слово "нормальное" - есть золото, Aurum, в невероятной тонкости и чистоте распространенное в мире и не действующее ни на какой другой орган с такою непосредственностью, как оно действует на сердце.

Следовательно, если мы ощутили ранее строение, кристаллизацию минерального, то теперь ощущаем субстанциональность, чувствуем как метальность (die Metallität) действует на самого человека.

Во вне мы видим кристалл в форме минеральной, который формирует металлическое. Но в себе мы знаем, что сила, заключенная в золоте, распространенном в невероятно тонкой дозировке во всей Вселенной, (носит) поддерживает наше сердце и этим сохраняет наше сознание в равновесии, которое мы имеем, когда находимся в обычной дневной жизни.

Можно сказать: на сердце человека действует золото.

Можно также проделать опыты. Размышляя о Металлическом золота, каково оно; концентрируясь на его краске, твердости, на всей его субстанциональности, и получая переживаемый внутренне опыт того, что золото имеет дело с нашим сердцем,- мы можем придти к следующему выводу: Золото действует бесконечно гармонизирующе, выравнивающе на внутреннего человека. Он приходит к внутреннему равновесию через воздействие золота.

Посредством другой концентрации, например, на железе и его свойствах, мы узнаем, как оно действует. И когда мы, забывая всю Вселенную, концентрируемся только на железе так, что некоторым образом сами в своей душевной жизни совершенно вростаем в железо, становимся железом, переживаем себя как железо,- тогда мы чувствуем будто сознание наше поднимается из сердца. Мы ощущаем себя еще совершенно определенно, но чувствуем как сознание наше поднимается из сердца и подходит к горлу, до гортани. Если мы проделали уже достаточно упражнений, то это нам не вредит. Но в обратном случае наступает как бы тихий обморок. Мы ощущаем это тихое беспамятство при подъеме сознания, или вследствие того, что действительно впадаем в тихий обморок, или вследствие развития внутренней активности и крепкой силы сознания. Тогда мы переключаемся все более и более в этот подъем сознания и посредством метода, мною описанного, подходим к этому миру, о котором я говорил как о мире, где мы видим животных с их групповыми душами.

Посредством концентрации на металичности железа, мы находимся теперь в астральном мире.

Углубляясь в формы металлов, мы подходим к божественным сущностям. Углубляясь в металичность, в субстанциональность, мы входим в астральный мир, в душевный мир. Чувствуя сознание подступающим к горлу, мы входим в иную сферу сознания и знаем, что этим обязаны концентрации на железе. Погружаясь в полном сознании совершенно сознательно в это состояние, мы чувствуем себя уже не тем человеком, каким были ранее; мы поднялись из себя, стали эфирными. Земля уходит, не интересует нас более. Мы поднимаемся в планетарную сферу, которая, так сказать, становится теперь местом нашего обитания.

Таким образом, мы достигаем все более и более того, что выходим из себя, входим во Вселенную. Путь от золота к железу есть путь во Вселенную.

Можно идти и далее. Также точно, как мною описано для золота и железа, мы можем концентрироваться, например, на олове, другом металле, на его окраске, консистенции и т.д., так что своим сознанием становимся совершенно оловом. Мы чувствуем, что сознание наше поднимается еще выше. Если мы неподготовленными, без необходимых упражнений, проделываем это, мы впадаем в сильное беспамятство, так что в нас остается лишь искра сознания. Но подготовившись упражнениями, мы можем удержаться в этом беспамятстве и чувствуем напротив, что выходим еще далее из своего тела. Затем чувствуем, что сознание поднялось до области глаз и ощущаем себя во вне, в пространствах Вселенной, в самих звездах. А Земля начинает быть видимой как далекая звезда. И мы думаем: там внизу ты оставил свое тело на Земле, ты теперь поднялся в Космос, переживаешь совместно звездную жизнь.

То, что я вам описываю, видите ли, не совсем так просто. Ибо то, что мы узнаем в то время, как совершаем путь посвящения, чувствуя на этом пути сознание находящимся в гортани, в нижних частях головы и во лбу,- то, что мы так чувствуем, указывает, что это всегда существует в человеке.

Вы все, сидящие тут, имеете эти сознания в себе. Вы только этого не знаете. Как же вы их имеете в себе? Да, видите ли, человек есть как раз не простое существо. В то мгновение, как вы осознали бы всю свою горловую организацию, могли бы отбросить свой мозг, свои органы чувств и развивали бы как человек, только сознание в горле и в том, что принадлежит к этой области,- вы имели бы, да, все это тихое, бессознательное обморочное ощущение. Но вы также его имеете. Оно лишь прикрыто обычным - сердечным сознанием, сознанием золота.

Во всех вас имеется это сознание, которое я только что описал: некая часть вашего человека имеет его, живет этим во вне, в звездах, находящихся совсем не на Земле.

Еще далее во Вселенной живет сознание олова. Совершенно неправильно думать, что вы одни живете тут на Земле. Вы живете на Земле потому, что вы имеете сердце. Это собирает вам на Земле воедино сознание. То, что находится в горле (железо) - это живет во вне, во Вселенной. И еще далее живет то, что находится над глазами в голове (олово).

Железо достигает вверх, до Марса. Олово достигает до Юпитера. Лишь через золото находитесь вы на Земле. Вы всегда во Вселенной; лишь сознание сердца прикрывает вам это.

Когда наступает концентрация на свинце или подобном металле, опять таки для субстанциональности, для металичности, - то вы совершенно выходите из себя и вам становится ясным, что там внизу на Земле покоится ваше физическое, покоится также и ваше эфирное тело. Оно является чем-то чуждым. Оно находится там внизу, и также мало касается вас как камень, лежащий на поле. Сознание вышло из вас вот тут, из верхней части головы. Во Вселенной существует всегда небольшая дозировка свинца. Это сознание там наверху охватывает далеко. И с тем, что всегда еще существует у человека в черепной коробке, связанное с этим сознанием, он находится всегда в полном беспамятстве.

Подумайте, мои уважаемые слушатели, об иллюзиях, о которых здесь живет человек. Он полагает, сидя за своим письменным столом, занимаясь писанием рассказов и фельетонов, что он думает своею головою. Но это совершенно неверно. Голова совершенно не на Земле. Она лишь в своем внешнем откровении на Земле. Голова, начиная с горла, выходит во Вселенную. Вселенная открывается только в голове. То, что делает вас земным существом между рождением и смертью, это - сердце. И когда кто-либо пишет хорошие или дурные фельетоны, рассказы, которые обманывают или не обманывают других,- все это исходит из сердца. Это лишь иллюзия, что человек живет своею головою на Земле. Он своею головою не живет на Земле. Она собственно находится постоянно в беспамятстве. Вследствие этого она может таким необыкновенным образом болеть, как другие органы болеть не могут. Я разъясню это еще и далее. Когда мы думаем узнать, какими же мы являемся - нас начинает духовным образом давить угроза, что голова может расщепиться во Вселенную, все сознание разлетится кверху, распадется в сильном беспамятстве. Сдерживается все это посредством сердца.

Таким образом, человек живет собственно так, что возможно сказать: В горле (железо) он развивает сознание, описанное мною вам как достигающее до животного царства и проникающее к высшим образам, лежащим в основании животного царства. В обычной жизни оно не доходит до сознания, но оно есть там, где человек взирает к звездам.

В области глаз (олово) находится сознание образов растений; внизу находятся их отображения. И совсем наверху, где сознание свинца, где мы достигаем до Сатурна,- там наша голова ничего не ведает о фельетоне, который мы пишем: его мы пишем сердцем.

Но голова знает о всем том, что я вам сегодня описал. Можно сидеть и описывать земное,- это приходит из сердца. Голова между тем может заниматься вопросом, каким образом и как в пирите происходит откровение божества, как оно выявляется в кристалле соли, в кристалле кварца.

Скажу вам, мои уважаемые слушатели, что когда сознание посвященного взирает на вас, сидящих тут,- то ваши сердца прислушиваются к тому, что я говорю. Но все ТРИ, друг на друге лежащие сознания,- они находятся в Космосе. Тим разыгрываются вещи, совсем иной природы нежели они имеются в обычном земном сознании. И, прежде всего, живут там, в том, что разыгрывается, - живые нити, ткущие для каждого его Карму и т.д.

Вот, таким образом, исходя из Вселенной, мы постепенно познаем человека, который связан с внешним миром, но находится постоянно под угрозой впадения в беспамятство по отношению к миру, во вне лежащему; и мы познали, что человек сдерживается сердцем.

Из сознания пространства в сознание времени

Совершенно иное направление получает наше духовное движение, когда мы нашу концентрацию делаем на других, определенных родах металичности. Такие же упражнения, как возможно проделать с железом, оловом, свинцом,- мы можем произвести, например, с медью. Мы можем концентрироваться на металичности меди, некоторым образом раствориться в ней, стать в душевной жизни совершенно медью, в окраске, в консистенции, распуститься в этой блестящей своеобразной поверхности меди,- короче говоря,- во всем том, что мы душевно можем пережить в металлической меди. Мы получаем тогда не ощущение перехода в беспамятство, а нечто, именно противоположное; ощущаем, будто внутренне заполняемся чем-то и чувствуем себя более определенно, нежели обычно. Мы конкретно получаем ощущение, что эта медь, о которой концентрированно думаем, заполняет нас с верху до низу, до кончиков пальцев, повсюду, вплоть до самой кожи. Она нас заполняет чем-то, что излучается затем из центральной точки, лежащей под сердцем, во все тело.

Мы, таким образом, чувствуем в себе второе тело, второго человека. Происходит внутреннее давление. Начинается тихая, все возрастающая боль, внутри все как бы придавлено. Пронизывая все это чувством посвященного, мы определенно ощущаем второго человека в человеке. Замечательно, что когда мы так переживаем, то можно сказать себе: С твоим обычным человеком, которого ты получил через рождение и воспитание и с которым ходишь по миру, глядишь своими глазами на мир, слышишь, с которым ты чувствуешь предметы, ходишь вокруг; но вследствие того, что ты тренирован упражнениями, ты приходишь к возможности ощущать того второго человека, который теперь тебя теснит, этот второй человек становится особенным. Он не имеет отдельных глаз и ушей, но он словно весь - око и ухо, и является как бы чувственным органом. Он точно воспринимает, и ощущает именно предметы, которые мы обычно не воспринимаем. Мир для нас внезапно обогащается.

И мы на известное время, которое продолжается совсем не долго и длится секунды,- мы переживаем очень много. Мы можем, подобно змее, сбрасывающей свою кожу, выйти из жизни и свободно двигаться духовно в мире с этим вторым человеком, который, - я хотел бы сказать - образовался как медный человек.

Он отделим, и даже если это причиняет боль и боль усиливается, он отделим от тела.

Мы можем таким образом выйти из тела и тогда пережить больше, нежели когда остаемся внутри. Прежде всего, можно, достигнув возможности выхождения, последовать за умершим в тот мир, в который он вступает через несколько дней после смерти.

Когда некто прошел врата смерти, все отношения, которые имели мы к этому человеку, будучи земными людьми, прекращаются. Его сжигают или хоронят. Его более нет на Земле.

Но мы, если выходим из тела с этим вторым человеком, которого я только что описал, можем следовать за душою, прошедшей врата смерти. Мы остаемся с этою душою. И тогда переживаем, как она в первые годы и десятилетия за вратами смерти проделывает снова в обратном порядке жизнь. Это становится действительностью. Можно это наблюдать, следуя далее вместе с умершим. Пережитое им тут на Земле в дни перед смертью, он переживает обратно: последнее сначала, предпоследнее как второй, и так далее. До момента времени своего рождения переживает он себя обратно в одной трети времени своей жизни. Если кто либо дожил до 60 лет, он переживает приблизительно в 20 лет всю жизнь, пробегая ее обратно. И тут мы можем следовать за ним.

Особенным является то, что мы многое узнаем о человеке, как это именно непосредственно есть после смерти. Человек переживает вещи обратно не только так, как он их познавал тут на Земле.

Простите, если я приведу грубый пример. Допустим, вы три года перед вашей смертью дали кому-то пощечину. Тогда вы имели гнев против него, гнев перешел через край, вы причинили другому душевную и физическую боль. Вы получили свое удовлетворение, были довольны. Вы наказали его за то, что он вам сделал.

Теперь, когда вы идете обратно и подходите к этому событию, через год, приблизительно,- вы переживаете не то, что переживали как свой гнев, а то, что он пережил как душевную боль, как телесное страдание. Вы совершенно вживаетесь в него. Вы получаете тогда пощечину в душевном. Вы должны прочувствовать по-настоящему телесную боль.

Оно гак для всех событий. Вы переживаете события, какими их переживали другие. Во всем этом можно следовать за человеком.

Видите ли, об этих предметах знали более, нежели сегодня, в те времена, о которых я рассказывал, у халдеев, получавших свои культурные импульсы из мистерий.

У этих халдеев было многое весьма замечательно.

Тогда не жили так, как сегодня, исходя из сердца; халдеи жили исходя действительно из горла.

Как свое естественное сознание они имели некий род сознания железа. Они переживали во вне, во Вселенной; Земля не казалась для них такой твердой и сгущенной как нам. Но когда они жили во вне, в часы особо благоприятные, когда, например, жили на Марсе, совместно с существами Марса, то для них могло наступить мгновение, в которое с луны переходили существа и приводили с собою таких существ, которые именно воспринимаются нами, когда мы находимся в этом втором человеке, которого я только что описал. Там узнавали халдеи, окружным путем, во вне, во Вселенной, высоких сущностей, которые относятся к жизни после смерти. Они поучались во вне, во Вселенной.

Нынче мы не нуждаемся в этом. Мы можем непосредственно следовать за умершим. Можем сопровождать его в том, как он имеет свои переживания в обратном последовательности, но также и в противоположном порядке.

Особенное в этом то, что мы, выходя из своего тела с этим вторым человеком, чувствуем себя в мире, гораздо более действительном, нежели наш земной мир. Земная жизнь и все, что мы в ней пережили, представляется нам тогда подобно призракам, в противоположность плотной определенной действительности, в которую мы теперь вступили.

Сопровождая мертвых описанные образом, мы чувствуем все вдвойне, втройне тяжелее; трижды светлее, втройне громче, и все гораздо реальнее, и весь физический мир представляется нам очень призрачным. Кто имеет сношение с этим миром посредством сознания посвящения, для того физический мир становится суммою картин и возможно, что посвященный (Initiat), который для своих задач много сообщается таким образом с умершими, сказал бы вам: вы все ведь только нарисованы. Вы ведь совершенно не являетесь действительностью. Ибо настоящие действительности открываются лишь по ту сторону бытия. Там все гораздо реальнее, и эту реальность, ее можно уже узнать, мои уважаемые слушатели!

Быть может некоторые из вас помнят мои мистерии - драмы.

Там появляется лицо под именем Штрадер. Эта фигура взята из жизни. В последней трети 19-го столетия была личность, жившая еще и в начале 20-го века, чьим образом, но художественным, поэтизированным, а не фотографическим, является Штрадер.

Он интересовал меня как личность в жизнь очень сильно. Он сначала был капуцином, затем стал философом, побывал однажды в монастыре в Дорнахе. Эту личность, интересовавшую меня, я переработал, перестроил. Она живет как Штрадер в моих мистериях, похожая, но не подобная.

Вы знаете, в четвертой мистерии Штрадер умирает, я должен был допустить его смерть. Я не мог бы обрисовать Штрадера далее, он не мог выступить снова в пятой мистерии. У меня выпало бы перо, если бы я захотел что-либо писать, охарактеризовать его далее, почему это произошло?

Видите ли, именно тем временем умерла настоящая личность и, вследствие моего интереса к ней, я мог следовать за нею и в другой мир. Там она действует гораздо реальнее. Но там, рядом с тем, что можно пережить с такою личностью следуя за нею после смерти,- прекращается тот сильный интерес, который был к тому, что в физическом мире еще могло быть описано.

Потому произошло нечто своеобразное. Некоторые антропософы доискались, что Штрадер есть род подобия этого человека. Ведь люди бывают порою проницательны, не правда ли? Они начали исследовать и нашли кое-что оставленное им после себя и принесли мне, предполагая заранее, что я впаду в чисто восторженный интерес ко всему этому. Но я совершенно не мог интересоваться этим.

Напротив, меня интересовало все то, что этот человек теперь делал после смерти. Это - гораздо реальнее. Рядом с этим исчезло все, что представляло внешнее, что он оставил после себя.

Были удивлены моим безразличием после того, как затратили много усилий для получения оставленного этой личностью, чего я вовсе не хотел иметь.

Но дело именно таково: земная реальность становится иллюзией перед мощной реальностью, которая открывается перед взором того, кто следует за какой либо индивидуальностью после смерти, когда она находится в том мире, который сам в себе переживаешь; когда таким образом, как я это писал, мы можем заполниться человеком, если мы можем выйти из тела, хотя бы даже лишь на краткое время.

Но и в короткое время можно пережить многое.

Существует именно этот, непосредственно с нашим физически-чувственным миром граничащий мир, в котором живут умершие, живут гораздо реальнее и их мы переживаем с человеком, который тут выступает, теперь мы не в беспамятстве, теперь мы плотнее в своем сознании.

Если мы двигаемся к верху от сердца со своим сознанием, то оно становится тоньше и мы близимся к обмороку. Когда отступаем вниз под сердце,- сознание уплотняется. Мы входим в миры, которые суть действительность. Мы лишь должны быть в состоянии перенести это. Они давят, теснят, они причиняют боль. Но если устремляешься вперед с необходимым мужеством,- то входишь в них.

Таким образом, мы имеем теперь обычное сознание дневное в сердце; второе - в горле; третье сознание - в области глаз; четвертое сознание - в голове, наверху, которое ведет уже совершенно во вне, в Космос; и затем пятое сознание - под сердцем, которое ведет нас, теперь уже не в пространственные миры а обратно, во времена.

Мы двигаемся во времени. Мы во времени совершаем путь, когда достигли этого пятого сознания; путь, которым обратно идет умерший, его мы совершаем. Мы вышли из пространства, мы вступаем во время.

Вы видите, как все приводит к переключению в иные состояния сознания, и мы познаем миры, когда переключаемся. Человек живет тут на Земле в ОДНОМ мире, потому что имеет лишь одно сознание, потому что он просыпает другие состояния сознания. Если мы не просыпаем себя, а переключаем себя в иные состояния сознания, тогда мы переживаем иные миры.

В том и заключена тайна исследования иных миров, что человек сам в своем сознающем существе становится иным. Ибо не посредством мудрствования или исследования с теми же самыми методами, которые мы имеем в обычной жизни, входим мы в другие миры, но через метаморфозу, через трансформацию сознания в другие формы сознания.