Главное – работоспособность и интерес к работе

Главное – работоспособность и интерес к работе

Осенью 1954 года Михаил Кузьмич Янгель был председателем комиссии по герметичности гидроприводов одного из изделий. Лично сконструировал уплотнение под клеммную втулку, передал эскизы мне на вокзале

В те годы становления предприятия Михаилу Кузьмичу приходилось лично вникать во все вопросы, касающиеся работы и быта его подчиненных, в частности он активно участвовал в работе жилищно-бытовой комиссии предприятия. В процессе работы было все: и нарушения, и поощрения, и взыскания от Михаила Кузьмича! Однажды мы с А.И. Чигаревым получили задание в пятницу, а с понедельника ушли в отпуск, перепоручив задания Михаила Кузьмича своим заместителям. В понедельник Михаил Кузьмич вспомнил, но увы…! С тех пор все начальники отделов подписывают очередные отпуска у Главного конструктора.

Несколько раз я попадал на "воспитание" к Михаилу Кузьмичу, и он действительно находил методы воздействия. Говорил, как бы он поступил, где я неправильно сделал, и давал очень хорошие советы на будущее и по технике, и по поведению.

Главной чертой Михаила Кузьмича была целеустремленность в сочетании с идейностью. На совещаниях не было заметно, что Михаил Кузьмич "давит" авторитетом, напротив, он всегда внимательно выслушивал выступающих и приятно было сознавать, что с тобой советуются.

В людях Михаил Кузьмич больше всего ценил работоспособность и интерес к работе. Отличительной чертой в манере бесед Михаила Кузьмича с вышестоящими руководителями и подчиненными была ровность и, где нужно, напор, невзирая на ранги. Любое выступление или доклад, с которым выступал Михаил Кузьмич, содержали одну-две главные мысли, проиллюстрированные всем ходом доклада на конкретных примерах. Он хорошо знал русский язык, замечал малейшие ошибки в тексте. Говорил: "Если я грамотный на 70 %, то ты – на 30 %". И это за одну пропущенную или лишнюю запятую. Следующий раз текст подвергался тщательному анализу.

В трудных ситуациях он не показывал вида и не переносил тяжесть на подчиненных. Доброжелательность и понимание слабых и сильных сторон характеров окружающих его людей – эти качества Михаила Кузьмича как человека восхищали меня больше всего. Михаил Кузьмич органично "вписывался" в свои звания депутата, члена парткома и т.д.

В неслужебной обстановке Михаил Кузьмич был простым человеком, интересным собеседником.

М.К. Янгель, видимо, понимал, что на оборонную промышленность выделяются большие суммы народных денег, поэтому активно поддерживал направление по использованию наших изделий для запуска мирных спутников, а также разработку научных спутников и спутников, приносящих пользу народному хозяйству, что и осуществляется до настоящего времени, то есть начало конверсии в КБ "Южное" положено еще при жизни Михаила Кузьмича.

Проходя по территории завода, смотришь на прекрасный памятник основателю нашего конструкторского бюро, и возникают теплые воспоминания о работе с Главным конструктором.
Февраль 1991 г.


В.С. Фоменко

Самопожертвование, целеустремленность,
государственность – это М.К. Янгель
Прибыл я в КБ "Южное" молодым специалистом в августе 1958 г. после окончания Харьковского политехнического института по общей специальности "Автоматика и телемеханика" и о ракетной технике имел представление только в объеме занимательных книг Перельмана да газетных сообщений о запусках первых спутников. Когда я оформлялся на работу, Михаил Кузьмич был в командировке, беседовал со мной В.С. Будник.

В сентябре я побывал у Михаила Кузьмича на приеме по личному вопросу – устройству на работу жены. М.К. Янгель отнесся к молодому специалисту с большим вниманием, подробно расспросил о работе, быте. Решил вопрос о приеме жены на работу в КБ.

И начался период вхождения в новое дело, активных поисков, нетрадиционных технических решений. Это был "золотой век" нашего КБ: все были молоды, энергичны, увлечены новым делом. А дело было чрезвычайно государственной важности – речь шла о создании ракетного щита нашей Родины. Сейчас есть разные суждения на этот счет – нужно ли было создавать этот щит, должен ли он быть столь мощным и т.п. Легко так говорить в совершенно новой политической обстановке в мире. Однако я убежден – если бы мы не достигли паритета, то вряд ли и мир пришел бы к нынешнему состоянию. Ну, да ладно. Это большой вопрос большой политики и не здесь его обсуждать.

Во всяком случае коллектив КБ был на высочайшем подъеме и сознавал важность и ответственность задач. И этот дух пронизывал всю жизнь коллектива. И прямо скажу, что этот дух я назвал бы "духом Янгеля", поскольку от Михаила Кузьмича шел мощный заряд энергии на всех, поощрялись инициатива, поиск независимо от иерархии и должности. В процессе работы Михаилу Кузьмичу приходилось решать множество вопросов: технических и организационных. И всегда он старался найти оптимальное решение. В качестве "нетривиального" примера приведу случай, когда Михаил Кузьмич вызвал нескольких (три-четыре человека) молодых ребят в кабинет начальника планового отдела М.Я. Виноградова и попросил их продумать и дать предложения по оценке работы подразделения и конкретных исполнителей: "Как стимулировать? Как сделать так, чтобы руководители просили у меня работу, а не я им навязывал, приказывал?"

То есть, Михаил Кузьмич искал новые формы управления, понимал, что кроме энтузиазма нужны и материальные стимулы, экономические методы.

На работе все бывало. Хотя формальных взысканий я не имел, но однажды на месте испытаний пришлось услышать от Михаила Кузьмича: "Как котята!" – когда дали возможность смежникам, грубо говоря, обмануть, обойти нас. Этого было достаточно, чтобы я запомнил упрек на всю жизнь, а вроде бы и ничего страшного! Умел Михаил Кузьмич задеть за живое! Так же и в поощрениях: достаточно было услышать "Спасибо", "Молодец!" – и не нужны были никакие другие поощрения.

Главными чертами Михаила Кузьмича можно назвать самопожертвование, целеустремленность, государственность. Нельзя не отметить артистичность в самом лучшем смысле этого слова.

Я не помню ни одного случая, чтобы на совещаниях у Михаила Кузьмича не было принято решение, чтобы участники не получили четких и ясных заданий. Даже если потом оказывалось, что решение нужно пересмотреть, то эта необходимость и выявлялась в результате разработки заданий Главного конструктора. Но эти случаи были очень редкими. И еще. Чрезвычайно важно, что Михаил Кузьмич умел слушать. Это настолько важно для любого руководителя, что переоценить невозможно. Михаил Кузьмич обладал не просто способностью, а я бы сказал обладал даром внимательного слушателя и умел выделить принципиальное в беседе.

Безусловно, Михаил Кузьмич ценил в людях "все хорошее". Я бы подчеркнул, что он очень ценил генерацию идей, увлеченность. Как ему удавалось при этом отделять прожектерство, фантазии от действительно ценных идей?

Беседы Михаил Кузьмич вел артистично, сохраняя при этом уверенность в себе, чувство собственного (а за этим – и коллективного) достоинства, благожелательность, твердость и мягкость – всего было столько, сколько необходимо в соответствующей обстановке.

Не всегда у Михаила Кузьмича были возможности тщательно готовиться к выступлениям; мне кажется, что он и не хотел тратить время затем, чтобы "красиво" выглядеть. Бывало (и часто), что он импровизировал. Если провести параллель с музыкантами, то он всегда был композитором, а не исполнителем даже самой высокой пробы.

В своем техническом руководстве Михаил Кузьмич избегал, если можно, давления. Вербовал союзников, единомышленников, увлекал, а не тащил, не толкал. Вселял веру, за ним шли. В этом его сила. Не страх, не боязнь, даже не простой долг, а желание сделать дело важное – вот это и вело за Михаилом Кузьмичом людей, и они ему верили.

Ничто человеческое не чуждо любому человеку, в том числе и Михаилу Кузьмичу. Не нравится мне, когда о великих людях пишут хрестоматийно, хотя и мои заметки страдают этим. И затем в мемуарах, воспоминаниях оказывается, что нет того живого, разного во всех проявлениях человека, которого имел счастье знать близко. Были ли у Михаила Кузьмича недостатки, слабости? Конечно, были. Но что касается тяжелых ситуаций, например в 1960 году: при катастрофе, вот тут-то и проявились в полной мере мужество и воля Михаила Кузьмича, его непоколебимость, основой которых являлась необходимость укрепления обороноспособности Родины. В этой связи мне вспоминается случай, когда мы с Михаилом Кузьмичом (и референтом) ехали вместе в Москву. Поезд опоздал на 12 часов, так что у нас была возможность поговорить о многом. Михаил Кузьмич рассказал о себе, о Н.Н. Поликарпове, других конструкторах, встречах с руководителями, государственными деятелями. Это был очень интересный рассказ. Да, так вот я в разговоре сказал, что человек должен иногда сомневаться. Михаил Кузьмич вскинул брови и внимательно посмотрел мне в глаза. Завязался небольшой спор. Я сослался на Сократа. Как-то его ученики сказали ему: "Учитель, вот ты столько знаешь, но часто сомневаешься там, где нам все ясно". Сократ начертал на песке большой круг и совсем маленький, и сказал: "Вот мои знания, а вот ваши. Вот линия соприкосновения моих знаний с миром, вот ваша. И у меня значительно больше оснований сомневаться в своих знаниях". Михаил Кузьмич согласился со мной, но уточнил: "Ты имеешь в виду не сомнения, не неуверенность, а критическое отношение к себе. Конечно, только дурак безапелляционен. И все же чрезмерное копание в себе ни к чему. Кстати, ты знаешь судьбу физика Эренфеста?" Я ответил, что знаю.

В Михаиле Кузьмиче меня более всего поражали сердечность, внимание к человеку. Мне рассказали о С.П. Королеве: однажды задержались на работе за полночь. Когда собрались уезжать, один из участников забеспокоился, как доберутся домой машинистки, которые печатали документы. Королев сказал: "Глеб, если ты будешь думать о машинистках, ты ничего толкового в жизни не сделаешь!" Я не хочу противопоставлять этих двух выдающихся людей – Королева и Янгеля. Тем более не имею права осуждать Королева в этом эпизоде. Просто это разные по стилю люди, каждый из них так много сделал для Родины. Но в аналогичной ситуации, мне думается, что об этих машинистках скорее бы вспомнил Михаил Кузьмич, чем кто-нибудь из сотрудников.

В неслужебной обстановке Михаил Кузьмич был прост, любил шутку. К примеру, мне вспоминается встреча Нового, 1961-го, года в поезде, когда мы ехали на полигон для проведения испытаний новой ракеты. На пороге своего 50-летия Михаил Кузьмич веселился и вел себя с нами как равный, ничем не пытаясь выделиться.
Август 1991 г.
В.А. Шапошников