Н. У. Шаяхметов, тарих ғылымдарының докторы

2. Әбілғазы. Түрік шежіресі.- Алматы, 2007

3. Бәуов С. Менің Шұбартауым//«Семей таңы» газеті. Қазанның 24. 1992 жыл.

4. Зобнин Ф.К. К вопросу о невольниках, рабах и тюленгутах в киргизской степи // Қазақ этнографиясының кітапханасы. Астана, «Алтын кітап»,2007.

5. Қондыбай С. Арғықазақ мифологиясы. Төртінші кітап. Алматы, «Дайк –пресс», 2004

6. Левшин А.И. Описание киргиз-казацких или киргиз-кайсацких орд и степей. Алматы,1996. с.292

7. Материалы по киргизскому землопользованию, собранные и разработанные экспедицией по исследованию степных областей. Семипалатинская область. Каркаралинский уезд. Родовые схемы киргиз Каркаралинского уезда. СПб.,1904.

8. Медеубекұлы С. «Қарқара» / ана тілі/ 5 тамыз 1993

9. Өнербаев Ә. Шежіре- ата мұрамыз. Алматы, Информ -Арна, 2010. 103 б.

А. Күзембайұлы

Қостанай қ., Қазақстан
ҚАЗАҚ ТАРИХЫ АУЫЗША ДЕРЕКТЕРІН

ЖҮЙЕЛЕУ ЖӘНЕ ТАЛДАУДЫҢ КЕЙБІР МӘСЕЛЕЛЕРІ
Қандайда болмасын халықтың тарихы деректер негізінде жазылатындығы баршамызға белгілі. Тарих тек қана жазба деректер негізінде жазылу керек деген ұғымның келмеске кеткені қашан. Бүгінгі тарих ғылымында деректердің кез-келген топтарымен түрлерін кәдеге асуы қажет. Жазбаша деректерде тарихи уақиға шынайы шындықты көрсетеді деп ойлайтын болсақ үлкен қателікке ұрынған болар едік.Сондықтан тарих жазғанда кез-келген деректер тобына сыни көзқараспен қарап, бірімен-бірін салыстыра отырып, деректану ғылымының әдістерін толық пайдаланғанда ғана мұратқа жетуге болады.

Біз сөз еткелі отырған қазақ тарихының ауызша деректері сан қилы.Сондықтан оларды алдымен жүйелеп алып, содан кейін барып топтау қажет. Осы орайда жүйелеу ұғымына тоқтала кетуді жөн көрдік. Орыстың ғылыми және оқу әдебиеттерінде кездесетін «систематизация» деген терминнің баламасы осы «жүйелеу» сөзі сияқты.Зерттеушінің белгілі тақырып бойынша көп жылдар бойы тірнектеп жинаған деректері бір жүйеге келтіру қажеттілігін талап етеді. Соңғы жылдары ғалымдар арасында жүйелеудің бес түрі қалыптасты: хронологиялық, аумақтық, этникалық, проблемалық және тұлғалық. Жүйелеу дегеніміз - әртекті деректерді осы ғылымның мәнсіз бір белгілеріне қарай жіктеу.

Тарихи деректерді жіктеудің келесі, күрделірек деңгейі – топтау (классификация) профессор Қ.Атабаев мұны арабтың «сыныптау» терминімен белгілеген [1]. Топтау жүйелеуге қарағанда күрделірек. Себебі мұнда деректердің тек қана сыртқы бір белгісіне ғана емес, оның ішкі мазмұны да ескеріледі.Яғни топтау дегеніміз – деректің мәнді бір ішкі белгілеріне көңіл аудара отырып,олардың әртекті жиынтығын, біртекті топтарға бөлу.Зерттеуші оларды бір бірімен салыстыру, толықтыру мүмкіндігіне ие болады.

Қазақ тарихының жазбаша деректеріне тапшы кезеңдерін ашуда фольклорлық материалдардың қажеттілігін айтпаса да түсінікті. Фольклор терминің алғаш рет ғылыми айналымға кіргізген ХІХ ғасырдың орта шеңінде өмір сүрген ағылшын ғалымы Ульям Томсон екен. Фольклор сөзі ағылшын тілінен аударғанда халық данышпандығы деген мағынаны білдіреді. С.И.Ожеговтың сөздігінде фольклор дегеніміз «устное народное творчество и совокупность обычев, обрядов, песен и другие явления быта народа»[2]. Осы күнге дейін филология ғылымында фольклор термині жөнінде бірізділік жоқ.

ХХ ғасырдағы француз тарихшысы Люсьен Февер «история, несомненно, создается на основе письменных документов. Когда они есть. Но она может и должна создоватся и безписменных документов когда их несуществует» деп, тарихи зерттеулерде деректердің басқа да түрлерін пайдалануды жоққа шығармапты[3].

Сондықтандақазақ тарихын зерттеуде ауызша деректердің орны ерекше. Өкінішке орай қазақ халқының өте бай ауызша шығармаларын зерттеу тек әдебиетші ғалымдардың еншісінде болған. Бұл жөнінде белгілі қазақ тарихшысы Меруерт Қуатқызы (...казахское устное творчество было в основном объектом изучение фольклористов, литературоведов, а историки и этнографы относились к применении устный традиции для реконструкций прошлой казахов весма осторожно) [4] деп көрсетті.

Шын мәнінде біздің әдебиетшілер қазақтың ауыз әдебиетін жан-жақты зерттеп, көптеген диссертациялар жазды, жинақтар шығарды. Оның материалдарын өз зерттеулерінде пайдаланды [5]. Тіпті кейбірі ауызша әдебиеттердің тарихилығын зерттеді [6].

Әйтседе қазақ тарихын жазуда ауыз әдебиетінің мұралары пайдаланылмады деген пікірден аулақпыз. Раши-ад-дин, Әбілғазы Баһадұр хан, Өтеміс қажы, Шәкәрім Құдайберді ұлы, Құрбанғали Халит, М.Ж.Көпей ұлы, Е.Бекмаханов, Кляшторный С.Г., Сұлтанов Т.И. еңбектерінде ауызша деректер молынан пайдаланған. [7]

Қазақтың кәсіби тарих ғылымының негізін қалаушылардың бірі Ермұхан Бекмаханов «тарихи ірі уақиғалар ұрпақтан ұрпаққа жеткізіліп отырған халықтын ауызша шығармашылығы: дастан, өлең, қисса, батырлар жыры, ертегі, аңыз т.б. арқылы қазақ халқының есінде сақталған» деген пікірі талас тудырмаса керек. [8]

Қазақ халқының ауызша тарихының үлкен ғылыми проблема дәрежесіне дейін көтерген филология хылымының докторы, профессор, белгілі журналист, талантты этнограф-ғалым, қазақтың бір туар азаматы Ақселеу Сыланұлы Сейдімбек. Ол өзінің көп жылдық зерттеу жұмысының нәтижесін 2008 жылы аяқтап, Астанадағы «Фолиант» баспасынан 728 беттік кітап етіп шығарды [9]. Қазақ халқының шежірелік туындыларын талдап, оған сараптама жасап, оларды тарихи дерек ретінде пайдаланудың ғылыми тұжырымдамасын жасап берді. Ғалымның айтуы бойынша шежіре тарату дәстүрі көпшілік түркі халықтарына тән болғанымен, нақ қазақ сияқты оны өзінің тарихының мәйегіне айналдырған халық жоқ сияқты. Кітаптың құндылығы - ондағы тақырыпқа байланысты терминдерге түсінік беріп, халық арасында ұмытылып бара жатқан ұғымдарды қайта тірілту.

Өз зерттеулерінде ауызша деректерді молынан пайдаланып жүрген ғалымдардың бірі, профессор Жамбыл Омарұлы Артықбаев. Автор ауызша деректерді пайдалануда көп ғалымдарға үлгі боларлық. Оның «для создание объективной истории Казахстана значение устной историологий черезвычайно важно, поскольку до конца первой половины ХІХ века письменная литература не играла в казахском обществе сколько нибудь серьезной роли» [10]дегеніне алып-қосарымыз жоқ.

Ауызша деректерді зерттеушілер кәдсіне жарату мәселесін алғашқы рет көтерген Қарағанды мемлекеттік университетінің оқытушы ғалымдары. Археология, этнография және Қазақстан тарихы кафедрасында профессор Ж.Артықбаевтың басшылығымен, ауызша деректерді пайдаланудың теориялық және әдіснамалық проблемаларын зерттеу мәселесі жолға қойылды. Өткен ғасырдың 90-жылдары мұнда осы тақырыпқа арналған бірнеше кандидаттық тіпті докторлық диссертациялар қорғалды.

1999 жылы осы кафедра аспиранты Елешова Зауреш Ермек қызы «XV-XVII ғғ. қазақ тарихының фольклорлық нұсқасы»[11] тақырыбында диссертациялық зерттеу орындалды. Зерттеу жұмысының негізгі мақсаты тарихи фольклор материалдар негізнде XV-XVII ғасырлардығы қазақ халқының тарихын көрсету еді. Автор өз мақсатын толығымен орындады. Бұл дәуір Алаш жұртының еңші алу, қазақ, ноғай және өзбек болып бөліну процессінің жүріп жатқан кезі еді. Сондықтанда З. Елешованың жинаған тарихи деректері осы бауырлас үш халыққа да ортақ.

Тарихи оқиғаларды баяндай отыра, автор қол жазба түрінде немесе ауызша айтылып жүрген тарихи фольклорлық фрагменттермен сюжеттерге текстололгиялық талдау жасау және тұтас деректік қор қалыптастыру, дерек түрін өз ара салытыру сияқты әдістемелік жұмыстар жүргізген. Диссертациялық зерттеу негізінде автор қазақ тарихының белгілі бір кезеңін зерттеуде фольклорлық деректердің құныдылығын дәлелдейді.

Қазақ тарихының ауызша деректерін шамамен 10 топқа бөлуге болады.Олар мыналар: нормативті деректер, генеология, әдептік заң нормалары, аңыздармен ертегілер, батырлар жыры, лирикалық поэмалар, мақал-мәтелдер және жұмбақтар, халық композиторларының әндері, халық ақындарының өлеңдері, билермен шешендер сөзі, ономастика материалдары т.с.с. Әлбетте бұл топтаудың шартты түрде екені белгілі.Өйткені кейбір деректер бір топтан екінші бір топқа ауыса береді.

Жатар алдында анасының баласына айтатын ертегісін халықтың еріккеннен ойлап тапқан дүниесі деп ойлау үлкен қателік болар еді. Ұзақ жылдар бойы халықтың есінде екшеленіп қалған ертегілермен аңыздарда тұнып тұрған тарих бар. Ертегі халық прозасының дамыған, көркемделген түрі. Ол әрі тәрбиелік, әрі көркемдік-эстетикалық рөл атқарады. Ертегінің негізін қалаған жанрлар деп мифті, хикаяны, әпсананы айтамыз. Ертегі пайда болған заманда халық оны қиял деп қабылдамаған.Онда баяндалатын оқиғаға толық сенген. Әлбетте ертегі адам есінде қалу үшін оны ойдан шығарылған, адам сенбйтін, шым-шытырық уақиғалармен көркемдеген. Алғашында шын болған уақиғалар негізінде айтылған әңгімелер бірте-бірте ел арасына тараған сайын қоспалармен толықтырылып, хикаяға, одан ертегіге айналып кеткен. Бұл күнде қазақ ертегілері том-том кітап болып басылып жатыр. Тарихшының міндеті – осыларды деректанулық сыннан өткізіп, өз кәдесіне жарату.

Үлкен тарихи мағұлымат беретін деректердің тобына қазақтың аңыздары жатады. Өмірден ерте озған Қондыбай Серікбол деген жас ғалым арғы қазақтардың аңыз-әңгімелеріне өзінің 4 томдық еңбегін арнады. Қазақ фольклорын көп жылдар бойы зерттеген профессор Немат Келімбетов ертедегі гун тайпаларында дастандардың болғаны жөнінде болжам айтады. Еділ Бабамыз жөнінде европа халықтарында «Песень о небелунгах» және «Песень о моем Сиде» деп аталатын дастандардың барлығы белгілі. Одан кейінгі тарихи аренаға көтерілген түркі тайпаларында аңыз-әңгімелердің көп болғандығын Махмуд Қашғари өз сөздігінде атап көрсетеді.

Ауызша деректердің келесі бір тобына ықылым заманнан бері халық арасында тарап келе жатқан мақал-мәтелдер жатады. Мақал – нақыл сөздің бір түрі. Өмір құбылыстарын жинақтайтын, оларды бір қалыпқа келтіретін, бір не екі тармақтан құралып, алдынғысында шарт не жалпы пайымдау, соңғысында қорытынды шығаратын, түйінді пікір айтатын, өте ықшам, бейнелі халықтық поэтикалық жанр. Ғасырлар бойы екшеленген, қырланған, алуан мазмұнды, сан тақырыпты сөз мәйегі. Қазақ арасында бүгінде кең таралған мақалдардың көпшілігін Махмуд Қашқари сөздігінен, Жүсіп Баласағұни еңбектерінен кездестіріп жүрміз (Атасы бір әрі тартады, анасы бір бері тартады. Үйлену оңай, үй болу қиын.). Қазақ мақалдарына әдеби талдау берген қазақтың белгілі ғалымы профессор Сейіт Қасқабасов. Кейбір елдерде мақал-мәтелдерді зерттейтін ғылым бар. Оны паремиология деп атайды. Бұл гректің паремиа – нақыл деген сөзінен шыққан. [12].

Енді мәтел сөзге тоқталайық. Мәтел – өзінің негізгі түйіндеуін кесіп айтпайтын, бір-бірімен кереғар шеңдестіруі жоқ, қорытындысы тұспалды, қысқа да нұұсқа нақыл сөз. Мәтел мақалға жақын, сынар тармақ болып келеді. Сөз үстемелене келіп түптің түбінде оның мақалға айналуы мүкін. Мақал мен мәтел бірін бірі толықтырып тұратын жанр.

Мақал мен мәтелдерді халық өзі туғызған. Ол қоғамның, жеке тұлға өмірінің барлық саласына қатысты айтылады. Сондықтанда оның деректік маңызы өте жоғары. Мәселен Махмұд Қашқаридағы «Диірменде туған тышқан, тарсылдан қорықпайды» - деген мақалдан, сол кездің өзінде көне түркілер диірменге ұн тартқаның білеміз. Келесі бір мысал Орхон жазуларында, Күлтегінде толып жатқан мақал-мәтелдер халық жадында бар. Мақал-мәтелдерден біз сол замандағы халықтың шаруашылығына, мәдениетіне, рухани дүниесіне байланысты мәліметтерді көптеп кездестіреміз.

Қазақ фольклорындағы батырлар жыры ең құнды тарихи дерек болып табылады. Ол ғылымда «Қырымның қырық батыры» деген атпен белгілі. Осы күнде барлығы дерлік жаряланды. «Қарақыпшақ Қобыланды» жырының тарихилығы дәлелденді. Эпостағы жырланатын тұлғалардың көпшілігі тарихта болған адамдар. Эпос шығару өнері қазақ қоғамында ХІХ ғасырға дейін өз жалғасын тапты. Оған дәлел Нысанбай жыраудың «Кенесары-Наурызбайы»[13], Нұрқан Ахметбековтың «Қарауыл қырғыны» эпосы.

Келесі бір деректердің үлкен тобы - шежірелер. Ғылыми атауы – генеология (гректің тұқымтану деген сөзінен шыққан). Бүгінде бұл ғылым жеке пән болып қалыптасып отыр. Қазақ халқында шежіре қалыптасқан дәстүр, ата танудын негізі, рухани байлық. ХІХ ғасырда өмір сүрген қазақтың алғашқы зиялы қауымның өкілі Мақаш Баймұхамедов (1803-1897жж.). Астраханда шыққан бір кітапта былай деп жазыпты: «Хотя письменных источников по части исторического прошлого в Орде никаких не существует, но зато нет недостатка в преданиях устных, заслуживающих веры при отчетливомм знании киргиз – казаками своей генеологии»[14].Әрине бұл жерде авторменен таласуға да болар еді. Қазақ халқында жазбаша деректер болмады деген пікір шындыққа сәйкес келмейді дегенмен оның қазақ баласы өз шежіресін жақсы біледі деген пікірін қолдаймыз.Өйткені әрбір қазақ өзінің жеті атасын білуге міндетті болған. Әрбір атаны 30 жылдан деп есептесек қазақ жұрты өзінің соңғы 200 жылдық тарихын жақсы білген. Шежіреге бүгінгі күні үлкен көңіл бөлінуде жер-жерде, әр облыстарда жергілікті рудың шежіресіне арналған кітаптар жарық көруде. Алматыдағы «Алаш Орталығы» оларды жинап, бірнеше том етіп шығарып жатыр.

Шежіре материалдарын ғылыми зерттеу дәрежесіне дейін көтерген ұмтылыстарыда бар. 2007 жылы Алматыда Шығыстану институтында Мақсат Алпысбес есімді жас ғалым «Қазақ шежірелері – тарихи дерек ретінде» атты тарих ғылымдарының докторлығы дәрежесін алу үшін диссертация қорғады. Диссертация - автордың көп жылдық еңбегінің нәтижесі еді. Ол Е.А.Букетов атындағы Қарағанды мемлекеттік университетінде көптеген жылдар шежіретану бағытында жинақталған тәжірибеге сүйеніп шежірені тарихи дерек ретінде пайдаланудың ғылыми теориялық тұжырымдамасын жасап олардың қазақ тарихын жазудағы негізгі дерек екендігін дәлелдеп шықты [15]

Ауызша тарихи деректердің үлкен бір тобы қазақ ақындарының шығармалары. Тарихта белгілі алғашқы жырау найман руынан шыққан Кетбұға. Оның Жошының өлімінебайланысты шығармасы жөнінде дерек бар. Өкінішке орай оның толық нұсқасы бізге дейін жетпеген. ХIV ғасырдың аяғында өмір сүрген соқыр Ахмет, Фарқылық, Сыпыра жырау Сұрғұлтайұлы, Асан қайғы, Жұмақұл жырау, Шеге, Шорман және Бақтияр жыраулардың шығармаларында тарихи мағұлматтар мол. Одан кейінгі ғасырларда өмір сүрген Қазтуған Сүйіншіұлы, Доспанбет, Шалкиіз Тіленшіұлы, Жиембет және Марқасқа жырау, Қожаберген жырау, Ақтамберді жырау шығармаларында сол кездегі қазақ қоғамының саңқилы уақиғалары баяндалады.

ХІХ ғасырда өмір сүрген, сол кездегі қазақ даласындағы шым-шытырық уақиғаларға куә болған, өздері де сол уақиғаларға араласқан ақындардың шығармаларында қазақи шындық толық баяндалады. Кеңес заманыңда «Зар заман ақындары» деген атқа ие болған Шортанбай Қанайұлы, Дулат Бабатайұлы, Шернияз Жарылғашұлы, Мұрат Мөңкеұлы шығармаларына көңіл аударылмады, мән берілмеді, олар шыңайы бағасын ала алмады. Қазақтың болашағы, халықтың келешегі қыл үстінде тұр деп жырлаған ақындардың шығармалары, бүгінгі күннің көкейтесті мәселелерінің бірі. Өз өлендерің жаза білген оны құйқылжыта әндете білген Сегізсері Бахрам ұлы, Біржан Қорамса ұлы, Ақансері, Естай, Әсет өлеңдері тек қана музыка мәдениетіне қосылған үлес қана емес сонымен қатар шынайы тарихи дерек.

Қазақтың әдет-ғұрыптық заңдары, көне түркілердің Төресінен бастау алады, Шыңғыс ұрпағы билеген дәуірде. Шыңғысханның «Ясысымен» толықтырылып, бүгінгі заманымызға дейін жетті. Бүгінгі қазақ Конституциясы бола тұра, оған негізделген заң нормалары бола тұра, осы күнге дейін кейбір өмірлік жағдайларда әдет-ғұрыптық заңдарының нормаларымен өмір сүреді. Әдет-ғұрып заңдары тасқа басылып, қағазға жазылмасада халықтың санасына терең бойлап еңгендігі соншама, олар халықтың күнделікті өмірінің реттеушісі сияқты. Бүгінгі қазақтың көпшілігі жақында шыққан неке және отбасы туралы заңды білмесе де баяғы замандағы отбасының шаңырағы шайқалмай өмір сүріп келеді. Әкемен баланың, анасымен қызының, іні-сіңілі, ағайын-туыс, көрші-қолаң арасындағы қарым-қатынас әдет-ғұрыптық заңның сарқыншағы. Әдет-ғұрыптық заңдар негізінде, қазақ қоғамындағы саяси құрылыс, әлеуметтік қарым-қатынас, рухани өмір жөнінде толық мағұлмат алуға болады.

Қазақ қоғамында ел билеген билер, сөз бастаған шешендер үлкен абыройға, зор құрметке бөленген. Олардың бір кездері айтқан сөздері афоризм ретінде біздін заманымызға дейін жетіп отыр. Олардың көпшілігі жиналып, зерттеліп, талданып тарихи деректік дәрежеге дейін көтерілді [16]. Көпшілік тарихи еңбектерде пайдаланып та жүр.

«Еліннің аты – тарихтың хаты» дейді халық, бұл сөзде үлкен мағына бар. Өйткені халық ат қойғанда ойланып толғанып барып қояды. Атаулар жөніндегі ғылымды «ономастика» деп атайды. Бұл ғылым тарих, география және лингвистика ғылымдарының түйіскен жерінде. Әсіресе жер атаулары, ел атаулары сонау көне заманда қалыптасып ауызша түрде бізге дейін жетіп отыр. Біздің негізгі міндетіміз сол атауларға зор ыждаһаттылықпен қарап, оларды мұқият тіркеп, жан-жақты талдау жасауымыз керек. Жер атаулары ауызша тарихи деректердің бір түрі. Бір қуанатын жағдай жер атауларын зерттеу Қазақстанның әр облысында үлкен талпыныспен жүргізілуде. Мұндай қызығушылықты мемлекеттің өзіде қолдап отыр. Қарағанды, Павлодар, Қостанай облыстарында мұндай зерттеулер жарияланыпта үлгерді.

1. 
   Атабаев Қ. Қазақстан тарихының деректанулық негіздері: Оқу құралы. – Алматы: Қазақ университеті, 2002. 31 бет.
   
2. 
   Ожегов С.И. Словарь русского языка. М., 1975, 785 б.
   
3. 
   Люсьен Февер. Бой за историю. М., 1991. 22 б.
   
4. 
   Абусейтова М.Х. Казахстан и Центральная Азия в XV-XVII в.в. история, политика, дипломатия. Алматы: Дайк-пресс, 1998. 67 бет.
   
5. 
   Мұқанов С. Халық мұрасы: Тарихтық және этнографиялық шолу. Алматы: Қазақстан, 1974. 236бет; Әуезов М., Соболев Л. Эпос и фольклор казахского народа. Алматы, 1939.; Марғұлан Ә. Ежелгі жыр-аңыздар. Алматы: жазушы, 1985. 141б; Ғабдулин М. Қазақ халқының ауыз әдебиеті. Алматы, 1974; Қоңыратбаев Ә. Эпос және оның айтушылары. Алматы: Қазақстан, 1975; Уахатов Б. Қазақтың халықтық өлеңдері. Алматы, 1974; Бердібаев Р. Қазақ тарихи романы. Алматы. Ғылым 1974. 240б; Нурмагамбетова О. Казахский героический эпос «Кобланды батыр». Алматы, 1989; Садырбаев С. Фольклор және эстетика. Алматы, 1985; Ыбыраев Ш. Эпос әлемі. Алматы, 1993; Қасқабасов С. Қазақтың халық прозасы. Алматы. 1984.
   
6. 
   Тілепов Ж. Қазақ эпостарының тарихилығы. Алматы: Жазушы баспасы, 1987.
   
7. 
   Рашид-ад-дин. Сборник летописей. М-Л: Изд. АН СССР, 1952; Әбілғазы Б. Түрік шежіресі. Алматы, Ана тілі, 1992; Көпеев М. Қазақ шежіресі. Алматы: Жалын, 1993; Халид Қ. Тауарих хамса. Алматы, 1993. 304б; Құдайбердиев Ш. Түрік, қырғыз һәм хандар шежіресі. Орынбор, 1911. 114б; Утемиш Хаджи. Чингис-наме Алматы: Гылым, 1992; Кляшторный С.Г., Султанов Т.И. Летопись трех тысячелетий. Алма-Ата, 1992. 375 с.; Султанов Т.И. Кочевые племена Приаралья в XV-XVIIвв. М., 1982. 2.134б; Бекмаханов Е. Қазақстан ХІХғ. 20-40 жылдары. Алматы: Қазақ Университеті. 1992, 43 бет.
   
8. 
   Бекмаханов Е. Қазақстан ХІХғ. 20-40 жылдары. Алматы: Қазақ Университеті. 1992, 43 бет.
   
9. 
   Сейдімбек А. Қазақтың ауызша тарихы: зерттеу. Астана: Фолиант, 2008,- 728 бет
   
10. 
    Артықбаев Ж.О. История Казахстана. Учебник для вузов. Қостанай: ТОО «Центрально-Азиатское книжное издательство», 2006. 20-бет
    
11. 
    Елешова З.Е. XV-XVII ғғ Қазақ тарихының фольклорлық нұсқасы. Тарих ғылымдарының кандидаты ғылыми дәрежесін алу үшін дайындалған диссертациясының авторефераты. Қарағанды. 1999.
    
12. 
    Сейдімбек А. Қазақтың ауызша тарихы: зерттеу. Астана: Фолиант, 2008,- 596 бет.
    
13. 
    Хан Кене. Алматы, 1993, 43-46 беттер.
    
14. 
    Цитата мына кітаптан алынды: Благонравов М.О. быте киргизов. Сб.ст. Астрахань. 1910. С. 282.
    
15. 
    Алпысбес М. Қазақ шежірелері- тарихи дерек ретінде. Тарих ғылымдарының докторы ғылыми дәрежесін алуы үшін дайындалған диссертацияның авторефераты. Алматы. 2007.
    
16. 
    Шешендік сөздер. Құрастырып, алғы сөзін жазған Б.Адамбаев. –Алматы, 1967, 112б; Билер сөзі. Құрастырған Т. Кәкішев. –Алматы, 1992.
    

Закономерно, что огромный научный и общественный интерес к древней и средневековой истории мадьяр проявляли и продолжают проявлять именно венгерские ученые. В исторической науке Венгрии накоплен очень солидный объем исторической информации по ранней мадьярской истории, сформировалось несколько научных школ и направлений иногда с диаметральной противоположной трактовкой исторического прошлого венгров. Как отмечается в венгерской историографии – историки и исследователи этой страны еще в XIX веке предпринимали неоднократные попытки найти свои этнические корни в азиатской части континента. Предки венгерского народа, осевшие в конце IX – начале X веков в Карпатской Паннонии, пришли в центр Европы с одной из последних волн «Великого переселения народов» и в то время представляли собой кочевой народ конных степняков-скотоводов. Археологические данные и другие источники характеризуют их культуру как типично тюркскую (евразийско-кочевническую), с заметными элементами иранского культурного влияния эпохи господства поздних Сасанидов. Более чем вероятно, что древнее прошлое мадьяр следует рассматривать в контексте общей евразийской истории кочевых народов. Такой поисково-проблемный «евразийский подход» открывает совершенно новый научный вектор в изучении ранней истории протомадьяр.

Несмотря на большие достижения научной историографии двух стран (Венгрии и России) по истории ранних мадьяр (венгров), по-прежнему, остается ряд проблем в этой не простой во всех отношениях этноисторической тематики. Основное ядро древних мадьяр (предки венгров Паннонии), в результате военно-кочевой миграции в течение IX-го столетия н.э., покинуло западные пределы евразийских степей, и обосновалось в Дунайском бассейне (современная Венгрия) положив начало существования венгерского государства. Между тем по свидетельствам древних мадьярских хроник опирающихся на исторические предания, а также других (параллельных) данных проверенных источников, на востоке осталось другая часть родственного им мадьярского населения. Ознакомление с разрозненными письменными источниками, а также сохранившаяся тюркская этнонимия и зафиксированные географические этнотопонимы доказывают проживание на территории евразийских степей отдельных этнических групп с самоназванием «маджар» (мажар, мадьяр, мадиар). Историческая судьба этой части мадьярского народа до сих пор представляет в исторической науке Венгрии, России, Казахстана отдельную научную проблему, над разрешением которой работали несколько поколений исследователей. Есть ряд новых данных, которые интерпретируются в пользу того, что восточные мадьяры и их потомки, являвшиеся исторической реальностью, стали составной частью этнокультурной и этнополитической истории тюркоязычного населения стран Евразии (татары, башкиры, ногаи), в том числе и казахов. Выявление, сбор, систематизация и научная трактовка этих свидетельств имеет колоссальное значение не только для казахстанской, но и для венгерской и российской исторической науки.

Собранные и изученные материалы позволяет относить восточных мадьяр Средневековья и Нового времени к кругу кочевых или полукочевых народов евразийского региона.

Что же происходило с мадьярами (маджарами), после ухода большей части мадьярского населения на запад, которые, несомненно, продолжали оставаться на востоке в IX-XI вв.? Письменные данные этого времени очень скудны и фрагментарны по своей информированности и требуют тщательной фильтрации и комплексного осмысления. Тем не менее, такие отрывочные сведения о народе маджар в источниках встречаются, хотя и позднего происхождения.

В «Родословной туркмен» Абу-л-Гази-хана приведен увлекательный легендарный этногенетический рассказ о происхождении кыпчаков, в котором упоминаются наряду с другими народами и маджары, локализуемые им в районе Итиля и Дона. Когда Кыпчак вырос и стал джигитом, сообщает это древнее тюркское повествование, то «Урусы, Олаки, Маджары и Башкурды возмутились [против Огуз-хана]. Дав Кыпчаку много илей и нукеров, [хан] послал [его] в те края, на берега Тина и Итиля. Триста лет царствовал Кыпчак в тех местах. Все кыпчаки – его потомки» [1, с. 43-44]. Как следует из исторической логики этого рассказа, «маджары и башкурды», которые, надлежит обратить внимание, четко разграничиваются между собой, вошли в соприкосновение или состав кыпчаков. Тем самым, мадьяро-кыпчакские связи и контакты, если расширенно и обобщенно толковать эти отношения уходят в домонгольскую эпоху. Вероятность такого объяснения ранних этнических взаимосвязей мадьяров и кыпчаков, относящихся к X-XI вв., на мой взгляд, высока и реалистична. Б.Е. Кумеков определенно пишет, что в VIII – начале IX вв. «в области Южного Урала кыпчаки находились в непосредственных этнополитических и этнокультурных контактах с отдельными группировками мадиярских племен», а в предмонгольскую эпоху отдельные их части были инкорпорированы в кыпчакскую конфедерацию, что подтверждается, по его мнению, генеалогией рода кыпчак Среднего жуза казахов [12, с. 33-34].

Страна и народ (не исключено, что какая-то их отдельная часть) восточных мадьяр существовали или точнее жили, вполне вероятно, независимо, в Волжско-приуральском регионе, юго-восточнее Волжской Булгарии, вплоть до монгольского завоевания. В Чингизидскую эпоху воинские подразделения восточных мадьяр стали неотъемлемой частью монгольской (по сути «интернациональной») армии разверстанной по десятичной системе, и на правах военных союзников новых хозяев степи, приняли самое активное участие в военных действиях против соседних государств и народов. Восточные мадьяры были задействованы в военных кампаниях монголов и составляли заметный военный компонент вооруженных сил империи Джучидов в конце XIII столетия. Совершенно очевидно, что своеобразие «этнического котла» в Золотой Орде заключалось в том, что и автохтонное и мигрировавшее сюда население, проходя через монгольскую улусно-удельную систему, в течение второй половины XIII-XIV вв. стали постепенно составлять более или менее единые этно (-родо) компоненты – составные части, которых «склеивались» (складывались) из различных племенных групп, создавая новые или группируясь вокруг общего названия наиболее сильных кланов. Все это привело к существенной трансформации складывавшейся этно-племенной системы (эли, улусы даштских номадов). На верхних этажах «племенной» макроиерархии, в монгольскую эпоху, такие кланы не были кровнородственными, а объединялись на уровне (степени) мнимогенеалогического родства посредством общего генеалогического древа. Это выражалось в наличии единого «шаджра, шежире» (родословия) для всех родовых групп входящих условно в потестарно-клановое ранжирование более высокого порядка. На низшем уровне такой этнотрибальной пирамиды близкородственные семьи или группы могли сохранять собственное самоназвание и придерживаться традиционных и привычных для них патрилинейно-патронимных связей внутри. Такая схема формирования родо-племенных групп действовало и позднее в кочевнической среде евразийского этнокультурного ареала.

Что же произошло с оставшимися восточными мадьярами в золотоордынский период, которых в восточных источниках называли «маджарами»? Могли ли они просто исчезнуть, «раствориться» и перемешаться в мощном и многочисленном «тюркском море» степного Дашт-и Кыпчака? Естественно, какая-то часть оказалось распыленной среди тюркоязычных кочевников, и фактически слилась с ними, также, кстати, как и та часть половецких (куманских) племен оказавших упорное противодействие монгольским захватчикам была физически истреблена, а остальные влиты в структуру новых родов и кланов, утратив свое самоназвание и идентификацию. При всей кажущейся очевидности ассимиляционных процессов в номадной этнической среде этот вопрос не исследован в такой мере, чтобы можно было понять внутренние процессы и ход этого не простого этнического явления. Другие, сохранив прежние родовые этнонимы, становятся частью (элементами) монгольской улусно-элевой структуры. Так, вероятно, произошло и с мадьярами (маджарами) разбросанными со временем в бурную золотоордынскую эпоху на огромных просторах степного Дашт-и Кыпчака.

По свидетельству хулагуидского историка Рашид ад-Дина, маджарские отряды (естественно, их кланы) распределенные между монгольскими огланами (царевичами) и военачальниками [19, с. 275] кочевали вместе с другими кочевниками отдельными «элями», «уруг(к)ами» (позднее обозначение «ру» – род), составляя единое улусное войско сюзерена-властителя. Это косвенно подтверждается этническим (вернее родо-племенным) составом Улуса Джучи XIV-XV вв. Известный исследователь Т.И. Султанов приводит список таких кланов (более 60), в числе которых упоминаются и маджары [21, с. 8; 9, с. 235; 10, с. 34].

Списочный состав даштских племен и родов 1430-60-х гг. также известен по сочинению Масуда б. Осман Кухистани, а также традиционного перечня 92 узбекских племен «Илатийа» по «Тухфат ат-таварих-и хани», составленным позднее в XIX в. В этом списке четко зафиксирован этноним «маджар» и что примечательно, здесь же указан и род «башгырд», но опять же отдельно. Из дополнения к этому перечню, записанному авторитетным этнографом С.М. Абрамзоном, узнаем наличие «узбекского» рода маджар [14, с. 232, 233]. Маджарский клан находился в подчинении Шейбанидских (правильнее Шибанидских⁶¹) огланов (царевичей) – Абу-л-Хайр-хана и его преемников. В сочинении «Таварих-и Гузида-йи Нусрат-наме» изложен эпизод ожесточенного сражения в степи, в ходе которого «Шайх Мазид-бахадур из омака⁶² маджар поразил двумя стрелами Бурундук-хана» [15, с. 22]. В династийной истории Шейбанидов (Шибанидов) Средней Азии «Нусрат наме» («Книга побед») приведено название рода «маджар». В сочинении среднеазиатского писателя Хафиз-и Таныша в числе тюрко-монгольских племен указан и клан маджар. О маджарах неоднократно говорится в книге Махмуда ибн Вали «Бахр ал-асрар фи манакиб ал-ахийар». В труде «Насаб-наме» есть также сведения о мажарах. Именно в такой огласовке «мажар» записан этот этноним [4, с. 13, 54, 71, 130]. Отсутствие буквы «д» можно объяснить особенностями произношения или написания этого слова у указанного автора. Более вероятно, также, что этот этноним так фонетически произносился в тюркоязычной среде даштских племен. Связь между этими двумя этнонимами «маджар» ↔ «мажар», одновременно, заметим, и этниконами довольна прозрачна.

Маджарские группы, проживавшие в центральных и восточных улусах Золотой Орды, следует полагать, полностью были тюркизированы формирующимися кыпчакоязычными этнополитическими объединениями кочевников Дашта – ногаи, узбеки, казахи, но сохранили, что, феноменально, древнее самоназвание и идентификацию.

Эти данные о роде маджар, реально существовавшем в Дашт-и Кыпчаке в эпоху поздней Золотой Орды – вторая половина XV в. надежно получило неожиданное подтверждение из устно-поэтического творчества казахских поэтов и жырау (сказителей) раннего периода (эпоха ногаев и казахов). В поэме «Ер-Шобан» («Богатырь Шобан») казахского (одновременно и ногайского) Шалкиіз-жырау (Шалкиіз Тіленшіұлы, годы жизни приблизительно вторая половина XV – середина XVI вв.) приводится информация о походе этого батыра и его товарищей с дружиной на Северный Кавказ из поволжских степей Дашта, т.е. из центральных районов Орды. Во время набега ему удается угнать табун лошадей из 200 голов у некоего Бигазы из Кабарды. Во время погони Ер-Шобан, обращаясь к своему преследователю Бигазы, произносит импровизированную речь, устрашая противника, в стихотворной форме и говорит следующее, перечисляя состав собственной дружины:

Кабардинец Бигазы, испугавшись адресованных ему угроз, решает немедленно повернуть назад, т.к. он понимает, если исходить из завязки этого поэтического сюжета, что не сможет ничего сделать против своих воинственных обидчиков [18, с. 49-51].

Думаю, безусловна, большая значимость этого интересного факта для казахской этнографической науки. Как видно, здесь говорится о батыре Кояне из ногайского (дашт-и-кыпчакского) рода мажар. Я хочу специально обратить внимание читателя на этом пассаже. Название рода приведено очень точно в форме «мажар» (маджар) именно в вербальной (живой) языковой (устной) практике. Исходя из этого, можно считать установленным, что это слово является обычной формой (способом) выражения или произношения этого этнонима в западно-тюркских языках (кыпчакская подгруппа), и это название отчетливо зафиксировалось в ногайском и казахском этнопонятийном глоссарии. На этом примере видно, что этнические понятия «мажар», «маджар» или «можар» абсолютно тождественны друг другу.

Тем самым, маджары входили в этнономенклатуру не только кочевых узбеков, но и соседних родственных им ногаев («Мангытский Йурт», Ногайская Орда), что следует из достоверных сведений. В.В. Трепавлов в своей фундаментальной монографии по истории Ногайской Орды приводит наименования ногайских родоплеменных объединений – «элей» (улусов) среди которых упоминает «Маджар» и название этого «эля» переданного в русских официальных документах XVI-XVII веков – «Можарское р.», где «р.» обозначает родство, род [22, с. 502].

Из академической «Истории Казахстана», посвященной средневековому периоду, известно, что в наиболее крупный кыпчакский клан Среднего жуза казахов – кара-кыпчак входили, наряду с другими родами, «маджары (мадьяр) – кыпчаки»⁶³ (специально сохраняем такой вариант написания цитируемого источника. – А.К.) кочевавшие в Тургайских и Ишимских степях Прииртышья (северо-западный, северный Казахстан) и оказавшие заметное влияние на соседние племена Западной Сибири [8, с. 154; см. также: 6, с. 75].

В этой связи, на мой взгляд, не выдерживает никакой критики версия о происхождении термина «мадияр» (якобы укороченное произношение этого названия) от личного имени «Мухамма(е)дь(и-й)яр» или Мамадияр. С «легкой руки» наших некоторых языковедов-лингвистов, занимающихся этнонимией родов и племен, такая («мухаммадьярская») трактовка происхождения названия этнонима «мадьяр» разошлась широко среди тюркологов и других специалистов и преподносится как установленный факт. Действительно, это очень удобная и, на первый взгляд, легко объяснимое толкование появления антропонима «Мадияр». Но реальность казахской антропонимной этнонимии оказалось несколько иной. В ходе этнографической экспедиции в местах проживания мадьяр-кыпчаков пришлось специально расспрашивать аксакалов о возможном двухсоставном или полном имени первопредка клана – «Мадиара». Обычно, в таких случаях знатоки шежире или информаторы дают дополнительное пояснение, что такой-то их предок был наделен прозвищем (лақап) или при рождении был наделен двойным, например, вторым полным арабо-мусульманским именем. Система двойных и даже тройных имен не редкость среди тюркских народов и требует отдельного внимательного разбирательства. В этом контексте, показательно, что сами мадияры, рассказывая о своем прошлом, не знают предка (эпонима) – основателя их рода называвшегося личным именем «Мухаммадьяр» или Мамадияр и, соответственно, т.н. называемый производный от него сокращенный вариант этого имени и проводят самоидентифицикацию только через коллективный родовой этноним «мадиар». Причем они, прежде всего, строго связывают себя с понятием «мадиар», а потом сообщают о втором (макро) уровне родоплеменной иерархии – кыпчак (кара-кыпчак), куда входит это родовое подразделение. Исходя из этих доводов и антропонимной специфики формирования казахской традиционной этнонимии, согласится с таким пониманием возникновения имени «мадияр» некоторых, «быстрых», на конечные выводы, филологов нельзя.

Возможно, именно с рубежа XVIII-XIX вв. этноним маджар передается в форме «мадиар» или «мадьяр». Этот переход, на мой взгляд, пока можно объяснить тем, что именно в тюркских языках буквы «д+ж», «ж», без затруднений, трансформируется в «ч», «ш», «йа» и наоборот. Здесь же следует отметить, что корневая форма «(й) и ар» и «д-жар» вполне взаимно заменимы между собой и наличие указанных словоформ следует толковать как различные варианты вербального произношения. Как видно, казахам было известно две формы одного и того же этнонима: в более ранний период – «маджар», «мажар», а позднее – «мадиар», «мадияр», которые не имеют никакого отношения к мифическому Мухаммадьяру (или Мухаммедьяр) и прочим легковесным этнонимическим разъяснениям.

Более поздние записи родо-племенного состава казахов, в частности кыпчаков, сделанные выдающимся российским этнографом конца XIX в. Н.А. Аристовым показали, что действительно у кыпчаков акмолинского округа (Акмолинская область дореволюционного Казахстана) имеется родовое подразделение, отмеченная в форме «мадiяр» [2, с. 379]. Приведенные сведения Н.А. Аристова о мадиярах четко коррелируются со сведениями экспедиции Ф. Щербины, занимавшейся в начале начала ХХ в. обследованием степных областей Казахстана. В XI-м томе (Омский уезд, Акмолинской области) этих важных материалов точно указан административно-хозяйственный аул № 4, состоявший полностью из мадияров-кыпчаков [16, с. 10]. Более того, реальные лица, упомянутые в генеалогической схеме шежіре мадьяров-кыпчаков (арабографическая рукопись), действительно проживавшие на рубеже XIX-XX вв. в Омском уезде, документально зафиксированы именно в данных этого ценного источника. Один из первых казахских историков М. Тынышпаев подготовил отдельно родословные таблицы казахских родов, из которых следует, что мадиары входили (были включены?) в родо-племенную структуру кара-кыпчаков: подразделение Бултун → Орыс⁶⁴ → Мадиар. Там же отмечено наличие мадиаров в составе токал-аргынского рода Жогары-шекты [23, с. 69, 70]. Специальные выездные этнографические экспедиции, предпринятые Институтом истории, этнографии и археологии АН Казахской ССР в 50-60-е гг. ХХ в. только подтвердили местопроживание и наличие в северных регионах Казахстана и сопредельных территориях Российской Федерации мадьяр (мадиар) в составе аргынов и кыпчаков [17, с. 58, 186-187]. По собранным данным великолепного знатока казахской культуры и шежіре А. Сейдимбека, у казахов имеется три родовые группы, которые имеют название «мадияр»: «1. Кіші жүз ішіндегі он екі ата байұлының ішіндегі бір ата мадияр деп аталады. 2. Орта жүз құрамындағы қыпшақ тайпасының ішінде «бес танбалы қыпшақ» атанған ұзын, торы, бұлтын, көлденен, қарабалық деп аталатын аталар бар. Солардың ішіндегі бұлтың атасынан Биболат, одан – Ағыс, одан – Шуақ, одан – Өріс (Орыс), одан – Төбет, одан – Мадияр болып өрбиді. Келесі бір шежіре дерегі бойынша Бұлтыңнан – Өріс, Бегіс туады. Өрістен – Төбет, Құлатай, Мадияр туады. Ал, Бегістен – Жоламан, одан – Есенгелді, Әбілқасым тұған. 3. Орта жүз арғынның бір бұтағы – «кіші арғын» немесе «тоқал арғын» ішінде мадияр атасы бар. Бұлар негізінен Торғай өңіріндегі Қоныраулы өзенінің бойын қоныстанған». Кроме того, мадияры (мажары) имеется также в составе ногайского народа, дополнительно добавляя, что мадьяр – это также самоназвание венгров [20, 403 б.]. Соотношение каждой группы мадьяр (мадияр-байулы, мадияр-аргын, мадияр-кыпчак) в составе казахов требует дальнейшего изучения. Связь между тремя группами казахских мадьяр пока не установлена и вполне вероятно, они могут быть разного происхождения.

Будущие казахские маджары (мадияры), видимо, относительно поздно вошли в основной состав казахского народа, и, скорее всего, в XV-XVII веках еще входили более или менее компактно в ногайский и узбекский этнополитические массивы. Сохранились родовые предания мадьяр о приходе в казахские степи маджарских кланов с юга или юго-запада со стороны узбекских Шейбанидов, что не исключает их проникновения также и с запада в более раннее время. Возможно, также, что мадиары уже в XVI-XVII вв. или чуть ранее в эпоху развитого средневековья находились в тесной связи с кыпчаками (или в их составе), также проживавшими на территории Казахстана или сопредельных землях. Оторвавшись от своих основных кланов маджары (мадияры) безболезненно включились в новые для них трибальные структуры формирующейся казахской кочевой общности – кыпчаков, аргынов стабильно сохраняя собственное самоназвание в условиях инородного окружения. Подобных примеров из истории казахского «конгломеративного» этноса привести можно не мало. Как мне представляется родовое название «мадияр» четко зарегистрирован в клановой структуре казахов Среднего жуза – кара-кыпчаков, аргынов, который можно связать с существующим этнонимом «маджар».

В этнографической и востоковедной науке уже сравнительно давно степные исторические рассказы кочевников о своем прошлом весьма успешно привлекаются в качестве реальных (альтернативных или дополнительных) источников и называются «степной устной историологией»⁶⁵ (сокр. «СУИ», в такой аббревиатуре термин впервые введен выдающимся казахстанским востоковедом В.П. Юдиным). Кочевники Дашт-и Кыпчака передавали этот способ хранения и трансляции исторической информации термином «қәри(я) сөз» – древний сказ, старый рассказ. Таким классическим (эталонным) памятником СУИ является хорошо знакомое среди востоковедов произведение под условным названием «Чингиз-наме», записанное Утемишем Хаджи в середине XVI в. [24] и представляющее собой собрание устно-исторических повествований о событиях в Улусе Джучи. С таким устным историческим рассказом, который имеет непосредственное отношение к разбираемому вопросу, мне однажды пришлось познакомиться в процессе сбора материала.

В ходе этнографической экспедиции летом 2006 г. в Русско-Полянский район Омской области одна из информаторов (мадьярка достаточно преклонного возраста) сообщила старое историческое предание, которую она слышала очень давно от старшего поколения о происхождении их предков. В древности, когда-то мадьяры были единым народом, они жили в большой стране. Всего было, сообщает она, 17 мадьярских племен. После тяжелой войны с врагами этот народ разделился на две части – западных и восточных (такой вывод вытекает из того, что отколовшиеся мадьяры отправились в западном направлении [күн батқан (батыс жаққа қарай) жерге кетті], т.е., туда, где заходит солнце – А.К.). При этом несколько племен, возможно, 7 или 8 из них ушли очень далеко от их коренного местообитания. Судя по ее словам, мадьяры, которые покинули родину с тех пор стали называться нашими предками термином «көк оғыз»⁶⁶ и живут там поныне, а оставшиеся племена (10?), т.е. «наши предки» сохранили название «мадияр». Мы и есть их потомки. Причем интересно, что ушедшие (западные) мадьяры по ее словам ведут свое начало (происхождение) от них (олар бізден тарайды) – этих (её) предков [Полевые материалы автора, 2006 г.]. Такие сведения, конечно, представляет ценность не только как отражение самосознания народа о собственном происхождении и может быть даже самодостаточной, но и в сравнении с иным, близким по фактуре, материалом становится порой единственным историческим свидетельством. Поиск похожих исторических параллелей между устной традицией и письменными источниками для меня оказался успешным.

Один из разделов книги византийского автора X в. Константина Багрянородного, в котором впервые сообщается о разделении средневековых мадьяр на две половины – восточную и западную, удивительно похож на этот степной вариант устного повествования. Приведем этот интересный пассаж полностью: «Когда же меж турками (мадьярами – А.К.) и пачинакитами, тогда называвшимися кангар, состоялось сражение, войско турок было разбито и разделилось на две части. Одна часть поселилась к востоку, в краях Персии, – они и ныне по древнему прозвищу турок называются савартами-асфалами, а вторая часть поселилась в западном краю вместе с их воеводой и вождем Леведией, в местах, именуемых Ателкузу, в ко­торых ныне проживает народ пачинакитов». И далее автор продолжает, что «через некоторое время пачинакиты, напав на турок, изгнали их вместе с их архонтом Арпадом. Поэтому турки, блуждая в поисках земли для поселения, явившись, прогнали обитателей Великой Моравии и поселились в их земле, где и живут теперь турки по сей день. С тех пор турки не испыты­вали войны от пачинакитов. К вышеупомянутому же народу турок, ко­торый поселился к востоку, в краях Персии, эти турки, живущие к западу, только что названные, и поныне посылают торговцев и навещают их и часто доставляют от них к себе ответные послания» (курсив мой. – А.К.) [5, с. 159-163]. Комментируя это действительно судьбоносное событие мадьярской истории, В.П. Шушарин – специалист в области раннего венгерского этногенеза, пишет: «Эта запись говорит о наличии у мадьяр середины X в. предания об общности судеб с их отколовшейся частью. Достоверность сведений этого предания, а следовательно реальных основ этого компонента этнического самосознания, подтверждается свидетельствами об обитании мадьяр восточнее Карпат после начала X в., когда основная их масса пришла в Среднее Подунавье» (подчеркнуто и выделено мной. – А.К.) [25, с. 157]. Б.Е. Кумеков считает, что связь между восточными и западными мадьярами не прерывалась «почти в течение трех с половиной столетий. Оставшиеся на востоке мадияры знали о своих сородичах, ушедших далеко на запад» [12, с. 33-34].

Следует также привести в качестве дополнительного сопоставления старые венгерские исторические предания из которых становится известно, что европейские венгры «произошли» от мадьяров, находящихся на востоке. Полный эпизод и соответствующий общий контекст описан в рукописи «О существовании Великой Венгрии, обнаруженном братом Рихардом» следующим образом: «Так вот, братья проповедники, найдя об этом в истории венгров, пожалели, что венгры, от которых, как они знали, сами они произошли, все еще остаются в заблуждении неверия, и послали четверых из братьев искать их повсюду, где, с помощью господа, сумеют их найти. Ибо по писаниям древних они знали, что те находятся на востоке, но, где находятся, вовсе не знали» (выделено мной. – А.К.) [3, с. 77]. Более того, сами восточные мадьяры говорили одному из этих четырех венгерских монахов – Юлиану, которые встретились ему за Волгой в 1235-1237 гг. так: «По преданиям древних они (т.е. заволжские мадьяры. – А.К.) знают, что те венгры (дунайские. – А.К.) произошли от них, но не знали, где они» (выделено мной. – А.К.) [3, с. 82]. Интересно, что и в тексте брата Рихарда (отражение мнения западных венгров) и записях монаха Юлиана (представление восточных мадьяр) четко указано, что мадьяры Паннонии ведут свое начало от мадьяр, проживавших за Итилем (Волгой). Такие обнаруженные тождественные параллели и мотивы, присутствующие в исторической памяти (сознании) западных и восточных мадьяр непосредственно указывающие на вынужденный распад (деление) древнего народа можно считать большой удачей для любого исследователя. С другой стороны, выявленные и сравнительно идентично-сходные устно-исторические сведения двух источников, отражают ранее происходившую настоящую действительность, в которой совершались исторические события послужившие основанием для этих устных преданий.

В рассматриваемом здесь историческом факте распада единого народа, что также очень примечательно, сохранилось аналогичное сообщение о бытовании такой легенды у казахов в рабочих заметках популярного в Венгрии и Казахстане профессионального тюрколога Иштвана Коныра Мандоки: «Ал қазақтарда мадиярларға деген ерекше бауырластық сезімнің өзіндік себебі, дәлірек айтсақ, ерекше назар аударатын негізі бар. Қазақтардың ру-тайпалық құрылымында саны аз емес, шамамен 100 000 жан өздерін мажар, маджар, әлбетте мадиар (madzsar, vagy mazsar, illetöleg madjar) деп атайтын ру бар. Бұл рудын шығу тегі, шежіре мәселесін зерттеу бұған дейін жүрілмеген немесе мүлде беймәлім. Бірақ Қазақ Ғылым академиясының Әдебиет және өнер институтының қолжазба қорында осы рудың арасынан жиналған бірқанша шежірелік аңыз бойынша қазақ-мажар, дәлірегі мадиярлар бір кездері батысқа қарай ауған жұрттан бөлініп қалған бөлігі екен дейді өздерін. Бұл кішкентай ғана факт немесе деректің өзі ғана кәсіби маманға көп нәрсені айтып тұргандығы сөзсіз, бірақ осы бағыттағы зерттеуді кенейте түсүді қажет етеді» [13, 245-246 б.]. Как видно, Иштван Коныр придавал этому факту большую научную значимость и видел перспективность такого исследовательского поиска. К сожалению, нам до сих пор не удалось найти в архиве института литературы и искусства Академии наук Казахстана легенды и предания связанные с мадьярами.

Наверное, нетрудно сделать сравнение со сведениями приведенного выше мадьяр-кыпчакского предания и материалами письменных венгерских источников (кстати, имеющие своим источником устные сведения), которые совпадают собственно в самой существенной канве: единый когда-то народ разделился на две части – западную и восточную. Не исключено, что в случае с информацией приведенной Иштваном Коныром Мандоки мы имеем другой источник устно-исторической традиции, но очень похожий на ту версию предания, который зарегистрирован у омских мадьяров. Сходство сюжетов таких сообщений содержащихся как в средневековых источниках, так и устных преданиях позволяет говорить о реальности не только этого исторического факта раздела народа, но и постоянстве во времени самого исторического самосознания (СУИ) как фиксатора и хранителя информации о прошедших событиях.

Более того, подобные (но отдаленные по сюжету) предания о своем происхождении сохранились среди тургайских мадияров в легенде о двух братьях – Мадияре и Кудияре, которые жили в приволжских степях и затем отправились на Запад. Один из братьев «Мадияр благополучно добрался туда, куда шел, а Кудияра в дороге схватили, убили, а тело расчленили пополам…» [7, с. 74]. Венгерский ориенталист в ходе своих изысканий неоднократно обращал внимание на одну закономерность в содержании легенд, преданий, рассказов о своем прошлом мадьяр, где неизменно говорится о разделении некогда единого мадьярского народа на две половины [7, с. 130]. Эти сведения, на мой взгляд, заслуживают особого внимания и анализа со стороны историков, фольклористов и этнологов, т.к. память народа о собственном прошлом иногда настолько консервативна, что сохраняет ценные и порой, как в разбираемом случае, уникальные сведения о собственной истории. Предстоит большая работа по выявлению, фиксации и анализу таких устных исторических рассказов, которые могут помочь ученым.

Таким образом, сверка сведений сообщаемых устно-исторической традицией казахов с письменными средневековыми источниками различного жанра о мадьярах (маджарах) позволяют полагать, что содержание устной информации обладает высокой степенью достоверности и имеет значимую ценность для научного познания. Из изложенного материала следует, что восточные мадьяры степной Евразии сохраняли длительное время память об ушедших западных соплеменниках, также как и дунайские мадьяры совершенно определенно знали о своих восточных истоках. Феномен устно-исторической памяти кочевых народов необходимо изучать исследователям, специализирующимся на сборе и систематизации этих сведений. Данная статья, конечно, ставит пока только узловые аспекты и направления этой интересной во всех отношениях разносторонней проблематики и требует целенаправленного накопления и систематизации разрозненных материалов и соответствующего досконального изучения. Такое исследование должно проводиться с помощью хорошо апробированной методики и последовательных научных процедурах, и на базе привлечения всех доступных и репрезентативно-доказательных источников. Надеюсь, что последующая поисково-исследовательская работа даст возможность получить дополнительный материал и более выверено и подробно проанализировать мадьяро-тюрко-кыпчако-казахские взаимосвязи.