Никколо Макиавелли. Государь: сочинения ocr: Ихтик

580

и зарыт под стенами города. Однако и оттуда его вырыли и протащили

обнаженный труп по всему городу. Так и не найдя успокоения в земле, он был

теми же, кто волок его по улицам, брошен в воды Арно, стоявшие тогда очень

высоко. Вот поистине ярчайший пример превратностей судьбы, когда человек с

высот богатства и благополучия оказался так позорно низвергнутым в бездну

величайшего злосчастья. Обвиняли его во множестве пороков, особенно в

склонности к игре и сквернословию, большей, чем положено даже самому

испорченному человеку. Однако это все он искупал милостыней, щедро

оказываемой им всем нуждающимся, и пожертвованиями богоугодным заведениям. В

похвалу ему можно также сказать, что в субботу, предшествовавшую столь

кровавому воскресенью, он, чтобы никто не пострадал от возможной его

неудачи, уплатил все свои долги и велел с величайшей щепетильностью

возвратить владельцам все товары, которые были сданы ему на хранение и

находились в таможне или у него на дому. Джован Баттиста да Монтесекко после

длительного следствия был обезглавлен; Наполеоне Францези бегством спасся от

казни, Гульельмо Пацци приговорили к изгнанию, а двоюродных братьев его,

оставшихся в живых, заключили в темницу крепости Вольтерры.

торжественное погребение Джульяно: все граждане со слезами следовали за его

гробом, ибо ни один человек, занимавший такое положение, не проявлял столько

щедрости и человеколюбия. После него остался один побочный сын, родившийся

через несколько дней после его смерти и названный Джулио, который наделен

был всему миру известными ныне добродетелями и которому судьбой было

уготовано высокое предназначение, о чем мы, если Господь Бог продлит дни

нашей жизни, обстоятельно поведаем, дойдя в повествовании своем до

настоящего времени.
Войска, которые под началом мессера Лоренцо да Кастелло были

сосредоточены в Валь-ди-Тевере и под началом Джован Франческо да Толентино в

Романье, начали движение к Флоренции на помощь Пацци, но, узнав о полной

неудаче заговора, повернули обратно.

581

X

Итак, во Флоренции не произошло никакой перемены правления, желательной

папе и королю, поэтому они решили добиться войной того, чего не удалось

достигнуть путем заговора. С величайшей поспешностью собрали они свои

войска, чтобы напасть на республику, распространяя повсюду уверения, будто

им нужно от Флоренции только изгнание Лоренцо Медичи, ибо это единственный

флорентиец, являющийся их врагом. Королевские войска уже перешли Тронто,

папские находились на территории Перуджи. Чтобы тяжелее поразить

флорентийцев не только в делах мирских, но и духовных, папа отлучил их от

церкви и предал проклятию. Флоренция, видя, что на нее обрушивается сразу

столько вражеских полчищ, употребила на защиту свою все имевшиеся в ее

распоряжении средства. Лоренцо Медичи, принимая во внимание, что война якобы

велась исключительно из-за него, решил прежде всего собрать во Дворце

Синьории самых именитых граждан в количестве трехсот человек и обратился к

ним с ниже следующей речью:
"Не знаю, высокие синьоры, и вы, достопочтенные граждане, должен ли я

скорбеть вместе с вами по поводу всего происходящего или радоваться.

Конечно, когда подумаешь, с каким коварством и ненавистью напали на меня и

умертвили моего брата, нельзя не опечалиться, не ощутить в сердце самую

острую боль. Но когда затем вспоминаешь, как быстро, как умело, с какой

любовью и в каком единении всех жителей нашего города мне была оказана

защита, а за брата моего отомстили, должно не только что радоваться, но

гордиться и похваляться. Если мне пришлось на горьком опыте убедиться, что

во Флоренции у меня больше врагов, чем я думал, то тот же опыт показал мне,

что пламенных, вернейших друзей у меня тоже больше, чем я полагал. Поэтому

должно мне скорбеть вместе с вами об обидах, чинимых мне врагами, и

радоваться вашей расположенности ко мне. Но скорбеть об этих обидах я

вынужден тем более, что они исключительны, беспримерны, а главное - никак не

заслужены. Посудите сами, достопочтенные граждане, до чего довела злая

судьба наш дом, если даже среди друзей, среди родичей, даже во святом храме

члены его не могут чувствовать

582

себя в безопасности. Те, кто опасаются за жизнь свою, обращаются за

помощью к друзьям, к родичам, - мы же увидели, что они вооружились для нашей

гибели. Те, кто преследуется обществом или частными лицами, ищут обычно

убежища в церкви, но там, где другие находят защиту, нас подстерегала

смерть; там, где даже отцеубийцы и душегубы чувствуют себя в безопасности,

Медичи нашли своих убийц. И все же Господь Бог, никогда не оставлявший

милостью своей нашего дома, еще раз проявил к нам милосердие и защитил наше

правое дело. Ибо перед кем мы так провинились, чтобы заслужить столь

яростную жажду мщения? Нет, те, кто проявил к нам такую враждебность,

никогда не были лично нами обижены, ибо если бы мы что-либо сделали против

них, они уже не имели бы возможности нанести нам ответного удара. Если же

они приписывают нам угнетение, причиненное им государством, о чем, впрочем,

ничего не известно, то вам они наносят большее оскорбление, чем нам, этому

дворцу и вашей высокой власти - большее, чем нашему дому, утверждая тем

самым, что ради нас вы незаслуженно ущемляете сограждан. Но ничто так не

далеко от истины, ибо если бы мы могли нанести им обиду, то не стали бы

этого делать, а вы не допустили бы этого, если бы даже мы захотели. Кто

захочет по-настоящему видеть правду, сможет убедиться, что если мы столь

исключительно возвеличили наш дом, то лишь потому, что мы неизменно

старались превзойти всех в человеколюбии, щедрости и благотворительности.

Если же мы всегда искали возможности ублаготворить чужих, то почему бы стали

обижать близких? Однако их побуждала к действиям только жажда власти, что

они доказали, захватив дворец и явившись вооруженной толпой на площадь, и

деяние это, жестокое, честолюбивое и преступное, в самом себе несет свое

осуждение. Если же они действовали из ненависти и зависти к нашему влиянию в

делах государства, то покусились не столько на нас, сколько на вас, ибо вы

даровали нам его. Ненавидеть следует ту власть, которую захватывают

насилием, а не ту, которой достигают благодаря щедрости, человеколюбию и

свободолюбию. И вы сами знаете, что никогда дом наш не восходил на

какую-либо ступень величия иначе, как по воле этого дворца и с ва-