Никколо Макиавелли. Государь: сочинения ocr: Ихтик

214

называемой ныне Романьей. Столь многочисленные и быстрые успехи,

казалось, предвещали ему захват всей Италии. На радостях он устроил в Вероне

пир и, не без воздействия винных паров, приказал наполнить вином череп

Гунимунда и поднести его Розамунде, которая принимала участие в пиршестве,

сидя напротив него. При этом он сказал нарочито громко, так, чтобы королева

слышала, что пускай-де на радостях она выпьет вместе со своим отцом. Слова

эти были ей как острый нож в сердце, и Розамунда вознамерилась отомстить.

Она знала, что некий благородный лангобард по имени Алмахильд, юноша до

ярости храбрый, влюблен в одну из ее женщин, и сговорилась с этой женщиной

устроить так, чтобы он провел ночь с ней, королевой, вместо своей

возлюбленной. Та указала ему, куда он должен прийти на свидание, и он улегся

в темном покое с Розамундой, думая, что имеет дело с ее прислужницей. После

того как все совершилось. Розамунда открылась ему и поставила его перед

выбором: либо он умертвит Альбоина и завладеет навсегда и престолом, и ею,

либо будет казнен Альбоином, как осквернитель королевского ложа. Алмахильд

согласился убить Альбоина, но, содеяв это убийство, они увидели, что троном

им не завладеть, и к тому же стали опасаться, как бы с ними не расправились

лангобарды, которые Альбоина любили. Поэтому, захватив с собой все

королевские сокровища, они бежали в Равенну к Лонгину, где и были с честью

приняты им.
Пока происходили все эти события, император Юстин скончался, и

преемником его стал Тиберий, который до того завяз в войне с парфянами, что

не в состоянии был оказать какую-либо помощь Италии. Тут Лонгин решил, что

наступило для него удобное время сделаться с помощью Розамунды и ее золота

королем лангобардов и всей Италии. Он поделился этим замыслом с Розамундой и

уговорил ее умертвить Алмахильда, а его, Лонгина, взять в мужья. Она

согласилась, и вот, когда Алмахильд после бани захотел пить, она поднесла

ему заранее приготовленный кубок с отравленным вином. Выпив едва половину

кубка, он внезапно ощутил, что ему разрывает внутренности, понял, в чем

дело, и принудил Розамунду проглотить остаток яда. Так, вскорости, оба они

умерли, и Лонгин потерял надежду стать королем.

215

Между тем лангобарды собрались в Павии, которая стала столицей их

королевства, и провозгласили королем Клефа. Он отстроил заново Имолу,

разрушенную Нарсесом, захватил Римини и почти всю страну до самого Рима, но

в разгар этих побед скончался. Этот Клеф проявлял не только к чужакам, но и

к своим лангобардам такую жестокость, что они возымели отвращение к

королевской власти и решили не ставить над собой королей, а избрать тридцать

герцогов и вручить им управление страной. Такое решение явилось причиной

того, что лангобарды так никогда и не заняли всей Италии: их владычество

простиралось не далее Беневента, а Рим, Равенна, Кремона, Мантуя, Падуя,

Монселиче, Парма, Болонья, Фаенца, Форли, Чезена частью смогли долгое время

обороняться от них, частью же так никогда и не были ими заняты. Ибо

отсутствие королевской власти ослабило готовность лангобардов к войне, когда

же они опять стали выбирать королей, то, раз отведав свободы, стали уже не

столь послушны и более склонны к внутренним раздорам. Из-за этого сперва

замедлились их успехи, а затем они вообще потеряли Италию. Благодаря тому

что лангобарды оказались в таком положении, римляне и Лонгин смогли прийти с

ними к соглашению, по которому военные действия прекращались и за каждой из

сторон сохранялось то, чем она владела.

IX

К тому времени политическая власть римских пап стала значительно

сильнее, чем ранее. Первые преемники святого Петра за святость своей жизни и

творимые ими чудеса были столь почитаемы людьми и так распространилось

христианство благодаря их примеру, что и государи вынуждены были примыкать к

нему, дабы прекратить смуту, царившую в мире. Вследствие того что император,

приняв христианскую веру, перенес престол свой в Константинополь, империя

римская гораздо скорее пришла в упадок, но зато римская церковь значительно

усилилась. Однако же до вторжения лангобардов вся Италия находилась в

подчинении императоров или королей и папы не обладали тогда иной властью,

чем та, которую приносило им всеобщее уважение к их жизни и учению. Во всем

прочем они сами подчинялись императорам и королям, которые порой предавали

их смерти, а порой поручали им управление государством. Но больше всего

содействовал усилению их влияния на итальянские дела король готов

216

Теодорих, когда он перенес свою столицу в Равенну. Рим остался без

государя, а римляне ради безопасности своей вынуждены были все в большей

степени идти под защиту папы. Все же власть эта тогда еще не слишком

увеличилась: римская церковь добилась лишь одного - за ней, а не за

равеннской осталось первое место. Но приход лангобардов и раздробление

Италии сделали папу более смелым: он оказался как бы главой Рима,

константинопольский император и лангобарды проявляли к нему уважение, и

таким образом через его посредство римляне могли вступать в переговоры и с

лангобардами и с Лонгином не как подданные, а как равные. Так папы

оставались друзьями то византийцев, то лангобардов, и их значение от этого

лишь увеличивалось.

Восточной империи. Славянские племена, о которых мы уже упоминали, снова

напали на Иллирию и, захватив ее, дали ей и свое имя - Словения. Другие же

области этой империи подверглись нападению сперва персов, затем арабов,

вышедших из пределов Аравии под водительством Мухаммеда, и, наконец, турок.

Империя потеряла Сирию, Африку, Египет, и, видя ее бессилие, папа уже не мог

обращаться к ней за помощью. С другой стороны, мощь лангобардов все

нарастала, папе надо было искать новых союзников, и он прибег к помощи

франков и их королей. Таким образом все войны, которые в то время варвары

вели в Италии, были в значительной мере вызваны римскими первосвященниками,

и все варвары, нашествиям коих она подвергалась, бывали почти всегда ими же

и призваны. Так же ведут себя они и поныне, и именно из-за этого Италия

остается раздробленной и бессильной. Вот почему, повествуя о событиях,

происходивших с того времени и до наших дней, мы уже станем говорить не об

упадке империи, окончательно поверженной, а об усилении власти римских

первосвященников и прочих государей, которые управляли Италией до вторжения

Карла VIII. Мы увидим, как папы, сперва прибегая лишь к силе церковных

отлучений, затем к отлучениям и оружию одновременно, в сочетании с

индульгенциями, стали грозными и благоговейно чтимыми, а затем из-за дурного

использования и того, и другого оружия силу первого свели на нет, а в

отношении второго оказались на милости тех, к кому обращались за помощью.