Никколо Макиавелли. Государь: сочинения ocr: Ихтик

313

ший за нобилями их прежнее положение в государстве. Напротив,

устремления флорентийского народа были столь же оскорбительны, сколь и

несправедливы, так что дворянство старалось защищать себя, увеличивая свои

военные силы, а из-за этого гражданская распря кончалась кровопролитием и

изгнанием побежденных. Законы же, издававшиеся после нее, имели целью отнюдь

не общее благо, а только выгоду победителя. Такое положение вещей приводило

еще и к тому, что победы римского народа укрепляли в нем гражданский дух,

ибо, получая возможность занимать государственные должности, командовать

войсками и управлять завоеванными землями наравне с аристократами, люди из

народа преисполнялись теми же добродетелями, и государство в усиления

гражданского духа черпало все новую и новую мощь. Но когда во Флоренции

побеждали пополаны, нобили не допускались к должностям, и если они желали

быть снова допущенными к ним, им приходилось не только уподобиться простому

народу и в поведении своем, и в чувствах, и во внешнем обиходе, но и

казаться всем такими. Отсюда - изменение фамильных гербов, отречение от

титулов, к которым нобили прибегали для того, чтобы их можно было принять за

людей простого звания. Так и получилось, что воинская доблесть и душевное

величие, свойственные вообще нобильскому сословию, постепенно угасали. В

народе же их никогда не было, и потому они не могли в нем возродиться, так

что Флоренция становилась все слабее и униженнее. Однако добродетели римские

с течением времени превратились в гордыню, и дошло до того, что Рим мог

существовать лишь под властью самовластного государя. Флоренция же оказалась

в таком положении, что мудрый законодатель мог бы установить в ней любой

образ правления.
При чтении предыдущей части моего труда легко убедиться в правильности

моих утверждений. После того как показано было, как возникла Флорентийская

республика, на чем основывалась ее гражданская свобода и что вызывало в ней

раздоры, после того как мы рассказали, каким образом разделение

флорентийского народа на партии привело к тирании герцога Афинского и

крушению нобильского сословия, остается поведать о вражде между пополанами и

низами и о различных вызванных ею событиях.

314

II

После того как нобили были принижены, а война с архиепископом Миланским

закончена, казалось, что во Флоренции не осталось уже никаких причин для

волнений. Но злая судьба нашего города и несовершенство его гражданских

установлений породили вражду между семействами Альбицци и Риччи, каковая

разделила Флоренцию так же, как ранее разделила ее борьба между

Буондельмонти и Уберти, а затем между Донати и Черки. Папский престол,

находившийся тогда во Франции, и императоры, пребывавшие в Германии, дабы

сохранить свое влияние в Италии, в разное время послали туда немалое число

солдат различных национальностей, так что в то время, о котором сейчас идет

речь, там были англичане, немцы, бретонцы. Войны между тем закончились, и

они оказались без заработка, а потому стали возникать отряды наемников,

вымогавших деньги то от одного государя, то от другого. В 1353 году один из

таких отрядов под началом провансальского сеньора Монреаля появился в

Тоскане, нагоняя ужас на все тамошние города, и Флоренция не только набрала

войско за счет государства, но вооружились также ради личной безопасности

многие частные граждане, между прочими Альбицци и Риччи. Семейства эти

пылали друг к другу враждой, и каждое только и помышляло о том, как бы

сокрушить другое и захватить в республике верховную власть. Впрочем, до

вооруженных столкновений между ними еще не доходило, они только оскорбляли

друг друга во всех магистратурах и на советах. Когда все в городе оказались

вооруженными, случайно возникла какая-то незначительная перепалка на Новом

рынке, куда, как это всегда бывает в подобных случаях, сразу сбежался народ.

Суматоха усилилась, и семейству Риччи кто-то сообщил, что на его людей

нападают Альбицци, а семейство Альбицци получило сведения, что на него

двинулись Риччи. Весь город поднялся на ноги, и магистратам с великим трудом

удалось обуздать оба семейства, так что схватка, слух о которой

распространился случайно и безо всякой их вины, не произошла. Но случай

этот, сам по себе пустяковый, еще усилил их взаимное ожесточение, и они

принялись, как только могли, набирать себе побольше сторонников. Поскольку с

крушением грандов все граждане пребывали в таком равенстве, что чтили

должностных лиц республики более, чем когда-либо до того, оба семейства

решили попытаться достичь верховной власти в республике законным образом, не

прибегая к схваткам между своими сторонниками.

315

III

Выше мы рассказывали о том, как во Флоренции после победы Карла I

правление перешло к гвельфам, каковые получили немалую власть над

гибеллинами. Однако с течением времени, после многих новых событий и новых

раздоров, все это настолько позабылось, что теперь немало потомков прежних

гибеллинов занимали самые высокие должности в государстве. И вот Угуччоне,

глава семейства Риччи, поднял вопрос о восстановлении закона против

гибеллинов, в числе которых по общему мнению были и Альбицци, которые,

происходя из Ареццо, уже с давних времен переселились во Флоренцию. Угуччоне

рассчитывал, что, восстановив этот закон, можно будет отстранить людей из

дома Альбицци от всех должностей, ибо, согласно ему, каждый занимавший

государственную должность гибеллин подвергался осуждению. Замысел Угуччоне

был сообщен Пьеро, сыну Филиппо из рода Альбицци, который решил

содействовать ему, опасаясь, что в случае сопротивления его обвинят в

гибеллинстве. Таким образом, закон этот, восстановленный благодаря

честолюбивым замыслам дома Риччи, не только ничего не отнял у Пьеро дельи

Альбицци, но усилил уважение к нему, став, однако, источником величайших

бедствий. Самый опасный закон для государства тот, который заглядывает

слишком далеко в прошлое. Так как Пьеро поддержал этот закон, та мера,

которой его враги старались преградить ему путь к возвышению, только

облегчила этот путь. Став руководителем этого нового порядка, он с каждым

днем приобретал все больше власти, ибо новые гвельфы поддерживали его как

никого другого.
Так как не существовало должностного лица, уполномоченного разыскивать

гибеллинов, изданный против них закон не мог применяться. Пьеро позаботился

о том, чтобы розыски гибеллинов поручены были капитанам гвельфской партии,

которые, установив, какие граждане являются гибеллинами, должны были

официально предупредить их, чтобы они не пытались занимать какие бы то ни

было должности под страхом осуждения, если они не подчинятся этому

предупреждению. Отсюда и пошло, что