Никколо Макиавелли. Государь: сочинения ocr: Ихтик

135

Необходимо поэтому рассмотреть, какая из этих республик сделала лучший

выбор. Если вникать в причины, то можно будет много сказать в пользу каждой

из них. Если же взглянуть на результаты, то придется, наверное, отдать

предпочтение Нобилям, ибо свобода в Спарте и Венеции просуществовала дольше,

чем в Риме.

что охрану какой-нибудь вещи надлежит поручать тому, кто бы менее жаждал

завладеть ей. А если мы посмотрим на цели людей благородных и людей

худородных, то, несомненно, обнаружим, что благородные изо всех сил

стремятся к господству, а худородные желают лишь не быть порабощенными и,

следовательно, гораздо больше, чем гранды, любят свободную жизнь, имея

меньше надежд, чем они, узурпировать общественную свободу. Поэтому

естественно, что когда охрана свободы вверена народу, он печется о ней

больше и, не имея возможности сам узурпировать свободу, не позволяет этого и

другим.
Но с другой стороны, защитники спартанского и венецианского строя

говорят, что при вручении охраны свободы людям могущественным и знатным

сразу достигаются две важные цели: во-первых, благодаря этому знать

удовлетворяет свое честолюбие и, занимая господствующее положение в

республике, держа в своих руках дубину власти, имеет все основания

чувствовать себя вполне довольной; а во-вторых, этим сильно ослабляется

мятежный дух черни, являющийся причиной бесконечных раздоров и беспорядков в

республике и способный довести Знать до такого отчаяния, которое со временем

принесет дурные плоды. В качестве примера они ссылаются на тот же Рим, где

после установления должности плебейских Трибунов чернь, получив в свои руки

власть, не довольствовалась одним плебейским Консулом, но пожелала, чтобы

оба Консула были плебейскими. Потом она потребовала себе Цензуру, Претуру и

все другие высшие правительственные должности в государстве. Но и это ее не

удовлетворило; поэтому, увлекаемая все тем же неистовством, она начала

обожать людей, которых считала способными сокрушить знать. Это породило

могущество Мария и погубило Рим.

136

Поистине, тому, кто должным образом взвесит одну и другую возможность,

не легко будет решить, кому следует поручить охрану свободы, не уяснив

предварительно, какая из человеческих склонностей пагубнее для республики -

та ли, что побуждает сохранять приобретенные почести, или же та, что толкает

на их приобретение.

конце концов к следующему выводу: ты рассуждаешь либо о республике, желающей

создать империю, подобную Риму, либо о той, которой достаточно просто

уцелеть. В первом случае надо делать все, как делалось в Риме; во втором -

можно подражать Венеции и Спарте по причинам, о которых будет сказано в

следующей главе.

- те ли, что жаждут приобретать, или же те, кто боится утратить

приобретенное, - укажу, что когда для раскрытия заговора, возникшего в Капуе

против Рима, Марк Менений был сделан диктатором, а Марк Фульвий -

начальником конницы (оба были плебеями), они получили от народа также и

полномочия установить, кто в самом Риме с помощью подкупа и вообще

незаконными путями затевает получить консульство и другие должности. Знать

сочла, что таковые полномочия, данные диктатору, были направлены против нее,

и распустила по Риму слухи, будто почетных должностей подкупом и незаконным

способом ищут не знатные люди, а худородные, которые, не имея возможности

полагаться на происхождение и собственные доблести, пытаются достичь

высокого положения незаконным путем. Особенно в этом обвиняли самого

диктатора. Обвинения эти были настолько серьезны, что Менений, созвав сходку

и жалуясь на клевету, возведенную на него знатью, сложил с себя диктатуру и

отдался на суд народа. Дело его разбиралось, и он был оправдан. На суде

много спорили о том, кто честолюбивее - тот ли, кто хочет сохранить

приобретенную власть, или же тот, кто стремится к ее приобретению, ибо и то

и другое желание легко может стать причиной величайших смут. Чаще всего,

однако, таковые смуты вызываются людьми имущими, потому страх потерять

богатство порождает у них те же страсти, которые свойственны неимущим, ибо

никто не считает, что он надежно владеет тем, что у него есть, не приобретая

большего. Не говоря уж о том, что более богатые люди имеют большие

возможности и средства для учинения пагубных перемен.

137

Кроме того, нередко случается, что их наглое и заносчивое поведение

зажигает в сердцах людей неимущих желание обладать властью либо для того,

чтобы отомстить обидчикам, разорив их, либо для того, чтобы самим получить

богатство и почести, которыми те злоупотребляют.

Глава VI

ВРАЖДУ МЕЖДУ НАРОДОМ И СЕНАТОМ

и Сенатом. Однако, проследив их до времени Гракхов, когда они сделались

причиной крушения свободной жизни, вероятно, найдется кто-нибудь, кто

пожелает, чтобы Рим достиг великих результатов без того, чтобы в нем

существовала вышеназванная вражда. Поэтому мне кажется делом, достойным

внимания, посмотреть, можно ли было установить в Риме такой строй, который

уничтожил бы упомянутые раздоры. А желая исследовать это, необходимо

обратиться к тем республикам, которые долгое время просуществовали

свободными без подобной вражды и смут, и посмотреть, каков был у них строй и

можно ли было ввести его в Риме. В качестве примера у древних возьмем

Спарту, а у наших современников Венецию - государства, о которых я уже

говорил.
В Спарте был царь и небольшой Сенат, который ею управлял. Венеция же не

имеет различных наименований для членов правительства; все, кто могут

принимать участие в управлении, называются там одним общим именем - Дворяне.

Такой обычай возник в Венеции больше благодаря случаю, нежели мудрости ее

законодателей. Дело обстояло вот как: на небольших клочках суши, где

расположен теперь город, в силу причин, о которых уже говорилось, скопилось

много людей. Когда число их возросло настолько, что для продолжения

совместной жизни им потребовались законы, они установили определенную форму

правления; часто собираясь вместе на советы, на которых решались вопросы,

касающиеся города, они в конце концов постановили, что их вполне достаточно

для нормаль-