Николе М., Шварц Р. Н 63 Семейная терапия. Концепции и методы/Пер, с англ. О. Очкур, А. Шишко

Кроме супружеских пар и групп пар, Боуэн работал и с от­дельными членами семьи. Это был уникальный подход, бросаю­щий вызов снисходительному взгляду на семейную терапию.

Семейная терапия — это одновременно и метод, и ориента­ция. Как ориентация она означает понимание людей в контексте значимости эмоциональных систем; как метод она обычно под­разумевает работу с целыми семьями. Но работа Боуэна с отдель­ными членами семьи сосредоточивалась на теме семейных сис­тем, вероятно, даже больше, чем работа большинства других семейных терапевтов, при том, что они встречаются с целыми семьями.

89

Майкл Николе, Ричард Шварц

Став взрослым, Боуэн — старший из пяти детей в дружной деревенской семье — держался на расстоянии от своих родите­лей и остальных родственников. Как и многие из нас, он оши­бочно принимал избегание за освобождение. Но, как он позже признал, незаконченные эмоциональные дела остаются с нами, делая нас уязвимыми к повторяющимся конфликтам, до кото­рых мы никогда не добираемся, чтобы проработать с нашими се­мьями.

Самым важным достижением Боуэна стал его выход из тре­угольника с родителями, которые привыкли жаловаться ему друг на друга. Большинству из нас лестно сохранять подобное дове­рие, но Боуэн решил реорганизовать эту триангуляцию ради того, чем это было, и, когда мать пожаловалась ему на отца, он сказал ему: «Твоя жена рассказала мне кое-что о тебе. Интересно, почему она рассказала об этом мне, а не тебе». Как и следовало ожидать, отец обсудил это с матерью, и, естественно, ей стало неприятно.

Хотя эти усилия и произвели некий эмоциональный перево­рот, вызванный разрушением семейных правил, маневр Боуэна оказался эффективным в том, что воспрепятствовал попыткам родителей заставить его принять чью-либо сторону — и им стало сложнее избегать обсуждения тех или иных тем между собой. Повторение того, что тебе сказали о ком-то другом, — один из способов немедленно прекратить триангуляцию.

Через усилия в собственной семье Боуэн открыл, что само­дифференциация достигается легче при развитии индивидуаль­ных отношений по принципу «лицом к лицу» с каждым родите­лем и по возможности со всеми остальными родственниками по отдельности. Если визиты к ним проблематичны, можно восста­новить отношения при помощи писем и телефонных звонков, особенно если речь идет о близких или дружественных отноше­ниях. Процесс самодифференциации от семьи завершается, ког­да эти отношения поддерживаются без участия эмоционального слияния или триангуляции. Подробности личной работы Боуэна над его семейными взаимоотношениями сложны, но студентам стоит их прочитать (см. Anonymous, 1972).

После того как Боуэн рассказал стажерам о своем успехе в собственной семье, многие из них возвращались к своим семьям

90

Состояние семейной терапии

НАТАН АККЕРМАН

Натан Аккерман был практикующим психоанализ детским психиатром, который и в своей первооткрывательской работе с семьями остался преданным психоаналитическим корням. Хотя его фокус на интрапсихическом конфликте, возможно, и пред­ставляется менее инновационным, чем внимание группы Пало-Альто к коммуникации как к обратной связи, у него имелось обостренное чувство к общей организации семей. Семьи, гово­рил Аккерман, могут представлять собой видимость союза, но быть в основании эмоционально расколотыми на конкурирую­щие группировки. Это положение можно считать родственным психоаналитической модели личности, которая, несмотря на свою кажущуюся целостность, в действительности подразумева­ет конфликт, запущенный непримиримыми в своей борьбе вле­чениями и защитами.

Закончив ординатуру, совпавшую с периодом Великой деп­рессии, Аккерман становится сотрудником клиники Меннине-гра в г. Топика, штат Канзас. В 1937 г. он становится главным психиатром Детской воспитательной клиники. Сначала он при­держивался схемы воспитательной работы с детьми, по которой ребенку предписывалось психиатрическое лечение, а матери — наблюдение социального работника, но с середины 1940 г. начал экспериментировать, закрепляя одного терапевта за ребенком и за матерью. В отличие от Боубли Аккерман пошел дальше ис­пользования этих совместных сессий как временную уловку: он пересмотрел всю концепцию психопатологии и стал восприни­мать семью как базовую единицу для диагностики и лечения.

В 1955 г. Аккерман организовал первую сессию по семейной диагностике на собрании Американской ортопсихиатрической ассоциации. Здесь Джексон, Боуэн, Уинн и Аккерман узнали о

91

Майкл Николе, Ричард Шварц

В дополнение к своим клиническим инновациям Аккерман также опубликовал несколько важных статей и книг. Не ранее чем в 1938 г. он написал «Союз семьи» и сделал некоторые на­броски к своей статье «Семейная диагностика: подход к дошколь­никам» (Ackerman & Sobel, 1950) в ознаменование движения се­мейной терапии (Kaslow, 1980). В 1962 г. Аккерман совместно с Доном Джексоном основал первый журнал поля «Семейные про­цессы». Под редакционным руководством Джея Хейли (1962— 1969), Дональда Блоха (1969—1982), Карлоса Слуцки (1983— 1990), Питера Стейнгласса (1990—1998) и Кэрол Андерсон (1998 — настоящее время) «Семейные процессы» много лет остается ли­дирующим научным средством сообщения идей семейных тера­певтов.

В то время как другие семейные терапевты принижали зна­чение психологии личности, Аккермана всегда интересовала как внутренняя жизнь людей, так и то, что происходит между ними. Он никогда не забывал о чувствах, надеждах и желаниях. Факти­чески модель семьи у Аккермана походила на хорошо известную психоаналитическую модель; только вместо проблем сознатель­ного и бессознательного он говорил о том, как семьи сталкива­ются с некоторыми проблемами, избегая и отвергая другие, осо­бенно те, которые подразумевают секс и насилие. Он рассматри­вал свою работу в качестве терапевта как нарушителя покоя, выносящего секреты семьи на свет.

В «Лечении проблемной семьи» (Akerman, 1966a) Аккерман показал свое пренебрежительное отношение к учтивости и при­творству краткой клинической иллюстрацией. Семья из четырех человек пришла на терапию, когда война между одиннадцати­летней дочерью и шестнадцатилетним сыном зашла слишком да­леко: девочка незадолго до этого угрожала брату мясным ножом. Отец, садясь, издал тяжелый вздох. Аккерман спросил его, поче­му он так вздыхает, и, когда тот сослался на усталость, отверг это, предположив, что здесь, вероятно, имеется другая причина. Тогда вмешалась его жена, возвестив, что у нее есть дневник, где зафиксированы все злодеяния каждого за неделю. Ее напор пре­красно дополнял снисходительную уступчивость мужа. Ошелом-

92

Состояние семейной терапии

Когда мать стала зачитывать свой отчет, Аккерман, догадав­шись, что это обычное ее занятие, прокомментировал невербаль­ное поведение отца: «Вы постукиваете пальцами». Это спровоци­ровало обсуждение того, кто что делает, которое мать постепенно взяла в свои руки и обратила в обвинительный акт в многочис­ленных невротичных привычках мужа. В этот момент вмешался с обвинением сын. Указав на мать, он сказал: «Она жалуется!» Мать, признав за собой этот небольшой промах, попыталась сменить тему. Но Аккерман не был расположен позволить ей так просто отделаться.

Оказалось, что жалобы матери возникали чаще всего тогда, когда она оказывалась в подчиненном положении. Отец сказал, что он расстраивается из-за ее прямых жалоб, но всегда отвлека­ется на детей, затевающих ссоры. Аккерман спросил: «Интересно, не вмешиваются ли они именно тогда, когда вы вдвоем собирае­тесь поговорить о своей интимной жизни?» Тогда отец поделил­ся своими чувствами, когда, желая поцеловать жену, добивался от нее только упреков. «Тебе нужен противогаз», — сказал он ей. Дочь попыталась вмешаться, но Аккерман приказал ей сидеть спокойно, чтобы дать поговорить родителям.

Несколько минут спустя дети покинули сессию, и Аккерман приоткрыл дверь в спальню родителей. Сперва пара отыграла свой привычный паттерн: она обвиняла, а он замыкался. На сей раз жена жаловалась на то, что муж совсем не романтичен и она единственная, кто заботится о контрацепции и пользуется про­тивозачаточным колпачком. Между тем муж пребывал в смирен­ном молчании. Эта пара прекрасно взаимодополняла друг друга: она — ведущий, он — ведомый. Но Аккерман вывел их из равно­весия, шутливо поддразнив жену и спровоцировав мужа посто­ять за себя.

Хотя в описаниях постфактум всегда найдется место, чтобы обвинить терапевта в том, что он встал на чью-то сторону, нужно отметить, что в этом примере жена вряд ли почувствовала, что Аккерман критиковал или осаживал ее. Да и муж вряд ли поду­мал, что Аккерман пытается отстоять его перед женой. Скорее всего под конец сессии эта мрачная, недовольная пара начала смеяться и по достоинству оценила друг друга. Они увидели, что все больше отдаляются друг от друга и позволяют детям отвле­кать себя. Таким образом, хотя работу Аккермана можно описать

93

Майкл Николе, Ричард Шварц

Аккерман рекомендовал, чтобы все, кто живет под одной крышей, присутствовали на семейных интервью. Он писал: «Очень важно вначале установить значимый эмоциональный контакт со всеми членами семьи, создать климат, в котором вы реально со­прикасаетесь с ними и чувствуете их ответную реакцию» (Acker-man, 1961, с. 242). Установив контакт, Аккерман поощрял от­крытое и честное выражение чувств. Он был агентом-провокатором, побуждающим к откровениям и столкновениям — остроумный и всегда готовый засунуть свой нос в личные семейные дела.

Аккерман отмечал, что идентичность каждого человека вы­ражается по-разному: через его индивидуальность, в качестве члена семейной субсистемы и в качестве члена семьи в целом. Чтобы точно определять эти компоненты идентичности, он был внимателен к коалициям, которые проявлялись в семейных ин­тервью. Один из подобных признаков обнаруживался, когда се­мьи рассаживались в определенном порядке. Входя в кабинет консультанта, члены семьи обычно стремились разбиться на па­ры, так что образовывались группировки. Чтобы показать их бо­лее четко, Аккерман предлагал членам семьи затеять между со­бой разговор. Как только они начинали говорить друг с другом, было легче увидеть, как они эмоционально разделены и какие проблемы и запреты имеют место. Аккерман также уделял боль­шое внимание невербальным сигналам, потому что считал, что замаскированные чувства передаются языком тела гораздо более красноречиво, чем словами.

Поддерживая честный эмоциональный обмен, Аккерман «ще­котал защиты» членов семьи — его фраза, означающая провоци­рование людей на раскрытие и выражение того, о чем они дейст­вительно думают. То, что считалось семейными секретами, гово­рил Аккерман, как правило, оборачивалось общим знанием, о котором просто никто не заговаривал. Однако, доверяя терапев­ту, семья раскрепощается и заговаривает более откровенно о том, о чем обычно не было желания говорить.

Поощряя семью ослабить эмоциональное напряжение, Ак­керман сам вел себя непринужденно. Он свободно вставал то на сторону одних, то на сторону других представителей семьи. Ак­керман не считал, что следует всегда или по возможности оста­ваться нейтральным и объективным; напротив, он полагал, что справедливый баланс в конце концов достигается движением туда-сюда, оказанием поддержки то одному, то другому члену

94

Состояние семейной терапии

Аккерман рассматривал семейные проблемы как продукт конфликта. Он говорил, что конфликты внутри личности, между членами семьи, между семьями и обществом вообще следует вы­являть и разрешать, если нужно залечивать психологические травмы. Конфликты между и внутри членов семьи связаны в систему замкнутой обратной связи; то есть интрапсихический конфликт поддерживает интерперсональный конфликт, и на­оборот (Ackerman, 1961). Чтобы обратить симптоматийные нару­шения, терапевт должен привести конфликт в открытую форму, в поле семейных интеракций, где могут быть найдены новые ре­шения. Пока конфликт остается локализованным внутри лич­ностей, считал Аккерман, психопатология останется фиксиро­ванной.

Несмотря на то что невозможно четко резюмировать воль­ный аккермановский подход, у него существуют ясные характер­ные признаки. Первый заключается в обязательной глубокой те­рапевтической убежденности и участии. Аккерман сам эмоцио­нально глубоко вовлекался в семью, по контрасту, например, с Мюрреем Боуэном, который предупреждал терапевтов выдержи­вать некоторую дистанцию, чтобы не попасть в процесс триангуля­ции. Глубина также характеризует проблемы, на которых концент­рировался Аккерман, — семейные аналоги некоторых конфлик­тов, чувств и фантазий, глубоко упрятанных в бессознательном человека. Психоаналитическая ориентация обострила в нем чут­кость к скрытым темам в интерперсональном бессознательном семьи, а его провокационный стиль позволял ему помогать се­мьям вынести эти темы на свет дня.

Аккерман внес весомый вклад в семейную терапию: он был одним из первых, кто предположил возможным лечение целых семей и благодаря своей изобретательности и энергичности ре­ально воплотил это. Не далее как в конце 1940-х гг. Аккерман указал, что терапия членов семьи по отдельности без рассмотре­ния конфигурации семьи часто бесполезна. В 1954 г. он реко­мендовал обследовать целые семейные группы и выстраивать те­рапию согласно этим оценкам как для семейной группы, так и Для отдельных членов семьи.

Другое важное воздействие Аккерман оказал в качестве не-

95

Майкл Николе, Ричард Шварц

Наконец, вклады Аккермана как педагога, — возможно, его важнейшее наследие. На восточном побережье его имя было си­нонимом семейной терапии на протяжении всех 1960-х годов. Среди тех счастливцев, кто учился у него, был Сальвадор Мину-хин, который открыто признает свой долг гению Аккермана.

Аккерман всегда настаивал, что терапевт должен быть эмо­ционально вовлеченным в работу с семьей и использовать кон­фронтацию, чтобы привести скрытые конфликты к открытой дискуссии. Как терапевту спровоцировать откровенное раскры­тие? Аккерман делал это, акцентируясь на избегании и эмоцио­нальном мошенничестве («щекотание защит»), бросая вызов штампам и препятствуя бесплодным спорам о вещах, не имею­щих особого значения. Техники Аккермана предполагают, что он был несколько более озабочен содержанием семейных кон­фликтов, чем процессом того, как члены семьи справляются с ними, и более заинтересован семейными секретами (особенно теми, которые подразумевают секс и агрессию), чем семейной структурой и паттернами коммуникации. Возможно, наиболее бессмертный вклад Аккермана — это его последовательный ак­цент на отдельных личностях и целых семьях; он никогда не терял из виду личность в системе.

КАРЛ ВИТАКЕР

Даже среди многочисленных упрямых и колоритных персо­нажей — основателей семейной терапии — Карл Витакер выделя­ется как самый дерзкий. Он считал людей с психологическими проблемами теми, кто чурается чувств и цепляется за безжизнен­ные шаблоны (Whitaker & Malone, 1953). Витакер накалял страст­ную эмоциональную атмосферу. Его «Психотерапия абсурда» (Whitaker, 1975) представляет собой смесь теплого участия и не­предсказуемых эмоциональных провокаций, предназначенных

96

Состояние семейной терапии

Принимая во внимание дерзкий и изобретательный подход Витакера к индивидуальной терапии, неудивительно, что он стал одним из первых, кто порвал с психиатрическими традициями ради экспериментов с семейной терапией. В 1943 г. он и Джон Уоркентин, работая в Оак-Ридз, штат Теннесси, начали вклю­чать в свое пациентское лечение супругов и детей. Витакер также стал пионером использования котерапии, полагая, что поддер­живающий партнер помогает свободному терапевту реагировать спонтанно, без опасения несдержанного контрпереноса.

В 1946 г. Витакер возглавляет факультет психиатрии универ­ситета Эмори, где объединяется с Уоркентином и Томасом Ма-лоном. Они продолжают экспериментировать с лечением семей, особенно интересуясь шизофрениками и их семьями. Витакер организовывает ряд конференций, которые в конечном счете приводят к главной встрече движения семейной терапии. В 1946 г. Витакер, Уоркентин и Малон начали дважды в год проводить конференции, в течение которых рассматривали и обсуждали ра­боту друг друга с семьями. Группа сочла эти сессии чрезвычайно полезными, и с тех пор взаимные наблюдения с использованием одностороннего зеркала стали одним из отличительных призна­ков семейной терапии.

В 1953 г. Витакер приглашает Джона Розена, Альберта Шиф-лена, Грегори Бейтсона и Дона Джексона поучаствовать в про­исходящей раз в полгода конференции, посвященной семьям, проходившей в тот год в Си-Айленде, штат Джорджия. Каждый демонстрировал собственный подход к одной и той же семье, в то время как другие наблюдали и в заключение объединялись в груп­повых дискуссиях и анализе. Взаимное обогащение идеями ста­новилось важной особенностью движения семейной терапии. Не­которая открытость, которая приводила семьи в терапевтичес­кий кабинет, побуждала и семейных терапевтов делиться своей работой с коллегами при помощи видеозаписей и живых демон­страций.

В 1955 г. Витакер ушел в отставку из Эмори и начал частную практику с Уоркентином, Малоном и Ричардом Фелдером. Он и его партнеры по Психиатрической клинике в Атланте разработа­ли «эмпирическую» форму психотерапии, используя в семейной, индивидуальной, групповой и супружеской терапии ряд чрезвы­чайно провокационных техник, сочетающихся с силой их лич­ностей (Whitaker, 1958).

97

Майкл Николе, Ричард Шварц

На заре движения семейной терапии Витакер был менее из­вестным, чем многие другие терапевты первого поколения. Воз­можно, это было связано с его атеоретической позицией. Тогда как Джексон, Хейли и Боуэн разрабатывали увлекательные и легкие для понимания теоретические концепции, Витакер всегда отказывался от теории, предпочитая творческую спонтанность. Поэтому его работа была менее доступной для обучения, чем ра­бота его коллег. Тем не менее среди равных себе он всегда был уважаемой фигурой. Те, кто понимал, что происходит в семьях, видел, что в его безумии есть система.

Витакер умышленно создавал напряжение, докучая и пики­руясь с семьями, будучи убежденным, что стресс необходим для изменений. По нему никогда нельзя было сказать, что он имеет четкую стратегию, и он не прибегал к предсказуемым техникам, предпочитая, как он говорил, позволять своему бессознательно­му подгонять терапию (Whitaker, 1976). Хотя его работа выгляде­ла совершенно спонтанной, даже временами вопиюще спонтан­ной, у нее имелись твердые базовые качества. Все его вмеша­тельства поощряли гибкость. Он не делал слишком многого, чтобы продвинуть семьи к изменениям в конкретных направлениях, когда бросал им вызов и хитростью добивался их раскрытия, — чтобы они могли в большей мере стать самими собой и прийти к большему удовлетворению.

АЙВЕН БОЖОРМЕНИЙ-НЕГИ

Айвен Божормений-Неги, пришедший в семейную терапию из психоанализа, был одним из плодотворных мыслителей дви­жения с самых первых его дней. В 1957 г. он основал Восточно-Пенсильванский психиатрический институт (ВППИ) в Фила­дельфии как центр для исследований и обучения. Уважаемый

98

Состояние семейной терапии

В 1960 г. в ВППИ из Темпльского университета переходит Альберт Шифлен и присоединяется к Рею Бердвистеллу для изу­чения языка тела в психотерапии. Росс Спек, который учился в ординатуре по психиатрии в начале 1960-х гг., разработал со­вместно с Кэролайн Аттнив «сетевую терапию», расширившую контекст лечения далеко за пределы нуклеарной семьи. В этом подходе для участия на терапевтических сессиях приглашается как можно больше людей, связанных с пациентом. Часто соби­раются до пятидесяти человек, включая членов семьи и родст­венников, друзей, соседей и учителей, приблизительно на три четырехчасовые сессии, возглавляемые минимум тремя терапев­тами, чтобы обсудить, как поддержать пациента и помочь ему измениться (Speck & Atteneave, 1973).

В дополнение к поручительству и поддержке студентов и кол­лег Божормений-Неги внес большой вклад в изучение шизофре­нии (Boszormenyi-Nagy, 1962) и семейную терапию (Boszorme­nyi-Nagy, 1966, 1972; Boszormenyi-Nagy & Spark, 1973). Божорме­ний-Неги представлял себя как бывший аналитик, оценивший по достоинству секретность и конфиденциальность, который стал семейным терапевтом, борющимся с патологическими си­лами в открытую. Один из его главных вкладов — добавление этической составляющей к терапевтическим целям и техникам. Согласно Божормений-Неги, ни принцип удовольствия-боли, ни трансакциональная своевременность не являются достаточ-