Новая философская энциклопедия в четырех томах научно-редакционный совет

ГРЕЧЕСКИЕ КОММЕНТАТОРЫ. Объем сохранившихся греческих комментариев на Аристотеля больше, чем любой другой корпус текстов, дошедших до нас от античности. Тексты эти имеют важное значение 1) как необходимое пособие для изучения философии Аристотеля; 2) как ори-

Первые комментарии были составлены учеником Аристотеля Неделим Родосским (на «Физику» и некоторые логические сочинения), однако становление и развитие комментария как особого философского жанра связано с изданием сочинений Аристотеля в 1 в. до н. э. Андроником Родосским. Первый издатель Аристотеля стал и первым его комментатором, за которым последовали поколения других. Сохранилась сравнительно небольшая часть текстов, созданных в рамках этой богатейшей традиции.

Античных комментаторов Аристотеля можно разделить на .две большие группы: комментаторы-перипатетики (вершина традиции— Александр Афродисийский) и комментаторынеоплатоники (вершина традиции— Симпликий).

В этот период также были составлены несколько комментариев (все — на «Категории») вне рамок Перипата: платоником Евдором Александрийским, стоиками Афинодором и Корнутом (их комментарии были скорее критическим разбором учения Аристотеля; все утрачены). Сохранился комментарий анонимного пифагорейского автора, приписавшего свой труд Архиту из Тарента.

Сквозной проблемой традиции комментирования Аристотеля в неоплатонизме стал вопрос «о гармонии» учений Платона и Аристотеля. Сам Плотин подчеркивал их различие, в частности, указывая на более низкий статус категорий Аристотеля по сравнению с пятью «высшими родами сущего» Платона (ср. Епп. VI 1—3). В дальнейшем центр тяжести в вопросе о соотношении учений Платона и Аристотеля неоплатоники перенесли на демонстрацию взаимной непротиворечивости двух философских языков, применимых соответственно к миру чувственному и умопостигаемому,—Порфирий пишет «О единстве сочинений Платона и Аристотеля», Ямвлих полагает, что учение Аристотеля о категориях никак не противоречит учению об идеях Платона, такова же позиция ученика Ямвлиха Дексиппа в комментарии на «Категории». Ямвлих много комментировал Аристотеля, но все его комментарии (в т. ч. на логические сочинения и «О небе») утрачены.

Комментаторы Аристотеля Афинской школы: Плутарх, Сириан, Лрокл, Дамаский. Известно о комментарии Плутарха на «О душе» (по цитатам у Иоанна Филопона и Симпликия). Его ученик и преемник Сириан комментировал, вероятно, все основные сочинения Аристотеля,· но сохранился только комментарий на «Метафизику» III—IV и XIII—XIV, в котором он защищает теорию идей Платона от критики Аристотеля. Это единственный сохранившийся комментарий Афинской школы. Прокл, изучавший «малые мистерии» Аристотеля в течение двух лет, составил комментарии на «Об

Комментаторы Аристотеля Александрийской школы: Аммоний, сын Гермия, Асклепий, Олимпиодор, Иоанн Филопон, Элчас, Довод Фессалончкийский, Стефан Александрийский. В корпусе сохранившихся античных комментариев именно комментаторы Александрийской школы представлены лучше всего. Традиционно считается (вслед за Прехтером), что для них более характерно стремление к гармонизации учений Платона и Аристотеля с одной стороны, более близкое следование комментируемому тексту—с другой, а для комментаторов Афин—склонность к мистицизму и теургии. Однако'две традиции были тесно переплетены: Аммоний, учивший в Александрии, был учеником афинянина Прокла, а учениками Аммония были Дамаский и Симпликий (впоследствии переехавшие в Афины). Аммоний известен как автор комментариев на «Категории», «Об истолковании», «Первую Аналитику» (1 кн.); запись комментария на «Метафизику» I—VII сделана учеником Аммония Асклепием и издана под его именем. Такая практика записи «с голоса» (από φωνής) учителя была достаточно распространена в школьной практике тех лет (ср. ряд комментариев Иоанна Филопона).

Методологические установки «афинян» и «александрийцев» были во многом едины, ср., напр., предложенный Аммонием в комментарии на «Введение» Порфирия список предварительных вопросов, на которые следует ответить, приступая к изучению любого сочинения: о тематике (о' σκοπός) и «пользе» (то χρήσιμον) сочинения, о его аутентичности (το γνήσιον), месте в ряду прочих сочинений (ή τάξις της αναγνώσεως), смысле заглавия (ή αιτία της επιγραφής), структурном делении на главы (ή είς τα κεφάλαια διαίρεσις) и—к какому разделу философии относится данное произведение (υπό ποίον μέρος ανάγεται το παρόν σύγγραμμα). Более пространный список из 10 пунктов (завершающийся вопросом «каков должен быть сам комментатор?») см. в комментарии Аммония на «Категории» (in Cat. 1,1—12). После Аммония подобные схемы из 10 вопросов можно найти у Симпликия (in Cat 3, 20—29), Олимпиодора, Филопона и Элиаса. Эти вопросы из комментариев на Аристотеля восходят к методологическому требованию Ямвлиха точно определять «цель» платоновского диалога и в соответствии с ней выстраивать комментарий. Элиас полагает, что эта методологическая схема разработана Проклом (in Cat. 107, 24—26).
Олимпиодор был последним язычником из ученых александрийцев, позднейшие представители школы были уже христианами: Иоанн Филопон комментировал «Категории», «Аналитики», «Физику», «О возникновении и унич¹ тожении», «Метеорологику» и «Метафизику» (последний не сохранился); в конце 6 в. Элиас и Давид комментировали гл. о. логические труды («Категории» и «Аналитику»), Стефан Александрийский известен как автор комментария на 3-ю книгу «О душе» и «Об истолковании». Ок. 610 он переехал из Александрии в Константинополь ко двору императора Ираклия,—на этом история античного комментария прекращается.

Задача представить учения Платона и Аристотеля как единую доктрину требовала решения вопроса об их «онтологической совместимости»: соотношение Единого Платона и Ума-нусо Аристотеля, сотворенность и вечность космоса, смертность и бессмертие души,—эти важные для платоников вопросы приобретали дополнительную остроту для христианских авторов. В свое время Гиерокл и затем Аммоний решали проблему тварности космоса или его вечности в духе «согласия» Платона и Аристотеля через вневременное понимание мифа «Тшмея»: бог есть творец безначальной Вселенной. Но знаменателен спор о вечности мира, инициированный на исходе античности христианином Иоанном Филопоном, усомнившимся в ходе полемики с Проклом в постулате ex nihilo nihil, и продолженный критическим ответом Симпликия, защищавшим вместе с этим постулатом всю систему античных представлений о бытии. Эта заочная полемика выразительно зафиксировала разлом единой культурной и философской парадигмы античности.

ВИЗАНТИЙСКИЕ КОММЕНТАТОРЫ 11-12 вв. Среди комментаторов, представленных в серии CAG, есть также византийские авторы; Евстратий Никейский, комментатор «Второй Аналитики» (кн. 2) и «Никомаховой этики» (кн. 1 и б); Михаил Эфесский, комментатор «Никомаховой этики» (кн. 5,9 —10), «О софистических опровержениях» и ряда психологических и биологических трактатов; утрачены его комментарии на обе «Аналитики», «Топику», «Риторику», «Физику», «О небе», «Историю животных», «Политику» (возможно, ему принадлежат книги 7—14 комментария на «Метафизику», изданные вместе с комментарием Александра Афродисийского, см. CAG I); Софоний, автор комментария-парафраза на «О душе» и Гелиодор из Прусы (вероятно» нач. 14 в.), составивший парафраз «Никомаховой этики». Наиболе важны обстоятельные комментарии Михаила, более следующего аристотелевской традиции, и Евстратия, вводящего в текст комментариев платонические, христианские и анти-исламские мотивы. Оба принадлежали к знаменитому философскому кружку византийской принцессы Анны Комниной.

РАННИЕ ЛАТИНСКИЕ КОММЕНТАТОРЫ (4-6 вв.). Первыми латинскими комментаторами Аристотеля были философы-неоплатоники и христианские богословы Марий Викторин (сер. 4 в.), который перевел «Об истолковании» и «Топику», а также комментарий Порфирия на «Категории», и Боэций (1-я треть б в.), которому принадлежат переводы на латынь «Органона» и комментарии на «Категории» и «Об истолковании». Кроме того, были известны переводы на латынь Фемистиевых парафраз обеих «Аналитик», выполненные Претекстатом. Можно отметить также, что еще Апулей (2 в.) изложил на латыни содержа-

Соч.: Diels H. (ed.). Commentaria in Aristotelem Graeca, editum consilio et auctoritate Academiae Litterarum Regiae Borussicae, 23 vols. В., 1882—1909 ["•CAG): включает тексты (далее в хронологической последовательности) Адраста, Аспасия, Александра Афродисийского, Порфирия, Дексиппа, Фемистия, Сириана, Аммония, При· скиана, Асклепия, Филопона, Симпликия, Олимпиодора, Элия, Давида, Стефана, Евстратия, Михаила Эфесского и Софония (на греч.); Sorabji R. (ed.). Ancient Commentators on Aristotle. L, 1987— (издание серии продолжается, включает английский перевод и комментарий). См. лит. к отдельным статьям.

Лит.: Moraux Р. Aristotelismus bei den Griechen: von Andronicos bis Alexander von Aphrodisias, Bd. 1-2. В.-N. Y., 1973—84; Aristotle Transformed: The Ancient Commentators and their Influence, cd. R. Sorabji. L., 1990; Blumenthai H. J. Aristotle and Neoplatonism in Late Antiquity: Interpretations of the De Anima. N. У., 1996.

M. А. Солопова

АРИТМОЛОГИЯ—в узком смысле слова—теория разрывных функций, в широком смысле—миросозерцание, основанное на идее прерывности. Впервые понятие «аритмология» появилось у ff. В. Бугаева в его статье «Математика и научно-философское миросозерцание» и стало исходным понятием Московской философско-математической школы. Аритмология противопоставлялась в ней аналитике—теории непрерывных функций и миросозерцанию, основанному на идее непрерывности. Приверженцы аритмологии считают, что аналитическое миросозерцание в разных формах господствовало начиная с эпохи Возрождения и вплоть до кон. 19 в., когда ему на смену приходит аритмодогия. Аналитика связана с принципом детерминизма, с теорией эволюции в природе и теорией прогресса в обществе. Она пытается объяснить происхождение творения без Творца. Аритмология, уединяя каждое «зернышко» творения и указывая на космическую несвязность разных типов этих «зерен», возводит их конечное происхождение к Творцу. Аритмология говорит о принципиальной невключаемости свободы, выбора, цели, воли, веры, подвига, творчества в аналитические схемы. Аналитической рассудочной деятельности противостоит интуитивное озарение. В социальной сфере аналитик говорит о непрерывной эволюции, а аритмология—о мировых катастрофах, революциях, переворотах в индивидуальной и общественной жизни, о ритмической смене типов культур. Аритмология живет чувством, что «мир надтреснут» и что сквозь эти трещины видна лазурь вечности (Флоренский П. А. Столп и утверждение Истины. М., 1914, с. 157). Аритмология—это чувство трагедии, совершающейся в мире, предчувствие эсхатологического конца. Эти трещины бытия есть «бездны зла», существующие лишь в человеческом аспекте. Непрерывность—иллюзорна, реальность—прерывна. Чувство надтреснутости мира и разрозненности его частей было свойственно многим мыслителям Серебряного века: Н. О. Лосскоту, С. Н. Булгакову, И. А. Бердяеву, В. Ф. Эрну и др. См. лит. к ст. Бугаев Н. В. С. М. Половинки»

Лит.: Coussin P. Le Stoïcisme de la Nouvelle Académie.—«Revue d'Histoire de la Philosophie» 3, 1929, p. 241-276; Gigon 0. Zur Geschichte der sogenannten Neuen Akademie.—«Museum Helveticum», 1944, l, S. 47-64; Wische A. Cicero und die Neue Akademie. Muster, 1961; Krämer H. J. Platonismus und hellenistische Philosophie. B.-N. Y., 1971, S. 33-54; Levy С. Scepticisme et dogmatisme dans l'Académie; «L'ésoterisme» d'Areésilas.—«Revue des Etudes Latines», 1978, 56, p. 335-348.

Хотя движение ремонстрантов ограничилось Нидерландами, оно стало значительным событием в развитии реформационных движений и свободомыслия в Европе. Образование в академии, учрежденной ремонстрантами, предполагало широкое знакомство с гуманистическими традициями и новейшими философскими концепциями. Вскоре академия стала играть роль всеевропейского центра свободомыслия и профессиональной подготовки в области теологии, философии и естествознания. В Нидерландах иммигрант Р. Декарт написал свои основные произведения, последователи Арминия приютили Дж. Локка, изгнанного из Англии, здесь же спасались от преследований многие религиозные диссиденты.