Новая постиндустриальная волна на Западе
жүктеу/скачать 2.88 Mb.
|
| Книга «Справедливое общество» (1996) вряд ли может быть названа экономическим исследованием в собственном смысле этого слова. В ней нашли отражение скорее политические и социальные идеалы автора, нежели конкретные результаты анализа хозяйственных реалий. Книга, состоящая из восемнадцати глав, написана в отчасти публицистической манере и представляет читателю взгляд автора на реформированное общество эпохи постиндустриализма. Он пишет здесь о судьбах государственного регулирования экономики и методах борьбы с инфляцией, о допустимом социальном и имущественном неравенстве. Дж. К.Гэлбрейт касается широкого спектра социальных и политических проблем, среди которых особо выделяются меняющаяся роль личности в современном мире, расслоение общества по образовательному признаку, взаимоотношения развитых постиндустриальных стран с государствами третьего мира, экологическая опасность и так далее.
Эта книга представляет значительную ценность в первую очередь как достаточно комплексное и вместе с тем сжатое изложение со- циального кредо, присущего тому поколению современных американских социологов, которое стояло у истоков постиндустриальной концепции. Заслуживает особого внимания то обстоятельство, что в книге профессора Гэлбрейта отсутствует элемент надрыва, столь характерный для многих социологических исследований 70-х и 80-х годов. Несмотря на многочисленные критические замечания в адрес существующей сегодня хозяйственной и политической системы, автор убежден в достижимости описываемого им идеального состояния, в том, что именно к нему естественным образом подводят современные тенденции экономического прогресса. Хотя сформулированные в книге положения и не могут быть названы примером непосредственного исследования хозяйственных процессов, они основываются на результатах анализа, проведенного автором в целом ряде более ранних работ. Будучи не в состоянии дать российскому читателю представление о каждой из глав, мы остановили наш выбор на главах 3 («Эпоха практицизма») и 5 («Распределение доходов и власти»). В ходе нашей личной встречи в Кембридже в марте 1998 года профессор Гэлбрейт предложил также включить в публикуемый в России сборник заключительную часть главы 10 («Основные принципы социального регулирования»), что мы с удовольствием делаем (эти отрывки соответствуют стр. 14—22, 59—67 и 77—81 в издании Houghton Mifflin). СПРАВЕДЛИВОЕ ОБЩЕСТВО ГУМАНИСТИЧЕСКИЙ ВЗГЛЯД* С древних времен и по сей день к экономике подходят с позиций идеологии. Любое экономическое явление снабжается идеологическим ярлыком. Мы говорим о либерализме, социализме или капитализме; называем того или иного деятеля либералом, социалистом или приверженцем системы свободного предпринимательства. Одни выступают за государственную собственность, другие, как это модно в последние годы, — за приватизацию. Таковы идеологические категории, определяющие нашу жизнь. Однако сегодня наиболее жаркие споры ведутся вокруг величайшего заблуждения. В условиях современной экономической и политической системы определение понятий с идеологических позиций представляет собой попытку ухода от необходимости осмысливать то или иное явление, подмену конкретного решения в конкретной ситуации расплывчатыми, расхожими фразами. Чтобы доказать это, достаточно обратиться к самым простым примерам, взятым из реальной жизни. Цели и задачи справедливого общества очевидны — обеспечивать эффективное производство товаров и оказание услуг, а также распоряжаться полученными от их реализации доходами в соответствии с социально приемлемыми и экономически целесообразными критериями. Не подлежит сомнению, что современная рыночная экономика обеспечивает производство потребительских товаров и услуг высокого качества и даже в чрезмерных объемах. Она не только в изобилии создает самые разнообразные товары — продукты питания, одежду, мебель, автомобили, развлечения, но и форми- рует потребность в них. Одна из самых заветных идей традиционной экономической науки — суверенитет потребителя, и этот суверенитет в немалой степени страдает сегодня от тех, кто призван обслуживать потребителя. Самое убедительное доказательство справедливости этого утверждения — современная система рекламы и сбыта товаров. Экономисты, которые способны стойко придерживаться традиционных взглядов, просто не смотрят телевизор. Производство потребительских товаров и услуг расширяется и процветает, и совершенно не имеет смысла в какой бы то ни было форме передавать соответствуюущую функцию государству. Ведь именно информация о изобилии и разнообразии материальных благ в странах Запада, дошедшая до жителей стран Восточной Европы и бывшего Советского Союза благодаря телевидению и другим современным средствам связи, в немалой степени способствовала разрушению коммунистических режимов в этих государствах. Неспособность социалистических экономик обеспечить своих граждан необходимым количеством товаров и услуг, быстро реагировать на изменения в потребительских предпочтениях сыграли немалую роль в крушении этих систем. Высказываться в пользу государственной собственности в условиях изобилия потребительских товаров — нелепая блажь; столь же нелепо пытаться убедить в достоинствах социализма производителей техники и оборудования — средств производства, — которые обеспечивают это изобилие. Однако больший интерес для общественности представлял аргумент, который традиционно приводился в пользу социализма. Этому аргументу, связанному с вопросом о власти, и по сей день придают важное значение на периферии общественной мысли. Частная собственность на капитал, на средства производства; занятость рабочих на частных предприятиях и возможность таким образом управлять ими; личное состояние, возникающее на этой основе; тесная связь с государством — когда-то это, вне всякого сомнения, действительно открывало доступ к огромной власти. В «Манифесте коммунистической партии» Маркс и Энгельс утверждали (и это не было большим преувеличением), что «исполнительная власть современного государства есть не более чем комитет по управлению делами буржуазии». Никто не оспаривает того, что власть по-прежнему находится у собственников капитала. Но в современных условиях, когда возникли огромные по масштабам коммерческие предприятия, соб- ственник, как правило, не занимается управлением и контролем. Великие предприниматели, одновременно владевшие капиталом и управлявшие им, — американцы Вандербильт, Рокфеллер, Морган, Гарриман и их собратья в других странах — остались в прошлом. Вместо них появилась огромная и зачастую косная армия корпоративных чиновников, а наряду с ней — масса акционеров, имеющих финансовую заинтересованность в деятельности компаний, но лишенных возможности влиять на принятие решений. Власть монополий — эксплуатация потребителя посредством цен, не сдерживаемых конкуренцией, ставшая когда-то объектом антимонопольных законов в США, — отошла на второй план под давлением международной конкуренции и стремительного развития техники. То, что сегодня обеспечивает ведущие позиции и экономическое влияние, уже завтра устареет. Если еще не так давно нередко высказывалась озабоченность по поводу могущества крупных компаний, то сегодня многие обеспокоены состоянием застоя и некомпетентностью их руководства. Часть энергии, которую управляющие прежде тратили на эксплуатацию рабочих и потребителей, сегодня направляется на завоевание, сохранение или совершенствование собственного положения в компании или, точнее сказать, на обеспечение личных доходов. Стремление к их увеличению — общепризнанная мотивация к труду — распространяется и на успешно работающих руководителей корпораций. Все это не означает, что капитал утратил политическую власть, то есть возможность оказывать влияние на государство и на общество в целом. Коммерческие фирмы — как крупные, так и малые, как по отдельности, так и совместно в масштабах целых отраслей — достаточно решительно и эффективно выражают свои экономические интересы в рамках современной системы государственного устройства. Но сегодня они представляют лишь часть широкого сообщества субъектов, имеющих политический голос и влияние, сообщества, которое возникло благодаря экономическому прогрессу. Когда-то помимо класса капиталистов существовали лишь пролетариат, крестьянство и помещики. Эти классы, за исключением землевладельцев, занимали подчиненное положение и безропотно молчали. Сегодня есть еще ученые, студенты, журналисты, телевизионные ведущие, юристы и врачи, а также многие другие профессиональные группы. Все они претендуют на определенное влияние, и поэтому сегодня голос предпринимателей — лишь один из многих. Те, кто хотел бы выделить этот голос для того, чтобы доказать преимущества системы государственной собственности, давно стали достоянием истории. Да и реальный опыт тех стран, в которых государственная собственность господствовала на протяжении восьмидесяти лет, — СССР, стран Восточной Европы, Китая — вовсе не дает оснований полагать, что такая система способствует расширению гражданских свобод. Скорее наоборот. Таким образом, главный аргумент в пользу социализма растаял, и этот факт получил широкое признание. Социалистические партии по-прежнему существуют, но ни одна из них не выступает за установление системы государственной собственности в традиционном и полном смысле этого понятия. Четвертый пункт программы лейбористской партии Великобритании, в котором выражалась поддержка подобной политики, и раньше считался неким романтическим отголоском прошлого, а теперь его и вовсе вычеркнули из программы. Итак, социализм уже нельзя признать образцовой моделью не только справедливого общества, но даже общества просто привлекательного, — но и капитализм в его классическом виде такой не является. Главное значение имеет тот факт, что с развитием и ростом современной экономики на государство возлагается ответственность за выполнение все большего числа функций и обязанностей. Прежде всего, существуют некоторые виды услуг, которые частная экономика — просто в силу своей природы — не может предоставить и которые, по мере хозяйственного прогресса, приводят к постоянно растущей и все более уродливой диспропорции между стандартами качества жизни, принятыми в частном и общественном секторах. На производство телепередач тратятся огромные частные средства, но эти передачи смотрят дети, которые учатся в плохих государственных школах. В респектабельных районах города можно увидеть красивые дома, которые содержатся в чистоте и порядке, а перед ними — грязные тротуары. В магазинах продается огромное количество книг, а в публичных библиотеках на полках пусто. В то же время для обеспечения эффективного функционирования частного сектора хозяйства требуется выполнение целого ряда разнообразных государственных функций. С ростом экономики эти функции приобретают все большее значение. Развитие торговых операций требует строительства новых автомобильных дорог; рост мас- штабов потребления требует активизации деятельности по удалению отходов; для расширения объемов авиаперевозок требуется строительство новых аэропортов, оснащенных современным оборудованием и укомплектованных соответствующим персоналом для обеспечения безопасности полетов. С повышением уровня экономической активности особое значение приобретают вопросы более эффективной защиты граждан и коммерческих предприятий. Пока не появились шоссейные дороги и автотранспорт, не было необходимости в дорожной полиции. Питание населения становится все более разнообразным, и людей начинает беспокоить избыток калорий в продуктах, ведущий к ожирению. В наши дни появилась необходимость указывать на упаковке подробный состав ее содержимого, регулировать применение пищевых добавок и принимать меры по предотвращению возможного заражения продуктов питания. Повышение жизненного уровня и возможность более полно ощущать радость жизни приводит к тому, что люди стремятся оградить свое здоровье и саму жизнь от некоторых опасных явлений, связанных с существованием человека, которые прежде воспринимались как нормальные и вполне допустимые. С развитием экономики социальные меры и государственное регулирование становятся все более важными, несмотря на то что социализм в классическом понимании утрачивает свое значение. Следует добавить, что без вмешательства государства современная экономика не может функционировать нормально и стабильно. Пагубные последствия для нее имеют чрезмерная спекулятивная активность, тяжелые и длительные кризисы и депрессии. По поводу того, какие именно действия необходимо предпринимать, чтобы управлять этими процессами, ведутся горячие споры, но мало кто сомневается в том, что это — задача государства. Любой президент и премьер-министр знает, что во время выборов с него со всей строгостью спросят за состояние экономики, и не всем удается выдержать этот экзамен. После того как идея всеобъемлющего социализма утратила свое значение в качестве приемлемого и действенного идеологического учения, возникла противоположная доктрина, правда, не имеющая столь широкого распространения. Речь идет о приватизации — возврате государственных предприятий и функций в руки частных владельцев и предпринимателей — и переходе к рыночной эконо- мике. В качестве общего правила всеобщая приватизация сегодня так же неприемлема, как и социализм. Существует огромная область хозяйственной деятельности, в которой роль рыночных механизмов не подлежит сомнению и не должна оспариваться; но есть и не менее обширная, постоянно разрастающаяся по мере повышения уровня экономического благосостояния, область, где услуги и функции государства или жестко необходимы, или представляются весьма целесообразными с социальной точки зрения. Поэтому приватизация в качестве основного направления государственной политики ничуть не лучше социализма. И в том, и в другом случае главная цель идеологии — дать возможность уйти от необходимости думать. В справедливом обществе при решении подобных вопросов действует одно главное правило: в каждом конкретном случае решение должно приниматься с учетом конкретных социальных и экономических условий. Мы живем не в эпоху доктрин, а в эпоху практических решений. В развитии современной социальной и хозяйственной систем существуют тенденции, влияющие на государственную политику и необходимость принятия тех или иных мер со стороны государства. Рыночная экономика, столь эффективно обеспечивающая производство необходимых потребительских товаров и услуг, ориентируется на относительно быстрое получение прибыли; эта прибыль и является мерилом ее успеха. В долгосрочные проекты капиталы инвестируются неохотно, а то и вовсе не вкладываются. Недостаточно средств выделяется для предотвращения неблагоприятных социальных последствий, связанных с производством или с производимой продукцией, например предприниматели не стремятся брать на себя ответственность за экологический ущерб. Имеется и множество других примеров государственных инвестиций в проекты, выходящие за временные рамки деятельности частных фирм. Современная реактивная авиационная техника является в значительной степени продуктом научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ в области обороны. Немало открытий в области медицины сделано в результате исследований, проводившихся при поддержке государства; в условиях ограничений по времени и затратам, в которых действуют частные фирмы и исследователи, осуществить такие разработки просто невозможно. В современную эпоху наиболее впечатляющий рост производительности труда достигнут в сельском хозяйстве. Он также стал возможен во многом благодаря участию государства — так, в США существует система сельскохозяйственных колледжей, поддерживаемых государством за счет доходов от специально выделенных для этих целей земель; широко развита сеть экспериментальных станций, находящихся в ведении федерального правительства или властей штатов; фермеры получают помощь квалифицированных агротехников через специальную службу министерства сельского хозяйства. Бурный экономический рост в Японии после окончания второй мировой войны во многом обусловлен исследовательской и инвестиционной деятельностью, осуществляемой при широкой поддержке государства, и это воспринимается как совершенно нормальное явление. Да и в любой стране развитие экономики зависит от государственного финансирования шоссейных дорог, аэропортов, почтовой службы и разнообразных объектов городской инфраструктуры. Из сказанного можно сделать следующий вывод: в справедливом и разумном обществе стратегия и действия не подчинены идеологическим доктринам. Действия должны основываться на анализе преобладающих фактов и обстоятельств каждого конкретного случая. Приятно, конечно, демонстрировать с чувством глубокого удовлетворения свое экономическое и политическое кредо: «я являюсь твердым приверженцем системы свободного предпринимательства», или «я всецело поддерживаю социальную роль государства», — однако, повторяю, подобные высказывания означают уход от необходимости серьезно размышлять над этими проблемами в область пустых разглагольствований. Все эти соображения являются особенно актуальными в последние годы. Республиканское большинство, пришедшее к власти в Конгрессе США по итогам выборов 1994 года, сплошь состояло из стойких приверженцев чрезвычайно жесткой доктрины, известной под названием «Контракт с Америкой», которая стала современным эквивалентом «Манифеста коммунистической партии» — если не по содержанию, то, во всяком случае, по духу. Итак, возобладала идеология, направленная в первую очередь против государства, но оставлявшая в его ведении ряд функций — оборону, социальное обеспечение, содержание исправительных учреждений, сохранение многочисленных льгот для компаний. Однако вскоре пришло время задуматься о некоторых частностях — о том, что ряд услуг и функций, обеспечиваемых государством, которые предлагалось упразд- нить или сократить, все же нужны и даже жизненно необходимы. И теперь, в момент написания данной книги, наблюдается отход от господствующей доктрины, появляется возможность выработки практических суждений. И это правильно. Только так обеспечивается сохранение социальной пристойности и сострадания, а также, пожалуй, и самой демократии. Справедливое общество не стремится к равенству в распределении доходов. Равенство не соответствует ни человеческой натуре, ни характеру и системе экономической мотивации. Всем известно, что люди сильно различаются по тому, насколько они хотят и умеют делать деньги. При этом источником той энергии и инициативы, которые служат движущей силой современной экономики, отчасти является не просто стремление иметь деньги, а желание превзойти других в процессе их зарабатывания. Это желание представляет собой критерий наивысших социальных достижений и важнейший источник общественного престижа. Одно из влиятельных направлений общественной мысли выдвигало положение о том, что более высокий уровень мотивации обеспечивается или может быть обеспечен за счет уравнительной системы вознаграждения — «от каждого по способностям, каждому—по потребностям». Эту надежду питали многие, отнюдь не один Маркс, но история и весь опыт человечества показали ее несостоятельность. Хорошо это или плохо, но люди не способны подняться до таких высот. Осознание этой истины разочаровало и опечалило не одно поколение социалистов <...>. Ясно главное: справедливое общество должно принять людей такими, какие они есть. Однако это не уменьшает потребности в четком понимании сил, контролирующих распределение доходов, и факторов, способствующих формированию отношения людей к соответствующим вопросам. Не устраняется также и потребность в понимании того, каким образом, с чисто практической точки зрения, следует вырабатывать стратегию в вопросе распределения доходов. Во-первых, никуда не уйти от того факта, что современная рыночная экономика (согласно устоявшейся в настоящее время терминологии) распределяет материальные блага и доходы в высшей степени неравномерно, что не только вызывает негативные социальные последствия, но и мешает ее собственному нормальному функционированию. В США, которые в настоящее время представляют собой наиболее яркий пример среди промышленно развитых стран, согласно данным такого надежного источника, как Федеральная резервная система, приведенным в газете «Нью-Йорк Тайме», 40% национального достояния страны в 1989 году принадлежало богатейшим семьям, которые составляли один процент населения; совокупная доля 20% самых богатых американцев составляла 80%. На 20% наименее обеспеченных граждан США приходилось лишь 5,7% совокупного дохода после уплаты налогов; доля 20% наиболее обеспеченных составляла 55%. К 1992 году в распоряжении верхних 5% населения находилось приблизительно 18% совокупного дохода, и в последние годы эта доля значительно возросла на фоне сокращения доли наименее обеспеченных американцев. С таким положением справедливое общество мириться не может. В интеллектуальном плане не может оно согласиться и с доводами, а точнее, с измышлениями, в защиту подобного неравенства, хотя такого рода сочинениями экономическая наука занимается весьма усердно. При этом, однако, никто особо не скрывает тот факт, что соответствующая экономическая и социальная доктрина подчинена корыстным целям и служит интересам денежных мешков. В частности, утверждается, что существует некое моральное право, которое позволяет тем или иным лицам получать заработанное, вернее, получать то, что они получают. Это право отстаивают с особым жаром, порой в резкой форме и нередко с праведным возмущением. Однако оно сталкивается с противодействием, как в исторической ретроспективе, так и в современной реальной жизни. Немалая часть доходов и богатства достается людям без достаточного или вообще безо всякого социального обоснования, ни за что или почти ни за что с точки зрения вклада в экономику. Очевидный пример — получение наследства. Другие примеры аналогичного порядка — различные пожертвования, случайные успехи и манипуляции в финансовой сфере. Сюда же относятся вознаграждения, которыми щедро наделяют сами себя руководители современных компаний, пользуясь предоставленными им полномочиями. Как указывалось выше, руководство корпораций видит свою главную цель (в соответствии со всеми традиционными экономическими учениями) в получении максимальной прибыли. Будучи свободным и от какого бы то ни было контроля или ограничений со стороны акционеров, его представители активно пытаются увеличить собственные доходы. При молчаливом попустительстве советов директоров, члены которых подбираются самими руководителями, они фактически определяют размеры собственных окладов, предоставляют самим себе льготные возможности по приобретению акций и устанавливают для себя огромные размеры выходного пособия на случай увольнения. Мало кто станет спорить с тем, что все эти выплаты и льготы не имеют отношения к выполнению каких-либо экономических и социальных функций, за которые они предоставляются. И хотя нередко приходится слышать утверждения — порой весьма страстные — о большом вкладе и важной роли руководителей компаний, это не более чем легенда, в которую невозможно поверить. Богатые люди с неохотой говорят о том, что их богатство и большие доходы — это некое общественное, моральное или данное Богом право, так что единственно возможное для них обоснование богатства — рассуждения о функциональной целесообразности. Незыблемый принцип неравного распределения доходов рассматривается как стимул к труду и новаторству, что приносит пользу всему обществу. Само это неравное распределение содействует росту сбережений и инвестиций, что также выгодно всему обществу. Богатые и обеспеченные люди никогда не говорят, что им повезло; они рассуждают о своем скромном труде ради всеобщего блага. Некоторые даже испытывают смущение по поводу получаемого ими вознаграждения за свой скромный труд, но стойко переносят это испытание, опять же ради всеобщего блага. Социальные и экономические цели и задачи корректируются в соответствии с соображениями личного удобства. Очевидность этого станет общепризнанной в справедливом обществе. Своеобразная классовая структура американского общества также обеспечивает защиту интересов состоятельных и богатых слоев населения. В любых солидных публикациях на эту тему неизменно подчеркивается роль и место среднего класса. Правда, существуют еще высший и низший слои, но они всегда остаются в тени. Хотя такое определение формулируется довольно редко, можно говорить о том, что практически у нас сложилась трехклассовая система, со- стоящая из одного класса, — такое вот арифметическое новшество. И средний класс, играющий в этой системе доминирующую роль, обеспечивает защиту и прикрытие для обеспеченных слоев общества. Налоговые льготы, вводимые в интересах среднего класса, распространяются и на некоторых очень богатых людей. В подобном контексте и при принятии подобных решений высший класс никогда не упоминается, словно он и не существует как отдельная категория. Такова общая политическая установка, дающая значительный эффект с точки зрения механизма функционирования экономики. жүктеу/скачать 2.88 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|