Новая постиндустриальная волна на Западе
жүктеу/скачать 2.88 Mb.
|
| Теоретически рыночные механизмы или хороший менеджмент со временем исправят эти изъяны, но если весь мир пойдет одной дорогой и будет преследовать лишь одну цель — повышение рентабельности, то у потребителя просто не окажется выбора, а следовательно, и права голоса. Однако это лишь слегка нервирует общество, где компьютерные программы и телефоны дешевле, надежнее и менее хлопотны, чем люди. Есть и более серьезные последствия нашего увлечения экономической эффективностью. <...>
Английский экономист Фред Хирш считал, что экономический рост в конечном итоге самоограничен, поскольку он будет все более обеспечиваться за счет «престижных товаров», вещей, которые выделяют нас из среды соседей: дач в живописных местах, членства в элитных клубах, редкого антиквариата. Количество этих товаров по определению ограниченно, поскольку, если бы они были у всех, они потеряли бы свою исключительную ценность. Он, возможно, недооценил нашу способность придумывать новые модные увлечения и причуды, однако, повторяю, общество, основная движущая сила которого — зависть к соседям, вероятно, не то общество, за которое стоило бы бороться, и не то, в котором многие из нас хотели бы жить, потому что личному соперничеству и чувству вечной неудовлетворенности не будет конца и края. Хозяйственный рост, движителем которого является стремление к экономической эффективности, не может быть бесконечным, сколь бы странным ни казалось это сегодня. С другой стороны, если бы мы отказались от принципа эффективности, общество перестало бы нормально функционировать. Приходится признать, что эффективность может иметь решающее значение для существования общества, но в итоге ни она, ни экономическая модель, к которой она принадлежит, не могут удовлетворить духовный голод человечества, ответить на вопрос о смысле жизни. Возможно, нам придется больше времени и сил отдавать деятельности вне экономической сферы, активности, мотивиро- ванной не стремлением к эффективности, а желанием обрести внутреннее удовлетворение и достоинство. В такой системе ценностей деньги и рынок отойдут на второй план. <...> Рынок и экономическая эффективность имеют свои изъяны, но следует соблюдать осторожность, чтобы не выплеснуть ребенка — капитализм — вместе с грязной водой непредусмотренных результатов. До сих пор мы мало говорили о достоинствах рынка и экономической эффективности. Необходимо восстановить равновесие. <...> Капитализм должен вновь обрести свою истинную роль — роль философии, призванной обеспечить средства для жизни, но не ее цель. Такое переосмысление этого понятия позволило бы избежать распространенной критики в адрес капитализма, заключающейся в том, что у коммунизма была всеобщая цель — искоренение бедности, гарантированная работа и крыша над головой для каждого, — но не было механизма ее достижения, тогда как у капитализма есть механизм, но нет общей цели. Такое переосмысление понятия высветило бы, что капитализм есть лишь механизм, который позволяет каждому индивиду самому ставить себе цели. Убеждение, что деньги есть средство, а не цель, послужило бы не ограничению, а освобождению личности. Все это предвидел Кейнс, обратившийся в своем эссе 1930 года «Экономические возможности для наших внуков» от экономики к философии и писавший: «Мы больны новым недугом, названия которого, возможно, еще не слышали некоторые читатели, но о котором они не раз услышат в ближайшие годы, а именно — технологической безработицей. Это безработица, возникающая в результате того, что изобретение новых способов экономии труда опережает появление новых областей применения рабочей силы... Последнее означает, что в будущем экономические проблемы перестанут быть вечным спутником человечества». Кейнс считает, что, когда будет решен экономический вопрос, человечество утратит традиционную цель и перед ним встанет реальная проблема: как жить мирно, разумно и счастливо. По мнению Кейнса, не все воспримут это с радостью: «Я полагаю, — отмечал он, — что нет ни одной страны и ни одного народа, которые могли бы без страха ждать наступления эры изобилия». Однако в конце концов, «когда накопление богатств не будет более иметь решающего значения, в системе нравственных ценностей произойдут серьезные изменения... мы сможем понять истинную роль денежной мотивации». С тех пор ничего не изменилось. Капитализм, каких бы успехов он ни достиг, никогда сам по себе не сможет дать исчерпывающего ответа на вопрос «зачем мы живем?». Мы можем искать выход либо в разработке более совершенных теорий управления, которые принимают в расчет как пределы возможностей человечества, так и его потенциал, либо в создании новой экономики, которая учитывает реальную ценность предмета, а не только его стоимость. Однако эти преобразования могут быть проведены (если это вообще возможно) лишь в том случае, если мы поймем, чего хотим от жизни для себя и для других. В конечном счете нам необходимо новое понимание жизни, отдающее деньгам должное, но не более того. Правительствам не под силу справиться со стихией капитализма. Только мы сами можем поставить ее под контроль. Чтобы рынок стал нашим слугой, а не хозяином, понадобится коллективная воля большинства. Для этого людям надо четко понять, кто они, зачем живут и чего ждут от жизни. К сожалению, это легче сказать, чем сделать, но это необходимо, если мы хотим управлять своей собственной жизнью и нашим обществом. Адам Смит считал, что даже добродетельные мужчины и женщины сами по себе ничего изменить не могут, пока не изменится вся система. Однако его собственный пример уже много десятков лет служит доказательством того, что хорошие идеи, появившиеся в нужное время, с помощью добродетельных людей могут изменить сложившийся порядок. Хорошие идеи обычно не новы, а представляют собой старые идеи, возвращенные к жизни в нужное время. Быть может, пришло время возродить и некоторые философские учения прошлого о жизни и обществе. Вацлав Гавел, драматург, диссидент, бывший заключенный и нынешний президент Чешской Республики, так сформулировал этот вызов: «Спасение нашего мира — лишь в сердце, умении думать, смирении и ответственности человека. Без глобального переворота в человеческом сознании ничто не изменится к лучшему, и катастрофа, к которой стремится этот мир, станет неизбежной». <...> Путь к познанию самого себя долог и труден. <...> Похоже, что существует некая необходимая последовательность, через которую мы должны пройти. Фрэнсис Кинсмен в книге «Тысячелетие: навстречу обществу завтрашнего дня», написанной в конце материалистических восьмидесятых и в то время оставшейся почти незамеченной, использовал для описания своего видения мира три психологических типа человека, разработанных Стэнфордским исследовательским институтом. Вот эти три типа: «Движимые поиском средств к существованию»; «Ориентированные на внешний мир»; «Ориентированные на внутренний мир». Эти слова, настолько неуклюжие, что сначала я неправильно их понял, выражают важные истины.. В моем понимании «ориентированные на внешний мир» значило «заботящиеся о других людях». В действительности же, как мы сейчас увидим, это означает, что индивид интересуется тем, что думают и делают другие люди, их ценностями и заботами. «Ориентированность на внутренний мир» — это то, что Юнг назвал бы «индивидуализацией», а я называю «разумным эгоизмом», т.е. способностью вырабатывать собственные ценности и ставить себе цели. Специальные термины, если вы их понимаете, хороши тем, что не окрашены эмоционально. Для моего собственного удобства и каждодневного использования я дал стэнфордским категориям свои названия: «Выживание», «Достижение» и «Самовыражение», — но этим терминам не хватает точности стэнфордских. Последние определяются следующим образом: Движимые поиском средств к существованию Основная цель людей, которыми движет поиск средств к существованию, — безопасность, как финансовая, так и социальная. Одни из них бедны и/или не имеют работы, другие живут в достатке, но крепко держатся за то, что имеют. Эти люди склонны к клановости, закоснелы и противятся переменам. Они — «остаточный продукт философии сельскохозяйственной эпохи — верхушка, середина и основание феодальной пирамиды». Ориентированные на внешний мир Люди, ориентированные на внешний мир, многого добиваются. Они жаждут уважения и социального статуса в качестве внешних символов своего успеха. Поэтому в жизни им нужно иметь все са- мое лучшее или, по крайней мере, чтобы все было «как надо». Обычно они умны, хорошо образованны и честолюбивы. Они материалисты, за исключением тех кругов, где модно не быть материалистом. Они являются движущей силой экономически преуспевающих обществ. Ориентированные на внутренний мир Побудительный мотив этих людей — проявить свои таланты и убеждения. Это не означает, что они замкнуты и отчужденны или что у них нет честолюбия, но они в меньшей степени материалистичны, чем две другие группы, больше заняты этическими проблемами, постижением механизма управления обществом. В систему их ценностей входят развитие личности, самореализация, обостренность восприятия и качество жизни их самих и других людей. Одни называют их «чудаками», другие считают их опасными. «Как научиться распознавать таких людей — и как искоренить эту напасть?» — спросил один менеджер, придерживавшийся авторитарных методов руководства. Для Кинсмена эти категории необходимы, чтобы нарисовать картину общества, которое может возникнуть в новом тысячелетии. Пользуясь данными международных обзоров, он отмечает постепенный поворот от озабоченности поиском средств существования к ориентации на внешний, а затем и на внутренний мир, хотя процесс этот различается по странам весьма значительно. В 1989 году люди, ориентированные на внутренний мир, составляли 36% британцев и 42% голландцев. Среди немцев ориентированных на внешний мир было больше, чем в любой другой стране, тогда как в Италии и Франции, где в некоторых районах все еще сильна аграрная культура, в большинстве оказались озабоченные поиском средств к существованию. Британцы, на мой взгляд, все больше интересуются самовыражением, поиском смысла жизни. Но данные категории можно использовать и в качестве мерила нашего развития как личностей. Маслоу, американский психолог, настаивал на том, что они соотносятся друг с другом по принципу матрешки. Мы никогда не принадлежим полностью к одной из них, всегда представляя собой их смесь, изменяющуюся по своей композиции на протяжении всей жизни. Я прекрасно помню периоды, когда мной во многом руководил поиск средств к существованию, а на заре карьеры я попросту боролся за выживание. Потом насту- пил период, когда меня заботило самоутверждение. Я все еще ловлю себя на том, что бросаю завистливые взгляды на красивые дома, объявления о продаже которых печатают в журналах с глянцевыми обложками, так что у меня отнюдь не выработался иммунитет к символам успеха, столь привлекательным для ориентированных на внешний мир. Однако мне хочется верить, что теперь, будучи уже весьма пожилым человеком, я твердо придерживаюсь ценностей группы, ориентированной на внутренний мир, и ищу путей проявить мою истинную сущность и оставить свой след в жизни. Сказать так — значит признать, что развитие личности идет по поступательной от поиска средств к существованию, через ориентацию на внешний мир к ориентации на мир внутренний. Это соответствует теории Маслоу и других ученых, занимающихся психологией развития, и подтверждается опытом жизни значительной части человечества. Если мы хотим управлять своей судьбой, а я утверждаю, что это — единственный наш выбор, было бы глупо подчинять свои желания моде, продиктованной другими, а именно это и движет первыми двумя категориями людей. Нам следует как можно быстрее настроиться на восприятие жизни, которое в основном определялось бы ориентацией на внутренний мир. Я признаю, тем не менее, что такой выбор слишком обременителен для людей, никогда не знавших вкуса свободы, которую ощущают те, для кого превыше всего их самоутверждение. Я знаю, что прелесть жизни, ориентированной на внутренний мир, нелегко понять, не вкусивши радостей мира внешнего. Между тем утверждать, как это делают некоторые, что стремление к самовыражению и к тому, чтобы быть хозяином собственной жизни, свойственно яишь представителям среднего класса, среднего возраста и среднего достатка, — это до смешного грешить снобизмом. Для молодых и бедных этот путь нелегок, но автоматически причислять их к рядам ищущих средств к существованию — значит предположить, что у них нет желания отвечать за свое будущее, сколь бы трудным это ни казалось. Так кто же эти люди, ориентированные на внутренний мир? <...> Быть может, их голос звучит тише, чем голоса тех, кто ориентируется на внешний мир, и потому им уделяют меньше внимания. В шуме публичных диспутов не слышно простодушных, не решающихся высказать вслух свое мнение. Вспомним слова Эдмунда Бер-ка, сказанные им двести лет назад: «Лишь потому, что полдюжины кузнечиков под кустом папоротника наполняют поле несносным стрекотанием, тогда как тысячи коров, отдыхающих в тени британского дуба, жуют жвачку и молчат, прошу вас, не думайте, что те, кто шумит, — единственные обитатели поля и что их очень много; в конце концов, они не более чем маленькие, жалкие, тощие, скачущие, пусть крикливые и назойливые, но всего лишь насекомые-однодневки». Запутавшись в риторике материальной эпохи, мы, возможно, слышим только кузнечиков, хотя следовало бы внимательнее прислушиваться к более тихим звукам. * - Weizsaecker E., van, Lovins A.B., Lovins L.H. Factor Four. Doubling Wealth — Halving Resource Use. L., Earthscan Publications Ltd., 1997. Copyright — Weizsaecker E., von, Lovins А. В., Lovins L.H. 1997. Текст воспроизводится с согласия Э. фон Вайцзеккера. Оглавление
Новая постиндустриальная волна на Западе Оглавление Лестер Туроу. Будущее капитализма. Как экономика сегодняшнего дня формирует мир завтрашний Jlecmep Карл Туроу родился 7 мая 1938 года в городе Ливингстон, штат Монтана, США. Окончил Уиллиамс-колледж в I960 году, Оксфордский университет (Великобритания) в 1962 году и получил докторскую степень в области экономики в Гарвардском университете в 1964 году. С 1966 по 1968 год работал в группе экономических советников при президенте Л.Джонсоне. С 1965 по 1968 год— ассистент в Гарвардском университете, с 1970 года по настоящее время— профессор менеджмента и экономики в Массачусетсском технологическом институте (Кембридж, шт. Массачусетс). С 1987 по 1993 год являлся директором Школы менеджмента имени А.Слоуна при том же институте. Живет в Бостоне, штат Массачусетс. Научная деятельность профессора Туроу принесла ему широкую известность в США и за границей. На протяжении последних тридцати лет он опубликовал 10 книг (наиболее известные— «Инвестиции в человеческий капитал» [1970], «Порождая неравенство: механизмы распределения в экономике США» [1975], ^Общество с нулевой отдачей» [1980], «Схватка: грядущая экономическая битва между Японией, Европой и Америкой» [1992]) и более 100 статей в академических изданиях. Он работал членом редакционных коллегий газеты «Нью-Йорк таимо в 1979—1981 годах и журнала «Ньюсуик» в 1981—1983 годах, постоянно публикуется в таких изданиях, как «Boston Globe», «USA Today», «Nikkei Business»(2noHUH), «Basler Zeitung» (Швейцария) и ряде других. Его работы отмечены восемью престижными премиями, он является почетным профессором 12 университетов в разных странах мира. Книги Л, Туроу переведены на все западноевропейские языки, а также издавались в Латинской Америке, Японии, Китае и странах Юго-Восточной Азии. Профессор Туроу избран действительным членом Американской академии наук и искусств, в 1993 году он был вице-президентом Американской экономической ассоциации. Книга «Будущее капитализма. Как экономика сегодняшнего дня формирует мир завтрашний (The Future of Capitalism. How Today's Economic Forces Shape Tomorrow's World)» принесла Л. Туроу наибольшую известность. Она вышла в свет в 1996 году и с тех пор переведена на 9 языков; в Англии и США выпущено шесть дополнительных тиражей ее английского издания. Более всего читателя привлекает широкий междисциплинарный характер книги, который отчасти объясняется тем, что она была написана на основе переработанного курса, который автор прочел в 1995/1996 году в качестве приглашенного лектора по проблемам этики, политики и экономики в Йельском университете. Задачей курса было исследование моральных и этических основ современного общества. Поэтому и в самой книге автор в контексте глобальных перемен рассматривает современные проблемы, с которыми столкнулись как развитые, так и развивающиеся страны. Книга содержит 15 глав. Основная ее часть посвящена проблеме формирования современного мира, на которое, по мнению автора, оказали значительное воздействие четыре фундаментальных процесса. Это крушение коммунистических режимов в конце 80-х — начале 90-х годов; формирование в развитых странах экономики, основанной на информации и знаниях; демографические изменения, среди которых особенно отмечается старение населения; глобализация хозяйственных процессов. Л. Туроу отмечает, что сегодня нет возможности говорить о современном мире как примере торжества западной модели развития; скорее, он может быть представлен как многополюсная система, в которой не существует доминирующего центра силы. Такой подход позволяет автору рассмотреть современный мир не столько в качестве легко моделируемой и управляемой конструкции, сколько как систему, характеризующуюся состоянием точечного (стохастического) равновесия (punctuated equilibrium). Нынешняя эпоха отмечена, по мнению Л. Туроу, такими трансформациями традиционного капитализма, в результате которых изменяются трудовые отношения, устраняется традиционная капиталистическая частная собственность, информация становится доминирующим производственным ресурсом, меняются роль и значение рыночной инфраструктуры, а горизонты производственных и коммерческих решений становятся все уже. Именно это, подчеркивает автор, и актуализирует интерес современных исследователей к будущему. Учитывая внимание, уделенное в книге морально-этическим и социологическим вопросам, мы предлагаем читателям ряд отрывков, в той или иной мере касающихся проблемы формирования современного массового общества. В первую очередь, это размышления о соотношении демократии и рыночного хозяйства и роли правительства (глава 13), анализ сегодняшнего положения среднего класса и перспектив его эволюции (глава 2), а также оценка автором религиозного и этнического фундаментализма как важных проблем современного мира (глава 12). Завершается подборка фрагментом, посвященным формированию системы ценностей массового общества, противоречий и опасностей, неизбежно возникающих в ходе этого процесса (глава 4). Все эти вопросы весьма актуальны сегодня для России, переживающей трудный период реформирования, в ходе которого, как показывает опыт, политические, этнические и религиозные проблемы нередко чреваты более опасными, деструктивными последствиями, чем реформирование хозяйственной системы (предлагаемые вниманию читателей отрывки соответствуют стр. 31-34, 82-87, 232-247, 271-277 в издании Nicholas Brealey Publishing). Ввиду того, что эти фрагменты не в полной мере отражают основные положения книги, мы обратились к автору за его согласием на публикацию именно этих частей его работы. Такое согласие было получено в ходе личной встречи с ним в Кембридже в марте 1998 года. Лестер Туроу БУДУЩЕЕ КАПИТАЛИЗМА КАК ЭКОНОМИКА СЕГОДНЯШНЕГО ДНЯ ФОРМИРУЕТ МИР ЗАВТРАШНИЙ* Демократия и капитализм по-разному понимают, как должна быть распределена власть. Демократия подразумевает абсолютное равенство политических прав — «один человек, один голос», тогда как капитализм исходит из того, что экономически сильный должен вытеснить слабого и довести его до хозяйственного краха. «Выживание сильнейших» и неравенство покупательной способности составляют суть экономической эффективности при капитализме. Люди и фирмы стремятся достичь эффективности ради обогащения. В крайних своих проявлениях он сопоставим с рабством, которое существовало на американском Юге больше двухсот лет. Демократия же несовместима с рабством. В экономике, где стремительно углубляется неравенство, разногласия во взглядах на разделение власти обостряются до предела. В демократическом капиталистическом обществе существуют два источника власти — богатство и положение в политической иерархии. В течение последних двух столетий действовали два фактора, позволявшие сосуществовать этим двум системам, основанным на противоположных принципах распределения власти. Во-первых, всегда было можно превратить экономическую власть в политическую и наоборот — политическую власть в экономическую. Владевшие одной чаще всего обретали и другую. Во-вторых, правительство активно использовалось в целях регулирования деятельности рынка и более равномерного распределения доходов. Тот, кто чувствовал себя обделенным рыночной экономикой, видел в правительстве позитивную силу, позволявшую ему пользоваться экономическими плодами капитализма. Без взаимодействия этих двух факторов давно уже образовалась бы зияющая пропасть между демократическим и капиталистическим принципом распределения власти. В том, что касается распределения, капитализм с равным успехом приспосабливается как к чисто эгалитарному распределению покупательной способности (все имеют одинаковый доход), так и к абсолютно неравному распределению (один человек получает доход, значительно превышающий тот, который необходим для существования всего остального населения). Капитализм просто начинает производить разные наборы товаров для удовлетворения разных видов потребностей. Тем не менее в сфере производства капитализм создает громадное неравенство доходов и богатства. Изыскание экономических возможностей заработать большие деньги становится движущей силой эффективности производства. Некоторые такие возможности находят, другие — нет. Вытеснить с рынка этих последних, свести их доходы к нулю — завладеть их возможностями делать деньги — в этом и есть существо конкуренции. С ростом богатства растут и возможности, поскольку накопленное богатство создает возможности делать деньги, недоступные тем, у кого его нет. Равномерное распределение человеческих способностей создает основу для предположения, что рыночная экономика сама по себе приведет к такому же равномерному и совместимому с демократией распределению доходов и богатств. Одна из загадок экономического анализа заключается в том, что рыночная экономика приводит к гораздо более широкому спектру распределения доходов, чем поддающееся оценкам различие человеческих способностей и талантов. Разница между коэффициентом умственного развития людей, к примеру, гораздо меньше, чем разница между их доходами и богатством. На один процент населения, владеющий 40% богатства, вовсе не приходится 40% общего коэффициента умственного развития. Людей с таким коэффициентом, в тысячи раз превышающим средний, просто не существует (чтобы попасть в этот один процент, ваш интеллектуальный коэффициент должен быть на 36% выше среднего)1. Даже начав с уравнительного распределения покупательной способности, рыночная экономика быстро превращает равенство в неравенство. Какое распределение товаров и услуг ни было бы установлено, рабочие получат неодинаковое вознаграждение. Людям платят по-разному, потому что у них разные способности, потому что они потратили неодинаковое количество денег и усилий на приобретение профессионального мастерства, потому что они расходуют различное количество времени и сил на то, чтобы заработать деньги, потому что они начинают с разных исходных позиций (богатства или бедности), потому что у них неравные возможности (чернокожие или белые, люди со связями или без таковых) и, пожалуй, самое важное, потому что одним везет, а другим нет. Процесс образования дохода не подчиняется правилам простого сложения, при котором пятипроцентное преимущество человека в отношении каждого из двух аспектов его способностей зарабатывать деньги приводит к десятипроцентному увеличению дохода. Зависимость гораздо сложнее. Человек, чьи способности на 10% превышают средний уровень, от которого зависит величина его дохода, зарабатывает в четыре раза больше (десять раз по десять составят совокупный доход в размере ста), чем тот, чьи способности превышают средние на 5% (пять раз по пять дадут совокупный доход в размере двадцати пяти). жүктеу/скачать 2.88 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|