Образ человека как основа искусства врачевания

Исследования в рамках эйдетики оказались очень поучительными в отношении восприятия и представления. А именно, обнаружилось, что среди подростков в возрасте до половой зрелости есть многие, у которых оптическое восприятие дает более длительный отзвук (т. е. они его на самом деле «видят»), чем действует внешнее впечатление. Этот феномен Енш назвал «зрительным образом», а тех, у кого он появляется, - «эйдетиками». Далее оказалось, что зрительные образы у дезинтегрированного типа существенно зависят от физиологических условий раздражения органа чувств, т. е. продолжительности фиксации, интенсивности цвета и т. д., при весьма слабой зависимости от остальной душевной жизни; в крайних случаях они даже воспринимаются как душевно чужеродные тела; они почти всегда окрашены в дополнительные цвета. У интегрированного типа, напротив, вид зрительных образов мало связан с физиологически-оптическими условиями, однако практически полностью с психологическими факторами, особенно с интересом: они следуют за каждым поворотом хода мыслей; они не воспринимаются как нечто чуждое, но как нечто «принадлежащее Я» (Енш), как душевная способность. Этот вид эйдетических образов видится всегда в соответствующих прообразу и никогда в дополнительных цветах. Эти образы более тесно связаны с духовной личностью и обнаруживают все свойства содержания сферы представления, с той разницей, что их действительно видят.

Отсюда видно, что описанные феномены у дезинтегрированных стоят ближе к восприятию, а у интегрированных - к представлению; другими словами, интегрированный тип не оставляет воспринятое в том виде, в каком он получил его от природы, но преобразует его, так что восприятия приближаются к представлениям и выражают его душевную жизнь.

Из этого видно, что душа принимает участие в оптических феноменах. При этом Я своим интересом задает направление, определяет цель вмешательства; динамика же превращения исходит от астрального тела.

Итак, воспринимаемый образ уже возникает при помощи светового организма (создающего комплементарный образ). Очевидно, что последний, как самовыражение светового организма, представляет по отношению к космическому свету первую метаморфозу.

Хотя комплементарный образ доходит до нашего сознания, только когда он выступает как негативный отголосок, но он представляет ту дифференциацию в световом организме, на основании которой только и может внешний процесс стать восприятием. Для того чтобы «видеть », нужно между внешним явлением и дополнительным образом светового организма установить посредничество, которое приведет их к высшему единству. Это посредничество осуществляется астральной организацией, которая, с одной стороны, непосредственно участвует во внешнем мире, с другой - в комплементарном процессе в организме, и, объединяя их, осуществляет восприятие.

Эта взаимосвязь внешнего мира с явлениями в организме посредством астральной организации дает также возможность для возникновения ощущения и соответствующего ему движения. Ибо при участии астральной организации красное ощущается как «теплое», а голубое как «холодное». Дети и простые люди чувствуют красное как «притягивающее», а холодные цвета как «отталкивающие». В этом же смысле следует понимать вышеприведенные результаты Эренвальда: это астральная организация реагирует на цвет ощущением и движением. Однако в данном случае реакция протекает бессознательно, поскольку кожа не в состоянии произвести комплементарный образ; только там, где как в глазу возникают комплементарные процессы, может образоваться сознание в сегодняшнем смысле слова, и только в таких процессах может участвовать Я.

Итак, как первую ступень световой метаморфозы мы имеем световой организм, а как его самый очевидный симптом - образованные им комплементарные образы. Представления, напротив, имеют цвета, соответствующие внешнему миру. Они представляют собой вторую ступень световой метаморфозы, которая осуществляется посредством внедрения астральной организации.

Аналогичным образом все представления претерпевают метаморфозу, когда они захватываются Я и объединяются в новую целостность. Всякое обучение основано на составлении подобной душевной целостности из данных посредством чувств целостных структур. Выходя, например, на прогулку, мы можем все многообразие впечатлений связывать с различными точками зрения (понятиями), например, атмосферные явления с «погодой»; цвета с «ландшафтом», с гетевским учением о цвете или даже с художественной точкой зрения; растения с ботаническими категориями или с их практическим применением; встречи со знакомыми - с понятиями, которые мы составили о них до сих пор; или же мы можем оставить все это без внимания, предаваясь своим собственным мыслям. В любом случае, мы постоянно заняты образованием душевных целостностей, наших представлений; они, даже если они еще слишком абстрактны, всегда несут в себе остаток наглядности, поскольку они произошли из восприятия, другими словами, из светового организма.

Благодаря метаморфозе светового организма душевная жизнь постоянно обогащается: из светового организма, первоначально служившего биологическим задачам, постепенно образуется душевный организм. Но поскольку образующие силы, если они переходят в душевный организм, отрываются от своих биологических связей, то они не могут уже больше служить поддержанию жизненных процессов; процесс метаморфозы необратим. Поэтому с усилением метаморфозы светового организма резервы жизненных сил становятся все меньше, и когда достигается состояние полной метаморфозы, должна наступить смерть. Вторая метаморфоза светового организма является, таким образом, причиной («физиологического») процесса умирания, т. е. процесса, который приводит к физиологическому старению и ведет (без всякого заболевания) к «смерти от старости». ⁶³

Познание как жизнь в свете

Если бы это мышление было лишь произвольным объединением отдельных частностей, то оно никогда бы не могло проникнуть в действительность. Но это все же происходит: в одной области больше, в другой — меньше. Итак, мышление должно иметь отношение к миру.

Неожиданное доказательство такого отношения дал в 1829 году марбургский минералог Хессель, теоретически высчитавший, что в мире кристаллов может быть только 32 класса симметрии. Наблюдение показало, что среди кристаллов находятся представители всех этих классов, и только их!

Отсюда следует, что в человеческом мышлении господствует та же закономерность, что и в минеральном мире, поскольку она принимает свойственную ему форму.

Но внешний мир знаком нам постольку, поскольку его делает для нас видимым свет. Мы ничего не знали бы о пространстве, если бы оно не освещалось светом. Свет обнимает все вещи в пространстве и собирает их в великое единство, которое мы называем «мир»: Солнце, звезды, Земля и населяющие ее существа - все предстает нам как единство благодаря свету.

Итак, свет в сфере восприятий делает для нашего глаза то, что мы делаем внутри себя, когда при помощи понятий постигаем отдельные восприятия как целостности или объединяем их в новые целостности: свет объединяет вещи в световом пространстве.

Это внутренняя связь мышления со светом была известна людям прежних времен, поскольку они ощущали ее. Прежде (до Декарта) мышление ощущалось не как субъективная деятельность, но как участие души в световом мире идей. Само слово «идея » указывает на его происхождение из древнего видения человечества, ибо оно означает «видимое», «увиденное». В латинском языке «видеть» звучит как «videre», и в этом слове отражен то же корень; отсюда же немецкое «Wissen» («знание»). Это превращение значений является следствием глубоких изменений в сознании: то, в чем прежде участвовали посредством видения, теперь необходимо при помощи мышления поднимать до уровня знания. В различных выражениях отмечена связь мышления со светом: «свет познания», «просвещение», «ясность сознания ».

Слепые люди также понимают эти взаимосвязи, как, например, Елена Келлер, которая, как известно, с ранней юности была слепой и глухой, но, несмотря на это, нашла возможность развить богатую внутреннюю жизнь. Она часто употребляла в своих книгах слово «видеть» и использовала образы, которые, в сущности, может понять только зрячий человек. Спрошенная об этом, она объяснила, что вполне может понимать значение слова «видеть». Она говорит буквально: «Я узнаю истину по той ясности и тому направлению, которое она дает моим мыслям; и поскольку я знаю, что такое эта ясность, я могу себе представить, чем является свет для глаза.... Поскольку я могу образно себе представить слово «отражать», для меня никогда зеркало не было чем-то загадочным». Елена Келлер является живым доказательством того, что человеческая душа посредством мышления внутренне связана с миром света, что мышление в действительности является внутренним переживанием света, которое до известной степени может заменить недостающие чувственные впечатления.

Как тесно мышление связано со светом, можно понять, если представить себе, как образуется наш образ мира (который в основном является оптическим). Мы привыкли во внешнем мире видеть деревья, дома, машины и т. п. и наивно полагаем, что это «видение» основано только на функции глаза. В действительности же это «видение», как показал Рудольф Штейнер в «Философии свободы », уже целиком пронизано мышлением, которое мы только потому не воспринимаем как таковое, что с молодых лет испытываем его в тесной связи со зрением. Но то, что предшествует понятийному проникновению, это хаос несвязных и непонятных чувственных впечатлений. Только потому, что в общем мы практически не замечаем эту функцию мышления, доходящую до чувственного восприятия, мы впадаем в заблуждение, что упорядоченный образ «мира » дан нам посредством чувств, тогда как на самом деле упорядоченность - это результат понятийной работы мышления.

В обычном словоупотреблении во всех языках есть различные слова для зрения: так «рассматривать, наблюдать, взглянуть» указывают на внутреннюю активность, которая должна быть добавлена к действительному восприятию. Напротив, такие выражения как «глазеть, уставиться » указывают на то, что данный субъект со своими мыслями, вернее, со своим Я находится где-то далеко от чувственного впечатления. Это означает, что он не воспринимает, хотя от попадания света до процессов в сетчатке все проходит без помех.

Сознательное мышление осуществляется только посредством мозга. Хотя глаз - это преобразованная часть мозга, но в нем самом не происходит сознательного мышления, а зрение осуществляется при посредстве специальных частей мозга, а именно, посредством первичных и вторичных зрительных центров, оптических корковых полей. Только благодаря таким связям сознание может соединиться с чувственным впечатлением. Это происходит с частью души, которую Рудольф Штейнер называет «душой ощущающей », ⁶⁴ В докладах об «Антропософии »⁶⁵ он говорит: «С чувством зрения дело обстоит так, что то, что обрабатывает эфирное тело, вливается в него: это душа ощущающая. Но это действие имеет, как ни странно, мыслительную природу. Оно представляет мыслительный принцип. При этом мысли находятся в подсознательном. Душа ощущающая подсознательно имеет в себе то, что затем посредством души сознательной как мысль приходит к сознанию».

Это описание вначале может показаться сложным, но при основательном изучении чувства зрения обнаружится, что оно проливает свет на все феномены. Только на основе такого рассмотрения можно понять внутреннее взаимодействие зрения и мышления, восприятия и понятия.

Особый случай этого взаимодействия представляют собой так называемые оптические обманы. Они возникают, когда оптическое впечатление своей формой вызывает подсознательное суждение, которое примешивается к впечатлению, искажая последнее. Так, в предлагаемой фигуре отрезок AB кажется короче, чем равный ему по величине отрезок ВС, поскольку ограничивающие черточки слева указывают на замыкающее движение, справа — на расширяющее движение, вследствие чего в душе ощущающей возникает подсознательное (ложное) суждение о различии длин. Подобное же ложное суждение возникает, когда один круг, окруженный другими большими кругами, кажется меньшим по сравнению с кругом, в котором находятся меньшие круги.

Вообще, обозначение «оптический обман» является совершенно неправильным и должно обозначать только то, что ошибка происходит в области зрения; сама оптика при этом остается не нарушенной. Даже выражение «обман чувств » было бы ложным, поскольку весь сложный зрительный процесс на пути от роговицы глаза до оптических корковых полей как раз не нарушен. Это обстоятельство сознавал Гете, когда он настаивал на том, что чувства передают нам точный образ мира, но мы сами, несмотря на точное восприятие, неправильно его интерпретируем: «Не чувства обманывают, но наше суждение». (Гете)

Так как при так называемом оптическом обмане мы имеем дело с подсознательной ошибкой в суждении, то понятно, что обман исчезает, когда мы более внимательно начинаем рассматривать предложенную нам фигуру.

В особенности можно хорошо познать значение мышления для зрения, если рассмотреть, как слепорожденный после удачной one-

рации должен учиться «видеть», то есть связывать оптические впечатления с понятиями. Или когда открывается новое поле наблюдений, например, в микроскопии: каждый, кто имел с этим дело, признает, что в этом случае также нужно учиться «видеть».

Таким образом, мышление в отношении оптических и других восприятий не остается нейтральным, но так сильно связывается с ними, что возникающие при этом представления являются для нас представителями восприятия. Оптические восприятия стоят ближе к мышлению и теснее сплавляются с ним, чем все другие чувственные восприятия. Благодаря этой связи они приобретают качество, которого они не имели бы без этой связи: вместо чуждого для Я, хаотического нагромождения, они благодаря связи с мышлением являются нам как знакомые, понятные образы упорядоченного, действительного мира, в котором мы можем чувствовать себя как дома, поскольку существует внутреннее родство между внешним светом и нашим мышлением. Как раз на примере света мы можем ощутить: голое чувственное восприятие дает нам только одну половину действительности. Только благодаря мышлению мы от простого «глазения» переходник действительному «видению».

В своих основополагающих трудах Рудольф Штейнер подробно говорил о значении мышления не только для познания, но и для физиологии: «Мышление это орган человека, который предназначен для наблюдения высшего, чем предлагаемое ему чувствами. Мышлению доступна та сторона действительности, о которой чисто чувственное существо никогда ничего не может узнать. Оно не чувственность пережевывает, но проникает в то, что от нее скрыто. Чувственное восприятие открывает нам только одну сторону действительности. Другая сторона - это мыслительное постижение мира. »⁶⁶

При повреждениях определенных частей коры головного мозга появляются расстройства, которые выражаются в том, что пациенты перестают узнавать хорошо знакомые предметы. При этом оптические функции и восприятие полностью сохранены. Поэтому это заболевание называют «корковой слепотой ». Аналогично - при разрушении других областей мозга - наступает корковая глухота, алексия, агнозия различного рода, причиной которых является тот же феномен: такие пациенты не могут противопоставить внешним впечатлениям свою внутреннюю активность, поэтому те остаются для них мертвыми, чуждыми.

Итак, от мышления исходит сила, посредством которой голое «восприятие» восходит к «зрению», то есть к внешнему свету мышление добавляется словно внутренний свет, благодаря чему внешнее может стать осмысленным явлением.

Если медитативно проследить эти взаимосвязи, то можно понять слова Рудольфа Штейнера: «Человек, являясь мыслящим, живет в свете. Внешний свет он видит физическими чувствами. Свет, который становится мыслями, человек не видит, поскольку живет в нем, поскольку сам является им как мыслительный человек... Свет и мысли суть одно и то же, лишь рассмотренное с разных сторон».⁶⁷

Все, что живет на Земле, своим бытием обязано свету. Растения, животные и человек прямо или косвенно образовались благодаря воздействию света; но в человеке возникают восприятия, понятия и, посредством взаимодействия двух первых, представления как метаморфозы восприятий. Внешние существа могут быть поняты внутри при помощи понятий, поскольку тот же самый свет, благодаря которому возникли существа, стал в человеке мыслями.

Чем теснее человек благодаря ясному мышлению внутренне соединяется с существом света, тем более преобразует он не только отдельные моменты своей души, но и всю душу; чувства очищаются, воля облагораживается. Душа все более становится выражением «Я».

«Я» в том виде, как оно вначале выступает в сознании, это только предварительная и несовершенная форма его проявления. «Я» является целью духовно-душевного развития, стремление к которому мы должны ощущать, как наш внутренний долг, если мы действительно хотим стать «людьми». «Я вбирает в себя лучи света, который как вечный свет возгорается в человеке. Как телесный и душевный опыт объединяется в 'ощущении Я', так мысли о добре и истине должны вливаться в Я. Чувственные явления открываются Я, с одной стороны, дух - с другой стороны. Тело и душа отдают себя на службу Я. Я же отдает себя духу, чтобы он его наполнил. Я живет в теле и душе, дух же живет в Я. И то, что от духа живет в Я, - непреходяще». (Рудольф Штейнер)

Подобное очищение душевной жизни, которое мы здесь лишь слегка обрисовали и которое, разумеется, может быть достигнуто различными путями, раньше называлось «катарсис ». С древних времен катарсис считался предпосылкой, с одной стороны, выздоровления, а с другой стороны — пути мистерий. Овладение искусством врачевания могло быть достигнуто только на пути посвящения.

И если выздоровление зависит от катарсиса и просветления души, то всякое заболевание в своей основе связано с потемнением души, в особенности вследствие аффектов и страстей. Свет и тьма - это не только атмосферные и биологически действенные условия жизни, но они есть выражение духовных сил, с которыми душа соединяется в мышлении, чувствовании и волении, формируя себя и свою судьбу в здоровье и болезни.

Ибо в «световом организме» душа живет непосредственно. С другой стороны, световой организм представляет собой тончайший «фильтр», который обуславливает действие космических сил в на телесность, модифицирует его и при определенных обстоятельствах метаморфизирует созидательные силы в разрушительные.

Лейтмотивом для грядущей патологии и врачебного искусства могут стать слова Гете: «Свет и Дух- первый царит в физическом, второй в моральном - являются высшими мыслимыми неделимыми энергиями».