Гуманная война дорога и не эффективна

Гуманная война дорога и не эффективна

И Дрезден, и Герника имели лишь умеренное военное значение. Обе операции были чрезвычайно бесчеловечны – хотя слишком обычны для человечества. Сегодня мы воспринимаем эти операции по-разному по той причине, что история пишется победителями. Израиль должен приложить все силы к победе, и историки найдут ему оправдание.

Правители противника должны страдать наравне с солдатами. Видимо, израильские лидеры ощущают некую внутреннюю связь со своими арабскими коллегами, включая даже Арафата. Не важно, спонсировал ли он терроризм или был политически не способен ему противостоять, Палестине было бы куда лучше без него; тем не менее, Израиль оказывал ему царские почести, в то время как его солдаты убивали евреев⁶². Сегодня национальные лидеры пользуются иммунитетом даже в случае нападения на их страну. Союзники повесили лишь несколько нацистских боссов, США отдали Саддама иракскому правосудию, вместо того чтобы немедленно публично казнить или хотя бы экстрадировать курдам. Любые действия против национальных лидеров обнаруживают произвольность политики. Американцы готовы убить Бин-Ладена. Единственная причина, почему они не хотят быстро уничтожить некоторых других лидеров – уважение к дипломатическому иммунитету. Зачем для уничтожения Саддама нужно было начинать целую войну – не лучше ли было уничтожить его одной ракетой? Подобная акция представляла проблему в Афганистане, где время ракеты в полете составляло несколько часов, но никак не в Ираке, где под боком курсирует американский флот. Возмездие должно быть персональным, нужно бомбить резиденции и компании, принадлежащие враждебным лидерам, заставляя банки закрывать их счета, и убивать не только их самих, но и их родственников.

Хотя убийство семьи в мирное время неправильно, на войне оно оправдано. Если поставить под угрозу жизнь родственников диктатора, это в какой-то мере поможет предотвратить войну или закончить ее раньше, и, следовательно, спасти жизни. Родственники часто оказывают воздействие на диктаторов и могут отговорить их от обострения ситуации. Такая мера не является панацеей – в древних войнах тоже гибли королевские семьи – но ее стоит попробовать, учитывая статистическую незначительность числа жертв. Кроме того, семьи арабских диктаторов почти всегда плотно вовлечены в дела управления государством. В этом плане отказ Сталина выкупить своего сына у нацистов уникален.

Персональный подход может улучшить международную политику. Невозможность вести две войны одновременно ограничивает способность американцев бороться со злом и провоцирует обвинения в произвольности правосудия – Ирак был произвольно выбран из числа многих опасных диктаторских режимов. Но зачем все эти чрезвычайно дорогие⁶³ войны? Милошевича, Саддама и им подобных можно устранять авиационными и ракетными ударами, попутно уничтожив несколько десятков домов и несколько сотен людей, что значительно меньше, чем на войне. Будущие правители, если они не захотят прятаться в бункерах, станут учитывать права человека и американские интересы. В противном случае один недорогой удар с воздуха – и они предстанут перед Высшим судом. Точечными ударами можно наказывать нарушителей быстро, дешево и эффективно, освобождая от них человечество.

Израильские и американские лидеры не приемлют таких мер из-за угрозы возмездия. План Саддама убить Буша-старшего и попытка 11 сентября 2001 года атаковать Белый дом, провозглашают возврат к исторической норме. Достойные лидеры возглавляли войска на поле боя до 18-го века, и репутация которых зависела от исхода сражения. Сегодня же лидеры ограждены от войн, которые сами объявили. Общественное мнение должно изменить эту ситуацию, чтобы не простые граждане, а правители первыми оказывались перед лицом опасности.

Израиль должен минимизировать защиту своих правителей и снять государственную охрану членов их семей. Пусть высшие чиновники боятся за тех, кого любят – тогда правительство начнет бороться с Интифадой эффективней.

Угроза насилия не должна заменять его непосредственное применение. Угроза никогда не бывает абсолютно эффективной. Кроме случаев, когда одна сторона очевидно сильнее, ни среди ядерных, ни тем более неядерных держав не известно примеров прочного мира, основанного на взаимном сдерживании. Взаимное сдерживание путем устрашения означает, что обе стороны поддерживают приблизительно одинаковый уровень вооружений; любое изменение, каким бы незначительным оно ни было, реальное или воображаемое, приводит к тому, что одна из сторон видит свой перевес и начинает враждебные действия. Сдерживание создает тонкий баланс сил, который периодически корректируется путем войн и пограничных столкновений. Для маленького Израиля не приемлемы даже мелкие войны на своей территории, и он не может позволить себе применять химическое, биологическое или атомное оружие рядом со своим населением.

Сдерживание предполагает, что противник не воинственный. Рим и Карфаген, сильнейшие державы своего времени, не сдержали друг друга. Германия не обращала внимания на американские и советские силы сдерживания. Авторитарные правители редко беспокоятся о потерях гражданского населения, так что сдерживание против них не работает. Сдерживание лишь поднимает планку принятия решения о начале военных действий, но едва ли способно предотвратить войну как таковую. Соединенные Штаты и Советский Союз в период Холодной войны не нападали друг на друга не из страха, а потому что просто не хотели завоевывать друг друга. Мощь израильской армии в 1967 году не помогла сдержать Египет в 1973-м. Армия должна действовать внезапно, а не бряцать оружием.

США, СССР и в меньшей степени КНР усвоили, что взаимное сдерживание между равными противниками ведет к экономически гибельной гонке вооружений. Получается не «око за око», а чрезмерная реакция, которая банкротит экономику. Израилю не стоит проверять, сможет ли он выдержать такую гонку или нет. Если продолжать политику сдерживания долгое время, она окажется дороже поражения. Если и заниматься сдерживанием, оно должно быть односторонним, не давая противнику возможности выйти на угрожающий уровень вооружений. Для этого требуется разоружить противника. Израиль не только игнорирует очевидную необходимость сокращения угроз в свой адрес, но и уменьшает достоверность своей собственной угрозы, поскольку избегает жестоких мер. Сдерживание не работает, если враг знает, что вы не перейдете от слов к делу⁶⁴. Кто будет ожидать ядерной контратаки от Израиля, который увяз в Бейруте, пытаясь спасти нескольких мирных граждан в обстреливаемых кварталах?

Насильственная демилитаризация противника, подкрепленная превентивными ударами – единственный работающий сценарий. В противном случае Израилю придется поддерживать дорогие ВВС, противоракетные силы, системы спутникового обнаружения, танки – и все это в мирное время. Без них не обойтись, поскольку мирные соглашения бесполезны. После соглашения с Египтом израильская армия увеличилась. Зачем же Израилю был нужен мир? За эти же деньги он может осуществлять завоевания. Таким образом, единственный выбор – по крайней мере, пока Ближний Восток не успокоится – это не война либо мир, а использование армии для завоеваний либо использование армии для разоружения арабов, поддерживая затем лишь минимально достаточную группировку для нанесения превентивных ударов.

Бездействие отупляет армию. Когда храбрецы ничем не заняты, они утрачивают интерес. Привыкнув к мирной жизни, солдаты теряют вкус к сражению, несмотря на то что сражаться и убивать – их работа. Подавляющее техническое или численное превосходство маскирует неготовность, а поражения объявляются победами⁶⁵. Чтобы сохранять эффективность и сосредоточенность, армия должна переходить из одного конфликта в другой.