Всеподданнейшие отчеты III отделения

Американских штатов или по форме Германского союза, как определено будет по общему соглашению. Таким образом несколько сот безземельных и бесприютных изгнанников предполагают разрушить четыре огромные монархии для того, чтобы воскресить одну Польшу.

Намерение партии Чарторижского возмущать славянские племена относительно России проявилось в том, что находящийся в Константинополе эмиссар его Чайковский в исходе 1845 года отправил к Донским и Черноморским казакам галицийского уроженца Свидзинского. которому поручено было возбуждать казаков к неудовольствию против нашего правительства и склонять их к союзу с польскими выходцами. Но избранный для этого человек оказался более жалкою жертвою, нежели опасным орудием, он не имел ни способностей, ни средств исполнить возложенное на него поручение. Казаки же при этом случае показали непоколебимую преданность к престолу, всегда их отличавшую; все, к кому Свидзинский ни обращался с злоумышленными намеками, были столь далеки от политических интриг, что даже не понимали его; а первый, выразумевший* цель послания Свидзинского, генерал-майор Греков, предал его в распоряжение правительства.

Получались такие сведения, что эмиссары намерены были проникнуть в Польшу и возвращенные от оной губернии. Эти сведения, несколько раз возобновлявшиеся, оказывались, однако же, неосновательными. Нет сомнения, что польские выходцы изыскивают все средства вторгнуться в пределы России, но здесь путь им от строгих мер, принимаемых нашим правительством, столько затруднен, что эмиссары остаются при одних своих замыслах.

Хотя австрийское и прусское правительства принимают меры против злонамерений поляков, но меры сии несравненно слабее, нежели в России. Оттого Галиция и Великое герцогство Познанское представляют почти свободное поприще для действий эмиссаров и местных жителей из польских уроженцев.

В апреле 1845 года шайка, состоявшая из подмастерьев, гимназистов и солдат познанского ландвера, покушалась овладеть в Познани крепостью и арсеналом, истребить военные и гражданские власти и по данному будто бы из Варшавы сигналу провозгласить независимость Польши. Покушение это предупреждено было правительством, которое, впрочем, нерешительно противодействуя опасным предприятиям злоумышленников, хотя арестовало зачинщиков Адольфа Мальчевского и братьев Римарке-вичев. но на другой же день освободило их на поруки, а Римаркевичи потом бежали из-под присмотра полиции.

* Так в тексте.

Описанное здесь происшествие случилось в Познани в страстную пятницу. Замечательно, что в тот же самый день в Галиции несколько сот крестьян и других людей из черни по наущению коммунистов намеревались ворваться в Краковскую область для истребления там высших сословий. Злоумышления в Галиции были также остановлены, но враги общественного порядка, нимало не упадая духом, провозглашали, что если они в этот раз не имели успеха, то через несколько времени дела их непременно примут счастливейший для них оборот.

Подобные беспорядки в Галиции и герцогстве Познанском происходили почти беспрерывно в течение 1845 года; один после другого были открываемы то эмиссары, то заговоры, то приготовления в разных местах оружия, воинской амуниции и лошадей, то вспыхивали самые возмущения, так что в последнее время наместник Царства Польского⁷ признал необходимым усилить меры осторожности на нашей границе.

ЦАРСТВО ПОЛЬСКОЕ

Политическая и нравственная порча, распространившаяся по западным государствам Европы, мало проникла в Царство Польское. Происки коммунистов и польских выходцев, находящихся за границею, хотя оказывали иногда влияние на поляков, но правительство наше управляет этим краем столь твердою рукою, что всякие умыслы, встречая непреоборимые себе препятствия, тотчас уничтожаются, и 1845 год принадлежит к тем годам, в которые наименее происходило политических беспорядков в Польше.

В начале 1845 года обнаружена была подложная булла папская, заключающая в себе разрушительные правила коммунизма: ее злоумышленники читали хлебопашцам. Хотя ложность буллы не подлежала сомнению, но по невежеству лиц, которым она читана была, и это грубое средство имело довольно сильное влияние. Как с тем вместе распространились слухи, будто булла эта составлена с целью оклеветать перед правительством католическое духовенство, то наместник Царства Польского приглашал в Совет католических епископов и, объяснив, сколь вредные правила для всех сословий общества изложены в булле, старался уверить их, что такая бумага могла быть составлена только людьми злонамеренными и врагами правительства.

В апреле месяце в Польских провинциях появлялись белые и красные конфедератки⁸, которые, как признак близкого исполнения мнимо патриотических надежд поляков, и в 1830 году были замечены за 6 недель до начала возмущения. Но эти опасения не имели никаких последствий.

Кроме того наместником Царства Польского были получаемы доносы о заговоре в Польше, распространенном будто бы даже на Украине и имеющем связь с открытыми прежде злоумышлениями, также об эмиссарах,

370

Всеподданнейшие отчеты III отделения

будто бы проникших из Швейцарии в Царство Польское и проч. По таковым доносам в то же время принимались строгие меры как со стороны наместника, так и генерал-губернаторов Западной России, но многие из этих доносов оказывались неосновательными, а другие, хотя неопределенно, но обозначают только общее дурное расположение умов польского народа в политическом отношении.

ВОЗВРАЩЕННЫЕ ОТ ПОЛЬШИ ГУБЕРНИИ

Еще менее возвращенные от Польши губернии подавали в 1845 году поводов к опасениям. Здесь открывалось одно только сомнение, но и то почти не подтвердилось. В Варшаве перехвачены были письма графини Ледухов-ской. из которых возродилось подозрение, что в Волынской губернии существовал секретный комитет, учрежденный с целью распространения католической веры; что члены комитета, посредством графини Ледуховской, находились в сношениях с Римским двором и с Лионским комитетом, пересылали деньги за границу и сообщали в Рим в неприязненном к нашему правительству духе все, что делается в России и Польше относительно католической веры. Для раскрытия этих действий сверх распоряжений, сделанных генерал-фельдмаршалом князем Варшавским в Царстве Польском, сообщено было по Высочайшему повелению Киевскому военному губернатору⁹ о производстве розыскания на Волыни, и были арестованы в Варшаве графиня Ледуховская и в Волынской губернии каноник Ожаровский. Миончин-ские. Дунин и Глассер. Но по всем розыскам существование тайного комитета на Волыни не подтвердилось; графиня Ледуховская не открыла лицо, через которое посылала свои письма в Рим, а прочие признаны совершенно невинными, кроме каноника Ожаровского, который, впрочем, навлек на себя только сомнение и положительно не уличен.

Заметно, что в Западных губерниях многие именитые польские семейства удалились в свои поместья; избегая этим необходимого за ними наблюдения, они в деревенской жизни крепче и теснее соединяются друг с другом; вдали от городской суетности свободнее предаются вредным замыслам и, наконец, копят деньги, которые составляют сильное пособие всему, даже народному восстанию.

ОСТЗЕЙСКИЕ ГУБЕРНИИ

Еще в 1842 году между лифляндскими крестьянами заброшена была ложная мысль, что они получат казенные земли, если примут православие. Беспорядки, тогда происходившие по этому случаю, были в то же время прекращены, но искра продолжала тлиться и в 1845 году вновь вспыхнула.

Царствование императора Николая I

371

В марте месяце некоторые жители города Риги изъявили желание присоединиться к православию, и в то же время представители лифлянд-ского дворянства, опасаясь возобновления прежних волнений, ходатайствовали о принятии мер против этого. Опасения дворян признаны напрасными, и по Высочайшему повелению объявлено, что латышам можно дозволить присоединение к православию с тем только, чтобы они просили не через поверенных, а лично, и богослужение для них отправлять на латышском языке в одной из наших церквей. В июне в Дерптском и Вер-роском уездах распространились слухи, что наступил срок к приписке на перемену веры, и лифляндские крестьяне потекли толпами к священникам в Ригу, Верро и Дерпт. Местное начальство принимало все меры осторожности к устранению беспорядков. Крестьянам было внушаемо, чтобы они не иначе являлись, как с увольнительными видами от помещиков и не более десятой части населения, но латыши приходили даже без видов, по 300 и более человек; им объяснили, что от перемены веры они не получат никаких мирских выгод, но крестьяне оставались в убеждении, что положение их должно улучшиться и что если не Государь Император, то Наследник Его дарует им казенные земли.

Весьма естественно, что с этими событиями соединились ропот дворян и беспорядки со стороны крестьян. Последние бросали работы, оказывали дерзости и ненависть; и в октябре месяце волнение возрастало до того, что Дерптский уездный предводитель дворянства ходатайствовал о присылке войск для сохранения спокойствия.

Едва ли можно определить причины настоящих событий. Русские объясняют, что стремление латышей к перемене веры происходит от их собственного желания; что протестантское духовенство для сохранения своих выгод интригует против этого стремления и всеми силами старается удержать крестьян в прежней вере; что лифляндские дворяне, принимая настоящие события за опасное волнение, представляют дело в ложном виде. Напротив того, высшие и средние сословия в Лифляндии доказывают, что крестьян подстрекает православное духовенство, что латыши переменяют веру без всякого убеждения, единственно для избежания помещичьей зависимости, и что перемена исповедания, не обещая прочных успехов православию, есть не религиозный, а политический переворот, грозящий бедствиями краю. Опять повторим, трудно определить, на которой стороне здесь справедливость, но, тем не менее, общее стремление латышей обратиться к православию возросло до такой степени, что останавливать этот порыв столько же опасно, как и содействовать оному. Поэтому Государем Императором Высочайше повелено: предоставить латышей относительно перемены веры собственному их убеждению, но строго преследовать тех, которые осмелятся подстрекать их к беспорядкам; равно наблюдать, чтобы

372

Всеподданнейшие отчеты III отделения

лифляндские дворяне и протестантское духовенство не отклоняли желающих от православия.

Замечают еще, что было бы полезно отменить в Остзейских губерниях те из местных привилегий, которые не согласны с обстоятельствами времени и находятся в противоречии с распоряжениями нашего правительства. Например, министр народного просвещения¹⁰ старается распространять в тех губерниях русский язык, а на основании привилегий в присутственных местах там производятся дела только на немецком и даже не примут просьбы на русском языке! Ныне распространяется в Остзейских губерниях православное исповедание, а по местным привилегиям православные там не могут заниматься иностранным торгом, потому что это предоставлено Большой гильдии, в которую записываются одни лютеране; русские не допускаются ни к каким ремеслам в городах, потому что мастером может быть только лютеранин; наконец, русский дворянин не может пользоваться всеми правами своими в Остзейских губерниях; словом, - православная вера и русские в Остзейских губерниях унижены пред местными верою и жителями.

Находящийся в Лифляндии жандармский штаб-офицер доносил, что сколько он ни старается уступчивостью и вежливостью приобресть расположение к себе местного начальства, но оно всегда удаляет его от всякого влияния на дела. Полицмейстеры, определяемые там от короны, также не имеют никакой власти, и городами управляют бургомистры, которые безбоязненно дозволяют себе разные злоупотребления. Более 40 лет Остзейские губернии не были никем ревизуемы. В октябре 1845 года министр внутренних дел¹¹ признал необходимым отправить в Ригу чиновника своего, коллежского советника Ханыкова¹². поручив ему обревизовать экономическую часть городового управления. Встретив надобность в поверке подлинных протоколов Большой гильдии, Ханыков потребовал к себе эти документы, но рижские купцы отказали ему в этом; потом, когда генерал-губернатор¹³ предложил гильдии доставить ревизору протоколы, купцы, вместо немедленного исполнения, произвели болтировку* и, положив все шары на противную сторону, донесли генерал-губернатору, что они, по привилегиям своим, не обязаны выдавать на рассмотрение своих протоколов и что почтут себя не в праве не исполнить воли генерал-губернатора в таком только случае, если он не предложит, а предпишет им.

Таким образом, высшие и средние сословия в Остзейских губерниях, отделяя себя от общих прав и обязанностей господствующего народа в России, держат себя как бы в самобытном положении. Поэтому, особенно ныне, с распространением в Остзейских губерниях православия, надлежало бы постепенно и осторожно ослаблять силу тех местных привилегий, которы-

* Так в тексте. Совр. - баллотировка.

373

ВНУТРЕННИЕ ГУБЕРНИИ РОССИИ

Внутренние губернии России в 1845 году были совершенно спокойны в политическом отношении. Только один молодой человек, коллежский секретарь Бердяев, занимался составлением возмутительных воззваний и подобных бумаг. Впрочем, он трудился в уединении, никому не показывал своих сочинений и, считая занятия свои литературными, сам себе не мог дать отчета, для чего он, таким образом, губил время и свои способности. Никакие обстоятельства не обнаружили, чтобы Бердяев питал вредные замыслы, а напротив того, многие причины заставляли подозревать, не расстроен ли он в рассудке. Последствия подтвердили эту догадку: быв отправлен из С.-Петербурга в Симбирск, Бердяев оказался поврежденным в уме, а потом даже покушался на самоубийство.

В продолжение 1845 года мало получено и самых доносов о злоумышле-ниях во внутренних губерниях; полученные же оказались или ложными, или не заключающими в себе ничего важного, и доносители желали только открыть собственные свои нужды и просьбы. III отделение обращало бдительное внимание на всякий политический донос, так как предмет этот столько важен, что здесь никакие меры осторожности не могут быть излишними. Но с тем вместе обращалось строгое внимание и на качество доносителей, дабы по оговорам их не пострадали невинные: ибо доносители большею частью бывают сами люди безнравственные, нередко клевещут по личностям или по собственным видам, делая из доносов своих род промысла.

Другие замечательные события в государстве были следующие:

Западные губернии России, Псковская, Витебская, Могилевская, Вилен-ская, Ковенская и Гродненская находились в бедственном положении от неурожая хлеба. В некоторых уездах этих губерний недостатки простирались до такой степени, что жители питались самым дурным хлебом и вследствие этого распространялись эпидемические болезни, а скот от недостатка корма подвергался падежу, так что во многих местах не осталось и наполовину скота, необходимого для успехов земледелия. Правительство наше принимало всевозможные меры: в Псковской губернии находится сенатор Пещуров, а в прочие губернии отправлен был товарищ министра внутренних дел¹⁴; помещикам отпущена значительная ссуда денег из кредитных учреждений, казенные крестьяне поддерживались суммами, рассылаемыми от Министерства Государственных Имуществ, почти все порты Балтийского моря были открыты для беспошлинного ввоза иностранного хлеба, и, наконец, из плодородных губерний двинулись в Западные караваны с хлебом. Надежды на

374

Всеподданнейшие отчеты III отделения

будущее также не совершенно благоприятны. От недостатка хлеба на семена поля во многих уездах Западных губерний засеяны в меньшем против прежнего количестве; всход озимых хлебов был весьма дурен; в прошедшем году оставались еще запасы хлеба, и помещики, входя в долги, помогали крестьянам собственными средствами; в 1846 году хлебных запасов вовсе не будет, и помещики, обремененные долгами, более не в состоянии будут оказывать им помощи. Поэтому правительство и в 1846 году должно будет употребить если не более, то столько же жертв и деятельности для поддержания крестьян в губерниях, страдающих от голода.

Возмущения крестьян в 1845 году происходили в 6 казенных и 23 помещичьих имениях разных губерний. В первых поводом к неповиновению было уравнение повинностей и стремление крестьян поступить на оброчное положение; в последнем - дурное управление владельцев и, наиболее, желание крестьян освободиться от крепостного состояния. Важнейшее из возмущений было между крестьянами Воронежской губернии, где оказалось необходимым принять особенные меры предосторожности. В Западных губерниях составление инвентарей¹⁵ для частных имений возрождало превратные толки насчет освобождения крестьян от помещичьей власти. В Псковской - недостаток в продовольствии подавал повод помещичьим крестьянам к волнению и жалобам на владельцев и управителей.

Кроме того, в Смоленской и Екатеринославской губерниях были значительные побеги крестьян из 7 помещичьих имений, большей частью по причине ложных слухов о дозволении переселиться на Кавказ.

Все эти беспорядки прекращены были мерами кроткими или исправительными. В 9 случаях обнаружено было постороннее подстрекательство, в том числе в 3 - местными священниками, которые и подвергнуты взысканию.

В продолжение 1845 года убито крестьянами 8 помещиков и 9 управителей; безуспешных покушений к тому обнаружено 12, всего 29 случаев. Кроме того, в 11 имениях открыто зажигательство крестьянами домов своих владельцев. Причины этих преступлений заключаются также в намерении освободиться от крепостного состояния, в мщении за строгое обращение или в видах корысти.

Жестокости владельцев над своими крестьянами обнаружены в 9 имениях; 24 помещика и 70 управителей и приказчиков обвинены в смертельном наказании крестьян. Число умерших от того простирается до 80 человек обоего пола, исключая 9 малолетних и 34 мертворожденных вследствие наказаний. Последние случаи замечались преимущественно в губерниях Западных.

ВЫСШЕЕ ПРАВИТЕЛЬСТВО

В 1845 году Государь Император и почти все особы Августейшей Фамилии предпринимали путешествия. В этих случаях всего более являются

Царствование императора Николая I

375

доказательства самой искренней преданности, можно сказать, детской любви русского народа к своим Государям. Из донесений жандармских штаб-офицеров видно было, что везде, где следовали Государь, Государыня Императрица, возбуждавшая тем живейшее участие, что всех беспокоило здоровье Ее Величества¹⁶, Государь Наследник Цесаревич, Великий Князь Константин Николаевич и другие особы Императорского Семейства, все жаждали видеть Их, все встречали Их с восторгом и провожали с благословениями. Иностранцы и наши путешественники решительно утверждают, что в Европе осталось только одно Русское царство, в котором так любят своих Государей.

Во время путешествия в Палермо¹⁷ Государь Император явил редкий в Истории пример, поручив власть свою Государю Наследнику Цесаревичу, и сколько Государь Император оказал доверенности своему сыну, столько Наследник оправдал Его доверенность. Разрешая доклады министров, это был не неопытный правитель, но в полном смысле Наследник Великого Государя. Везде следуя правилам управления своего Родителя, он ни разу не вышел из пределов, ему указанных Августейшим Родителем, и всем казалось, что Государь Император как бы находился в России и во время Своего отсутствия.

Не менее того, по весьма естественному чувству, возвращение Государя из Италии произвело необыкновенный восторг в народе, тем более, что отсутствие Его Императорского Величества продолжалось несколько месяцев, а последовавший за тем Высочайший рескрипт, в коем воздана справедливая похвала заслугам Наследника Цесаревича на государственном поприще, был истинным торжеством для русских, которые столько же дорожат славою обожаемого ими Наследника, сколько он любим Августейшим своим Родителем.

Управление государством в 1845 году шло прежним стройным порядком. По части законодательства особенно важен Высочайший Манифест И июня об ограничении прав военных и гражданских чинов на приобретение дворянского достоинства¹⁸. По наблюдению жандармских штаб-офицеров Манифест этот не только не породил каких-либо неблагоприятных толков, но все сословия в государстве признали, что ограничение было необходимо: ибо легкость приобретения дворянства чрез меру умножило число дворян, бедных и недостойных этого звания. Более всех довольны родовые дворяне, достоинство которых возвышено тем, что доступ в круг их затруднен для других сословий. Молодые люди не из дворян, образовавшиеся в высших учебных заведениях, ободряют себя надеждою, что каждый из них дослужится до чина 5 класса статской или до чина майора в военной службе. Одни чиновники, которым оставался незначительный срок для получения чина коллежского асессора, а с ним

376

и дворянства, естественно огорчились новым постановлением, но огорчение их было кратковременное, потому что они сами не могли не признать справедливости этого закона.

Еще благотворнее будет по своим последствиям издание Уложения о преступлениях и наказаниях¹⁹, которое восприимет действие с мая 1846 года. Главная перемена состоит в том, что в новом Уложении исчислены все, сколько можно было предвидеть, преступления, оттенены все степени каждого преступления, умышленное и неумышленное, пагубное по последствиям и непроизведшее никакого зла и проч.; высшее наказание полагается только за вредное для других или закоренелое преступление, а чем менее в проступке было умысла и зла и чем больше убеждений, что действие совершено от невежества, неосторожности или стечения обстоятельств, тем слабее полагаются наказания; кроме того, из числа орудий наказания уничтожен кнут. Таким образом, правила нового Уложения, согласные с правосудием, с понятиями нашего времени и, карая истинное зло, допускают милосердие везде, где только представляется к тому возможность. Словом, в новом Уложении устранены многие недостатки прежнего уголовного права, на которое давно указывало общее мнение, как на недостатки, требовавшие непременного исправления. Это Уложение останется навсегда памятником мудрой заботливости Государя Императора о своем народе.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Таким образом, 1845 год можно отнести к одним из спокойнейших для России в политическом отношении. Недоброжелательство заграничных врагов наших, шаткость Польши и возвращенных от нее губерний, все это не может радовать, но и не составляет важной опасности для сильной России, которая презирает интриги заграничные, а в своих пределах в состоянии держать властию то, что не держится любовью и искренней преданностью. Для России остается поле внутренних усовершенствований, и здесь-то деятельность нашего правительства является в полном своем развитии. Войско наше доведено до такого отличного положения, что составляет непреоборимую ограду, за которою спокойно все прочее народонаселение Империи. Устройство внутреннего управления и быт всех сословий граждан постепенно совершенствуется; а возведение железных дорог и другие государственные предприятия обещают в скором времени уравнять наше Отечество с прочими европейскими державами в быстроте сообщений, в успехах торговли и промыслов. Надобно желать одного, чтобы при этом стремлении дел русские не переняли европейской порчи нравов, сохранили свою народность и остались навсегда, по примеру прародителей своих, преданными своей Вере, своим Государям и Отечеству.