Ответы к экзамену по курсу История Свободомыслия Понятие «свободомыслие»
История гнозиса, главные представители (Симон, офиты, наасены, Саторнил, Василид, Валентин)
жүктеу/скачать 425 Kb.
|
- Бұл бет үшін навигация:
- Валентин .
- 11. Катары. История возникновения и гибели, учение.
10. История гнозиса, главные представители (Симон, офиты, наасены, Саторнил, Василид, Валентин). Причины появления гнозиса в христианской форме были те же, которыми объясняется появление синкретизма на почве языческой и иудейской. В гностиках мы имеем дело с людьми, которым были дороги нравственно-религиозные интересы. Это были люди с потребностью веры, которая и увлекла их на сторону лучшей существующей религии, но вместе с тем это были люди науки. Их философское развитие заставляло их искать цельного миросозерцания, они пытаются создать такую систему, которая обнимала бы все стороны человеческого знания в смысле знания философского и отвечала бы на вопросы богословские и космологические. В связи с дуалистическою основою у гностиков стоит и их антропология и нравственное учение. Они делили людей а) на духовных (пневматиков), определяемых к совершенству самою их природою, б) на душевных (физиков), способных достигать относительного совершенства только подвигами, и в) на материальных (?), самою природою обреченных на жертву чувственным влечениям. Основная задача нравственной жизни человека — освобождение духа из уз материи, умерщвление плоти. И так как последняя цель одинаково достигается двумя путями: и жестоким ограничением и излишеством в удовлетворении естественных влечений, то гностицизм приводил и к строжайшему аскетизму, и к разнузданному либертинизму. Одна часть гностиков, с понятием о материи как самобытной злой силе, чтобы избежать всякого соприкосновения с нею, предпочитала аскетический образ жизни; другая, напротив, с понятием о материи, как μεον, как о не сущем, неопределенном и, следовательно, безразличном, легко мирилась с умерщвлением плоти посредством злоупотребления ею. Таково обыкновенное представление о содержании гносиса. Ему нельзя отказать в последовательности и ясности, доходящей часто до прозрачности, так что если бы оно отвечало действительности, то самый гносис, как доктрину, нужно бы счесть философски разъясненным. Но составленная еще до открытия «Философумен», когда система Василида казалась весьма сходною с системою Валентина, эта схема содержит черты, отвлеченные лишь от самых значительных систем — Валентина, Сатурнина и Маркиона, совершенно игнорируя мелкие разветвления. Исключений получается очень много (пантеистический монизм Василида и наассенов; демиург не с тем значением и у Валентина; «александрийские» системы Василида, наассенов, Юстина, без эонов; тройственное деление человечества не во всех системах). Таким образом, представленная схема имеет скорее значение как программа для исследования гностицизма и выяснения его особенностей, чем как действительное описание гносиса. Первый гностик по врем был Симон Волхв, родом из Самарии. Его ученик были Менандр, и Кердон. Ученик Менандра были Сатурнил, родом сириец, и Василид, египтян. Учеником Кердона был Маркион (Понтиец), наход в связи с каинитами. Первонач движ гностиц вышло из области тех сирийско-еврей мистич учен. Симон Волхв выдавал себя за “велик силу Божию”, “слово Божие”, «Мудроть» он совмещ в себе все атрибуты божест. Божеств “мыслью” была подруга Елена. “Мудрость” (каббалист Хохма), мужск принцип, а Елена - “Мысль, разумен” - женск принцип, котор в своей половой связи с “Мудростью” сост с ним сизигию. В основе гностицизма лежит типично языч мысль о мире как эманац божест, а, также и половое раздел как условие генезиса мира. Офиты - братство змея. Вероятно, эти системы существовали еще до христианства и с появлением его лишь несколько изменили свою форму. И держалось это направление дольше других: еще в 530 году Юстиниан издавал против офитов законы. Как показывает самое название, это — такой гносис, где фигурирует змей. К этой группе относятся: наассены и Юстин, известные лишь по «Философуменам» Ипполита (V, 6-11, V, 23-28), ператики (Ипполит V, 12-18, Феодорит I, 17), офиты (Ириней I, 30-31, Епифаний 37, Феодорит), сифиане (Ипполит V, 19-22, Епифаний 39, у Иринея и Феодорита — просто офиты), каиниты (Ириней I, 31, Епифаний 38), Pistis Sophia; без особенно сильных оснований Гергенретер относит сюда Моноима, архонтиков, барбелиотов. Каиниты подают уже руку карпократианам. секту наассенов можно считать самою древней, о этом говорит несложность их системы и имя, — Naassenoi — от еврейского "змей", что указывает на их восточное происхождение. Во главе всего сущего они ставят Адама (возможн. adam kadmon - каббала). Элементы: духовный, душевный и материальный, составляют просто атрибуты существа этого первочеловека. Очевидно, о дуализме здесь не может быть и речи: подобное начало ведет к каббалистическому пантеизму. Эти атрибуты наассены называли еврейскими словами Ис. Змей является здесь как «благой демон», открывший и научивший людей самопознанию, которое должно разрешиться совершенным ведением, то есть познанием Первоадама. Все атрибуты первочеловека нисходят на искупителя, Иисуса сына Марии, и в Нем повторяется снова их единение. Офиты ввели у себя настоящий культ змеи; держали ее в ящике, иногда выпускали на стол, покрытый хлебами, и потом употребляли хлебы, к которым прикоснулась змея, для Евхаристии. В нравственном отношении они либертинисты. Учение наассенов начинает чистым пантеизмом: и дух и материя атрибуты одного и того же начала, Адама. Этот пантеизм сменяется мягкою формою дуализма, или лучше — идеею о трех самостоятельных началах, в системах ператиков и Юстина, в той и другой низшее начало обречено на гибель, но верховные начала, однако же, вступают в соотношение с ним без всякой принудительной необходимости, — в системе ператиков не только второе, но даже само первое. В учении собственно офитов дуализм ставится решительнее: только первый человек и хаос даны как начала, и первое уже эманатически развивается в троицу, четверицу и пятирицу. Наконец, в системе сифитов, по Ипполиту, дуализм принимает форму парсизма: материальное начало — мрак, диаметрально противоположный свету, есть начало живое и деятельное; само из себя оно порождает первородного тьмы, ветер; оно ведет наступательную войну против высших принципов, и те безуспешно силятся оградить свои границы. Совершенный Бог, Нус, — это решительно военнопленный тьмы.— Об эонах в многих офитских системах ясно не говорится; у Юстина они порождение не верховного начала, а самостоятельного второго. — О демиурге у наассенов мы не знаем ничего; у ператиков, если считать Христа демиургом, он же есть и искупитель. У Юстина, Элогим — случайный образователь мира. Офиты, начиная дуализмом более слабым, чем сифиты, кончают в духе парсизма; несмотря на то, что Ахамот попадает в материю вследствие натурального развития в самом божественном начале, несмотря на то, что материя в начале бездейственна, мирообразование есть результат непрерывной цепи такой злобы, взаимного раздора, что провести идею злого начала полнее едва ли возможно. Вообще мировоззрение офитов — тем мрачнее, чем определеннее. О цели и смысле мироздания — у наассенов мы не знаем ничего. У ператиков мир возникает случайно и бесцельно: верховные начала вступают в единение с низшим, самою природою обреченным на погибель, и поддерживают это единение через Христа. С христианством мировая история идет лишь быстрее к своей развязке, не к жизненному развитию мира, а к разрушению его бытия бесцельного и случайного. Не выше этого стоит в сущности и догма офитов. Правда, в результате мировой истории божественное начало видимо торжествует: четверица святой церкви развивается в пятерицу; ниспавшая в материю Ахамот становится выше того уровня, на которое ее поставила природа, но жизнь мира — это почти жестокость божественного начала. Жизнь человека сама в себе не имеет здесь ценности. Конечно, его появление в мир — момент в высшей степени важный: Ялдабаот вдыхает в него все пневматические элементы и низводится тем до простого порождения стихийных сил. И искупленное человечество не имеет пред собою никакой дальнейшей цели, как возвратиться к той точке, на которой стоял человек в первое мгновение по его сотворении, и порвать свой союз с миром. История, следовательно, делает только ложный круг; мир не имеет пред собою ничего, кроме отрицательной цели — саморазрушения, во вред или в интересах силы его создавшей, которая, в последнем случае, сама относится к нему отрицательно. Гносис офитов, по всей вероятности, развивался на почве иудейской; по крайней мере, все их разнородные системы носят на себе печать иудейского происхождения. Истинно александрийский гносис представлен в системах Василида и Валентина. Саторнил. Важнейший из представителей гносиса сирийского — Сатурнин или Саторнил, учивший в Антиохии при Адриане (117—138). Его система не сложна. Из «неведомого Бога» (αγνωστος θεος) эманатически происходит ряд эонов. Самые слабые из них, семь планетных духов, являются как ангелы миродержцы (κοσμοκρατορες). Во главе их стоит иудейский Бог. Они вздумали создать себе царство, независимое от плиромы. С этой целью они делают набег на вечно враждебную свету материю, в которой властвует сатана, и захватывают часть материи. Они творят из нее мир и, по подобию ниспосланного им неведомым Богом вдали носившегося пред ними светлого образа, создают человека. Но это жалкое существо не могло даже стоять прямо и только ползало, как червь. Бог сжалился над несчастным творением, все ж таки созданным по Его образу и подобию, и, послав в него «искру света», одушевил его, таким образом, пневматическою жизнью. Но этого рода людям сатана противопоставил других людей, сотворенных из материи, и при посредстве их стал жестоко преследовать первых. Бог иудеев был слишком слаб, чтобы защитить их. Он посылал пророков, но им сатана с успехом противопоставил своих собственных лжепророков. Наконец, благий Бог для спасения пневматиков послал в призрачном теле Своего Мессию, первого эона — Нус (ум), который и научил людей, как посредством гносиса и строжайшего аскетизма совершенно освободиться от уз материи и не только от сатаны, ее властителя, но и от всех ангелов миродержцев. Строжайший аскетизм лежал в принципах этой секты; брак и мясная пища здесь считаются недозволенными. Саторнил дуализм подчеркивает с одного конца, усиливая принципиальное различие между Богом и материею тем, что последней дает своего живого и личного представителя, сатану, который даже сам творит особого рода людей. Но в других подробностях дуализм этой сирийской системы — просто бесцветен в сравнении с различными разветвлениями систем, которые признаются александрийскими. У Саторнила материя держится только оборонительно, нападение на нее делают сами ангелы. Сатане не удается здесь вырвать из царства света ни одного члена, как это не раз повторяется у александрийцев. Ангелы не думают противиться Богу: они только бессильны осуществить свои добрые намерения. Василид был родом из Сирии, но жил и действовал в Египте. Он учил в Александрии при Адриане, около 125—130 г. Помимо создания оригинального учения о первопринципах, которое имеет много общего с гностическим мифом, но излагается совершенно по-разному Иринеем (а вслед за ним Епифанием, Филастером и Псевдо-Тертуллианом) и Ипполитом, Василид был христианским теологом, серьезно занимался писанием и сочинил многочисленные толкования на них. Он сочинял гимны и даже опубликовал свое издание Евангелия. Известно, что ему принадлежали 24 (!) книги Толкований, из которых сохранился фрагмент. Толкования эти, однако, были довольно странные. Например, среди них были комментарии на книги неизвестных нам авторитетов типа Барнофа и Барнаббы, которых, вероятно, никогда не было. Евсевий говорит, что Василид и его последователи специально придумали все это для того, чтобы дурачить публику (Церковная история, IV 7, 6–8). Исидор написал комментарий на пророка Пархора – также неведомый нам авторитет. Согласно Оригену, Василид сочинил Евангелие (Вероятно, речь идет о труде вроде Диатессарона Татиана или Гексаплы самого Оригена.) Почти все фрагменты из утраченных произведений Василида сохранены Климентом. Отношение Климента к Василиду, скорее критическое, нежели враждебное, оставляет надежду, что его свидетельствам можно доверять, тем более что они во многом совпадают с тем, что нам сообщают ересиологи. Однако проблема заключается в том, что отделить воззрения самого Василида от его последователей и критиков, базируясь на Клименте, практически невозможно. Один фрагмент Василида сохранен другим александрийским философом Оригеном. Несколько фрагментов из произведений «сына» и последователя Василида Исидора, которые касаются в основном вопросов этических, также сохранены неизменным Климентом. Философия Василида и его «сына» и ученика Исидора (оба этих автора имеют много общих черт) выглядит синкретично и содержит в себе явные платонические, неопифагорейские и стоические элементы. Стоический детерминизм особенно явно виден в его учении о спасении, вере и гносисе. Философско-мифологическая система Василида, которую невозможно восстановить, основываясь только на фрагментах, излагается очень по-разному Иринеем и Ипполитом. По Иринею, из нерожденного начала произошли шесть сил, которые породили целую иерархию ангелов. Низшие в этой иерархии создали мир. Их глава, иудейский Бог, пожелал подчинить иудейскому народу все остальные нации, так началась война. По этой причине высший Бог послал свой Нус или Христа для того, чтобы тот освободил верящих в него от власти ангелов. Он не страдал, но обманул иудеев, вместо себя предав им некого Симона из Кирены. Симон был распят в его образе, а он посмеялся над палачами. Следовательно, нет смысла верить в Распятого (у Ипполита такого заключения не делается). Последователи Василида по Иринею увлекаются магией и ведут распущенный образ жизни. Свидетельства Ипполита и Климента это не подтверждают. Климент, правда, говорит, что последователи испортили учение самого основателя школы. Согласно Ипполиту, Бог Василида воистину превыше бытия и мышления и поэтому называется не-сущим. Мир возникает в прямом смысле из ничего, причем и сам сначала также является ничем, неким не-сущим мировым семенем, возможностью всего. « В этом семени, – говорит Ипполит, – богом было заложено все то, что можно было уже назвать, и все то, о чем ничего нельзя было сказать, поскольку оно еще не проявились и соответствовало тому миру, который должен был еще с необходимостью возникнуть из этого семени, и в положенный срок должен был вырасти и развиться». При этом по словам ересиолога, Василид «всячески избегает и боится говорить об эманации (probol»). Вместо этого… эти люди говорят: «Да будет свет, и стал свет». Откуда же свет? Ниоткуда, поскольку, по его словам, не сказано, откуда он происходит, просто говорится, что он произошел из голоса, который говорил это. Ибо говорящий не существует, точно так же не существует и то, о чем сказано. Семя мира произошло из несущего, из того слова (логоса), которое сказало: “Да будет свет”». Этот абсолютный трансцендентализм является, с одной стороны, развитием популярных философских идей, как это справедливо отмечает Ипполит, хотя его сравнения с Аристотелем несколько неудачны (поскольку не с ним нужно было сравнивать, а неопифагорейскими текстами, также ему известными), а с другой представляют собой философское толкование на книгу Бытия. О creatio ex nihilo, насколько можно судить, из христианских теологов Василид говорит первым. Во всяком случае, Ипполиту эта идея еще не понятна. Мышление Василида психологично, исторично и эсхатологично. Александрийский мистик учит об обретении гносиса как о пробуждении внутренней природы человека. «Мы люди, а не свиньи!» – говорит он, по свидетельству Епифания, поэтому нам свойственно стремление ввысь, к тому, что лежит за пределами этого мира. Таким образом, гносис – это «знание себя», своей истинной природы, сокрытой в глубинах души. Примечательно, что он различает между душой и духом. Душа является, по его представлению, хотя и бессмертной, но всего лишь оболочкой, в которой обитает дух, неизреченное семя высшей природы. Истинное я – это только дух, душа же навеки обречена жить в этом мире. Она не может покинуть его, высшие сферы для нее столь же смертельны, как воздух для рыбы. Мировая история делится Василидом на три этапа, причем кардинальным моментом является акт откровения. Неизреченное начало просвещает этот мир, точнее тех, кто в силах понять. Причем и здесь Василид остается верным своему трансцендентализму. Мир устроен иерархично, и эта иерархия не может быть нарушена. Высшая сила ни при каких обстоятельствах не пересекает предела, который разделяет этот мир и тот. Благая весть является информацией, которая передается при посредстве нескольких, заблаговременно установленных передатчиков. Эффект, который она производит, также носит чисто информационный характер: она приносит знание. Примечательно, что из этого сообщения следует, что по Василиду в мире не существует никакого конфликта, столь характерного для многих других гностических систем. Все предустановленно заранее и происходит мирно, эволюционным путем. В конце Василид рисует поистине мрачную картину. Мир будет избавлен от мук, но погрузится в вечное забвение, и будет существовать вечно как механизм без боли и без Бога. Валентин. Валентин был одним из главных гностиков, о котором сообщали ересиологи. Ириней пишет, что Валентин прибыл в Рим во времена Гигина (Ириней. Против ересей. III, 4, 3), то есть в начале II века. Согласно Клименту, Валентин был учеником ученика ап. Павла (Климент. Строматы. VII, 17, 106, 3 - 4). Тертуллиан утверждает, что Валентин принадлежал церкви и даже чуть не стал епископом, но ему предпочли Пия (Тертуллиан. Против валентиниан. 4). Ириней пишет так (Ириней. Против ересей. I, 11, 1): «Посмотрим теперь и на непостоянство мнений сих (ересеучителей), как они, двое или трое, об одном и том же говорят не одно и то же, но противоречат между собою и в сущности дела и в именах. Ибо первый из них, Валентин, который приспособил начала, так называемой, гностической ереси к особенному характеру своей школы, учил так: есть не именуемая Двоица, которой одна часть называется Неизреченным, а другая Молчанием. Потом от сей Двоицы произошла вторая Двоица, одну часть которой Валентин именует Отцом, а другую Истиною. Эта четверица произвела: Слово и Жизнь, Человека и Церковь. Это - первая осмерица. Словом и Жизнью, говорит он, произведено десять сил, как говорили мы прежде, а Человеком и Церковью двенадцать сил, из которых одна отступившая и утратившая прежнее положение, произвела все остальное. Пределов Валентин предполагал два: один между Глубиною и остальною Плеромою, разграничивающий рожденных эонов от нерожденного Отца, а другой, отделяющий их Матерь от Плеромы. Христос произведен не эонами Плеромы, но Материю, находившеюся вне Плеромы, по воспоминанию лучших вещей, и порожден ею с какою-то тенью. Он же, будучи мужеского пола, отсек от себя эту тень и взошел в Плерому; а Матерь, оставшись с тенью и лишившись духовной сущности, произвела на свет другого сына; это - Демиург, которого он называет также Вседержителем подчиненного ему. Валентин также, подобно лжеименным гностикам, о которых будем еще говорить, утверждал, что вместе с Демиургом произведен и левый князь, и Произведение Иисуса на свет приписывал иногда отделившемуся от Матери их и присоединившемуся к остальным, то есть, Желанному, иногда же возвратившемуся в Плерому, то есть Христу, а иногда Человеку и Церкви. И о Духе Святом говорит, что произведен Истиною, и невидимо входит к эонам для разбора между ними и оплодотворения их, и эоны чрез него производят насаждения истины». К сожалению, по данному отрывку трудно судить об этических составляющих гностического этоса Валентина, зато его мифология оказывается близка мифологии других гностиков. Греческий термин «молчание» (сигэ) оказывается общим не только для гностиков, но встречается и у Игнатия Антиохийского в письме к Магнезийцам (7: 2): «Он показал себя через Своего Сына, Иисуса Христа, через Его Слово, изреченное из молчания (сигэ - Е. Р.)». Впрочем, это лишь единичный случай, но он указывает на силу гностической традиции, которая никогда не умирала, проявляясь в различные культурно-исторические периоды. Более точно передает учение Валентина Климент Александрийский (Климент. Строматы. V, 3, 3): «Но тогда все заповеди Ветхого и Нового Заветов излишни, поскольку спасение возможно по природе, как полагает Валентин». Если о том, что все заповеди «излишни», Климент умозаключает сам, то слова о спасении по природе он приписывает Валентину. Это спасение становится возможным, поскольку «дети вечной жизни» поглощают смерть, распределяют ее между собой, то есть спасаются совместно (Климент. Строматы. IV, 13, 89, 3). Спасение связано с известным делением среди валентиниан на духовных, душевных и телесных, о чем пишет Ириней (Ириней. Против ересей. I, 7, 5): «Они признают три рода людей: духовный, земной, душевный, соответственно тому, как были Каин, Авель и Сиф, а поэтому и три естества, но не в каждом порознь, а вообще. Земное, учат они, обращается в тление; душевное же, если изберет лучшее, упокоится в среднем месте, если же - худшее, то поступит в подобное тому; а духовные начала, посеваемые Ахамофою, с того времени до ныне в праведных душах обучаемые и воспитываемые здесь,- так как посылаются сюда незрелые, - достигают потом совершенства, и отданы будут в невесты ангелам Спасителя, между тем как самые (животные) души необходимо будут всегда покоиться в среднем месте с Демиургом. И деля опять самые души, говорят, что одни из них по природе добрые, а другие по природе злые; добрые те, которые бывают способны принять семя, а по природе злые - те, которые никогда не могут принять того семени». Климент пишет (Климент. Строматы. II, 114, 3 - 6): «Но и Валентин в одном из писем говорит о прилепившихся [духах]: «Существует только одно благое существо. Его свободная речь находит свое выражение в Сыне, и только через него одного может очиститься сердце, изгнав из себя всех злых духов. (4) Ведь множество духов, обитающих в сердце, засоряют его и каждый стремится совершить то, что ему свойственно, заставляя различными способами потакать недостойным желаниям. (5) По-моему, сердце чувствует себя как постоялый двор, где полно щелей, навоза и грязи, поскольку тех, кто останавливаются там, нисколько не заботит то, что случится впоследствии с этим местом, им не принадлежащем. (6) Как тот проходной двор сердце полно нечистот до тех пор, пока оно не почувствует эту заботу провидения. Только после того, как Отец, единственное благое существо, посетит сердце, оно просветится и наполнится светом. Благословен тот, кто имеет такое сердце, поскольку он узрит Бога»». Духовный характер отношений, заложенный в учении Валентина, проявляется в понятии «духовный брак» (Климент. Строматы. III, 29, 3). В основе этого брака находится идея «сизигий» (Климент. Строматы. III, 1, 1), а Ириней дает представление о внешних признаках такого брака, добавляя от себя некоторые замечания о предположительном либертинизме валентиниан (Ириней. Против ересей. I, 6, 3): «А иные, сначала обещаясь жить с ними честно, как с сестрами, с течением времени обличали себя, когда сестра делалась беременна от мнимого брата». В основе гностич. этоса Валентина - учение о трех типах людей (духовных, душевных и телесных), что свидетельствует о его перфекционистской этике. Деление на три природы было характерно и для стоической этики, более того, вся этика Валентина в какой-то степени является продолжением этики эпикурейцев и поздних стоиков. Идея совместного спасения «по природе», а также идея духовного брака определяют валентинианскую сотериологию, оставшуюся во многом непонятной для ересиологов. Наиболее наглядным является пример Епифания Кипрского (Епифаний. Панарион. XXXI, 7, 6), который не понял учения гностиков и слов ап. Павла (1 Кор. 15: 44 - 50). Отдельные обвинения в либертинизме валентиниан не затрагивают самого Валентина, который, если верить Клименту, был умеренным аскетом. Л.П. Карсавин справедливо утверждает, что «благодаря поэтической красоте и глубине своих мифов, благодаря большей доступности своего учения и искусному аллегорическому толкованию... Библии и Евангелия, главное же, благодаря своей строгой аскетической жизни валентиниане сделались самой сильной гностической сектой». 11. Катары. История возникновения и гибели, учение. От греч "катари" - "чистые". Христ ересь гностич происхож XI - XIV веков в Западн Европе Догмат катаров заимств как из богомильства, так и из оригенизма с элемент манихейства. В основе деятельн катаров – недоволь теми злоупотребл, котор были распростр среди католич духов. Исходн пунктом вероуч катаров было заимств у Доната полож о том, что христ таинства оскверн от прикосн к ним порочн рук, след, священ, живущ в грехе, не имеет права соверш таинства. Катары полностью отверг всю церк иерарх как нечто бесполезн и объяв римск церковь "синагог Сатаны", спасен в лоне котор было невозможно в принципе. Отверг также десятин налог и все церков пожертв. Катары счит себя истин христ церковью и как следств этого присвоили право вязать и разреш, данное Христом его ученик. Согласно вероуч катаров, духов крещен смывало с души все грехи, однако молитва верующ имела силу только в том случае, если верующ прекращ греши. Катары придержи сходного с манихей дуалист учен о налич двух начал - добр в виде Бога и злого в виде Дьявола. Они отриц догматы о смерти и воскрес Христа, крест, храмы, иконы. Катары объявили дьяволь обманом семь христиан таинств и практик публичн исповедь, происход раз в месяц на собран общины. Евхарист замен благослов хлеба, котор производ ежедневно за общим столом. Водное крещен замен на духовн, соверша через возлож рук и апокрифич Евангел Иоанна на крещаем. Из опасения, что руки священнослуж оскверн грехом, крещ часто соверш дважды или трижды. Катары отриц брак, не принужд, впрочем, вступающв общину семейн расторг его. Также изредка допуск брак между молод людьми при строгом услов сохран ими целомудр до брака и прекращ половой жизни сразу после рожд перв ребенка. Половая жизнь по их понять проявл первород греха, посред которой Сатана продолж сохран свою власть над людьми. Идеолог катаров во многом исход от оригенизма - метенсоматоз (предсущ душ), телесн ангелов, двукратн сотвор мира, существ параллель миров, многократн суда над душами, сущ невеществ тела в воскрес, отриц всемогущ и свободн воли Бога. Часть катаров допуск абсолютн дуализм в виду двух самост начал, добр и злого, с двумя творен, другая - относит дуализм, счит злое начало падш духом, котор первым внес в мировую жизнь злой элемент. Больш-во катаров отрицало Ветхий Завет, феодальн суд, светск власть, проповед аскетизм, и непротивлия злу. Категорич. запрещ. носить и применять оружие. Внутри секты катары делились на слушателей, верующих и избран. (совершенных). "Совершеные" катары придерж полностью аскетич. и образа жизни, соблюд абсолютное целомуд, не употребл животн. пищу, соблюд сорокадн пост 4 раза в году и даже избегали улыбаться и шутить. Их деятель закл исключ в молитвах и проповеди. Простые верующ катары назыв себя "христиан, далее следов диакон, епископ. При этом посвящение в сан происходило через повтор духовн крещен. Во 2-й пол. XII в. движен катаров достигло своего апогея, особ в Южн. Франции, где им покровит и даже крупн землевладельцы. Эта группировка имела центр в городе Альби провинц Лангедок и получ наименов альбигойцев. К концу XII в. ересь охват практич всю Европу (кроме Англии и Германии), полностью вытеснив из некоторых областей католицизм. Папа Иннокентий 3 благословил крестовый поход, и предал альбигойцев анафеме. В XIII в. Юг Франции был альбигойским, что явилось серьезным препятствием для присоединения этих земель к французской короне. Мирным путем Юг присоединить было нельзя. В Лангедок двинулись войска северо-французских феодалов под предводительством Симона де Монфора и папского легата, с ними шли католические епископы. Филипп II отказался участвовать в этом походе. Южане-альбигойцы ответили на это вторжение сопротивлением. Вспыхнули альбигойские войны (1209-1229). Чтобы сломить сопротивление южан, северянам понадобилось совершить пять Крестовых походов против альбигойцев. После того, как в одном из них погиб Симон де Монфор, в эти войны включился король Франции Филипп II. В Крестовых походах приняли активное участие Ватикан и создатель нищенствующего ордена домениканцев, видный инквизитор Доменик де Гусман. Мечом и кровью Юг были присоединен к Франции. жүктеу/скачать 425 Kb. Достарыңызбен бөлісу:
|