правителями для заверения различных правовых документов внутреннего
пользования и международных договоров.
Основным источником исторической информации о печатях казахских ханов и
султанов являются тюркоязычные оригиналы их письменных посланий разным
официальным и частным лицам, заверенные чернильными оттисками металлических
изображений.
Письма казахских правителей отличаются между собой характером
приветственных обращений к тем или иным адресатам, содержанием заключенной в них
фактической информации, общим стилем авторского повествования. Но при этом все они
неизменно заканчиваются одной и той, же выразительной фразой: «И в удостоверение
сего я печать мою приложил».[1]
Согласно письменно зафиксированным свидетельствам самих казахских ханов, а
также донесениям царских пограничных чиновников периода середины XVIII - первой
трети XIX в.в., время зарождения персональных печатей казахских правителей следует
отнести к эпохе распада улуса Джучи и образования на его развалинах нескольких
самостоятельных кочевых ханств.
Востоковедами установлено, что перстневые печати каплевидной формы стали
употребляться правителями Поволжья и Крыма в качестве их персональных
удостоверительных знаков во внутриполитической жизни этих ханств и в их
дипломатических отношениях с соседними государствами приблизительно с
начала XVI в.Сопоставление оттисков перстневых печатей крымских джучидов и
изображений печатей казахских ханов и султанов XVIII в. показало большое внешнее
сходство между ними, что косвенно указывает на общность исторических истоков и
культурного происхождения указанных атрибутов власти в средневековом прошлом. Хотя
самые первые письменные упоминания о печатях казахских ханов - Тауке (1680-1715) и
Каипа (1715-1718), - а также переводы их легенд на тюркоязычных оригиналах
письменных посланий русскому царю Петру I относятся только к 1694 и 1718 г.г.,
можно с большой уверенностью утверждать, что представители казахской правящей
ветви династии джучидов употребляли каплевидные перстневые печати для заверения
собственных документов уже в эпоху раннего существования Казахского ханства.
Со второй половины XVIII в. перстневые печати стали создаваться в России, так
как царская пограничная администрация в Оренбургском крае, стремясь строго
контролировать политическую деятельность правящей казахской элиты, целенаправленно
взяла на себя миссию изготовления внешней атрибутики для нее, состоявшей из ханских и
султанских печатей, парадных халатов, шапок и других символических предметов.
Однако полностью поставить этот процесс под свой административный контроль царским
чиновникам не удалось. Параллельно имеет место употребление некоторыми
влиятельными лицами внутри казахстанского региона и в отношениях с правителями
среднеазиатских государств совсем других печатей, в надписях которых их собственные
имена фигурировали в сочетании с ханским титулом. Кроме того, с середины XVIII в.
казахская знать для изготовления печатей стала большей частью использовать чистое
серебро, реже - золото, тогда как из камня печати делались чрезвычайно редко.
В специальном донесении оренбургского военного губернатора графа П.К. Эссена
управляющему МИД графу К.В. Нессельроде от 28 апреля 1826 г. прямо утверждалось по
этому поводу: «Золотые и серебряные печати, жалуемые киргизским султанам и
старшинам, служат, сколько наградой по степени усердия и услуг, ими оказываемых,
столько же и отличием их званий, самой формой, какую они имеют. По обычаю, издревле
у них введенному и как бы законом ими признаваемым, печати, у коих вверху один угол
острый, а продолженные бока его к низу сходятся и образуют полукруг, означают
достоинство султанское, то есть княжеское. Те же, коих форма четырехугольная, круглая
или овальная, показывают звание старшин. По сему султаны никогда не прикладывают к
своим бумагам печатей сей последней формы, почитая себе неприличным, и лучше ставят
тамгу, если не бывает у них печати с одним острым углом, султанской называемой».[2]
Для обозначения печати писари казахских ханов и султанов, происходившие большей
Достарыңызбен бөлісу: |