Репетиции перевод Н. Казимировской


Анна.  Больше  сказать  нечего. Фоглер



Pdf көрінісі
бет55/61
Дата11.02.2022
өлшемі0.56 Mb.
#455273
1   ...   51   52   53   54   55   56   57   58   ...   61
Бергман Ингмар. После репетиции

Анна.  Больше  сказать  нечего.

Фоглер. Да, пожалуй. Ты, правда, могла бы сказать, что я ошибаюсь. 

Анна.  Смогла  бы я тебя  переубедить?  И  самое  главное,  хочешь ли 

ты быть переубежденным?  Стоит ли клясться?  Если я скажу,  что ты 

прав в своем анализе? Чем мне это поможет? Чем это поможет нам? 

Фоглер.  Не  относись  к  этому  так  серьезно.  Только  театральные 

критики верят в  объективную  правду,  хотя  кокетливо утверждают 

противоположное.

47



А нна.  Положи  руку  мне  на  грудь.

Фоглер готов выполнить просьбу



но в последний момент 



останавливается.

Фоглер.  Нет,  нет.  (П ау за.)

 

Нет,  спасибо.



Анна  (улыбаясь).

 

Ты  отказываешься.



Ф оглер.  “Был  бы я  на десять лет моложе” .  Нет,  какова реплика! 

Такие  реплики  следовало  бы  запретить.



Анна  (смеется).

 

Ты  плохо  защищаешься.



Ф оглер.  Был  бы  я  на  десять  лет  моложе.  Через  неделю  мы  бы 

начали  беседовать  после  окончания  репетиций.  Должны  же  мы 

обсудить роль,  правда?  Пойдем,  выпьем  по  чашке  кофе в буфете? 

Какой-нибудь  избранный  коллега  сопровождает  нас  для  алиби. 

Затем  мы  начинаем  встречаться  в  моем  кабинете.  Мы  сидим 

далеко  друг  от  друга,  пьем  минеральную  воду и  жуем  сухари.  На 

прощание целуемся в губы.  В один прекрасный день мы обсуждаем 

твои запутанные любовные дела. Ты продаешь Петера,  а я покупаю 

его  .в  твоей  упаковке.  Однажды  ты  приходишь  на  репетицию 

потерянная  и заплаканная.  Когда я  спрашиваю,  что  случилось,  ты 

только  качаешь  головой.  В  этот  день  нам  замечательно  вместе 

работается.  В  три  часа  я  подхожу  к  тебе  и  предлагаю  поужинать 

со  мной  в  семь  часов.  Ты  смотришь  на  меня  с  печальной  искрен­

ностью  и  киваешь.  И  опаздываешь  на  пятнадцать  минут,  верно? 

Мы ужинаем,  пьем  вино  и  весь  вечер  говорим  о  тебе.  Я  вдохнов­

ляюсь  все  сильнее  и  объясняю  тебе  тебя.  Мы  безумно  влюблены 

в самих себя, в ситуацию, в нашу великолепную игру.  В одиннадцать 

часов  я  везу  тебя  домой,  наши  отношения  прекрасны  и  много­

обещающи. Я  целую тебя в щечку и говорю,  что ты должна беречь 

себя.  Ты  глядишь  на  меня  с  загадочной  улыбкой  и  медленно 

качаешь  головой.  Твои глаза,  твои  прекрасные глаза  наполняются 

слезами.  Ты  покидаешь  меня  без  единого  слова.  Несколько  дней 

спустя  мы  впервые  оказываемся  в  постели,  но  как  бы  не  всерьез. 

Как  первая  попытка,  эксперимент,  не  имеющий  значения.  Опыт 

оставляет после  себя сладкое и возбуждающее чувство недостаточ­

ного удовлетворения,  опыт,  который подогревает любопытство.

Прошло три  недели  репетиций.  Ты  живешь  со  мной,  и ты 

живешь с  Петером  (ты же  не  можешь сделать ему  больно).  Наше 

48



сладострастие растет и становится глубже.  Одновременно повышается 

температура в  нашей работе.  Какой-то  старый актер хлопает меня 

по  плечу  и  говорит:  “Ты  сейчас  прямо  как  в  молодости”.  Он  бес­

стыдно ухмыляется.  Я чувствую себя ужасно польщенным и сразу 

решаю считать  его талантливым,  но не  понятым.  Все  всё знают,  но 

никто  ничего  не  говорит.  Петер  держится  в  стороне,  окруженный 

сочувствующими  девочками-студийками.  Атмосфера  в  общем 

эйфорическая, хотя время от времени ее нарушают сильные, но неопас­

ные  теплые  грозы.  Мы  начинаем  встречаться  регулярно,  чаще 

всего  во  второй  половине  дня,  между  репетицией  и  спектаклем. 

Вечера  я  провожу  в  одиночестве  в  каком-нибудь  кинотеатре  или 

отеле.  Ранними утрами я падаю жертвой безумной ревности:  пред­

ставляю себе  обычнейшие картинки из вашей с Петером жизни. Я 

брызжу пеной и плачу, но ровно в десять пятнадцать мы встречаемся 

на сцене с улыбкой и быстрым дружеским поцелуем.  Когда остается 

четыре  недели  репетиционного  времени,  наступает  кризис.  Пять 

недель  ты  репетировала  счастливая,  довольная  собой,  опьяненная 

сладостными  чувствами.  Кризис  выражается  в  профессиональном 

протрезвлении.  Самокритичность,  неуверенность  в  себе  терзают 

тебя  как разъяренные тигры. Тебе  кажется,  что ты плоха,  несамо­

стоятельна, зажата,  чрезмерно чувствительна.  Самое ужасное,  что я 

думаю  абсолютно  то  же  самое.  Разница  только  в  том,  что  ты 

можешь  сказать,  что  ты  чувствуешь,  а  я  вынужден  лгать.  Мы 

совершили также  банальную глупость  —  начали говорить  о  буду­

щем.  Мы собираемся совершить заграничное путешествие во время 

твоего  отпуска.  Я   размышляю также  о  подходящей  для  тебя  роли 

в кино и уже успел доверительно рассказать  “все”  своему старому 

другу продюсеру,  этому подонку.  Положив свою руку поверх моей, 

он  наклоняется  вперед,  смотрит  мне  прямо  в  глаза  и  говорит: 

“Великолепно  —  и  для  тебя,  и  для  девочки.  Какой  бюджет  ты 

планируешь?”  Во время  одной из  репетиций у нас разгорается  спор. 

Из-за чего, по-твоему, мы ссоримся? Наверняка какой-нибудь пустяк. 



Анна.  Четыре  репетиции  подряд я  спотыкалась  в  тексте  в  одном 

и том же  месте,  потому что,  как мне  кажется,  именно здесь у меня 

особенно  плохо  получается.  Ты  раздражаешься  и...

Фоглер.  ...и говорю:  как насчет того,  чтобы  как-нибудь вечерком 

бросить  взгляд  на  это  место  в  тексте.

49





Достарыңызбен бөлісу:
1   ...   51   52   53   54   55   56   57   58   ...   61




©dereksiz.org 2024
әкімшілігінің қараңыз

    Басты бет