75
своего человеческого достоинства, началось именно в Казахстане –
это восстание в Кенгирском лагере. Серия восстаний в каторжных
лагерях весной-летом 1954 года неожиданно
наполнила смыслом
все перенесенные страдания и смерти близких и друзей не только
для его непосредственных участников и свидетелей, но и для
узников по всей бескрайней империи ГУЛАГа. С точки зрения
нашего исследования – Кенгирское
восстание есть героическим
символом сборного украинского образа ГУЛАГа в Казахстане.
Образ Казахстана в воспоминаниях узников-украинцев
Важным действующим лицом в воспоминаниях о Казахстане
была суровая степная природа и местные жители. В рассказах
узников спецлагерей очень мало упоминаний об окружавшей их
природе, только как дополнительные обстоятельства усугублявшие
их страдания – мороз, ветер, много снега – зимой, палящее солнце –
летом. Бывшие спецпоселенцы чаще описывают смену времен года.
Уляна Старосольсткая записала свои мысли, когда она шла ранним
утром бороновать колхозные поля: «Я, может быть даже и любила
б вот так идти в предрассветном полусвете, среди цветущих кустов
каранника и весенних запахов, которыми веяло из степи. Невольно
поддаться тем чарам, которые несла и здесь природа. Но
подсознательно я не могла лишиться
внутреннего беспокойства
перед тем, что меня ждало» [7, 54].
Яркое впечатление на депортированных украинцев оставило
знакомство с местными казахскими жителями. Почти все
вспоминают как впервые увидели пастухов в традиционной
национальной одежде. «За пять лет пребывания в Кенгире картину
перегона стад овец мы имели возможность увидеть только два раза,
когда многотысячная масса лагерников наткнулась на стадо овец.
Было это летом. Температура достигала сорока градусов, а
казахские чабаны, старые люди с седыми бородами, были одеты в
теплые бушлаты-халаты и огромные лисьи шапки. Как досадно мне
было, когда с колонны узников посыпались надоедливые насмешки
в адрес «чорнозадых», которые в жару ходят в кожухах. Я
уже
тогда знал от казахов, которые работали со мной в Кенгире, что
теплые халаты и лисьи шапки спасают чабанов от летней жары»
[11, 50].
Влияние феминистических взглядов прослеживается в истории
казашки по имени Карис, описанной Уляной Любович,
которая
была активной участницей организации Пласт (украинский вариант
скаутов), а в эмиграции – главой Союза украинок Америки. Она
76
обращает внимание на трансформацию положения женщин в
казахском обществе за годы советской власти и стойкое сохранение
в их самооценке традиционной неполноценности. Писательница
размышляет о двух одиноких женщинах «с разных миров, рас и
культур, но, которых связывала печать и страх за их близких – у нее
за мужа, который воевал в далекой Европе, у меня за моих родных,
которые карались здесь в лагерях.
Две женщины должны были
бороться за кусок хлеба, топливо, за свое собственное физическое
выживание и при этом жили воспоминаниями и должны были
сохранить надежду, чтобы жить дальше» [7, 101-102]. Выжить и
сохранить надежду – эти слова могли быть девизом для миллионов
людей, которые принудительно оказались в степях Казахстана в
сталинские времена.
Трудность конструирования национального наратива о лагерях
ГУЛАГа
состоит в том, чтобы сохранить свою идентичность во
время заключения и после выхода на свободу. Массовость
репрессий против жителей Западной Украины, их компактное
проживание в
ссылке и нахождение в лагерях, создало условия,
когда украинские узники представляли многочисленную группу и
смогли «не раствориться» в многонациональном социуме ГУЛАГа.
В этом коротком сообщении было представлено несколько
характерных тематических доминант воспоминаний узников
казахских спецлагерей. Это
национальность и религиозность,
готовность к сопротивлению и отстаивание собственного
достоинства. Что увидели, как запомнили и рассказали о
Казахстане и его жителях бывшие заключенные из Украины – это
еще один аспект его украинского образа.
Достарыңызбен бөлісу: