ж е как  и  во всякой другой, нужны бы­

Уэзырмэдж живет в ее доме, главного героя зпоса Со- 
сруко она производит на свет чудесным образом — из 
«амня, на который брызнуло семя нартского пастуха. 
Здесь нельзя не заметить дальних отголосков древней 
матрилокальности (поселения с родней матери) и такой 
же древней матрилинейности (признания родства толь­
ко по материнской линии). Но Сатанэй, « а к правило, не 
верховодит нартами и никогда не участвует в обсужде­
нии общественных дел. Если она и влияет на их ход, то 
главным образом мудрыми советами 
мужчинам 
или 
хитрыми женскими услов'ками. Образ Сатанэй, несом­
ненно, дошел до нас от тех времен, когда мужчины и 
женщины не уступали друг другу своих позиций. Но ед­
ва ли можно согласиться с теми, кто видит в нем отзвук 
матриархата — семейного и общественного 
главенства 
женщины.
Другие женские образы нартского эпоса — светлору­
кая Адиюх и маленькая Малечипх. Одна из них посто­
янно помогает мужу, пока тот ее ни оскорбил и из-за 
этого погиб. Д ругая хитроумно ставит жениху условия 
заключения брака. И то, и другое свидетельствует об 
уважительном отношении к женщине, о ее достойном по­
ложении, но опять-таки никак не о ее главенствующей 
роли.
Сюда же относятся 
многочисленные литературные 
сообщения о свободе адыгаких женщин в общении с 
мужчинами, существовавшей в прошлом у адыгов. Со­
общения эти, впрочем, очень разноречивы даж е у авто­
ров одного времени. Скажем, в XVII в. Ж. Б. Тавернье 
писал, что женщинам не возбраняются и д а ж е считают­
ся лестными открытые любовные связи, Я. Я. Стрейс и 
А. Олеарий — что женщины позволяют чужим мужчи­
нам многое, но не допускают полной близости, Н. Вит- 
сен же — что они целомудренны 20. Подобная 
разного­
лосица может иметь несколько причин. Одна из них — 
недостаточная надежность свидетельств средневековых 
бытописателей-иностранцев, нередко черпавших свои све­
дения из чужих рук (например, Олеарий ссылается на 
рассказ «одного офицера») или переписывавших их друг 
у друга. Другая причина — неодинаковые нормы пове­
дения, принятые в разных слоях общества, у высших и 
низших сословий, среди свободных и холопов. Еще одна 
причина — специфическое представление о половой мо­
рали, распространенное в прошлом у многих 
народов
139

Ближнего Востока: считалось, что по отношению к ж ен ­
щине, в особенности незамужней, можно вести себя са­
мым фривольным образом, не посягая, однако, на н а­
стоящую близость. Но, может быть, главной причиной 
было другое. В сообщениях некоторых названных, да и 
многих других путешественников, настойчиво повторя­
ется один и тот же мотив: когда жены принимают го­
стей, мужья удаляются. Это правило избегания между 
мужем и женой, запрещающее им находиться вместе в 
присутствии посторонних, воспринималось незнакомыми 
с ним людьми совершенно неверно. В нем видели пол­
нейшую свободу женщин в их отношениях с чужими 
мужчинами, и отсюда 
рождались всевозможные до­
мыслы.
Между тем прием женщиной в доме 
постороннего 
мужчины и вседозволенность в их поведении при этом — 
не одно и то же. Б первом действительно можно видеть 
свидетельство достойного положения женщины, в зн а ­
чительной мере утраченного в более позднее время. Что 
касается второго, т. е. остатков древних половых сво­
бод, то от них, видимо, уже в средние века реально со­
хранялось немногое. И это немногое утрачивалось еще 
быстрее. Б. X. Бгажноков, проследив постепенное убы­
вание литературных показаний о нескромности адыгских 
женщин и нарастание показаний о их стыдливости, при­
шел к выводу, что к XIX в. женщина стала намного сдер­
жаннее, чем р а н ь ш е 21.
В качестве яркого примера почетного положения ж е н ­
щины у адыгов часто приводят Обычай, 
по 
которому 
она могла, сбросив головной платок или только пригро­
зив этим, прекратить мужское злословие, ссору, д аж е 
кровопролитие. Самое раннее сообщение об этом при­
надлежит уже известному нам И. Ф. Бларамбергу: «Ес­
ли женщина с распущенными волосами без покрывала 
бросается в гущу сражающихся, кровопролитие прекра­
щается, и тем скорее, если эта женщина в возрасте или 
из известной семьи»22. Традиция такой миротворческой 
роли женщины сохранилась и позднее, удержавшись в 
народной памяти до нашего времени. О глубокой древ­
ности ее говорит тесная связь с верой в магическую си­
лу волос. Именно поэтому у многих народов мира з а ­
мужней женщине запрещалось ходить с непокрытой го­
ловой, а позднее — выходить в таком виде из дому. И з ­
вестны поверья, по которым появление 
женщины без
140

головного убора может повлечь за собой неурожай, п а­
деж скота, смертельную опасность для мужчин. В сов­
ременной литературе высказана, видимо, 
правильная 
мысль, что умиротворение мужчин с помощью женского 
платка коренится не в уважении к женщине, а в бояз­
ни ее непокрытых волос 23. Другое дело, что впоследст­
вии, когда древний смысл обычая был забыт, на первый 
план действительно могла выйти новая мотивироака: 
уважение к платку женщины и матери, в особенности 
престарелой или знатной.
Существовали обычаи, по которым 
мужчина 
мог 
прибегнуть к женской защите. По словам князя Г. 3. Ор- 
белиани, побывавшего в 1831 г. в Кабарде, если кто- 
нибудь преследует своего врага, а тот прибегнет к з а ­
щите женщины, то под ее покровительством 
он будет 
неприкосновенен. По другому сообщению, при н ад леж ав­
шему И. Ф. Бларамбергу, такой человек должен был 
укрыться в женаком помещении дома. 
Может 
быть, 
именно с этим 
и связано происхождение обычая — 
ведь посторонним мужчинам входить в женское поме­
щение не полагалось. Косвенно в пользу нашего предпо­
ложения говорит то, что iK подобной защите прибегали 
лишь в крайних случаях, под угрозой неминуемой смер­
ти, так как между лицами равного 

жүктеу/скачать 6.52 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: