b) ЯЗЫК И VERBUM
Существует, однако, иное, совсем не греческое представление о языке, гораздо более близкое к его
бытию, так что забвение языка европейской мыслью нельзя считать абсолютным. Мы имеем в
виду христианскую идею
инкарнации.
Инкарнация, очевидным образом, не есть вселение-в-тело
(Einkörperung). Ни представление о ду-
485
ше, ни представление о Боге, связанные с идеей такого вселения, не соответствуют христианскому
понятию инкарнации.
Отношение души и тела, как оно мыслится, например, в соответствии с платонически-
пифагорейской философией и в полном соответствии с религиозным представлением о
переселении душ, предполагает, скорее, совершенную инаковость души и тела. Во всех своих
перевоплощениях душа сохраняет свое для-себя-бытие, и ее освобождение от тела
рассматривается как ее очищение, то есть как восстановление ее собственного и подлинного бы-
тия. Так же и явление божества в человеческом облике, делающее столь человечной саму
греческую религию, не имеет ничего общего с инкарнацией. Ведь Бог при этом вовсе не
становится человеком, он лишь является людям в человеческом облике, полностью сохраняя свою
сверхчеловеческую божественность. Напротив, вочеловечение Бога, согласно христианскому
учению, включает в себя жертву, принимаемую на себя распятым Сыном человеческим, то есть
предполагает какие-то совсем иные, таинственно иные отношения, теологическим истолкованием
которых служит учение о Троице.
Нам тем более следует обратить внимание на этот основной момент христианской религии, что
для христианской мысли идея инкарнации теснейшим образом связана с проблемой слова. Уже у
отцов церкви и вплоть до окончательной систематической разработки августинизма, осу-
ществленной в поздней схоластике, истолкование
тайны Троицы
— важнейшая задача, перед
которой стояла христианская мысль средних веков,— опирается на человеческие отношения
мышления и речи. Догматика следует здесь прежде всего прологу Евангелия от Иоанна, и хотя она
решает свои теологические задачи с помощью греческого мыслительного аппарата, она тем не ме-
нее раскрывает перед философской мыслью недоступные грекам горизонты. Если Слово стало
плотью и если лишь в этой инкарнации дух обретает свою окончательную действительность, то
это значит, что логос освобождается наконец от своего спиритуалистического характера, озна-
чавшего вместе с тем и его космическую потенциальность. Единственность, неповторимость акта
искупления ведет к включению исторического в сферу европейской мысли, освобождая
одновременно феномен языка из его погруженности в идеальность смысла и позволяя ему
сделаться объектом философского размышления. В противоположность греческому логосу слово
становится теперь чи-
Достарыңызбен бөлісу: |