594
данном случае — вне веры и ее истинного возвещения. Вследствие этого в герменевтическую
дискуссию впутываются проблемы экзегезы и догматические вопросы, в решении которых никак
не могут участвовать дилетанты. Но как и в юридической герменевтике, так и здесь преимущество
данного положения ясно: «смысл» текста, пониманием которого занимаются, не может быть
ограничен воображаемым мнением его создателя. Великолепный гигантский труд Карла Барта, его
«Церковная догматика»
25
, в явном виде нигде не вносит вклада в герменевтическую проблему, а
косвенно — повсюду. Несколько иначе обстоит дело с Рудольфом Бультманом, у которого везде
— методологические рассуждения и который в своем собрании статей многократно и явно
занимается проблемой герменевтики
26
. Однако самый тяжелый пункт вопроса у него —
имманентно теологический пункт, не только в том смысле, что его экзегический труд
представляет собой почву для опыта и область применения основных герменевтических
положений, а прежде всего также в том смысле, что великий предмет сегодняшней дискуссии в
теологии — вопрос демифологизации Нового завета — гораздо больше проникнут догматическим
напряжением, чем это должно было быть, соразмерно методологическому осознанию. По моему
убеждению, принцип демифологизации имеет чисто герменевтический аспект. Согласно Бультма-
ну, программа демифологизации не должна предрешать догматические вопросы как таковые, то
есть, например, вопросы о том, какое содержание в библейских писаниях является существенным
для веры и чем можно пожертвовать: речь должна идти о вопросе понимания самого
христианского возвещения, о том смысле, который должен быть в нем понят, если он вообще
может быть «понят». Возможно, и даже определенно возможно, понять в Новом завете «больше»,
чем понял Бультман. Но это может выясниться только тогда, когда «больше» — это также и
хорошо,
то есть
действительно понятно.
Историческая критика Библии и ее научное осуществление в XVIII и XIX веках создали ситуацию,
которая требует постоянного компромисса между общими основами научного понимания текста и
особой проблемой самосознания христианской веры. Хорошо бы вспомнить, как выглядит история
этих попыток установления компромисса
27
.
В начале XIX века здесь выделяется «Герменевтика» Шлейермахера, последовательно
обосновавшая однородность в способе изложения Священного писания
Достарыңызбен бөлісу: |