ЧАСТЬ ВТОРАЯ ТРАГЕДИЯ ПОД СОЛЬДАУ

ПЛАН ВОЙНЫ «А» И ПЛАН «Г»

Мы подошли к самому трагическому эпизоду великой войны — гибели армии Самсонова в трясинах и лесах Восточной Пруссии. Спаситель Варшавы и руководитель «чуда на Висле» генерал Вейган называет этот драматический акт великой войны «германской Марной».

Поражение второй русской армии нанесло России смертельную рану, от которой она не могла оправиться в продолжение всей войны. Если бы русские в августе 1914 г. отбросили германцев к Висле, они добились бы огромного стратегического преимущества, благодаря которому северный фланг армии избавился от опасности быть обойденным, а австрийская армия оказалась бы вынужденной прекратить начатое наступление и поспешно отступить вглубь страны. Кроме того, поражение под Сольдау явилось причиной ряда внутренних процессов, которых, при наличии победы, мог избежать организм армии. Немцы называют гибель армии Самсонова битвой под Таненбергом, в то время как русские — битвой под Сольдау. Так же, как и Марна, битва под Сольдау нашла отклик в многочисленных трудах военных обозревателей и породила оживленную полемику, причем до сих пор не выяснено с достоверностью, — почему гибель самсоновской армии вылилась в столь грандиозные формы: были ли в этом случае налицо предательство и неспособность генералов, или же просто несчастный случай.

Большинство военных авторитетов оправдывает Самсонова и считает, что этот генерал поступил совершенно правильно и в соответствии с обстоятельствами. Другое дело — командующий первой русской армией, Ренненкампф, действия которого как в русской, так и в немецкой и французской литературе встречают самое жестокое осуждение.

Битва под Сольдау насыщена столь сильным драматическим элементом, что мы не сочли возможным раздробить ее и привести в хронологическом порядке. Вследствие этого мы оказываемся вынужденными вернуться на несколько дней назад и начать повествование с того момента, когда русские армии перешли границу Германии.
* * *
Еще до начала войны русским генеральным штабом было разработано два плана стратегического развертывания армий:

План «A» (Австрия) предусматривал сосредоточение главных германских сил с самого начала войны против Франции, в то время как австро-венгерская армия, за исключением незначительного заслона против Балкан, предполагалась обрушившейся на Россию. В этом случае главные силы русских армий должны были быть брошены против австрийцев, в то время как на германской границе предполагалось проведение лишь оборонительных операций.

Другой план, «Г» (Германия), был намечен на тот случай, если бы главные германские силы с самого начала войны оказались двинутыми против России, на которую с юга двигалась бы австрийская армия. В этом случае центр опасности переносился к северу. Главная масса русских войск должна была быть двинута против германцев, в то время как австрийская армия сдерживалась бы только заслоном.

В первые же дни войны поступившие в русский главный штаб сведения выяснили, что германские корпуса, расположенные в Силезии и Познани, начали передвигаться к границам Франции. Первые сражения, развернувшиеся в Бельгии, и вступление в войну Англии не оставляли никакого сомнения в том, что России надо воспользоваться планом «А».

По сведениям, полученным русским генеральным штабом раньше, общая численность германских войск, находящихся в Восточной Пруссии достигала 2–3 кавалерийских дивизий и от 15-тн до 19-ти пехотных дивизий. Что же касается даты, когда неприятель мог начать осуществление задуманных им операций, то предполагалось, что немцы будут готовы на десятый день мобилизации, a австрийцы, располагавшие 10 кавалерийскими дивизиями, и от 43 до 47 пехотных дивизий, на пятнадцатый день.

Против этих сил Россия была в состоянии развернуть в продолжение первого месяца войны 31 кавалерийскую дивизию и 28 корпусов, состоящих из 57 дивизий. В тот же срок должны были быть сформированы еще около 30 резервных дивизий, но недостаточное снабжение и слабая подготовка позволяли пользоваться ими только в смысле оборонительных действий и, главным образом, в качестве крепостных гарнизонов.

Центр тяжести плана «А» состоял в том, чтобы в наикратчайший срок и наилучшим образом произвести перегруппировку армий. Все вооруженные силы России делились на две группы действующей армии и две группы особых армий.

Группа армий северо-запада находилась под командованием генерала Жилинского и состояла из двух армий: Первая армия генерала Ренненкампфа, — 4 армейских корпуса и 5 с половиной кавалерийских дивизий, и вторая армия генерала Самсонова, — 5 корпусов и 3 кавалерийских дивизии.

Эта северо-западная группа образовывала фронт. Ее целью было — разбить немцев в Восточной Пруссии и оккупировать эту провинцию вплоть до Вислы, использовав последнюю, как базу для развития дальнейших операций.

Другая группа, юго-западная, находилась под командованием генерала Иванова и состояла из третьей, четвертой, пятой и шестой армий, общей силой в 16 корпусов и 18 с половиной кавалерийских дивизий. Назначение этой группы было — разбить австро-венгерские войска и помешать им развернуться за Днестром, а также на плацдарме Кракова. В распоряжении обеих групп имелось от 11 до 12 резервных дивизий, распределенных гарнизонами по крепостям.

Что же касается особых армий, то одна была размещена в районе Петрограда и Финляндии, на случай неприятельского десанта в этой зоне, а также вмешательства в войну Швеции на стороне центральных держав. Другая же держалась в резерве на случай неожиданностей со стороны Румынии и Турции.

Едва только разразилась война, как план «А» претерпел значительные изменения. С одной стороны, международная обстановка быстро обрисовалась; опасность выступления Швеции отпала и главнокомандующий русской армией великий князь Николай Николаевич изъял из состава Северной Особой армии два корпуса. Кроме того, в виду наличия слабых германских сил в Восточной Пруссии, он счел возможным ослабить первую армию Ренненкампфа на целый корпус.

Выделенные части были сконцентрированы вокруг Варшавы, составив ядро для новой группы — 9-ой и 10-ой армий, которые должны были вторгнуться: одна в направлении Познани, другая же — в сторону Бреславля. Действуя подобным образом, великий князь шел навстречу желаниям французского генералиссимуса, просившего немедленного и энергичного вторжения русских войск в направлении сердца Германии.
* * *
Со дня заключения в 1892 году военного соглашения между Францией и Россией между штабами обоих государств происходили многочисленные совещания. К сожалению, никогда не возникал вопрос об организации единого командования и координировали военных операций обеих армий. Во время последней конференции в 1913 году Жоффр заявил, что концентрация французской армии на северо-восточном отрезке французской границы будет закончена на десятый день мобилизации и что на одиннадцатый день французы перейдут в наступление. Россия же могла закончить разворачивание своих сил не раньше, чем на 28-ой или 29-ой день мобилизации.

Тем не менее, генерал Жилинский, бывший тогда начальником генерального штаба, отдававший отчет в важности быстрого начала операций со стороны русской армии, принял обязательство начать наступление против Германии уже на пятнадцатый день. Предполагалось, что для образования фронта будут использованы войсковые части, расположенные в зоне, прилегающей к Восточной Пруссии. Уже тогда предвидели, что тыл полностью не может быть организован. Тем не менее, последнее обстоятельство русский штаб не пугало: было решено, что снабжение армий будет налажено впоследствии.

Таким образом, Россия должна была начать поспешное наступление на Германию, двинув против нее 8 корпусов, и против Австрии — выставив 16 корпусов. Третья группа, как уже было сказано, концентрировавшаяся у Варшавы, готовилась для похода на Познань и Бреславль.

Русский генеральный штаб оказывался перед трудной задачей, так как западные границы России не позволяли русской армии зарваться глубоко в территорию противника. Слишком быстрое продвижение армий на этом отрезке фронта, при наличии германских сил с севера и крупных австрийских сил в Галиции, создавало опасность быть обойденными и больше того, — отрезанными от тыла.

Выражаясь графически, австрийская и германская армии представлялись русскому штабу в виде расположенных справа и слева устоев, на которых держался весь германский план войны на восточном фронте. Прежде чем двинуться на Берлин или Вену, надо было один из этих устоев выбить.

Но возникал вопрос: какой устой следует уничтожить в первую очередь? И не представляется ли возможным выбить оба сразу?

Русский штаб пришел к правильному заключению, что если дело идет о выборе, то жребий должен пасть на Германию. Кроме того, как в штабе, так и в общественности, существовало убеждение, что России необходимо честно исполнить обязательства, взятые страной по отношению к Франции, и облегчить ее положение, пользуясь самыми существенными мерами. Германия же угрожала Франции прямо, в то время, как Австро-Венгрия представляла второстепенную опасность.

Могут спросить: почему же в таком случае Россия не сосредоточила главную силу своих армий против Германии, оставив против Австрии только слабый заслон?

На это офицеры русского генерального штаба давали три ответа: во-первых, надо было считаться с австро-венгерской армией, так как, она все же связывала свободу действий остальных русских армий. Во-вторых, Россия решила воспрепятствовать Австрии раздавить Сербию, и, наконец, в случае достижения решительного успеха над Дунайской монархией, могли возникнуть неожиданные возможности, вроде распада этого государства на отдельные образования, что вообще вывело бы Австро-Венгрию из игры.

Итак, надо было спешно сделать выбор. Надо было концентрировать против одного из двух противников силы, елико возможно большие, и нанести ему с самого начала такой удар, который вывел бы его на долгое время из строя и позволил русским армиям вторгнуться вглубь страны. Для того, чтобы фиксировать выбор, России надо было остановиться на своей конечной цели, отбрасывая в сторону все второстепенные рассуждения политического характера. Возможно, что Австрия могла быть разбита на равнинах Венгрии, но этот маневр оправдал бы себя только в том случае, если бы Франция не оказалась побежденной Германией. В противном случае следующий удар Германии был бы направлен по России, и тогда победа над Австрией явилась бы проблематичной, а провал войны — неминуемым.

Поэтому именно против Германии, против этого мозга коалиции Центральных держав, следовало направить русский удар. В Восточной Пруссии были только слабые контингенты неприятельских войск, и для уничтожения их Россия сконцентрировала силу, которую германцы образно прозвали «дампфвальце». Над Восточной Пруссией был занесен молот, стремящийся раздавить насекомое.

Но даже если бы этот молот не справился с возложенной на него задачей, цель союзников была бы все-таки достигнута. Русским достаточно было перейти Вислу, достигнуть Одера, протекающего лишь в ста километрах от Берлина, и паника поднялась бы в столице Германии. С какой поспешностью стал бы штаб Мольтке перебрасывать с западного фронта на восточный подкрепления, дабы избежать смертельного удара! В этот момент пробил бы роковой час войны, он должен был стать ужасным для Германии, потому что французы не замедлили бы использовать ослабление немецкого западного фронта и прорваться на территорию своего врага.

Поскольку это утверждение оказывается верным, свидетельствует та тревога, которая поднялась в Кобленце, едва только прибыли первые сведения об успехах русских в Восточной Пруссии. Уже 22-го августа германское верховное командование стало готовить для переброски на русский фронт пять корпусов, из которых два корпуса и одна дивизия кавалерии были отправлены в помощь Гинденбургу. Остальные не последовали на восток только потому, что армия Ренненкампфа топталась на месте, представляя собой исключительно теоретическую угрозу для планов руководителей 8-ой германской армии.