Первая 5 серая лавина кайзера 5 часть вторая 130 трагедия под сольдау 130 часть третья 306 отхлынувшая волна 306

ЗАБЛУЖДЕНИЕ КЛЮЕВА

Авангарды 13-го корпуса подходили к Алленштейну без сопротивления неприятеля, но командир его, Клюев с утра находился в озабоченность настроении. Разведка донесла, что не только в Алленштейне нет неприятеля, но что и во всей окрестности не замечено никакого следа его. Прислушиваясь к канонаде, накатывающейся с юга, Клюев думал: «Наконец-то выяснилось, что я и мой товарищ Мартос были правы! Неприятель, действительно, находится на западе. Стоит ли мне задерживаться в Алленштейне и не лучше ли повернуть, чтобы оказать Мартосу помощь? От штаба армии все равно, ведь, нет никаких ориентировочных указаний...»

Но Клюев все-таки медлит, желая выждать, — какого-либо распоряжения, могущего изменить прежде отданную директиву. Предусмотрительность генерала оказывается не напрасной, потому что вскоре ему передают телеграмму Мартоса, в которой тот сообщает, что его корпус ведет тяжелый бой и просит помощи со стороны корпуса Клюева.

Генерал готов уже отдать соответствующее распоряжение, но новая мысль заставляет его нахмуриться. Он не знает, что творится справа от его корпуса, что делает шестой корпус, Благовещенского. Может статься, что этот корпус тоже ведет бой и может быть впоследствии окажется, что помощь его корпуса значительно более важна для изолированно идущего Благовещенского, нежели для Мартоса. Тем не менее, полученная телеграмма склоняет его к тому, чтобы оказать помощь Мартосу.

Вскоре после того, как соответствующие приказы были уже разосланы, прибыла новая телеграмма, сообщающая, что штаб армии приказывает Клюеву выделить для помощи Мартосу одну бригаду.

Быстро отменив отданные приказы, Клюев приказал выделенной бригаде немедленно повернуть и форсированным маршем двинуться на гул канонады.

Пополудни, когда Клюев, заняв Алленштейн, сидел в оперативной своей новой штаб-квартиры, туда явились два летчика, молодые и сильно взволнованные. Клюев подводит их к столу, на котором наколоты карты, но летчики вынимают свои карты и докладывают, что они поднялись в 12 часов дня для того, чтобы исследовать местность между корпусом Клюева и корпусом Благовещенского. Отданный командиром авиаотряда приказ они, однако, не исполнили до конца, потому что уже на полдороге между Алленштейном н Бишофсбургом обнаружили на шоссе две неприятельские дивизии, который быстро подвигались к Аллейнштейну.

— Этого не может быть! Вы, наверное, ошиблись, господа! — покачивая головой, говорит Клюев. — Я не сомневаюсь, что замеченные вами колонны являются частями корпуса Благовещенского.

— Никак нет ваше превосходительство, — противоречат поручики. — Мы убеждены, что это не Благовещенский, a немцы.

— Не могу этому поверить, — по-прежнему покачивает головой Клюев. — Как могут оказаться немцы там, где должен находиться Благовещенский? Как могут они идти спокойно по местности, занятой нашим шестым корпусом? Ведь если бы немцы были там, то вы, несомненно, были бы свидетелями сильного боя, а, согласно вашим показаниям, никакого боя в этом районе нет, и колонны спокойно движутся на город. Ясно, что Благовещенский, не встречая сопротивления, как и я, приближается к указанному ему директивой пункту и вскоре состоится соединение наших корпусов.

— И тем не менее, ваше превосходительство, мы все-таки настаиваем на том, что видели германские колонны.

— Хорошо. Не будем спорить. Вы подымитесь снова и попытаетесь проверить ваши наблюдения. В случае, если я окажусь прав и замеченные вами колонны будут русскими, вы спуститесь и передадите генералу Благовещенскому письмо, в котором я вкратце изложу существующую обстановку. Если же это будут немцы, вы, конечно, поспешите обратно.

С этими словами Клюев присаживается и пишет Благовещенскому короткое письмо. В нем, во избежание недоразумений, которые могут возникнуть при наступлении темноты и повлечь за собой перестрелку между его корпусом и войсками Благовещенского, он указывает, что уже занял Алленштейн, но не знает, сколько времени будет в этом городе оставаться, так как не получает директив от штаба армии. Запечатав конверт и передавая письмо летчикам, Клюев прибавляет:

— Итак, вы передадите это письмо только в том случае, если никаких сомнений не будет, что движущиеся на Алленштейн колонны представляют собой русские войска. При поломке аппарата, или при малейшем колебании, вы это письмо уничтожите. Не думайте, что я, со своей стороны, не приму мер к выяснению принадлежности обнаруженных вами колонн! Конная разведка будет немедленно выслана в указанном вами направлении.

Летчики отдают честь, и короткое время спустя маленький аэроплан уносится в сторону Бишофсбурга. Увы, с этого момента летчики больше не имеют возможности сообщить Клюеву о своих наблюдениях. Едва только аэроплан появляется над Вартенбургом, занятым войсками дивизии Бюлова, как германские солдаты открывают сумасшедшую стрельбу по низко летящему аппарату. Со всех крыш, со всех улиц гремят выстрелы в продолжение пяти минут, и невероятное количество патронов оказывается выпущенным в воздух.

Но не напрасно!

Одна из тысяч пуль пробивает бензиновый бак аэроплана, и летчики вынуждены спуститься. Письмо они уничтожили, но оказались в плену. Самоотверженные и храбрые, они отказались дать какие-либо сведения о происходящем на русской стороне.

Вечером, когда Клюев сидел за ужином, в Алленштейн прискакал кавалерийский разъезд, высланный для определения принадлежности марширующих колонн.

— Это немцы, ваше превосходительство! — доложил начальник разъезда. — Мы были сильно обстреляны ими.

МАРТОС РВЕТ И МЕЧЕТ

Вскоре пополудни выделенная Клюевым для помощи Маркосу бригада прибывает в Хоэнштейн. Командир бригады снабжен предписанием продвинуться через Люттенвальде на Рейхенау, развернуть там свои полки и начать наступление в южном направлении.

Увы, предписание осталось предписанием... Бригада, очутившись в лесах, заблудилась, и Мартос только по сильному артиллерийскому гулу, внезапно возникшему справа от него, мог предположить, что части Клюева блуждают где-то по соседству и, может быть, уже вступили в бой.

Где бригада?

До вечера Мартосу не удается выяснить этого вопроса. Не было сомнения в одном: бригадные дозоры напоролись на немцев, были жестоко обстреляны и вновь скрылись в чаще лесов. Теперь, как это было очевидно, вспугнутые германцы сами нащупывают бригаду, посылая в лес сотни снарядов, обстреливая местность по площадям, в надежде, что не одна, так другая граната вслепую разорвется среди гущи русских войск.

Шольц действительно нервничал. Он понял, что флангу его грозит новая опасность, но он, так же как и Мартос, не знал, где эта опасность находится и какова численность ее. Позже, когда уже трагедия на участке Мартоса закончилась, выяснилось, что бригада заблудилась так, что после нескольких часов переходов по лесным дорогам вышла опять на Хоэнштейн...

То, что слышит Мартос, заставляет его бессильно опустить трубку, поднять глаза к небу и отпустить соленое слово.

Начальник штаба Мартоса, генерал Мачуговский, спрашивает:

— Что случилось, ваше превосходительство?

Мартос отвечает:

— Нет! Это уже верх безумия!

— В чем же дело?

Мартос кладет руку на плечо Мачуговского и тихо говорит:

— Представьте, что Постовский приказывает мне на рассвете двинуться ... ну, как бы вы думали, куда? На Алленштейн!

— Этого не может быть!

— Убедитесь сами.

Мачуговский берет трубку и просит Постовского повторить отданный приказ, потому что Мартос, якобы, не разобрал его. Услышав в точности, что сообщил ему Постовский, Мачуговский возвращает трубку Мартосу и, потрясенный, произносит:

— Действительно! Постовский, кажется, сошел с ума!..

Теперь говорит по телефону Мартос.

Его голос резок, ироничен, он решает противопоставить судьбе свою силу и волю:

— Ваше превосходительство, — начинает он, закипая. — Не может быть, чтобы вы это говорили серьезно. Не могу же я оставить сильного неприятеля и побежать в Алленштейн! Если вы настаиваете на вашем приказе, то я попрошу вас отдать другой, немцам, чтобы те были так любезны позволить мне отправиться в указанный вами пункт. Черт возьми! Если я послушаюсь вашего приказа, то немцы настигнут меня, ударят с тыла, свернут мой корпус, как рулет, разобьют его по полкам, по ротам, потому что я буду плестись длинной колбасой, которая не может ни стрелять, ни разворачиваться.

Голос Постовского:

— Потрудитесь ...

Мартос:

— Нет, потрудитесь теперь вы, ваше превосходительство, выслушать, что я вам говорю! Поступать надо наоборот! Не я должен спешить к Клюеву, а Клюев должен спешить сюда, чтобы общими силами разбить моего противника. Тогда наша армия получит два свободных корпуса, которым вы сможете распоряжаться как захотите. Раньше же, — ни один мой солдат не тронется с места!

— Я настаиваю на своих последних словах!

Наступает пауза. Мартос ждет, что Постовский ответит ураганом бранных слов, но вместо этого воспринимает в трубку какое-то перешептывание. Ясно, — Постовский совещается с Вяловым. Наконец Постовский повышает голос и повелительно говорит:

— Мое распоряжение остается в силе. В соответствии с директивой штаба фронта пятнадцатый корпус завтра на рассвете движется на Алленштейн.

Это уж слишком для Мартоса. Он рвет и мечет, говорит, что подобный приказ может отдать только пьяный батальонный писарь, или самоубийца, — кто угодно, но только не начальник штаба армии.

Постовский, крепясь, выслушивает брань Мартоса и повторяет ледяным тоном, который хуже всякого оскорбления:

— И все-таки вы отправитесь в Алленштейн.

Пауза. Мартос внезапно становится бледным, как мертвец, рука его, держащая трубку, вздрагивает, черты лица принимают маску спокойствия и он говорит:

— В таком случае, ваше превосходительство, прошу вас отрешить меня от командования. Мне и в голову не придет повторить приказ, который я не могу назвать иначе, как чепухой. Я отказываюсь. Понимаете? Отказываюсь! Заявляю об этом официально. Сместите меня, отдайте под суд, но я вашего приказа не исполню!

Постовский, очевидно, пугается. Голос его становится успокаивающим, он вкладывает в него мягкие нотки, пытается прервать поток слов возмущенного Мартоса, и, когда наступает короткий момент молчания, говорит:

— Хорошо, ваше превосходительство. Когда вернется генерал Самсонов, я доложу ему о вашем заявлении. Через час, примерно, я сообщу вам ответ командующего армией....