Питер шеффер
Иосиф. Ах, да. Ну, в общем, вот так. Я оставляю вас, господа, что бы вы смогли получше познакомиться. Сальери
жүктеу/скачать 426 Kb.
|
Иосиф. Ах, да. Ну, в общем, вот так. Я оставляю вас, господа, что бы вы смогли получше познакомиться. Сальери. Всего хорошего, ваше величество. Моцарт. Votre Majeste.33 Придворные отвешивают поклоны. ИОСИФ удаляется. Розенберг. До свидания. Штрек. Всего вам доброго. ОНИ следуют за королем. Ван Свитен (горячо пожимает Моцарту руку).Добро пожаловать к нам, Моцарт. Надеюсь часто видеться с вами. Можете на меня рассчитывать. Моцарт. Спасибо. (Кланяется.) ВАН СВИТЕН уходит, оставляя МОЦАРТА и САЛЬЕРИ наедине. Сальери. Bene. Моцарт. Bene.34 Сальери. Я тоже хочу пожелать вам успехов с вашей оперой. Моцарт. Я завершу ее. Она будет прекрасна. Должен сказать, я уже нашел замечательную певицу на главную роль. Сальери. Кто же это? Моцарт. Ее зовут Кавальери. Катарина Кавальери. Она немка, но ей кажется, что легче сделать карьеру, если выступать под итальянской фамилией. Сальери. Она права. Это была моя идея. Она ведь моя лучшая ученица. Совсем еще невинное дитя. Даже глуповата, как все молоденькие певицы. Но ведь ей всего двадцать лет. МОЦАРТ застывает на месте, и САЛЬЕРИ делает шаг в сторону к публике, чтобы сделать отступление. (Зрителям.) Да, я держался в стороне от Катарины. Но даже мысль о том, что кто-то другой может ею овладеть, особенно Моцарт, была нестерпима для меня! Моцарт (оживает). Вы славный малый, Сальери! Мне очень понравился ваш маленький опус в мою честь. Сальери. Не стоит благодарности. Моцарт. Дайте-ка вспомнить, если получится. Можно? Сальери. Конечно. Пожалуйста. Он ваш. Моцарт. Grazie, Signore. МОЦАРТ бросает на фортепьяно ноты так, что они теперь не видны, и садиться за инструмент. Он играет приветственный марш Сальери на память сначала медленно, вспоминая его, а затем, когда повторяется реприза – гораздо быстрее. Дальше ведь, кажется, мелодия повторяется? (Он кончает с нахальной скоростью.) Сальери. У вас замечательная память. Моцарт (доволен своим успехом). Grazie ancora, Signore!35 Он повторяет первые семь тактов, но на этот раз останавливается на четвертом интервале и проигрывает его с неудовольствием. Четвертый такт, кажется, не срабатывает? Давайте еще раз пройдемся по третьему сверху… Повторяет и счастливо улыбается. Ах, да!.. Теперь хорошо! Повторяет новый интервал, напоминающий тему широко известного арпеджио с участием труб знаменитого марша из «Женитьбы Фигаро» – «Мальчик резвый, кудрявый, влюбленный…» Затем с помощью этого интервала – в виде пробы – деликатно, нота за нотой, он начинает осторожно нащупывать и саму эту знаменитую мелодию. Продолжая увлеченно играть, радостно импровизируя этот известный нам теперь марш, МОЦАРТ широко улыбается каждый раз как доходит до исправленного третьего интервала. САЛЬЕРИ смотрит на него с застывшей на лице улыбкой. МОЦАРТ в своей манере становится все больше и больше виртуозным исполнителем, демонстрируя публике, как он блистательно владеет инструментом, совершенно не понимая, какое оскорбление при этом наносит САЛЬЕРИ. Наконец он заканчивает марш серией триумфальных пассажей и аккордов. Наступает грозная пауза. Сальери. Scusate.36 Извините, мне пора. Моцарт. Разве? (Он вскакивает и жестом указывает на инструмент.) А почему бы вам тоже не попробовать вариацию? Сальери. Спасибо, но я должен отправиться к императору. Моцарт. А-аа… Сальери. Очень рад был познакомиться с вами. Моцарт. Я тоже!.. И спасибо за марш! (Моцарт берет ноты с крышки фортепьяно и легкой счастливой походкой уходит со сцены.) Небольшая пауза. САЛЬЕРИ приближается к авансцене, свет падает только на него. Сальери (зрителям). Может быть тогда, уже тогда, я впервые стал замышлять убийство?.. Нет, конечно, нет. Я не желал его смерти. По крайней мере не смерти физической. А вот в искусстве – другое дело. И я задумал сочинить трагическую оперу всему миру на удивление!.. Я знал какая тема мне подвластна. Легенда о Данае! Он был на веки прикован к скале за чудовищное преступление и прямо в голову ему била молния! Раз за разом! Раз за разом!.. Я с удовольствием представил себе Моцарта на его месте. Но сам он, конечно, опасности не подвергался… Во всяком случае еще не подвергался… До поры до времени. 8. Первая постановка оперы «Похищение из сераля». Свет меняется, и сцена на глазах превращается в театр восемнадцатого века. На заднике видны ряды канделябров с тускло мерцающими свечами. Слуги вносят стулья и скамейки. На них садятся лицом к публике ИМПЕРАТОР, ШТРЕК, РОЗЕНБЕРГ и ВАН СВИТЕН, глядящие в зал, как на сцену, где идет опера. Рядом с ними КАПЕЛЬМЕЙСТЕР БОННО и ТЕРЕЗА САЛЬЕРИ. Несколько поодаль – КОНСТАНЦИЯ. За ней – ГРАЖДАНЕ ВЕНЫ. Сальери. И вот настал день премьеры «Похищение из сераля». Посмотрим, как сочинитель представляет себе мужественную любовь по-немецки. Быстро входит МОЦАРТ в еще более кричащем камзоле и в пышном напудренном парике. Он шествует к фортепьяно, садиться за него и дирижирует явно для самого себя. САЛЬЕРИ сидит недалеко, рядом со своей женой, и пристально за ним наблюдает. Он сам выбрал ради этого случая еще более кричащий, чем обычно, камзол. Что же касается музыки – она совершенно подходила к его платью. Для моей дорогой ученицы Катарины Кавальери он написал вульгарнейшую арию, которую я когда-либо слышал. Вдали звучит ария «О мои страдания! Сколько муки!» со многими трелями и пассажами. Целых десять минут упражнений в гаммах и фиоритурах! Одна сплошная пустота! Это было так бессмысленно и так явно потакало капризам молодой и ветреной певицы, что я сразу понял, чего Моцарт, должно быть, потребовал за это от нее самой. Звучат последние аккорды оркестра, и ария завершена. Никто не двигается. Хотя он был обручен и собирался жениться, я знал совершенно точно, без тени сомнения, что он обладал ею! (Грубо.) Сочинитель воспользовался моей дорогой девочкой! Теперь громко звучит блистательный Турецкий финал «Сераля». Буря аплодисментов. МОЦАРТ вскакивает и раскланивается. ИМПЕРАТОР встает. За ним поднимаются все. Жестом одобрения он приглашает со «сцены» исполнительницу. Под звуки усилившихся аплодисментов и выкриков КАТАРИНА КАВАЛЬЕРИ вбегает в костюме, обильно украшенном перьями и сборками. Она делает реверанс ИМПЕРАТОРУ, ее целует САЛЬЕРИ и представляет своей жене. Певица вновь делает реверанс МОЦАРТУ и, раскрасневшись от радости, отходит в сторону. В наступившей тишине КРНСТАНЦИЯ бросается из задних рядов вперед в сильном волнении и, подбежав к МОЦАРТУ, обнимает его, даже не замечая ИМПЕРАТОРА. Констанция. Ах, душечка, как это было прекрасно!.. Браво, киска-проказник! МОЦАРТ смущенно кивает на ИМПЕРАТОРА. Ах… Простите! (Она в смущении делает реверанс.) Моцарт. Ваше величество, разрешите мне представить вам свою невесту – фрейлейн Вебер. Иосиф. Enchanten, Fraulain.37 Констанция. Ваше величество! Моцарт. Констанция тоже певица. Иосиф. Вот как? Констанция (смущена). Совсем и нет, ваше величество. Что ты выдумываешь, Вольфганг! Иосиф. Что ж, Моцарт, неплохо. Именно так. Начало хорошее. Моцарт. Вам действительно понравилось, сир? Иосиф. Мне показалось, что очень интересно. Может быть, немного – как бы сказать? (Розенбергу.) Как бы это выразить, герр директор? Розенберг (угодливо). Слишком много нот, ваше величество. Иосиф. Вот именно. Слишком много нот! Моцарт. Не понимаю. Иосиф. Мой дорогой друг, пусть это вас не огорчает. Ведь ухо не может воспринять больше нот, чем ему полагается за один вечер. Мне кажется, я не ошибаюсь, наш придворный композитор, утверждая это? Сальери (в неловкости). Ну конечно, нет. В целом, ваше величество, я бы тоже так сказал. Иосиф. Ну вот видите. Умно. По-немецки. Высокого качества. Но слишком много нот. Понимаете? Моцарт. Нет ровно столько, ваше величество, сколько требуется, ни больше, ни меньше. Пауза. Иосиф. А-аа… Ну, в общем, вот так. (Быстро уходит.) За ним следуют РОЗЕНБЕРГ и ШТРЕК. Моцарт (нервно). Он что же –гневается? Сальери. Нисколько. Он уважает ваши взгляды. Моцарт (взволнованно). Надеюсь… А вы как считаете, маэстро? Вам-то понравилось? Сальери. Конечно, Моцарт. Лучшие пассажи просто очаровательны. Моцарт. А вообще? Сальери (уклончиво). А вообще – иногда кое-где – в случае с арией Катарины, например, - мне кажется, несколько чрезмерно. Моцарт. Но Катарина девушка во всем чрезмерная. Даже просто ненасытная. Сальери. И все же, как, бывало, говорил мой досточтимый учитель, кавалер Глюк, надо избегать музыки, которая отдает музыкой. Моцарт. Что же имеется в виду? Сальери. Музыка, слишком явно говорящая о виртуозности композитора. Моцарт. Глюк просто смешон. Сальери. Вы так считаете? Моцарт. Всю жизнь твердил, что надо осовременить оперу, но воспитал музыкантов столь высокомерных, что, кажется, они даже испражняются мрамором. КОНСТАНЦИЯ вскрикивает в шоке. Констанция. Ах, простите… Моцарт (в приступе возмущения).Нет, это слишком! Глюк говорит! Глюк изрекает! Каквалер Глюк!… А что такое кавалер? Я тоже кавалер. Папа Римский сделал меня кавалером, когда я еще мочился в кровать! Констанция. Вольфганг! Моцарт. Все равно, это абсурд! Только спесивые вельможи чванятся своими титулами. Сальери (вкрадчиво). Такими, например, как придворный композитор? Моцарт. Что?.. (Понимая намек.) Ах, да. Ну конечно. Ха-ха! Что поделать!.. Мой отец опять прав. Он всегда говорит, чтобы я держал язык за зубами. Вероятно, мне вообще не следует рта открывать! Сальери. Ну что вы! Какая ерунда. Я просто проявляю себя, как сказал бы император, - cattivo, вот и все. Познакомьте же меня с вашей очаровательной невестой. Моцарт. Да. Конечно! Констанция, это герр Сальери, придворный композитор. Фрейлейн Вебер. Сальери (кланяется). Очень рад познакомиться, cara Fraulain.38 Констанция (приседает).Как поживаете, ваше превосходительство? Сальери. Вы, кажется, сестра певицы Алойзы Вебер? Констанция. Да, ваше превосходительство. Сальери. Она очень хороша собой. Но первенство по красоте – надо сказать – несомненно останется за вами. Констанция. Да что вы! Спасибо! Сальери. Можно узнать, когда свадьба? Моцарт. Мы ждем благословения моего батюшки. Он замечательный человек, но иногда немного упрямится… Сальери. Простите, а сколько вам лет? Моцарт. Мне? Двадцать шесть. Сальери. Тогда согласие вашего отца вряд ли требуется. Констанция (Моцарту). Вот видишь! Моцарт (в затруднении). Конечно, его согласие не обязательно… конечно, нет! Сальери. Советую вам – венчайтесь и будьте счастливы. Вы нашли – это совершенно очевидно – un tesoro rare.39 Констанция. Очень вами тронута. Сальери (целует Констанции руку. Она в восторге). Спокойной ночи вам обоим. Констанция. Спокойной ночи, ваше превосходительство! Моцарт. Спокойной ночи, маэстро. И спасибо вам… Пойдем, Станцерл. Уходят в радужном настроении. САЛЬЕРИ наблюдает, как они удаляются. Сальери (зрителям). Я смотрел ей в след. Констанция держала сочинителя под руку, и меня осенило, точно молнией, - взять ее! За Катарину!.. Свести счеты!.. Ах, будь я проклят! Таких отчаянных греховных мыслей у меня еще никогда не было! Свет меняется, и театр восемнадцатого века исчезает. Весело выходят ВЕНТИЧЕЛЛИ, словно празднуя что-то. У одного бутылка, у другого бокал. Первый. Они поженились! Сальери (поворачивается к ним). Что?! Второй. Моцарт и Вебер – поженились! Сальери. Не может быть! Первый. Его отец вне себя! Второй. Даже не стали дожидаться его согласия! Сальери. А дом купили? Первый. На Випленгерштрассе. Второй. Дом номер двенадцать. Первый. Неплохой домик. Второй. Если учесть, что денег у них нет. Сальери. Неужели это правда? Первый. Он привык сорить деньгами. Второй. Живет не по средствам. Сальери. Но у него же есть ученики. Первый. Всего только трое. Сальери (поворачивается к ним). Почему так мало? Первый. Он непристоен. Второй. Устраивает сцены. Первый. Наживает врагов. Второй. Восстановил против себя Штрека, с которым хотел сблизиться. Сальери. Гофмейстера Штрека? Первый. Вчера вечером. Второй. В доме капельмейстера Бонно. Освещение сцены мгновенно меняется, и мы видим, как МОЦАРТ, сильно навеселе, входит вместе со ШТРЕКОМ. В руках у МОЦАРТА бокал. Появляются ВЕНТИЧЕЛЛИ, продолжая иногда беседовать с САЛЬЕРИ за пределами салона. Один из них наполняет МОЦАРТУ бокал. Моцарт. Я уже провел в этом городе семь месяцев и не получил никакой службы! Значит, мне уже и надеяться не на что? Штрек. Да нет отчего же. Моцарт. Я знаю, что здесь происходит, не хуже вас. Вена полностью в руках иностранцев. Ничего не стоящих итальяшек, вроде капельмейстера Бонно! Штрек. Пожалуйста! Вы же находитесь в его доме! Моцарт. Придворного композитора Сальери! Штрек. Говорите потише. Моцарт. Вам приходилось слышать его «Трубочиста»? Скажите, вы знакомы с этой оперой? Штрек. Конечно. Моцарт. Дерьмо. (Обращается к Вентичелли.) Сушеное собачье дерьмо! Штрек (возмущенно).Попрошу вас!.. МОЦАРТ идет к фортепьяно и монотонно бьет по клавишам. Моцарт (поет). Пом-пом, пом-пом, пом-пом! Тоника и доминанта, тоника и доминанта, и так до второго пришествия! Ни одной интересной модуляции за целый вечер. Сальери музыкальный идиот! Штрек. Пожалуйста, перестаньте! Первый (к Сальери). Он сильно перебрал. Второй. Это с ним часто случается. Моцарт. Почему итальянцы так боятся сложных форм в музыке? Почему? Покажи им хоть один хроматический пассаж, и они шлепаются в обморок!.. Как мрачно! Как извращенно! (фальцетом.) Morboso!.. Nervoso!.. Ohime!40 Не удивительно, что музыка при дворе такая скучища! Штрек. Музыкально говоря, вам надо спустить на тон ниже. Моцарт. А вам, говоря не музыкально, надо спустить штаны!.. Я пошутил! Я пошутил! Это просто шутка! Они не видят, что ГРАФ РОЗЕНБЕРГ вышел из глубины сцены, стоит между ВЕНТИЧЕЛЛИ и прислушивается к разговору. Он в шелковом ярко-зеленом жилете, и на лице печать надменного интереса. МОЦАРТ замечает его. Пауза. (Обращается к Розенбергу, шутливо.) Вы очень похожи на жабу… Я хочу сказать – так же таращите глаза! (Издает свой характерный смешок.) Розенберг (мягко). Вам лучше уйти. Моцарт. У Сальери пятьдесят учеников, а у меня только три! Как же мне жить прикажите? А теперь я женился! Конечно, я понимаю, в этих высоких сферах не занимаются такой прозой, как деньги. И все же известно ли вам, что за глаза его величество называют кайзером-скупердяем? (Безудержно хохочет.) Штрек (возмущенно). Моцарт! МОЦАРТ перестает смеяться. Моцарт. Мне, верно, не следовало это говорить?.. Простите великодушно. Это шутка. Еще одна шутка, и ничего больше!.. Я не сдержался!.. Разве нельзя пошутить? Мы ведь тут все друзья, не так ли? ШТРЕК и РОЗЕНБЕРГ смотрят на него с негодованием. ШТРЕК тут же уходит. Что это с ним? Розенберг. Спокойной ночи. (Тоже собирается уйти.) Моцарт. Нет, нет, нет! Пожалуйста!.. (Он хватает Розенберга за рукав.) Сначала дайте руку. РОЗЕНБЕРГ нехотя протягивает руку. МОЦАРТ целует ее. (Униженно.) Дайте мне должность, сударь. Розенберг. Это не в моей власти, Моцарт. Моцарт. Принцессе Елизавете нужен учитель музыки. Одно ваше слово, и я мог бы получить это место. Розенберг. Очень сожалею. Это компетенция лишь придворного композитора Сальери. (Высвобождает руку.) Моцарт. А известно ли вам, что в Вене нет композитора лучше меня?.. Вам это известно?.. РОЗЕНБЕРГ уходит, а МОЦАРТ кричит ему вслед. Гнусные итальяшки!.. Я ими сыт по горло! Гнусные и мерзкие! (Он вдруг хихикает, как ребенок.) Гнусные – мерзкие – бездарные – скользкие – ползучие – гады – итальяшки! (Прыгает на одной ноге за кулисы.) Сальери (зрителям).Не прошло и месяца, как мне представился случай свести с ним счеты. 10. Библиотека в доме баронессы Вальдштатен. Сцена вспыхивает ярким светом. Одновременно слышны веселые выкрики двух мужских голосов. На фоне дорогих обоев стоят три человека в масках – КОНСТАНЦИЯ между двух ВЕНТИЧЕЛЛИ. Все трое – гости на балу, где играют в фанты. Двое слуг стоят, застыв на месте, держа на весу то же глубокое кресло с высокой спинкой. Двое других держат на весу стол со сладостями. Первый. С вас фант!.. Вы проиграли! Второй. Фант, Станцерл! Платите штраф! Констанция. Ни за что! Первый. Но вам придется! Второй. Таковы условия игры! Слуги ставят мебель по местам. САЛЬЕРИ идет к креслу и садится в него. Сальери (зрителям). И опять – хотите верьте, хотите нет – я оказался в том же глубоком кресле в библиотеке баронессы, где скрывался раньше. (Берет со стола чашку.) … и лакомился такими же неподражаемыми десертами. Первый. Раз проиграли, полагается штраф! Сальери (зрителям). Мы праздновали Новый год. Я был один. Моя драгоценная супруга уехала к родителям в Италию. Констанция. Ну хорошо… Так что вам от меня нужно? Один из ВЕНТИЧЕЛЛИ схватил старинную круглую линейку с крышки фортепьяно. Первый. Хочу ваши ножки измерить. Констанция. О-оооо! Второй. Можно? Констанция. Ни за что на свете! Какой нахал! Первый. Ну, согласись! Второй. Тебе придется согласиться, Станцерл. Фанты и любовь все разрешают. Констанция. Ни в коем случае! Можете оба проваливать! Первый. Если ты не разрешишь, тебя больше не примут в игру. Констанция. Ну, так придумайте что-нибудь другое. Первый. Я выбрал это. Встань сюда, на стол. Ну же, побыстрей! Алей-опп! (Он весело сдвигает со стола тарелки со сладким.) Констанция. Тогда поторопитесь!.. Пока кто-нибудь не вошел! Обе маски подхватывают визжащую девушку и ставит не стол. Первый. Держи ее, Фридрих. Констанция. Меня не нужно держать, благодарю вас! Второй. Нет, нужно. Это тоже часть наказания. Он крепко держит ее за щиколотки, пока ПЕРВЫЙ сует линейку к ней под платье и измеряет длину ног. В волнении САЛЬЕРИ изменяет положение в кресле, становиться в нем на колени и жадно наблюдает. КОНСТАНЦИЯ смеется радостно, но затем возмущается или делает вид, что возмущена. Констанция. Ну, хватит!... Перестань! Сейчас же перестань! (Она нагибается и пытается дать ВЕНТИЧЕЛЛО ПЕРВОМУ пощечину.) Первый. Семнадцать дюймов! От подъема до колена! Второй. Дай я проверю! Теперь ты подержи ее! Констанция. Это несправедливо! Второй. Нет, справедливо. Ты мне тоже проиграла! Констанция. Вы уже свое получили! Теперь снимите меня со стола. Второй. Держи ее, Карл. Констанция. Да как вы смеете! Первый держит ее за щиколотки. Второй сует голову к ней под юбку. Она визжит. Нет, перестаньте!.. Нет, не надо!.. Убирайтесь! Во время этой малопристойной сцены вбегает МОЦАРТ, тоже в маске. Моцарт (возмущенно). Констанция! Они застывают на месте. САЛЬЕРИ прячется обратно в кресло и сидит, притаившись в нем. Господа, помилуйте! Констанция. Это же только игра, Вольферл! Первый. Честное слово, мы ничего дурного не хотели сделать! Моцарт (натянуто). Пожалуйста, сойди со стола. Они снимают ее со стола. Благодарю вас. Увидимся позднее. Второй. Послушай, Моцарт, не надо так задаваться! Моцарт. Оставьте нас, пожалуйста. ВЕНТИЧЕЛЛИ уходят. МОЦАРТ очень разгневан. Он срывает маску. (Обращается к Констанции.) Ты понимаешь, что ты наделала? Констанция. Нет, не понимаю… (В смущении, она старается поправить стол со сладостями.) Моцарт. Испортила свою репутацию. Вот и все! Теперь ты – шлюха. Констанция. Не говори глупостей. (Она тоже снимает маску.) Моцарт. Ты же замужняя женщина, господи боже мой! Констанция. Ну и что? Моцарт. Молодая замужняя женщина – и позволяет кому попало хватать себя за ноги!.. Могла бы хоть сама измерить свои уродливые ноги! Констанция. Что? Ну конечно! Куда им тягаться с ножками Алойзы! Кому не известно, что только у нее отличная пара ног! Моцарт (говорит громче.) Знаешь, что ты наделала?! Опозорила меня, вот что! Опозорила! Констанция. Не выдумывай, пожалуйста.1 Моцарт. Опозорила! И перед кем! Констанция (охвачена приступом гнева). Тебя! Опозорила тебя!.. Это просто смешно! Если кто-нибудь здесь опозорен, так это я, душечка, я! Моцарт. Ты это о чем? Констанция. Соблазняешь всех своих учениц! Всех! Без исключения! Моцарт. Неправда! Констанция. Абсолютно всех учениц! Моцарт. Назови хоть одну! Назови! Констанция. Дочь Арнхаммера! Дочь Румбека! Катарину Кавальери, эту хитрую потаскушку! Она даже ученицей твоей не была. У Сальери занималась! У него сотня учеников! Не то что у тебя! Потому что он не тащит их в постель! Моцарт. Конечно, не тащит! Он импотент! Зачем ему?! А музыку ты его слышала? Он и пишет как импотент. Уж во всяком случае это мне не угрожает. Констанция. Ты вызываешь у меня отвращение! Моцарт (кричит). Уж в этом меня никто не сможет обвинить! Констанция (рыдает). А мне какое дело! Я ненавижу тебя! Я всегда буду ненавидеть тебя! Всегда! Всегда! Небольшая пауза. Она плачет. Моцарт (беспомощно). Ну, Станцерл, не плачь. Пожалуйста, не плачь!.. Не переношу твоих слез! Я просто не хотел, чтобы тебя принимали за потаскушку. Вот! (Он хватает линейку.) Побей меня! Побей!.. Я раб твой. Stanzi marinzi. Stanzi marinzi bini gini…41Я буду стоять здесь как овечка и считать удары. Вот, возьми. Побей… Batti! Констанция. Нет. Моцарт. Batti, batti, mio tesoro!42 Констанция. Не буду. Моцарт. Станцерли-ванцерли, поросеночк-цу! Чучело ты мое бесподобное! Констанция. Перестань. Моцарт. Станци-ванци, так смаялась – от беды не удержалась! Пи-пи! Она смеется, хотя еще сердится. Констанция. Перестань же! Моцарт. Если лодка протекла – надо мужа звать – осла! И тогда увидит свет – замарашки лучше нет! Констанция. Да перестань же, господи боже! (Она хватает линейку и бьет его.) Он игриво вопит. Моцарт. О-ооо! О-ооо! Еще разок! Еще ударь! Я брошусь к твоим недостойным ногам, мадонна! (Бросается к ее ногам.) Она бьет его вновь, а он приседает, но удары ее легкие. Она смотрит на него, потому что не может решить смеяться ей или плакать. МОЦАРТ топает ногами от удовольствия. Ой! Ой! Ой! И затем САЛЬЕРИ, не в силах больше переносить эту сцену, невольно выдает себя восклицанием. Сальери. А-ааа! Фу-ууу! О-ооо! Молодые люди застывают. САЛЬЕРИ, который себя обнаружил, делает вид, будто только что проснулся, и восклицание гадливости скрывает зевотой и потягиванием. Он сонно смотрит на них из кресла. Добрый вечер. Констанция (смущена). Ваше превосходительство… Моцарт. Вы здесь давно? Сальери. Я только что проснулся. Вы что же – ссоритесь? Моцарт. Конечно нет. Констанция. Да, ссоримся. Он меня очень раздосадовал. Сальери (встает). Caro43 герр, сегодня канун Нового года. Время новых начинаний. Досаждать прекрасным дамам, уж конечно, не одно из них. Могу ли я попросить вас принести шербет из столовой? Моцарт. Может быть, нам всем отправиться туда? Констанция. Нет, герр Сальери прав, Пусть это будет твоим наказанием. Принеси шербет сюда. Моцарт. Станци! Сальери. Ну конечно, сходите. А я побуду здесь с вашей супругой. Нет лучше способа помириться с женой, чем предложить ей анисовый шербет. Констанция. Я предпочитаю мандариновый. Сальери. Хорошо, тогда мандариновый. (С жадностью.) Но если бы вам удалось захватить и для меня порцию анисового, я был бы весьма вам признателен… Чтобы Новый год начался для всех нас с чего-то охлаждающего. Пауза. МОЦАРТ медлит, но потом кланяется. Моцарт. Весьма польщен, синьор, конечно. А потом мы с вами сыграем в бильярд. Хотите? Сальери. Боюсь, что нет. Я не играю. Моцарт (удивленно). Не играете? Констанция. Вольферл всем играм предпочитает бильярд. И сам отлично играет. Моцарт. Да, я самый лучший на свете игрок! Могу иногда подремать за композицией, но за бильярдом – никогда! Сальери. Виртуоз кия. Моцарт. Вот именно! Это виртуозная игра!.. (Он хватает линейку и держит ее, как кий.) Мне кажется, я напишу когда-нибудь великую фантазию для бильярдных шаров. Трели accacciatures!44 Целый арпиджио для слоновой кости! А затем и сам сыграю для публики!.. Играть придется мне самому, потому что никто из этих итальянских шарлатанов, вроде Клименти, не умеет даже правильно кий держать в руках. Scuzate, Signore!45 Он делает абсурдный фортель рукой и с важностью шествует за сцену. Констанция. Он в самом деле душенька. Сальери. И баловень судьбы, раз у него такое сокровище, как вы. Вы просто невероятное создание, если позволите заметить. Констанция. Я?.. Очень тронута вами. Сальери. Однако муж ваш, кажется, не так уж и преуспевает? Констанция (пользуясь случаем). Мы просто в отчаянии, сударь! Сальери. Почему? Констанция. У нас нет денег. И никаких надежд их раздобыть. Это чистая правда. Сальери. Не понимаю. Он же дает концерты. Констанция. Они не приносят дохода. Нужны ученики. Высокопоставленные, богатые. Его отец называет нас мотами, но это несправедливо. Я управляюсь с хозяйством не хуже других. Нам просто не на что жить. Не говорите, пожалуйста, что я сказала вам об этом. Сальери (интимно). Это строго между нами. Чем я могу помочь? Констанция. Моему мужу необходимы какие-нибудь средства жизни. Сударь. Если бы он мог найти постоянную должность, все стало бы на сои места. Может быть, есть что-нибудь при дворе? Сальери. В данное время ничего. Констанция (настойчиво). Принцессе Елизавете нужен учитель музыки. Сальери. Разве? Я об этом не слыхал. Констанция. Одно ваше слово, и место досталось бы Моцарту. Тогда и от учеников не будет отбоя. Сальери (смотрит в сторону). Он возвращается. Констанция. Пожалуйста… Ваше превосходительство, умоляю вас! Вы не представляете, как это помогло бы нам. Сальери. Об этом не возможно говорить сейчас. Констанция. Когда же? Умоляю вас! Сальери. Может быть, вы зашли бы ко мне завтра? Констанция. Этого я не могу. Сальери. Да полно, я ведь женатый человек. Констанция. И тем не менее. Сальери. Когда он садиться за работу? Констанция. Во второй половине дня. Сальери. Тогда приходите в три часа. Констанция. Никак не смогу. Сальери. Ну, так да или нет? Ради него. Ради его интересов? Пауза. Она заколебалась – хочет что-то сказать, открывает рот, затем улыбается и внезапно бежит прочь. (Зрителям.) Итак, я решился. Заговорил об этом вслух! Сделал ей предложение!.. Ну, а как же мой обет господу? Преданность… Добродетель… И все прочее?.. Что она подумала обо мне – об этаком недоступном итальянце? За кого приняла? За искреннего друга или полного надежд соблазнителя?.. Да и придет ли она?.. Этого я не знал! Слуги выносят мебель из библиотеки баронессы Вальдштатен и ставят в центре два маленьких золоченных стула, а также незаметно кладут на фортепьяно старый халат, в котором САЛЬЕРИ был раньше, до третьей картины. 11. Салон Сальери. На занавес опять проецируются длинные окна. Сальери. И если придет – как мне вести себя? Я не имел никакого представления… На следующий день я ждал, как в бреду! Неужели я в самом деле решился соблазнить новобрачную спустя два месяца после свадьбы?.. Я весь горел желанием. Оно снедало меня! Снедало! Да, иначе не скажешь!.. Часы бьют три. На первом ударе слышен звонок входной двери. Он встает взволнованно. Это она! И ровно в три часа дня! Пришла! Пришла! С правой стороны входит ПОВАР, такой же толстый, как раньше, но на сорок лет моложе. Он с гордостью несет блюдо каштанов в сахаре с коньяком. САЛЬЕРИ, волнуясь, берет его, кивает в знак одобрения и ставит на стол. (Повару.) Grazie. Grazie tanto… …Спасибо… Via, via, via!46 Вон! Вон! Вон! Ступай-ка прочь! ПОВАР кланяется САЛЬЕРИ и уходит, не скрывая иронической усмешки. Слева появляется ЛАКЕЙ- он тоже на сорок лет моложе, а за ним следует КОНСТАНЦИЯ в хорошенькой шляпке, держа в руках папку с нотами. Signora! Констанция (делает реверанс). Ваше превосходительство! Сальери. Benvenuta.47 (Делает знак лакею удалиться.) Grazie. ЛАКЕЙ уходит. Зачем, вы пришли. Констанция. Мне не следовало приходить. Мой муж сошел бы с ума, если бы узнал. Он очень ревнив. Сальери. А вы ревнивы? Констанция. Почему вы об этом спрашиваете? Сальери. Эта страсть, которая мне недоступна… А вы, если позволите заметить, еще прелестнее, чем были вчера вечером. Констанция. Спасибо, весьма польщена!.. Я принесла с собой несколько сочинений Вольфганга. Когда вы их увидите, вы поймете, что он достоин придворной должности. Может быть, вы взгляните на них, а я подожду? Сальери. Вы хотите сказать – сейчас же? Констанция. Конечно. Я не могу оставить их. Он сразу же их хватится, потому что копий не делает. Это оригиналы… Сальери. Присядьте. Разрешите мне предложить вам нечто совершенно особенное. Констанция (садится). Что именно? Сальери (предлагает ей конфеты). “Capezzoli di Venere.”48 «Соски Венеры». Римские каштаны в сахаре с коньяком. Констанция. Ах, нет, спасибо. Сальери. Попробуйте. Мой повар их приготовил специально для вас. Констанция. Для меня? Сальери. Да. Это очень редкое лакомство. Констанция. Ну, тогда, наверное, следует попробовать одну? Только одну. Весьма признательна. (Она берет конфету и кладет в рот. Ее поражает вкус.) О-ооо!.. О-ооо! Да-ааа!.. Они восхитительны! Сальери (следит за ней похотливо). Конечно. Констанция. М-мммм! Сальери. Съешьте еще одну! Констанция (берет еще две). Право же, не стоит. Он крадется у нее за спиной и подсаживается рядом на стуле. Сальери. Мне кажется, вы – самое великодушное существо на свете. Констанция. Великодушное? Сальери. Это слово я специально придумал для вас. Я решил вчера, что Констанция – уже слишком для вас чопорное имя. И мне захотелось дать вам другое. La Generoza.49 Великодушная. Я напишу романс в вашу честь и назову его так. И буду вас просить петь его только для меня. Констанция (улыбается). Я уже давно не пою. Сальери. La Generoza! (Он склоняется к ней.) Уж не ошибся ли я, давая вам такое имя? Констанция (холодно). А как, ваше превосходительство, вы называете свою жену? Сальери (не менее холодно). Для вас я не превосходительство. И жену свою я зову синьорой Сальери. Если бы я стал искать ей другое имя, я назвал бы ее La Statua.50 Она очень прямо держится. Констанция. А где она сейчас? Хотела бы я с ней познакомиться. Сальери. Увы, ее нет. Уехала к матушке в Верону. КОНСТАНЦИЯ делает движение, чтобы встать со стула. САЛЬЕРИ удерживает ее. Послушайте, Констанция. Завтра вечером я обедаю у императора. Одно мое слово в пользу вашего мужа, и он получит должность учителя музыки у принцессы Елизаветы. Уж поверьте, что когда я говорю с его величеством о делах музыкальных, никто не перечит мне. Констанция. Я верю вам. Сальери. Bene. (Он деликатно вытирает ей губы своим платком.) Услуга такого рода, я полагаю, заслуживает небольшого вознаграждения? Констанция. Какого же? Небольшая пауза. Сальери. Ну, хотя бы поцелуя. Небольшая пауза. Констанция. Одного? Небольшая пауза. Сальери. Если вам кажется, что одного достаточно. Она смотрит на него и затем легко целует в губы. Наступает более длинная пауза. Достаточно ли одного? Она целует его вновь, на этот раз дольше. Он делает попытку дотронуться до нее. Она отшатывается. Констанция. Мне кажется, этого будет по справедливости достаточно. Пауза. Сальери (вкрадчиво). Очень жаль… Это уж слишком малая плата за музыкальный пост в Вене, о котором мечтают столько музыкантов. Констанция. Что вы хотите сказать? Сальери. А вам разве не ясно? Констанция. Нет. Совершенно не ясно. Сальери. Жаль. Очень, очень жаль… Тысячу раз сожалею. Пауза. Констанция. Не верю… Я просто не могу этому поверить! Сальери. Чему же? Констанция. Тому, что вы только что сказали. Сальери (поспешно). Но я ничего не говорил. А что я сказал? Констанция встает, и Сальери тоже поднимается в панике. Констанция. Нет, я ухожу!.. Ничего общего не хочу иметь с вами! Сальери. Констанция… Констанция. Пожалуйста! Разрешите мне пойти. Сальери. Послушайте Констанция! Выслушайте меня! Я неуклюжий человек. Вы считаете меня изощренным, но это совсем не так. Хорошенько посмотрите на меня. Я человек простой, совершенно бесхитростный. Извожу чернила и обожаю сладости. Я вообще не вижу вас, женщин… Когда я встретил вас вчера, то позавидовал Моцарту до глубины души. От этого чувства зависти появились глупые мысли. И я вдруг посмел вообразить себе, что… из огромного клада вашей нежности… вы могли бы уделить мне одну жалкую монетку, которая вашему мужу, такому богатею, совершенна не нужна, и это бы вдохновило меня. Пауза. Она смеется. Я развлекаю вас? Констанция. Моцарт был прав. Вы порочны. Сальери. Он говорил это? Констанция. Да. И что все итальяшки комедианты. «Будь особенно осторожна с этим», - предупреждал он меня, имея вас в виду. Шутил, конечно. Сальери. Вероятно. (Он резко отворачивается от нее.) Констанция. Но вы не комик. На самом деле вы играете весьма очевидную роль, не так ли, дорогой мой? Провинциал, но хитрый, как муха!.. (С нежной иронией.) О-ооо! И вы уже обиделись? Неужели!.. Когда Моцарт обижается, я хлопаю его по заднице. И это ему нравиться. Может быть, и вас надо отругать и немного наподдать по заду? (Она легко ударяет его папкой с нотами.) Он поворачивается в приступе бешенства. Сальери. Дрянь! Глупая девка! Что ты себе позволяешь?! Наступает зловещее молчание. (Холодно.) Простите меня. Давайте не отвлекаться от дел вашего мужа. Он, несомненно, блестящий музыкант. Однако принцессе Елизавете нужен не только пианист, но и учитель пения. Не убежден, что он справиться с этим. Хотел бы посмотреть сочинения, которые вы принесли, и решить, достаточно ли он зрелый мастер. Я смогу изучить их в течении грядущей ночи. А вы подумайте о моем предложении. И чтобы вы не сомневались – такова моя цена. (Он протягивает руку за папкой, и она ее отдает.) Всего хорошего. (Он поворачивается и ставит папку на стул.) КОНСТАНЦИЯ медлит, хочет что-то сказать, но не находит слов и быстро уходит.) 12. Там же. САЛЬЕРИ поворачивается к публике в сильном возбуждении. Сальери (зрителям). Провал!.. Фиаско!.. Какая гнусность! Я весь в поту! Какая неприкрытая гадость!.. Дойти до такой низости! Сама мысль об этом хуже, чем если бы я все уже совершил!.. Впасть в такой грех и в то же время чувствовать, как ты смешон!.. я не находил себе оправдания. Если теперь господь навеки отвергнет мою музыку, - то в этом виноват я сам. Я, и никто другой. Вернется ли она завтра? Нет, никогда. А если все-таки придет – что тогда? Как поведу себя я?.. Буду униженно просить прощения или… попытаюсь вновь?.. (Выкрикивает.) И это я! Nobile, nobile, Salieri!51 Называется благородный Сальери!.. Что этот Моцарт с тобой сделал?! Разве до него я был таким? Играть в адюльтер! Шантажировать женщин! Проявлять жестокость! Так низко пасть! Погрязнуть в мерзости! Прогнить насквозь! И все из-за него! Он лихорадочно двигается в глубь сцены и, проходя мимо стула, протягивает руку к папке, хочет ее взять, но, боясь увидеть, что в ней, отдергивает руку и садиться. Пауза. Смотрит на папку с вожделением, точно это лакомство, которое хочется отведать, но которое он не смеет тронуть. Затем, вдруг, хватает папку и рывком открывает, срывая ленточки. Открыв, жадно впивается в рукопись. Тут же начинает тихо звучать музыка. Мы слышим начало 29-й симфонии ля мажор. Он говорит на фоне музыки, не отрывая глаз от нот. Она сказала – это оригиналы… Черновые, единственные наброски его сочинений. Но они совсем чистые, без единой помарки! Он смотрит на публику, отрываясь от нот. Музыка тотчас прерывается. Это казалось странным… И тут в голову пришла ошеломляющая догадка! Очевидно, Моцарт просто записывает музыку… Он опять смотрит в ноты, и снова тихо звучит кончерто для скрипки и альта. …прямо из головы! В уже законченном, совершенном виде! Кому еще такое дано?! Отрывается от рукописи. Музыка стихает. Убери хоть одну ноту – музыка исчезнет. Измени одну фразу – здание рухнет. Он возобновляет чтение, и музыка звучит опять – блистательная фраза из медленной части концерта для флейты и арфы. И здесь опять… но в огромном множестве – те же звуки, что я раньше слышал в библиотеке. Дробные гармонические ряды! Сверкающие коллизии, вызывающие восторг, граничащие с агонией! Отрывается от нот. Музыка перестает звучать. Было совершенно ясно, что Серенада – не случайная удача! Сначала тихо, потом все громче мы слышим гремящие раскаты, напоминающие шум морского прибоя. Сквозь решетку этих аккуратно выведенных нот я увидел – Абсолютное Совершенство! Из этого громоподобного нарастающего рева все сильнее и сильнее выделяется сопрано, исполняющее тему Кирие52 из Литургии /мессы/ до минор. Шум, мешавший слушать, вдруг стихает, и мы слышим неожиданно чистый и ясный голос, и по мере того, как он становиться все яснее и отчетливей, свет на сцене нарастает, становиться ярким, затем ослепительным. Под влиянием этого света и потока музыки САЛЬЕРИ поднимается, а сопрано теперь поет в полную силу в сопровождении хора, переходя на фортиссимо, раскрывая мощную кульминацию всего произведения. Это самое громкое звучание музыки в спектакле. САЛЬЕРИ идет к нам навстречу, спотыкаясь. Держа в руках рукописи, как человек, захваченный врасплох бушующим, неукротимым морем. Наконец, где-то внизу вступают барабаны. САЛЬЕРИ роняет папку с нотами и падает без сознания. Музыка взрывается, и звучит долгий, рваный, повторяющийся эхом гул, символизирующий некое жуткое разрушение. Этот звук повисает над распростертой фигурой в угрожающем звучании и перестает быть музыкой. Затем угасает. Освещение сцены уменьшается. Длинная пауза. САЛЬЕРИ лежит без движений – его голова зарылась в ноты. Часы бьют девять, и он зашевелился. Медленно поднимает голову, смотрит вверх. И теперь, сначала тихо, он обращается к своему богу. Capisco!53 Я теперь знаю свою судьбу. Теперь впервые я ощутил опустошенность, как Адам – наготу свою первородную. (Медленно поднимается на ноги.) Сегодня где-нибудь, в каком-нибудь венском трактире стоит смеющийся мальчишка, способный положить на бумагу, даже не отложив в сторону бильярдный кий, обычные ноты, могущие посрамить самых знаменитых музыкантов и превратить их музыку в ничто – в безжизненные царапины на бумаге. Grazie, Signore! Вы даровали мне желание служить вам – чего не скажешь о многих, - но вы же и превратили для меня это желание в позорище! Grazie!54 Вы даровали мне желание славить вас – чего не скажешь о большинстве людей, - но вы же и заставили меня умолкнуть, Grazie tanto! Вам было угодно вложить в меня понимание Несравненного, которое недоступно большинству людей! А затем вы позаботились, чтобы я всегда ощущал свою неполноценность. (Его голос обретает силу.) За что? Почему?.. В чем состоит моя вина?.. До сего дня я стремился к добру. В поте лица своего помогал облегчить участь ближних. Не покладая рук трудился в меру отпущенного мне Тобой таланта. (Кричит вверх.) . Ты знаешь, как тяжко я трудился! И все ради того, чтобы в конце концов в том искусстве, в котором для меня смысл всего мироздания, я мог услышать Твой голос! Я слышу его сейчас, и он твердит мне одно лишь имя – МОЦАРТ!.. Ехидный, насмехающийся, самовлюбленный, инфантильный Моцарт! Он палец о палец не ударил, чтобы кому-нибудь помочь! Непристойный Моцарт с его хлопающей по заду женой! И вот именно его Ты избираешь исполнителем своей воли! А моя единственная награда, моя высшая привилегия заключается лишь в том, что я единственный сейчас человек на земле, сумевший ясно увидеть Твое в нем воплощение! (Гневно.) Grazie e grazie ancora!55 Пауза. Что ж, пусть так и будет! Но от ныне мы с Тобой враги! Ты и я! Я не приму от Тебя этого – слышишь?.. Говорят, с богом шутить невозможно. Но я скажу иначе. Шутить нельзя с человеком!.. Со мной непозволительно шутить!.. Говорят, божий дух поселяется где захочет. Я против этого. Я говорю Нет! Он должен обитать там, где пребывает добродетель! Или вовсе не возникать! (Кричит.) Dio Inguisto!56 Отныне Ты Враг мой! Я назову Тебя – Nemico Eterno!57 Враг мой навеки! И клянусь, что до последнего дыхания, всеми силами своей души я буду вести с Тобой борьбу! (Он злобно смотрит вверх, где находится бог. К зрителям.) Для чего вообще-то на земле живет человек, если не затем, чтобы проучить своего Создателя? Клянусь, я разделаюсь с тобой! Пауза. И вдруг он опять говорит голосом старика. А теперь… Снимает напудренный парик, подходит к фортепьяно и берет с его крышки старый халат и шаль, которые снял, когда перенес нас в восемнадцатый век. Эту одежду он надевает поверх своего придворного платья. Мы опять в 1823 году. …прежде чем я расскажу вам, что было дальше, как мне ответил господь и отозвалась на мое предложение Констанция, и о чудовищных событиях, которые затем последовали, разрешите мне прерваться. Мочевой пузырь, этот человеческий придаток, еще не мучает вас, теней грядущего, как меня. Я же, хоть едва живой, являюсь постоянной его жертвой. Остался ровно час до рассвета, чтобы расквитаться и с ним и с собой. Когда я вернусь, я расскажу вам о войне, которую повел против бога в схватке с его любимцем, с избранным им Существом – Моцартом, по имени Амадей. В борьбе же этой, само собой разумеется, божьего избранника пришлось уничтожить. Он кланяется публике со злобной хитростью во взоре, хватает со стола пирожное, жадно его жует и удаляется. Партитуры лежат, разбросанные по полу. В зале зажигается свет. КОНЕЦ ПЕРВОГО ДЕЙСТВИЯ. жүктеу/скачать 426 Kb. Достарыңызбен бөлісу:
|