По деревнямъ Олонецкаго края

Остановились мы въ дер. «Палъ» (пишется – Алферовская) у крестьянина Василія Кирсанова, изъ разговора съ которымъ узнали, что сегодня, по сосѣдству, въ дер. Гришинской праздникъ, на которомъ «фролятъ».

Обычай «фроленія» былъ намъ извѣстенъ изъ разсказовъ стариковъ. Напр., я зналъ, что существовалъ онъ нѣкогда и въ селѣ Троицко-Енальскомъ, Кадниковскаго уѣзда, но тамъ онъ давно уже прекратился и видѣть это «дѣйство» намъ не приходилось. Понятно, съ какою поспѣшностью мы отправились туда съ сыномъ.

С. 111

Все это «дѣйство» происходило во время молебствія въ часовнѣ. Какая цѣль этого обычая – намъ такъ и не удалось узнать. Конечно, я знаю, что день Фрола и Лавра считается преимущественно, праздникомъ лошадинымъ (если можно такъ выразиться), потому что св. Фролъ считается у народа покровителемъ и оберегателемъ домашняго скота, но для чего-же эта безумная скачка?

Чтобы повеселить, что-ли святого, какъ это дѣлается въ Ильинъ день? Вѣроятно такъ. Награду хозяину или хозяйкѣ самой быстрой лошади служитъ только похвала со стороны зрителей, «что у тя, братъ, всѣхъ лучше лошадка-та»…

Мы вошли въ часовню, когда уже служба кончалась. По окончаніи, священникъ о. Петръ Красновскій подошелъ къ намъ и поздоровался. По словамъ его, эта часовня раньше, еще до образованія въ Мехреньгѣ самостоятельнаго прихода, служила церковью, почему и снабжена колоколами. Приходъ здѣсь устроенъ очень недавно (раньше-же онъ служилъ въ Воезерскомъ приходѣ) и выстроена новая церковь во имя Николая Чудотворца. Въ часовнѣ есть очень древняя икона, это – картина Страшнаго Суда точно такая-же, какую я видѣлъ въ Верхопежемской церкви Вельскаго уѣзда.

Вмѣсто паникадила здѣсь передъ иконою ставятся на табуретку деревянные подсвѣчники самаго примитивнаго устройства: это просто деревянный брусокъ, на поверхности котораго имѣется 6 углубленій, куда и ставятъ свѣчки,   вотъ и все его устройство.

Кромѣ подсвѣчниковъ, на полкахъ возлѣ стѣнъ находится много и другихъ деревянныхъ предметовъ мѣстнаго издѣлія, напр. бадейки для меду, деревянные-же бокалы и т. п.

Затѣмъ, по приглашенію о. Петра «откушать» у него чаю, мы отправились къ нему. Итти пришлось черезъ поле, по срединѣ котораго и выстроена новая приходская церковь, обнесенная хорошею желѣзною² рѣшеткой-оградой.

Рѣшетка эта обошлась болѣе 1000 руб. и деньги за нее до сихъ поръ еще не выплачены приходомъ. При такой бѣдности и такая роскошь намъ

С. 112
показалась уже чѣмъ-то ненормальнымъ: вѣдь она обошлась приходу чуть-ли не дороже самой церкви! При обиліи лѣсовъ и дешевизнѣ труда, можно бы сдѣлать на эту сумму двѣ деревянныхъ, на каменномъ фундаментѣ, ограды: вокругъ церкви и вокругъ кладбища, которое, какъ сказано, находится въ сосновомъ бору и не обнесено даже изгородью.

Наконецъ, мы пришли къ дому священника; это – одноэтажный, но довольно просторный домъ, выстроенный приходомъ, какъ и домъ для псаломщика, которымъ здѣсь состоитъ мѣстный крестьянинъ,   сынъ нашего квартирнаго хозяина Кирсанова.

Сидя за чайкомъ, мы разговорились со священникомъ о древностяхъ и онъ принесъ показать намъ рукописное евангеліе – довольно объемистую книгу въ бархатномъ переплетѣ. Она тщательно переписана на толстой бумагѣ и, судя по начертанію буквъ, переписку ея надо отнести къ концу XVIII или началу XIX вѣка. По словамъ о. Петра, когда онъ въ молодости (теперь ему около 60 лѣтъ) поступилъ на службу въ Воезерскій приходъ, то во всей мѣстности не было ни стакановъ, ни рюмокъ стеклянныхъ, а все было деревянное; «да и чай-то тогда, говоритъ, здѣсь не пили, а пили только квасъ да пиво». Одна изъ деревянныхъ рюмокъ у него сохранилась и до сихъ поръ и онъ охотно уступилъ ее намъ.

Одежда мѣстныхъ жителей была вся домашняго приготовленія – изъ своего холста и сукна; ни ситцу, ни кумачу не было, «да, впрочемъ, говоритъ попадья (она, по происхожденію, мѣстная крестьянка) и теперь больше все домашнее носятъ, но только ни рубахъ, ни портовъ не вышиваютъ». Раньше-же вышивки были въ модѣ и въ праздники дѣвицѣ показаться передъ людьми не въ вышитой рубашкѣ – считалось стыдомъ, это значило – показать свое неумѣніе. Чтобы дать намъ понятіе о прежнихъ узорахъ вышивокъ, «матушка» принесла свою рубашку, въ которой она вѣнчалась съ «попомъ». Вышивка, дѣйствительно, оригинальная: какіе-то курочки и крестики; имѣлась она на плечахъ, на груди, рукавахъ и по подолу. Но станъ у рубашки сшитъ изъ очень грубой и толстой холщины, чуть не въ палецъ толщиной. О. Петръ улыбается и говоритъ намъ, что «вотъ прежде и попадьи даже носили какую дерюгу!»

По словамъ о. Петра у нихъ въ приходѣ еще до сихъ поръ очень мало колесъ и хлѣбъ съ полей убираютъ на саняхъ.

Въ этомъ, впослѣдствіи, мы убѣдились и сами. Конечно, такая уборка хлѣба возможна только съ ближайшихъ полосъ къ деревнѣ или, вѣрнѣе, къ гумну, которое всегда находится по-за-деревнѣ.

Въ отдаленныхъ-же отъ деревни полосахъ или въ полянкахъ хлѣбъ укладывается на мѣстѣ, до перваго «снѣжку»: рожь кладется въ «копны» (скирды), а овесъ – въ «прясла». Скирды всѣмъ, кажется, извѣстны, а о «пряслахъ» считаю нужнымъ сказать нѣсколько словъ. Они устраиваются такъ, какъ и «промины» въ Кадниковскомъ уѣздѣ: втыкается въ землю нѣсколько жердей (вертикально), на разстояніи 1½ аршина одна отъ другой, межъ ними кладется нѣсколько прутьевъ («подстилка») и затѣмъ

С. 113

Вотъ приблизительно устройство «прясла»:

Колеса хотя и существуютъ, но большей частью они мѣстнаго производства и очень тяжелы для перевозки чего-бы то ни было. Устройство ихъ до смѣшного просто: отъ толстой сосны (напр. вершковъ въ 20 въ діаметрѣ) отпиливаются два кружка, шириною около 3-хъ или 4-хъ вершковъ, въ срединѣ ихъ продалбиваются дыры, куда вкладывается ось,   и колеса готовы. А для того, чтобы они не раскололись, обтягиваютъ ихъ, вмѣсто желѣзныхъ шинъ,   толстыми березовыми обручами (ободъ).

Такія колеса мы сфотографировали въ др. Павловской.

Распрощавшись съ о. Петромъ и его любезной «матушкой», мы отправились въ дер. «Палъ» на свою квартиру.

Желая записать здѣшнія сказки, мы стали подыскивать сказочника, но лучшій изъ нихъ, оказалось, ушелъ въ сосѣднюю деревню «пировать», гдѣ варилось къ этому празднику пиво и, по словамъ нашего квартирнаго хозяина, раньше недѣли нельзя было и ожидать его возвращенія.

Такимъ временемъ мы не располагали. Пришлось ограничиться другимъ сказочникомъ, совершенно дряхлымъ старикомъ, да, вдобавокъ еще, глухимъ и слѣпымъ; онъ разсказалъ намъ лишь одну сказку, притомъ съ большими пропусками и потомъ заявилъ, что всѣ сказки перезабылъ.

Отъ нечего дѣлать, намъ опять пришлось заняться стариной, которой наносили очень много, но интереснаго для насъ въ ней оказалось мало и мы купили только одну сороку, нѣсколько поясковъ и икону, изображающую, кажется, «семь Вселенскихъ Соборовъ» (по числу церковныхъ главъ, вырѣзанныхъ на деревѣ). Надпись на этой, очень старинной, иконѣ – какая-то странная, состоящая почти изъ однихъ согласныхъ буквъ, нѣсколько разъ повторяющихся.

Все это, какъ сказано, вырѣзано съ большой рельефностью.

Изъ преданій про старину намъ разсказали здѣсь слѣдующее.

О. Петръ Красновскій передалъ намъ легенду о происхожденіи слова «Войезеро», гдѣ-то имъ слышанную. Оно происходитъ отъ чудского говора и раздѣляется на 2 части: «Вой» – вотъ, «езеро» – озеро, а отсюда и произошло названіе мѣстности «Войезеро» (пишется: Воезеро), расположенной на берегу Спасскаго озера. Про названіе рѣчки «Воюшка» онъ-же передаетъ такъ, согласно легендѣ: гуляли въ лѣсу двѣ чудскія дѣвушки, подошли къ рѣчкѣ и одна изъ нихъ увидала своего милаго, стоявшаго на берегу и воскликнула: «Вой-юшка!» (юшка – дружокъ), отчего и произошло названіе самой рѣчки – «Воюшка».

Одинъ изъ крестьянъ разсказалъ намъ такое преданіе: около рѣчки «Тёгры» и озера Тёгринскаго есть мѣсто, извѣстное и донынѣ подъ названіемъ «Стайнино», гдѣ старовѣры сами себя лишили жизни. Это было въ «досельное» время, когда преслѣдовали старообрядцевъ за ихъ религіозныя убѣжденія. Они-же, не желая сносить гоненій, выкопали глубокій ровъ,

С. 114
поставили среди него столбъ, на который навалили жердей, расположивъ послѣднія отъ краевъ рва до столба радіусами. Поперекъ жердей наклали хвои и на нее набросали земли. Затѣмъ они сами залѣзли въ эту яму, подрубили столбъ и, такимъ образомъ, были заживо погребены обвалившейся землей. Это было зимою. А такъ какъ среди нихъ былъ трехлѣтній мальчикъ Николай Шевелевъ, котораго, съ одной стороны, имъ было жаль губить, а съ другой желательно, очевидно, было дать знать сосѣдямъ, жившимъ въ Мехреньгѣ, о своей гибели, то они, передъ самопогребеніемъ, запрягли лошадь въ сани, положили туда перину, а на нее мальчика, обложили сверху подушками, что бы онъ не замерзъ, крѣпко привязали все это веревками къ санямъ, направили лошадь по дорогѣ и охлестнули ее. Лошадь пришла въ деревню и благополучно привезла мальчика, уже полузамершаго; сосѣди увидали и отогрѣли ребенка. Это событіе было такъ давно, что теперь фамилію Шевелевыхъ имѣютъ чуть-ли не сотня домохозяекъ въ мѣстности.

По преданію, около озера Еменгскаго въ «досельное» время жила чудь и до сихъ поръ сохранились слѣды пребыванія этого народа, напримѣръ, остатки погребовъ, въ которыхъ, какъ идетъ народная молва, находится кладъ, состоящій изъ кожаныхъ денегъ съ серебряными гвоздиками.

Около того-же озера есть мѣсто, называемое «Финшино», на которомъ, по преданію, тоже жила чудь. Мѣсто это и теперь еще зовется «Финшино».

Разсказываютъ, что лѣтъ 100 тому назадъ здѣсь, въ Мехреньгѣ, были соляныя варницы, устроенныя на берегу р. Еменьги. Соль вырабатывалась здѣсь очень хорошаго качества, образцы которой и до сихъ поръ хранятся въ часовнѣ при дер. Гришинской. Слѣды этихъ варницъ замѣтны еще и теперь,   это заброшенные колодцы. Содержалъ ихъ какой-то Архангельскій купецъ, но, вслѣдствіе ссоры съ мѣстными жителями, прекратилъ свое дѣло, а, чтобы послѣ него не возобновили этихъ варницъ, онъ, передъ отъѣздомъ завалилъ колодцы каменными плитами. И вотъ, лѣтъ 30 тому назадъ, какой-то предприниматель изъ гор. Каргополя пріѣзжалъ сюда возобновить солевареніе, но никакъ не могъ извлечь этихъ плитъ изъ колодцевъ и, только раззорившись, бросилъ все дѣло и уѣхалъ обратно.

Называютъ здѣсь еще одну гору, въ которой будто бы есть золотоносный песокъ и образцы его какими-то инженерами увезены въ Петроградъ.

Другіе-же утверждаютъ, что въ горѣ этой оказалось не золото, а мѣдь и еще какая-то краска. Образцы краски, по словамъ крестьянъ, дѣйствительно увезены въ Петроградъ, не задолго до моего пріѣзда сюда, моимъ коллегой по Географическому Обществу М. Б. Эдемскимъ.

Всѣхъ деревень въ Мехреньгѣ 13 и называются онѣ: Заборье, Кривулинская, Холопьё, Павловская, Подгорная, Палъ, Савинская, Гришинская, Сбоевская, Горешская, Мартыновская, Верхотина, Подберезная, и кромѣ того – 2 выселка.

Переночевавъ здѣсь, мы хотѣли записать, взамѣнъ сказокъ, свадебные обряды, интересные, какъ говорятъ, своими «причетами», для чего и послали

С. 115
въ сосѣднюю деревню за «стихарницей» (причетница)   Устиньей, безъ которой ни одна свадьба не производится въ Мехреньгѣ.

Но намъ на этотъ разъ не повезло: и стихарница, извѣстная здѣсь болѣе по прозвищу «вѣролка», ушла на праздникъ въ ту же деревню, куда ушелъ и сказочникъ, и такъ какъ у нея туда выдана дочь, то она тамъ погоститъ то же съ недѣлю.

Въ заключенiе о Мехреньгѣ я долженъ сказать, что вся одежда здѣсь, какъ для мужчинъ, такъ и для женщинъ приготовляется исключительно изъ домашняго холста и сукна («сукманины»).

Женщины носятъ холстяные рубашки: въ праздникъ   съ вышивкою на плечахъ и по подолу, а въ будни   безъ вышивки.

Сарафаны носятъ зимою – «тесомошники»; они ткутся изъ шерстяной пряжи, окрашенной въ красный, синiй и бѣлый   цвѣта полосами, почему и напоминаютъ собою «тесьму».

Лѣтомъ-же   въ будни носятъ сарафаны, называемые «кундышъ»; они шьются изъ домашняго холста, окрашеннаго въ синiй цвѣтъ. Праздничные сарафаны называются «салтовники», эти послѣднiе ткутся изъ тонкой овечьей шерсти, окрашенной въ разные цвѣта. Лямки на сарафанахъ очень широкiя и у дѣвицъ съ вышивкою. Болѣе богатыя изъ женщинъ прежде носили какой-то «сушунъ»,   тоже сарафанъ, отличавшiйся отъ прочихъ своими парчевыми полосками; но намъ не удалось его видѣть.

Для мужчинъ приготовляется одежда тоже изъ всего домашняго, но, между прочимъ, праздничную рубашку имъ шьютъ изъ холста, окрашеннаго корою ольхи. Подштанники-же обязательно бѣлые и шьются очень короткiе, у нѣкоторыхъ даже съ вышивкою на концѣ штанинъ.

Изъ обуви, только богатые носятъ сапоги, да и то въ праздники, бѣдные-же одѣваютъ: въ будни   лапти, а въ праздники – «поршни» (нѣчто въ родѣ туфель и шьютъ изъ кожи, съ опушкой изъ домашняго холста). Впрочемъ, молодежь и здѣсь уже носитъ, болѣе, сапоги въ послѣднее время, благодаря лѣснымъ заработкамъ.

Купивъ еще изъ старины кое-что, напр. нѣсколько штукъ деревянныхъ стакановъ, мы, заказавъ лошадей, стали готовиться къ отъѣзду въ Воезеро. Но оказалось, что выѣхать отсюда не такъ-то просто, какъ предполагали. Дѣло въ томъ, что у хозяина дома хотя имѣлся тарантасикъ, но колесъ было 2 вмѣсто 4-хъ, надо было найти еще остальные два; вотъ тутъ-то и случилась «заковычка»: во всей деревнѣ колесъ, годныхъ подъ тарантасъ, не оказалось и хозяинъ пошелъ на погостъ къ сыну своему   псаломщику, у котораго имѣлись тоже два колеса. Но въ это время жена псаломщика уѣхала въ какую-то деревню и пришлось ждать ея возвращенiя. Прошло 2—3 часа и колеса были доставлены намъ, а въ это время нашъ хозяинъ что-то «засудачилъ» спиной и не могъ ѣхать, сыновей-же не было дома; пришлось его «старушку» посадить на козла. Итакъ, съ ямщикомъ-бабой мы 19-го августа уже подъ вечерокъ отправились въ Воезеро; но нашъ ямщикъ   лихой дорогой оказался не на высотѣ своего

С. 116

Остановились здѣсь по-прежнему въ дер. Елизаровской у содержателя земской станціи Федора Гавриловича Суровцева, которымъ къ нашему пріѣзду былъ уже «подговоренъ» сказочникъ, и намъ оставалось лишь послать за нимъ, что, конечно, и сдѣлали. А пока ходили въ дер. Заозерье за сказочникомъ, чтобы не терять по-напрасну время, отправились мы въ волостное правленіе, находившееся въ сосѣдней деревнѣ — Смѣшковской. Въ правленіи застали и писаря и даже самого волостного старшину, случайно находившагося здѣсь Николая Шевелева, который быть-можетъ, является потомкомъ спасшагося старовѣрскаго мальчика.

Они любезно сообщили намъ просимыя свѣдѣнія. По этимъ свѣдѣніямъ оказалось, что Воезерская волость состоитъ изъ 4-хъ обществъ: Воезерскаго, Мехреньгскаго, Канакшанскаго и Елгомскаго. Всѣхъ деревень 47, жителей въ волости 1163 рев. души, а наличными 3200 чел., изъ нихъ мужчинъ 1500, а женщинъ 1700 чел. Общества здѣсь соотвѣтствуютъ приходамъ. При каждомъ приходѣ имѣется своя земская школа, но объ одной изъ нихъ скажемъ ниже. Въ этой-же деревнѣ, гдѣ правленіе, находится и фельдшерскій пунктъ, куда мы тоже заходили.

Пунктъ здѣсь давно открытъ, но обставленъ еще бѣднѣе, чѣмъ въ Мошѣ.

По свѣдѣніямъ фельдшера, больныхъ имъ принято за 1912-й годъ: первичныхъ – 2722 чел., повторныхъ – 796 чел., а всего 3518 чел. Конечно, такое количество нельзя назвать большимъ и очевидно, что крестьяне еще и до сихъ поръ лечатся, большою частью, собственными «средствами». Къ числу такихъ «средствій», по словамъ фельдшера, надо отнести различные заговоры, а отъ ранъ, напр., лечатся такъ: скоблятъ какой-то сѣрый камень, называемый «бѣсовъ» и пескомъ отъ него засыпаютъ рану. Конечно, это не уничтожаетъ гніенія внутри раны и часто послѣ такого «средствія» обращаются за помощью къ нему-же, фельдшеру, но все-таки вѣра въ этотъ «бѣсовъ» камень сильна въ народѣ.

Преобладаютъ здѣсь болѣзни простуднаго характера – разныя лихорадки.

Да, впрочемъ, это и неудивительно, такъ какъ населеніе здѣсь занимается лѣсными заработками и сплавомъ бревенъ по рѣчкамъ и, значитъ, весною всегда бываютъ мокры съ головы до ногъ. Но вотъ что удивительно,

С. 117

Трудно, конечно, этому повѣрить; быть-можетъ, здѣсь и отъ этой болѣзни лечатся тоже своими «средствiями»?!

Простившись съ фельдшеромъ, мы отправились обратно на станцiю, куда къ этому времени подошелъ и нашъ сказочникъ. Это   крестьянинъ дер. Заозерья Михаилъ Старостинъ, мужикъ лѣтъ 50-ти, средняго роста, коренастый и совершенно рыжiй, какъ, впрочемъ, и всѣ почти жители здѣшняго края, должно-быть подъ цвѣтъ природѣ   сосновому бору. Онъ неграмотенъ и научился сказкамъ отъ своего отца. На первый вечеръ мы записали отъ него одну сказку, да и за той просидѣли до 2-хъ часовъ ночи; на завтра, 20-го августа, «наладились» и дѣло пошло быстрѣе: весь этотъ день мы, поочередно съ сыномъ, записывали ихъ со словъ Старостина.

21-го августа вмѣстѣ со сказочникомъ пошли обозрѣвать окрестности «Войезера» (пишется   Спасское озеро) и, прежде всего, прошли къ приходскимъ церквамъ   старой Михайловской и новой Преображенской. Служба въ старой церкви происходитъ по зимамъ, а въ новой   въ лѣтнее время и обѣ онѣ находятся на берегу озера. Но такъ какъ должность священника, за смертью прежняго, здѣсь была вакантна   (хотя кто-то уже назначенъ, но не прiѣхалъ еще), то пришлось ограничиться лишь внѣшнимъ ихъ видомъ. По осмотрѣ оказалось, что старая церковь находится въ болѣе плачевномъ состоянiи, чѣмъ церковь въ Ёлгомѣ, здѣсь даже нѣкоторыя окна въ ней были совсѣмъ заколочены досками и какъ тутъ можно было совершать службу   прямо приходится удивляться храбрости священниковъ. Церкви эти   обѣ деревянныя, а между ними находится кладбище, представляющее не менѣе жалкiй видъ. Вдобавокъ, надо полагать, что и могилы здѣсь выкапываются очень неглубоко, особенно для дѣтей, ибо изъ нѣкоторыхъ, преимущественно, дѣтскихъ, могилокъ прямо наружу виднѣются черепа отъ размытiя водою. Послѣ того сказочникъ Старостинъ повелъ насъ къ мѣсту, называемому «могильникъ», находящемуся также на берегу озера, гдѣ, по преданiю, жила, чудь. Итти пришлось версты двѣ (черезъ деревню «Островъ»). Народъ, встрѣчавшiйся на пути, осматривалъ насъ съ любопытствомъ, останавливалъ Старостина и распрашивалъ, но что онъ объяснялъ имъ   не знаю; однако, кромѣ дружескаго отношенiя, мы ничего со стороны жителей не видали. Но вотъ и «могильникъ». Это, собственно говоря, крутой берегъ, при впаденiи въ озеро рѣчки «Воюшки», о которой я уже упоминалъ. Никакихъ признаковъ жилья здѣсь не сохранилось. Есть, правда, нора въ берегу, куда могли бы свободно залѣзть и помѣститься человѣка 3, но и это скорѣе вымоина, образовавшаяся вслѣдствiе песчаной почвы отъ дождей,   и больше ничего. Вернулись изъ этой экскурсiи уже около 2-хъ часовъ дня и пора было обѣдать. Хозяинъ приготовилъ намъ уху изъ свѣжей рыбы, которой

С. 118
въ озерѣ очень много. Рыбу эту онъ купилъ у фельдшера, который, оказывается, большой любитель рыболовства и знатокъ этого дѣла.

Ловятъ здѣсь рыбу тоже вершами, которыя ставятся въ «заѣздки» на рѣчкѣ Канакшѣ, протекающей здѣсь возлѣ озера, и въ самомъ озерѣ, которое соединяется съ рѣчкой Канакшой небольшимъ ручьемъ, имѣющимъ и всего-то нѣсколько десятковъ саженъ длины.

Въ маленькихъ озеркахъ, не имѣющихъ проточной воды, но между тѣмъ очень глубокихъ, имѣется много карасей, или по мѣстному – «карàсовъ».

Ловятъ ихъ въ этихъ озеркахъ очень оригинальнымъ способомъ: отпускаютъ съ берегу на его дно вершину срубленнаго дерева, напр. ели или березы и, не очищая отъ сучьевъ, оставляютъ къ ночи; на-утро же вытаскиваютъ и вмѣстѣ съ верхушкой дерева вытаскиваются и караси, запутавшiеся въ хвоѣ или листвѣ дерева.

Зимой ловля производится еще проще: прорубаютъ на льду дыру и караси, увидавъ свѣтъ и желая, должно-быть, подышать воздухомъ, набираются въ эту прорубь въ густую, такъ что остается только взять лопату и выбрасывать ихъ на ледъ, что жители края и дѣлаютъ.

Несмотря на такое обилiе рыбы въ озерахъ, рыболовство здѣсь все-же не носитъ промыслового характера; рыба ловится каждымъ для себя, а между тѣмъ, казалось бы, всѣ условiя пригодны для этого промысла: вѣдь и желѣзная дорога не ахти какъ далеко проходитъ отъ Воезера, всего какимъ-нибудь 53—55 верстъ до станцiи «Няндома».

22-го августа записыванiемъ сказокъ съ самаго утра занялся мой сынъ, а я отправился въ земскую школу, находящуюся въ сосѣдней деревнѣ, но въ противоположной сторонѣ отъ волостного правленiя.

Школа помѣщается въ хорошемъ одноэтажномъ домѣ, спецiально выстроенномъ земствомъ для этой цѣли. Школа   двухкомплектная; старшiй учитель Иванъ Адрiановичъ Соловьевъ,   принявшiй меня, кстати сказать, очень любезно,   жалованiя получаетъ 360 рублей въ годъ. По словамъ г. Соловьева, въ минувшемъ 1912—13 году обучалось въ школѣ 45 мальчиковъ и 17 дѣвочекъ, всего 62 человѣка; кончило курсъ 3 мальчика и 1 дѣвочка.

Затѣмъ, изъ его словъ я узналъ, что здѣсь, въ дер. Снашевской существуетъ такой обычай: въ первое воскресенiе послѣ «Петрова-дня»⁷, почему-то считающееся днемъ Св. Власiя, хотя и не совпадаетъ съ календарными свѣдѣнiями, празднуется такъ: въ часовнѣ служатъ молебны, по окончанiи ихъ ѣдятъ ячную кашу, приготовленную обществомъ въ большомъ количествѣ.

Сюда-же приносится и масло для каши, которое собираютъ съ общины заранѣе, кладутъ его немного въ кашу, остатки-же идутъ на нужды часовни.

С. 119
Здѣсь, въ Воезерѣ, какъ въ Мехреньгѣ, Мошѣ и друг. мѣстахъ существовалъ, да, отчасти, существуетъ еще и теперь, обычай — варить общественное пиво ко дню пророка Ильи   20-го iюля.

Прежде, по преданiю народа, въ этотъ день къ церкви прибѣгалъ олень и прилеталъ глухой тетеревъ («глухарь»), которыхъ закалывали, жарили и раздавали кусками «всѣмъ крещеннымъ».

Теперь этотъ обычай сталъ выводиться, подъ влiянiемъ школы. Поговоривъ еще о томъ, о семъ, я отправился на квартиру и, для полноты картины жизни того края зарисовалъ стулъ мѣстнаго производства.

Надо отмѣтить, что въ комнатѣ нашей имѣлись интересные стулья. Они   раздвижные, и очень удобны, какъ для сидѣнiя, такъ и тѣмъ, что занимаютъ мало мѣста въ комнатѣ: въ сложенномъ видѣ ихъ просто приставляютъ къ стѣнѣ.

23-го августа мы закончили запись сказокъ Старостина и отправились къ Спасскому озеру, которое раскинулось на 7 или 8 верстъ въ длину и простирается почти до Мехреньги; въ ширину-же оно не болѣе 2 верстъ.

Что касается промысловъ жителей Воезерской волости, то они точно также заключаются въ землепашествѣ, въ рубкѣ и возкѣ лѣса, въ сплавѣ его по рѣчкамъ и въ охотѣ; хлѣбъ и здѣсь родится неважный, по случаю песчаной почвы.

Такая почва требуетъ усиленнаго удобренiя, вотъ почему и здѣсь коровъ держатъ очень много, но всѣ онѣ очень мелкой породы и молока даютъ мало.

Изъ особенныхъ промысловъ можно отмѣтить одинъ, неособенно распространенный, это   добываніе и продажа алебастра. Алебастръ находится въ 3-хъ верстахъ отъ станцiи, на берегу р. Канакши, на казенной землѣ. Его ломаютъ крестьяне, предварительно испросивъ согласiе лѣсничаго, обжигаютъ и продаютъ на ст. «Няндома», въ Каргополь и въ друг. мѣста.

Пошлина-же казнѣ: 1 рубль за куб. аршинъ алебастра. Но этотъ промыселъ даетъ очень ничтожный доходъ населенiю и потому мало распространенъ.

О многихъ особенностяхъ этого края мнѣ хотѣлось бы поговорить еще, но и безъ того статья вышла большая и потому кончаю ее. И такъ, окончивъ здѣсь свои дѣла, мы вечеромъ 23-го августа выѣхали на ст. «Няндома», а 26-го были уже въ Вологдѣ.

Декабрь, 1913 г.