Постановление Страсбург, 10 января 2012 года

--------------------------------

214. Важной гарантией для предотвращения нарушений вследствие неудовлетворительных условий содержания под стражей является эффективная система подачи жалоб лиц, содержащихся под стражей, национальным органам (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Орховский против Польши", § 154). Чтобы быть эффективной, данная система должна обеспечивать безотлагательное и тщательное рассмотрение жалоб заключенных, их эффективное участие в рассмотрении жалоб и предусматривать широкий спектр юридических инструментов в целях устранения выявленных нарушений требований Конвенции.

215. Подача жалобы в орган надзора за пенитенциарными учреждениями, как правило, является более надежным и быстрым способом оперативного рассмотрения жалоб, чем судебное разбирательство. Такой орган должен иметь полномочия для мониторинга нарушений прав заключенных. Название этого органа или его место в структуре органов исполнительной власти не столь важно, поскольку он должен быть независимым от уголовно-исполнительной системы, как, например, Советы независимого мониторинга (бывшие Советы визитеров) в Соединенном Королевстве или Комиссия жалоб (beklagcommissie) в Нидерландах. В российской правовой системе данные функции переданы в органы прокуратуры, которые имеют независимое положение и возможность контроля соблюдения администрацией исправительных учреждений российского законодательства.

216. В дополнение к независимости надзорный орган должен иметь полномочия рассматривать жалобы с участием заявителей и право на принятие обязательных для исполнения решений. Как Европейский Суд отмечал выше, Закон о содержании под стражей и Закон о прокуратуре наделили надзирающих прокуроров широкими следственными полномочиями и обязали администрацию исправительных учреждений сообщать о приведении в исполнение их решений. Тем не менее жалоба в прокуратуру не соответствует требованиям эффективного внутреннего средства правовой защиты, поскольку в процессе ее рассмотрения не предусматривается участие заключенного. Европейский Суд полагает, что для того, чтобы такая жалоба надзирающему прокурору соответствовала требованиям, заявителю по крайней мере должна быть предоставлена возможность оспаривать фактические доводы администрации исправительного учреждения, которые были представлены по требованию прокурора, задавать вопросы и делать дополнительные заявления прокурору. Рассмотрение жалобы не должно быть публичным и не требует организации любого вида устного разбирательства, однако на прокурора должна быть возложена обязанность вынести решение по жалобе в разумно короткие сроки.

217. Возвращаясь к возможности подачи жалобы в суд общей юрисдикции на нарушение прав и свобод, предусмотренной положениями главы 25 Гражданского процессуального кодекса ("Производство по делам об оспаривании решений; действий (бездействия) органов государственной власти, органов местного самоуправления, должностных лиц, государственных и муниципальных служащих"), Европейский Суд отмечает, что разбирательство жалобы в порядке главы 25 Гражданского процессуального кодекса устанавливает соответствующие гарантии их состязательного характера и предусматривает справедливое судебное разбирательство и эффективное участие истца. Он также приветствует Постановление Пленума Верховного Суда от 10 февраля 2009 г., который однозначно относит жалобы на неудовлетворительные условия содержания под стражей к сфере действия главы 25 Гражданского процессуального кодекса. Европейский Суд не сомневается, что этот вид жалобы имеет возможность стать эффективным внутренним средством правовой защиты, однако со следующими оговорками.

218. Согласно Гражданскому процессуальному кодексу обоснованная жалоба, поданная в соответствии с главой 25 названного Кодекса, может повлечь установление факта нарушения и требование о его устранении. Отсутствует указание на возможность требования или получения компенсации в отношении нарушения, которое уже имело место. Также неясно, может ли жалоба, поданная в порядке главы 25 Гражданского процессуального кодекса, сопровождаться обычным требованием о возмещении ущерба на основании статей 151 и 1064 Гражданского кодекса РФ и может ли она рассматриваться совместно в рамках одного разбирательства. Если объединение этих требований невозможно в силу закона или юридической практики, это будет возлагать чрезмерное бремя на заявителя, которому будет необходимо вначале вести судебное разбирательство для рассмотрения его жалобы по существу, а потом предъявлять решение о нарушении в тот же суд и инициировать новое судебное разбирательство для получения компенсации. Европейский Суд полагает, что глава 25 Гражданского процессуального кодекса должна предоставлять возможность присуждения компенсации за нарушение права заявителя, которое уже произошло.

219. Кроме того, исполнение решения суда, вынесенного в соответствии с главой 25 Гражданского процессуального кодекса, может быть затруднено правовыми и практическими препятствиями. Гражданский процессуальный кодекс не устанавливает, какое возмещение может предоставить суд в рамках средства внутренней правовой защиты, и, как Европейский Суд отмечал выше, отсутствуют какие-либо прецеденты, которые могли бы указать на преобладающую судебную практику. Поэтому невозможно определить, будет ли решение, вынесенное в соответствии с главой 25 Гражданского процессуального кодекса, ограничено общим указанием на необходимость устранения установленных нарушений или могут быть приняты конкретные меры, необходимые для борьбы с перенаселенностью и другими формами жестокого обращения, затрагивающими не только заявителя, но и значительную часть лиц, содержащихся под стражей. С учетом повсеместного и структурного характера проблемы перенаселенности исправительных учреждений должно быть уделено внимание предоставлению российским судам надлежащих правовых инструментов, позволяющих им рассматривать проблемы, лежащие в основе индивидуальной жалобы, и эффективно справляться с ситуациями массовых и одновременных нарушений прав лиц, содержащихся под стражей, в результате отсутствия надлежащих условий содержания в данном следственном изоляторе.

220. Наконец, важный вопрос возникает в отношении исполнения решения суда, вынесенного на основании главы 25 Гражданского процессуального кодекса, и отсутствия надлежащей санкции за его неисполнение. Недавно введенный в действие Федеральный закон "О компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок или права на исполнение судебного акта в разумный срок" от 30 апреля 2010 г. неприменим к решениям судов, вынесенным в соответствии с главой 25 Гражданского процессуального кодекса, поскольку он позволяет истцу требовать денежную компенсацию только в связи с несвоевременным исполнением решения суда о взыскании средств государственного бюджета (см. упоминавшееся выше Решение Европейского Суда по делу "Наговицын и Нальгиев против Российской Федерации"). Кроме того, решения, вынесенные в соответствии с главой 25 Гражданского процессуального кодекса, по-видимому, не подлежат обязательному исполнению судебными приставами. Отсюда следует, что такое судебное решение может быть лишено практического значения. Хотя должностное лицо, которое уклоняется от исполнения решения суда, может нести уголовную ответственность, предусмотренную статьей 315 Уголовного кодекса РФ, тем не менее Европейский Суд не имеет подтверждений установившейся практики возбуждения уголовных дел в связи с неисполнением обязанностей должностными лицами (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Бурдов против Российской Федерации (N 2)", § 104). Поэтому важно принять меры, которые будут гарантировать ответственность перед судом.

221. Во всех делах, в которых нарушение статьи 3 Конвенции уже имело место, Европейский Суд полагает, что государство должно быть готово признать нарушение и предусмотреть некую форму компенсации потерпевшему. Применение только превентивного внутреннего средства правовой защиты будет явно недостаточным, поскольку это средство создается для предотвращения перенаселенности и других нарушений статьи 3 Конвенции и не будет адекватным для устранения ситуации, когда лицо уже подвергалось какое-то время бесчеловечному и унижающему достоинство обращению. Следовательно, государство-ответчик должно учредить такое средство правовой защиты, которое могло бы предоставлять возмещение в связи с уже имевшими место нарушениями. Европейский Суд добавляет, что применение эффективного компенсаторного средства правовой защиты будет особенно важным с учетом принципа субсидиарности, чтобы лица не были вынуждены систематически обращаться в Европейский Суд с жалобами, которые требуют установления основных фактов или расчета денежной компенсации, что должно принципиально и практически относиться к сфере внутренней юрисдикции (см. упоминавшееся выше Решение Европейского Суда по делу "Демопулос и другие против Турции", § 69, а также с необходимыми изменениями, Постановление Большой Палаты по делу "Скордино против Италии" (Scordino v. Italy) (N 1), жалоба N 36813/97, § 188, ECHR 2006-V).

223. Европейский Суд еще не имел возможности принять решение по делу, в котором наказание заявителя было смягчено в порядке возмещения за предшествующее нарушение статьи 3 Конвенции. Он отмечает, что согласно официальному бюллетеню Государственной Думы Российской Федерации проект поправок в положения Уголовного кодекса РФ о назначении наказаний, внесенный и подготовленный для рассмотрения в первом чтении, предусматривает увеличение периода содержания под стражей в следственных изоляторах, засчитываемого в срок лишения свободы по приговору (проект закона N 73983-5 об изменении статьи 72 Уголовного кодекса Российской Федерации). Это предложение предусматривает, что время, проведенное в предварительном заключении, будет умножено на некие стандартные понижающие коэффициенты и итоговый период будет вычитаться из срока лишения свободы. Хотя Европейский Суд не должен выражать мнение о таком законодательном вопросе, он считает важным напомнить в этой связи требования к эффективным средствам правовой защиты, изложенные в § 94 настоящего Постановления, которые могут быть полезны для российских властей в их реализации настоящего постановления, независимо от результата вышеуказанных законодательных поправок.

224. Во-первых, применение компенсаторного средства правовой защиты в форме смягчения наказания неизбежно будет ограниченным, поскольку может быть применено только к осужденным и приговоренным к определенному сроку лишения свободы. Оно не учитывает прав лиц, которые были оправданы или уже осуждены, а только уменьшает срок заключения на время, которые они провели в предварительном содержании под стражей, скорректированное на соответствующий коэффициент.

225. Во-вторых, суды должны признать нарушение статьи 3 Конвенции достаточно ясным образом и назначить компенсацию в виде смягчения приговора в ясной и соизмеримой форме. Без определенного указания в решениях национальных судов на то, что именно установление и признание нарушения статьи 3 Конвенции влечет снижение срока, смягчение приговора не будет лишать лицо статуса жертвы этого нарушения (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Дзелили против Германии", § 85). Данное требование соизмеримости предполагает законную возможность для индивидуализированной оценки воздействия нарушения прав, установленных Конвенцией, и конкретную компенсацию, которая должна быть предоставлена потерпевшему. Автоматическое смягчение посредством стандартных понижающих коэффициентов едва ли будет совместимо с индивидуальной оценкой. Кроме того, следует учитывать, что автоматическое сокращение срока наказания для осужденных преступников за счет их предыдущего пребывания в неудовлетворительных условиях содержания под стражей может негативно отразиться на общественных интересах уголовного наказания (см. Постановление Европейского Суда от 10 мая 2011 г. по делу "Димитров и Хаманов против Болгарии" (Dimitrov and Hamanov v. Bulgaria), жалобы N 48059/06 и 2708/09, § 129).

226. Наконец, очевидно и то, что, хотя автоматическое смягчение наказания при бесчеловечных условиях содержания под стражей может рассматриваться как часть широкого ряда общих мер, которые должны быть приняты, оно не будет представлять собой окончательное решение существующей проблемы отсутствия внутренних средств правовой защиты и не будет способствовать в решающей степени устранению подлинной причины перенаселенности, а именно чрезмерного использования меры пресечения в виде заключения под стражу при досудебном разбирательстве и неудовлетворительных материальных условий содержания под стражей.

227. Что касается возможности получения денежной компенсации за нарушение статьи 3 Конвенции, с учетом выводов Европейского Суда, изложенных в § 113 - 118 настоящего Постановления, представляется маловероятным, что эффективные компенсаторные средства правовой защиты могут иметь силу без изменения положения национального законодательства в определенных ключевых пунктах (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Бурдов против Российской Федерации (N 2)", § 138). Для большей ясности и учитывая важность этого вопроса, Европейский Суд считает необходимым предоставить рекомендации для властей Российской Федерации в целях оказания им содействия в исполнении своих обязательств в соответствии с пунктом 1 статьи 46 Конвенции.

228. Денежная компенсация должна быть доступной для всех, кто был подвергнут бесчеловечному или унижающему достоинство обращению в нарушение статьи 3 Конвенции и подал на это жалобу. Европейский Суд подчеркивает, что бремя доказывания, возлагаемое на заявителя в судебном разбирательстве по поводу компенсации, не должно быть чрезмерным. От него может потребоваться доказуемое изложение случая жестокого обращения и представление таких доказательств, какие являются легко доступными, например, подробное описание условий содержания под стражей, показания свидетелей или ответы со стороны надзирающих органов. После этого бремя доказывания переходит к властям, чтобы они могли опровергнуть утверждения о жестоком обращении посредством документальных доказательств, способных продемонстрировать, что условия содержания заявителя под стражей не нарушали статью 3 Конвенции. Процессуальные правила рассмотрения такого требования должны соответствовать принципам справедливости, закрепленным в статье 6 Конвенции, включая то, что оно будет рассмотрено в разумный срок, и правила, регулирующие судебные расходы и издержки, не должны создавать чрезмерную нагрузку для сторон, когда их жалобы обоснованны (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Фингер против Болгарии", § 125).

229. Установление несоответствия условий содержания под стражей с требованиями статьи 3 Конвенции на основе критериев, перечисленных в § 143 - 158 настоящего Постановления, имеет фактический характер и создает прочную правовую презумпцию о том, что такие условия причиняют моральный вред потерпевшему. Национальный закон о компенсации должен отражать существование этой презумпции, а не присуждать, как это происходит сейчас, компенсацию в зависимости от способности заявителя доказать вину конкретных должностных лиц или органов и незаконность их действий. Как уже ранее устанавливал Европейский Суд, неудовлетворительные материальные условия не обязательно существуют по вине администрации исправительных учреждений и других должностных лиц, но могут быть и следствием структурных проблем в национальной системе содержания под стражей, в то время как перенаселенность может быть результатом недостатков, существующих за пределами пенитенциарной системы, например, в судах или органах прокуратуры. Следует также напомнить в этой связи, что даже в ситуации, когда каждый аспект условия содержания соответствует внутренним правилам, их совокупный эффект может составлять бесчеловечное обращение (см. § 158 настоящего Постановления). Поэтому должно быть очевидно, что ни высокий уровень преступности, ни недостаток ресурсов, ни другие структурные проблемы не могут рассматриваться как обстоятельства, исключающие или уменьшающие ответственность национальных властей за моральный вред, причиненный в результате бесчеловечных или унижающих достоинство условий содержания под стражей. Как Европейский Суд неоднократно подчеркивал, государство-ответчик несет обязанность по организации своей пенитенциарной системы таким образом, чтобы обеспечить уважение достоинства заключенных, какие бы финансовые или материально-технические затруднения ни возникали (см., в частности, упоминавшиеся выше Постановление Европейского Суда по делу "Евгений Алексеенко против Российской Федерации", § 87, и Постановление Европейского Суда по делу "Мамедова против Российской Федерации", § 63).

230. Размер компенсации морального вреда не должен быть необоснованно меньшим по сравнению с присуждаемой Европейским Судом в подобных случаях. Принципы, изложенные Европейским Судом в § 172 настоящего Постановления, могут служить ориентиром для российских властей при определении размера компенсации. Право не подвергаться бесчеловечному или унижающему достоинство обращению занимает столь фундаментальное и центральное место в системе защиты прав человека, что национальные органы или суд, рассматривающие этот вопрос, должны представлять исключительно убедительные и серьезные причины, чтобы оправдать свое решение присудить меньшую компенсацию морального вреда или вообще ее не присуждать (см. для сравнения упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Фингер против Болгарии", § 130).

231. Европейский Суд, наконец, подчеркивает, что для подлинной эффективности и соответствия принципу субсидиарности компенсаторные внутренние средства правовой защиты должны быть ретроспективными и предоставлять компенсацию в отношении нарушений статьи 3 Конвенции, которые существовали до их введения, в ситуациях, когда содержание под стражей уже завершилось освобождением заявителя или переводом его в исправительное учреждение другого режима, и в ситуациях, когда заявитель по-прежнему продолжает находиться в условиях, не соответствующих требованиям статьи 3 Конвенции (см. для сравнения упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Фингер против Болгарии", § 131).

233. Какой бы подход ни был избран властями, создание эффективных внутренних средств правовой защиты по жалобам, касающимся неудовлетворительных условий содержания под стражей, может требовать, по предварительной оценке Европейского Суда, более продолжительного времени, чем то, которое требовалось для введения компенсаторного средства правовой защиты в отношении неисполнения национальных судебных решений в связи с пилотным Постановлением по делу "Бурдов против Российской Федерации" (см. упоминавшееся выше Решение Европейского Суда по делу "Наговицын и Нальгиев против Российской Федерации", § 38). Европейский Суд признает, что должен быть установлен разумный срок для принятия мер, учитывая важность и срочность существа дела, а также фундаментальную природу нарушаемого права. Тем не менее он не считает целесообразным указывать конкретные временные рамки для введения сочетания превентивных и компенсаторных средств правовой защиты в отношении предполагаемых нарушений статьи 3 Конвенции, включая такие, как подготовка законопроектов, поправок и правил, последующее их принятие и реализация, а также осуществление соответствующей подготовки должностных лиц. Комитет министров имеет больше возможностей для решения такого рода задач.

234. Учитывая изложенное, Европейский Суд заключает, что власти Российской Федерации должны указать совместно с Комитетом министров в течение шести месяцев с даты вступления в силу настоящего Постановления временны е рамки, в течение которых должны стать доступными превентивные и компенсаторные средства правовой защиты в отношении предполагаемых нарушений статьи 3 Конвенции в части бесчеловечных и унижающих достоинство условий содержания под стражей.
D. Возмещение, которое должно быть присуждено в сходных делах
235. Европейский Суд напоминает, что одной из целей процедуры пилотного постановления является содействие скорейшему возможному возмещению, предоставляемому на национальном уровне большому числу лиц, страдающих от структурной проблемы, выявленной в пилотном постановлении (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Бурдов против Российской Федерации (N 2)", § 142). Пункт 6 правила 61 Регламента Суда предусматривает возможность отложения всех дел, вытекающих из той же структурной проблемы, до принятия необходимых мер государством-ответчиком. Европейский Суд подчеркивает, что отсрочка является возможностью, а не обязанностью, что четко отражено включением слов "в соответствующих случаях" в тексте пункта 6 правила 61 и подходах, примененных в предыдущих пилотных постановлениях (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Бурдов против Российской Федерации (N 2)", § 143 - 146, где отсрочка касалась только жалоб, поданных после вступления в силу пилотного постановления (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Румпф против Германии", § 75, где не была усмотрена целесообразность отсрочки).