Постановление Страсбург, 10 января 2012 года

116. Даже в делах, в которых истец мог доказать, что реальные условия содержания под стражей отклонялись от стандартов, установленных применимым российским законодательством, или нарушали их, российские суды обычно освобождали государство от ответственности за причинение вреда, указывая, что неадекватность материальных условий содержания была связана не с недостатком или бездействием тюремной администрации, а со структурной проблемой, такой как недостаточное финансирование уголовно-исполнительной системы. Так, в деле Скоробогатых российские суды признали правильность утверждений заявителя о сильной переполненности следственного изолятора, в котором он содержался, но отклонили его требование к государству, отметив, что перенаселенность была вызвана "объективными причинами" (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Скоробогатых против Российской Федерации", § 17 - 18 и 31 - 32). В другом деле российские суды прямо указали, что органы уголовно-исполнительной системы и государственные органы в целом не могли нести ответственность за вред, причиненный переполнением камер и отсутствием ремонта из-за отсутствия финансирования из федерального бюджета (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Артемов против Российской Федерации", § 16 - 18 и 111 - 112). Аналогичная ситуация сложилась в деле Романа Карасева, в котором суды последовательно освобождали власти от какой-либо ответственности, ссылаясь на "объективные факторы" (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Роман Карасев против Российской Федерации", § 17, 24 и 82). Как отметил Европейский Суд, требование заявителя было отклонено не из-за отсутствия оправданного вреда или отсутствия обоснования, но из-за толкования и применения действующего законодательства судами страны (там же, § 85). Европейский Суд нашел этот подход, принятый российскими судами, неприемлемым, поскольку он допускал уклонение от разрешения большого количества обоснованных требований, если неудовлетворительные условия содержания под стражей вытекали из отсутствия средств или ограниченной вместимости изоляторов (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Артемов против Российской Федерации", § 112, см. также для сравнения Постановление Европейского Суда по делу "Орховский против Польши" (Orchowski v. Poland), жалоба N 17885/04, § 108, ECHR 2009-... (извлечения), в котором польские суды решили, что политика уменьшения личного пространства заключенных в переполненных изоляторах соответствовала национальному законодательству).

117. Наконец, Европейский Суд принимает во внимание, что даже в делах, в которых российские суды присуждали компенсации за условия содержания под стражей, являвшиеся неудовлетворительными с учетом национальных правовых норм, размер компенсации был чрезмерно малым в сравнении с компенсациями, присуждаемыми Европейским Судом в аналогичных делах (см., например, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Шильбергс против Российской Федерации", в котором заявителю было присуждено 1 500 рублей, то есть менее 50 евро за его содержание под стражей в крайне холодной и сырой камере, в отсутствие адекватного освещения, питания или личного спального места). В деле Шильбергса Европейский Суд был, кроме того, озабочен мотивировкой российских судов, которые установили сумму компенсации со ссылкой, в частности, на "степень ответственности администрации и отсутствие финансовых средств". Европейский Суд признал, что, применяя компенсаторный принцип, национальные суды могут присуждать компенсацию, учитывая мотивы и поведение ответчика, а также обстоятельства, при которых было допущено нарушение. Однако он напомнил сделанный в ряде дел вывод о том, что финансовые или материальные сложности, а также отсутствие позитивного намерения унизить или оскорбить заявителя не могут использоваться национальными властями в качестве обстоятельств, освобождающих от обязанности организовать пенитенциарную систему страны таким образом, чтобы обеспечить уважение достоинства заключенных (см., в частности, Постановление Европейского Суда от 1 июня 2006 г. по делу "Мамедова против Российской Федерации" (Mamedova v. Russia), жалоба N 7064/05, § 63 <*>). Европейский Суд нашел ненормальным уменьшение судами страны суммы компенсации, подлежащей выплате заявителю за нарушение со стороны государства, со ссылкой на отсутствие средств у последнего. Он указал, что при таких обстоятельствах недостаточность средств, имеющихся у государства, не может быть принята как оправдание его поведения и не имеет значения при оценке ущерба в соответствии с компенсаторным критерием. Кроме того, Европейский Суд подчеркнул, что суды страны как хранители индивидуальных прав и свобод должны считать своим долгом осуждение неправомерного поведения государства способом присуждения адекватного и достаточного возмещения вреда заявителю, принимая во внимание фундаментальную важность права, которое они нашли нарушенным, даже если нарушение являлось случайным, а не намеренным следствием поведения государства. Это могло бы означать, что государство не вправе пренебрегать индивидуальными правами и свободами и обходить их безнаказанно (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Шильбергс против Российской Федерации", § 71 - 79).

--------------------------------

<*> Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 12/2006.
118. С учетом вышеизложенных соображений Европейский Суд не находит, что современное состояние российского законодательства позволяет истцам по делам о возмещении вреда взыскать адекватную компенсацию при доказывании своих утверждений о бесчеловечных или унижающих достоинство условиях содержания под стражей. Таким образом, Европейский Суд не готов изменить свою изложенную в предыдущих делах позицию о том, что иск о возмещении вреда, причиненного в связи с бесчеловечными или унижающими достоинство условиями содержания под стражей, не отвечает критериям эффективного средства правовой защиты, обеспечивающего разумную перспективу успеха и адекватного возмещения.
C. Заключение
119. С учетом вышеизложенных соображений Европейский Суд заключает, что в данный период российская правовая система не предусматривала эффективного средства правовой защиты, которое могло использоваться для предотвращения предполагаемого нарушения или его продолжения и предоставить заявителю адекватное и достаточное возмещение в связи с жалобой на неудовлетворительные условия содержания под стражей. Соответственно, Европейский Суд отклоняет возражение властей Российской Федерации о неисчерпании внутренних средств правовой защиты и находит, что заявители не располагали эффективным средством правовой защиты в связи со своими жалобами, в нарушение статьи 13 Конвенции.
V. Предполагаемое нарушение статьи 3 Конвенции
120. Заявители жаловались в соответствии со статьей 3 Конвенции на то, что они содержались в следственных изоляторах N ИЗ-67/1 (Ананьев) и N ИЗ-30/1 (Баширов) в условиях, которые были настолько суровыми, что составляли бесчеловечное и унижающее достоинство обращение в нарушение этой статьи, которая предусматривает:

"Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию".

При разбирательстве дела в Европейском Суде отсутствуют процессуальные препятствия для приемлемости доказательств или предустановленный порядок их оценки. Он принимает выводы, которые, с его точки зрения, подкреплены свободной оценкой всех доказательств, включая такие заключения, которые могут следовать из фактов и доводов сторон. Согласно его прецедентной практике доказывание может строиться на совокупности достаточно надежных, четких и последовательных предположений или аналогичных неопровергнутых фактических презумпций. Кроме того, степень обоснованности, необходимой для конкретного вывода и, в этой связи, распределение бремени доказывания неразрывно связаны со спецификой фактов, природой предположений и рассматриваемым правом, предусмотренным Конвенцией (см., в частности, Постановление Большой Палаты по делу "Начова и другие против Болгарии" (Nachova and Others v. Bulgaria), жалобы N 43577/98 и 43579/98, § 147, ECHR 2005-VII, Постановление Большой Палаты по делу "Илашку и другие против Молдавии и Российской Федерации" (Ilascu and Others v. Moldova and Russia), жалоба N 48787/99, § 26, ECHR 2004-VII, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Адиквар и другие против Турции", § 168).

122. Европейский Суд сознает объективные трудности, испытываемые заявителями в обосновании их жалоб на условия содержания. В связи с ограничениями, вводимыми режимом следственного изолятора, от заключенных в действительности нельзя ожидать, что они могут предоставить фотографии своей камеры и дать точные данные по ее размерам, температуре или влажности. Однако заявитель должен представить тщательную и последовательную оценку условий своего содержания под стражей, отражающую конкретные данные, такие как, например, даты перевода из одного исправительного учреждения в другое, которые позволят Европейскому Суду определить, что жалоба не является явно необоснованной или неприемлемой по любым другим основаниям. Только достоверное и обоснованное подробное описание предположительно унижающих человеческое достоинство условий содержания под стражей делает доказуемой жалобу на неудовлетворительные условия содержания под стражей и служит основанием для коммуницирования жалобы государству-ответчику.

123. Европейский Суд неоднократно устанавливал, что дела относительно неудовлетворительных условий содержания под стражей не во всех случаях характеризуются строгим применением принципа affirmanti incumbit probatio <*>, так как в некоторых случаях только государство-ответчик имеет доступ к информации, подтверждающей или опровергающей утверждения заявителя. Из этого следует, что после того, как Европейский Суд коммуницировал жалобу заявителя властям Российской Федерации, на них возлагается обязанность собрать и предоставить соответствующие документы. Непредставление государством-ответчиком такой информации без убедительного объяснения причин может привести к выводу об обоснованности утверждений заявителя (см. Постановление Европейского Суда от 17 июня 2010 г. по делу "Губин против Российской Федерации" (Gubin v. Russia), жалоба N 8217/04, § 56 <**>, и Постановление Европейского Суда по делу "Худоеров против Российской Федерации" (Khudoyorov v. Russia), жалоба N 6847/02, § 113, ECHR 2005-X (извлечения) <***>).

--------------------------------

<*> Affirmanti incumbit probatio (лат.) - доказывание возлагается на утверждающего (прим. переводчика).

<**> Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 2/2011.

<***> Там же. N 7/2006.
124. В предыдущих делах относительно условий содержания под стражей количество предоставляемых документов властями Российской Федерации было достаточно ограниченным, и доказательства своих доводов, которые они предоставляли, обычно состояли из справок начальников соответствующих исправительных учреждений после коммуницирования им жалоб. Европейский Суд неоднократно указывал, что такие справки не содержали ссылок на оригинальную документацию исправительных учреждений и основывались больше на личной оценке, чем на каких-либо объективных данных, и по этой причине имели невысокую доказательную ценность (см., в частности, Постановление Европейского Суда от 24 июня 2010 г. по делу "Велиев против Российской Федерации" (Veliyev v. Russia), жалоба N 24202/05, § 127 <*>, Постановление Европейского Суда от 7 июня 2007 г. по делу "Игорь Иванов против Российской Федерации" (Igor Ivanov v. Russia), жалоба N 34000/02, § 34 <**>, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Белашев против Российской Федерации", § 52).

--------------------------------

--------------------------------

127. Дневные и ночные смены надзирателей вносят в книгу количественного учета лиц, содержащихся в следственном изоляторе, данные о числе лиц, находящихся в каждой камере. Сведения вносятся в таблицу шириной в страницу, где две цифры обозначают количество спальных мест в камере и фактическое число заключенных. Свою подпись на документе ставят дежурные надзиратели каждой смены.

128. Камерная карточка представляет собой учетную карточку, заполняемую в отношении вновь прибывшего лица в следственный изолятор. Она содержит имя, дату рождения, информацию о прошлой судимости и текущем уголовном деле, опись личных вещей и предметов, выданных в следственном изоляторе. Все перемещения из камеры в камеру отмечаются в отдельной таблице, в которой указываются номер камеры и дата перевода.

129. В совокупности книга количественного учета лиц, содержащихся в следственном изоляторе, и камерные карточки содержат сведения об общей ситуации в конкретном следственном изоляторе в течение соответствующего периода и конкретной ситуации в камере заявителя. Они позволяют Европейскому Суду установить, существовала ли и насколько серьезной была проблема перенаселенности в исправительном учреждении, и если заключенные были неравномерно распределены по камерам, превышало ли число заключенных в камере заявителя ее проектную вместимость. Они также позволяют Европейскому Суду убедиться, что лица, чьи показания могут быть представлены заявителем в подтверждение жалобы, действительно находились в камере вместе с заявителем в течение соответствующего периода.

130. Признание полезности вышеуказанных документов для установления фактов в делах, касающихся условий содержания под стражей, тем не менее не исключает привлечения любых других доказательств, которые стороны могут представить в подобных делах. Как отмечалось выше, конвенционное разбирательство не устанавливает никаких процессуальных препятствий для приемлемости доказательств или определенного порядка для их оценки. Выводы Европейского Суда относительно фактов основаны на общей оценке всех доказательств, включая такие выводы, которые могут следовать из фактов и доводов сторон.
2. Установление фактов в отношении конкретных дел
(a) Дело Ананьева

131. Ананьев содержался в следственном изоляторе N ИЗ-67/1 Смоленска с 20 января по 23 марта 2007 г. В ходе его двухмесячного пребывания в следственном изоляторе он находился в камере N 170, кроме последних двух дней.

132. Камера N 170 имела размер 15 кв. м, и в ней находились 13 спальных мест. Стороны не оспаривали, что число заключенных в камере превышало ее проектную вместимость и достигало 21 человека. Это подтверждалось доводами заявителя, письменными показаниями его сокамерников и извлечениями из книги количественного учета лиц, содержащихся в следственном изоляторе, которые предоставили власти Российской Федерации.

133. Европейский Суд считает установленным, что Ананьев имел менее 1,25 кв. м личного пространства и что число заключенных значительно превышало имеющееся количество спальных мест.

134. Баширов содержался в следственном изоляторе N ИЗ-30/1 Астрахани более трех лет: с 3 мая 2005 г. по 21 мая 2008 г. Он находился в пяти различных камерах и в течение недели в декабре 2007 года в больнице следственного изолятора.

135. Все камеры, в которых содержался Баширов, имели сходные размеры в пределах от 23 до 25 кв. м и предназначались для пребывания десяти или 12 человек. Что касается действительного числа заключенных в камерах, Баширов указал число, значительно превышающее количество спальных мест, тогда как власти Российской Федерации отрицали наличие перенаселенности.

136. Европейский Суд отмечает, что в деле Баширова власти Российской Федерации не предоставили каких-либо первичных источников, указывающих на действительное число заключенных, или объяснение отсутствия таких документов. Они предоставили только справку начальника следственного изолятора, выданную в июне 2009 года, то есть более чем четыре года спустя после того, как содержание Баширова под стражей началось и спустя год после того, как оно закончилось. В справке не указывалось действительное число заключенных в течение конкретных периодов содержания под стражей Баширова; в ней только отмечалось, что оно "не превышало количества спальных мест". Как Европейский Суд устанавливал много раз, когда власти Российской Федерации не предоставляли первичные источники, документы, подготовленные по истечении значительного срока, не могут считаться достаточно надежными с учетом длительности истекшего срока.

137. С другой стороны, доводы Баширова о большой перенаселенности подтверждаются извлечениями из годовых докладов Уполномоченного по правам человека Астраханской области (см. для сравнения упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Гладких против Российской Федерации", § 67, и Постановление Европейского Суда по делу "Роман Карасев против Российской Федерации", § 11, в которых Уполномоченный по правам человека Калининградской области сообщал о серьезной перенаселенности в следственном изоляторе N ИЗ-39/1). В докладах за 2005 - 2008 годы сообщалось о неудовлетворительных санитарных и гигиенических условиях содержания в следственном изоляторе N ИЗ-30/1 и отмечалось, что в следственном изоляторе число заключенных превышало проектную вместимость. Действительное число заключенных в конце 2005 и 2006 годов дважды превышало проектную вместимость. Даже хотя ситуация несколько улучшилась в конце 2008 года, уполномоченный по правам человека отмечал, что оценка проектной вместимости была завышена, чтобы соответствовать национальной санитарной норме в 4 кв. м на человека.

138. Учитывая материалы, предоставленные Башировым в подтверждение своих доводов, а также то обстоятельство, что власти Российской Федерации не представили доказуемых данных о противоположном, Европейский Суд находит, что камеры были переполнены и что Баширову было предоставлено менее 2 кв. м личного пространства.

140. Жестокое обращение, которое достигает такого минимального уровня суровости, обычно включает в себя реальные телесные повреждения или интенсивные физические и нравственные страдания. Тем не менее, даже в отсутствие этого, если обращение унижает или оскорбляет лицо, свидетельствуя о неуважении или умалении человеческого достоинства, или вызывает чувства страха, тоски или неполноценности, способные повредить моральному или физическому сопротивлению лица, оно может характеризоваться как унижающее человеческое достоинство и подпадать под действие статьи 3 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Притти против Соединенного Королевства" (Pretty v. United Kingdom), жалоба N 2346/02, § 52, ECHR 2002-III, с дополнительными отсылками).

141. В контексте лишения свободы Европейский Суд последовательно подчеркивал, что для отнесения к сфере действия статьи 3 Конвенции испытываемые страдания и унижения в любом случае должны выходить за пределы неизбежного элемента страдания или унижения, связанного с содержанием под стражей. Государство должно обеспечить содержание лица под стражей в условиях, которые совместимы с уважением его человеческого достоинства, и способ, и метод исполнения этой меры не должны подвергать его страданиям и трудностям, превышающим неизбежный уровень, присущий содержанию под стражей, и с учетом практических требований заключения его здоровье и благополучие должны быть адекватно защищены (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты по делу "Кудла против Польши", § 92 - 94, и Постановление Европейского Суда от 13 июля 2006 г. по делу "Попов против Российской Федерации" (Popov v. Russia), жалоба N 26853/04, § 208 <*>).